Глава 40
- Вона, глядите, Игнатьич бежит. Остальных, что, под ёлкой прикопал?
Шутку никто не поддержал. Председатель выглядел странно. Он действительно шёл торопливо, едва не срываясь на бег. И постоянно оглядывался.
Когда Сергею Игнатьевичу оставалось пройти метров двести, из-за деревьев вышел Фокин. Он не торопился к сельчанам, шёл медленно, понурив голову, и загребал резиновыми сапогами дорожную пыль.
- Чёй-то с Васькой? – Вытянули шеи бабы, но отсюда подробности рассмотреть было нельзя.
Запыхавшийся председатель, подойдя к людям, сразу взял быка за рога.
- Так, товарищи. – Он промокнул мокрый лоб скомканным платком. – Категорически запрещаю подходить к этому месту.
- А что, что там?
Игнатьевич открыл было рот, чтобы осадить любопытствующих, но вдруг понял, что односельчанам нужно сказать хотя бы часть правды. Иначе полезут туда, невзирая на запреты, и тогда проблема будет гораздо серьёзней. Полетят головы, его в первую очередь.
- Короче, там что-то такое есть, что галлюцинации вызывает. Поэтому не лезьте в лес.
- Да хватит, Сергей! – Вдруг рявкнула Антонина Николаевна. – Что мы, сами, что ль, не видим?
Остальные загудели недовольно. Последний раз такое открытое выражение народного мнения председатель видел лет десять назад. Отвык. И немного испугался.
- Ладно, ладно, чего вы. – Сделал он шаг назад. – Я просто слов не могу подобрать, чтобы объяснить.
- Я за тебя скажу. – Сложила руки на груди Николаевна. Повысила голос и заявила: - Людцы! Этот лес – колдовской! Сами подумайте – всю зиму творилось незнамо что. С соседями вашими, с роднёй!
- Не, Тонька, что-то ты загнула.
- Да прям, баб Лен! А кто мне давеча нашёптывал, что домовой у тебя под печкой завёлся? – Вдруг поддержала Антонину Печкина.
Люди заспорили, зашумели, Сергей Игнатьевич пытался успокоить окружающих, но его никто не слушал. Фельдшерица вдруг вспомнила историю с внезапно выздоровевшей девочкой и мальчугана, у которого чудесным образом прошло косоглазие. Стало страшно.
- Сергей Игнатьевич, а где Максим Андреевич? – Девушка с трудом перекричала человеческие эмоции.
- Кто?
- Учитель!
- А я не знаю. – Удивлённо оглянулся председатель.
Толпа затихла.
- Вон, Лупатый идёт. Сча спросим. – Сказал Печкин.
Вася обогнул людей по дуге, ни на кого не глядя, и двинулся в деревню.
- Васька, стой!
Мужчина вздрогнул и остановился. Удивлённо посмотрел на односельчан, словно лишь сейчас их заметил.
- Что там было? И где хлопец?
- Алка, – ни с того ни с сего сказал Василий. – Ты почему за меня замуж не пошла? Мы ж с тобой полгода целых гуляли.
Женщина опасливо глянула на мужа. Печкин угрюмо ковырял ранку на ладони, ожидая ответа жены.
- Дык это… Ты и не звал. – Потом спохватилась, и добавила: - И вообще, я Володечку с детства любила! Не сразу только поняла, дура была!
- А, ну да. Совет вам да любовь, – бесцветно сказал Вася и ушёл.
- Чего это с ним?
- В лесу побывал, – заявил председатель, – поняли теперь? Колдовство, не колдовство, а ходить туда не надо. Крышу сносит.
- Так а что там было-то? – Вновь стали выпытывать красносельцы.
- Подождите! - Вскричала вконец разволновавшаяся Татьяна. – Максим где?!
- Да вон он. – Махнула рукой баба Лена. – Идёт.
Максим уже отошёл от леса на достаточное расстояние. Ни паники председателя, ни опущенной головы и медлительности Фокина не наблюдалось.
Таня почувствовала, как с души свалился камень. Наплевав на конспирацию, она побежала навстречу. Максим заметил, помахал рукой и остановился. Подбежав к любимому человеку, фельдшерица бросилась к нему в объятия.
- Видали? Наконец-то по углам прятаться перестанут, – удовлетворённо сказала Екатерина Семёновна, но потом тряхнула головой: – тьфу, не о том сейчас речь! Игнатьич, рассказывай!
- Чёрт там. – Сдался руководитель совхоза. Кто-то ахнул. - И чёрти что творится. Еле ноги унёс. Так что поставим шлагбаум на дорогу, чтобы не ездили всякие. И понатыкаем вокруг леса табличек про радиацию.
Таблички эти остались ещё со времён чернобыльской катастрофы, когда местность вокруг была заражённой. Последние десять лет территория красносельского сельсовета и его окрестности считались «чистыми», но хозяйственный Игнатьевич запрещающие и предупреждающие знаки сохранил. Не все, конечно – большую часть забрали те, в чьи обязанности это входило, но штук пятнадцать лежало на складе.
- Игнатьевич, так объедут ведь шлагбаум-то, по полю. Надо забор делать.
- Денег нет, заборами разбрасываться. И так пойдёт.
- Погоди, Сергей Игнатьевич. – Встрепенулся Печкин. – Надо же сообщить, куда следует. Вот они пусть забором и обносят.
- Я тебе сообщу! – Всё-таки сорвался председатель. – Я тебе щас так сообщу!
- А что не так-то? – Обиделся мужик.
Подошли Максим и Таня. Внимание людей переключилось на них. Узнав, что деревенские уже в курсе и даже вполне спокойно восприняли информацию о чертовщине, Бондаренко расслабился. От подробностей уклонился, лишь подтвердил, что в Лесу чёрт и что там опасно.
Говорил он спокойно и ровно, чем вызвал к себе невиданное ранее уважение, и на фоне нервного Игнатьевича и депрессивного Лупатого выглядел просто героем. Таня молчала, слегка обидевшись – Макс ничего ей пока не рассказал и всю дорогу до околицы отмахивался: «Потом, потом».
- Игнатьич. – Печкин понял, что от биолога ничего толкового не добьёшься, поэтому вернул разговор в первоначальное русло. – Надо всё ж таки позвонить.
- Нельзя сообщать. Подумайте сами. – Подала из толпы голос Ира, дочка Марушкиных. До этого девчонка молчала и внимательно всех слушала. – Приедут. Начнут всех допрашивать. Штрафовать. Увольнять. В сумасшедший дом всех нас отправят. И штрафы навешают.
- Какой сумасшедший дом, малая! – Покрутил пальцем у виска Печкин. – Да любой проверяющий зайдёт в наш Лес и враз во всё поверит!
- Тогда другой вариант. Эвакуация. Штрафы. Дезинфекция. Карантин. Медосмотры. И опять – штрафы, допросы.
С каждым словом люди всё меньше хотели вовлекать в свои проблемы кого-то со стороны.
- Вот, дитё дурное, а лучше всех вас понимает! – Благодарно посмотрел председатель на школьницу. Сам бы он не смог придумать лучшего объяснения, почему ему хочется, чтобы о проблеме вышестоящее начальство и соответствующие органы узнали как можно позже. – Ты, девка, в Сельхозакадемию поступать не собираешься? Нам в колхозе такие умные нужны.
Марушкина вежливо улыбнулась и промолчала.
Макс удивлённо смотрел на ученицу. Недалёкая, не обременённая интеллектом девчонка парой фраз повернула мысли целой толпы в нужную сторону. Конечно, она последние полгода училась хорошо и глупостями не занималась, но такие способности к манипуляции людьми не появляются с бухты-барахты.
– Лады, ты ничего не сообщаешь, и мы трындеть не будем.
Печкина поддержали всеобщим гулом – да, мол, болтать не будем, оно нам не надо, и вообще, не такие тайны всей деревней хоронили. А тракторист не унимался:
- Но ведь есть одна закавыка. У нас тут осины росли. Как мы это объясним, если что?
- Как-как. – Достал телефон председатель, собираясь звонить секретарше, чтобы распорядиться насчёт табличек. – У нас в документах на балансе сельсовета значится береговая лесопосадка площадью один гектар. Разумеете? Лесопосадка! Какие именно деревья в ней растут, не указано. У нас там сейчас что?
Люди, повинуясь взмаху руки, уставились на Лес, который в этот момент в очередной раз скрылся за лиловой дымкой.
- У нас там лесопосадка. Размером в один гектар. Приблизительно. Всё, как в документе. Если что, скажем, что силами сельчан засадили пожарище новыми растениями. Всё, народ, хорош. По домам.
Сергей Игнатьевич подошёл к «Ниве», набирая телефон приёмной, сел за руль и уехал. Люди расходиться не спешили.
- Николаевна, это не ты тут начудила? – Осторожно спросила баба Лена.
- Я?! – Поразилась местная шептуха.
- Не я же. Кто у нас колдует?
- Иди ты, Ленка. – Обиделась Антонина. – Какая ж я колдунья! Заговоры читать по бумажке да по рецепту травы смешивать любой сумеет. Это не колдовство.
- Поклянись! – Баба Лена не хотела сдаваться так просто, остальные тоже настороженно смотрели на жительницу Яблоневки.
- Вот те крест! – Эмоционально перекрестилась женщина.
- Лады. Да и правда, какая из тебя ведьма.
Николаевна на секунду зависла, думая – обижаться на такой сомнительный комплимент или нет. Но потом решила не обострять и промолчала.
- Кстати, о кресте. Надо к батюшке сходить, рассказать. – Заявила односельчанам Печкина.
- Да ну! - Махнула рукой Николаевна. - Ещё попа втягивать в это будем. Службы он хорошо служит, а против нечисти вряд ли выстоит.
- Не скажи. Батюшка наш, конечно, молодой, неопытный, но в таком деле без веры никак. – Заспорила баба Лена, которая была довольно набожной и регулярно ходила в церковь.
- Ну… Может, вы и правы, бабоньки. – Уступила Николаевна.
На том и разошлись.
Таня вцепилась в ладонь Максима и потянула по улице.
- Ты куда меня ведёшь?
- Домой к себе. Мы сейчас пойдём, сядем, и ты всё расскажешь. Понял?
Максим понял.
- Тогда я ещё кое-кого приглашу, чтобы два раза не повторять.
