37. Выбор

Финн вскинула руки, и над полом взметнулась каменная стена. Преграда должна была защитить их, но хвост дракона прошел сквозь камень, как сквозь теплое масло. Финн и Альфи отбросило в сторону, и они пролетели по паркетному полу в противоположный угол бального зала.

– Нужно воспользоваться запечатанной силой! – крикнула Финн.

Выбора не оставалось. Черный дракон втянул носом воздух, ноздри у него раздувались, над ними вился дым. Из раны над левым глазом Альфи струилась кровь – должно быть, его задело обломком стены.

– Всякий раз, когда мы пользуемся ею, все становится только хуже! – ответил принц, поднимаясь на ноги. – Попытаемся задержать его. Если не получится – тогда призовем магию.

Из пасти дракона вырвалась струя голубого пламени и ударила в место, где принц и воровка только что стояли, но Финн успела оттолкнуть Альфи в сторону.

– «Если»?! – завопила она, помогая принцу подняться. – Думаешь, в этой ситуации можно сказать «если»?!

Глаза Альфи широко распахнулись от ужаса, когда он увидел дракона за ее спиной. Оглянувшись, Финн поняла, что еще одна струя пламени уже движется в их сторону. Девушка опять призвала каменную стену и спряталась за ней вместе с Альфи. Огонь бушевал вокруг, оплавляя камень. Они словно оказались в печке. В огромном бальном зале воцарилась гнетущая жара.

– Призови воду! – перекрикивая рев пламени, рявкнула Финн.

Она поднимала из пола все больше камней, заменяя участки стены, но и те плавились от драконьего огня. Альфи повел пальцами в плавящемся воздухе, но сумел призвать всего пару капель воды.

– Воздух слишком сухой!

– Тогда воспользуйся силой в фигурке! Создай воду!

Струя огня оборвалась, и дворец сотрясла тяжелая поступь дракона. Каменная стена, которую Финн выставила как щит, рассыпалась в дымящиеся угли.

– Принц! Нам придется это сделать! – крикнула девушка.

Задумчиво посмотрев на нее, Альфи наконец-то достал фигурку из-под рубашки.

Чудовище запрокинуло голову и исторгло еще одну струю синего пламени, настолько жаркого, словно в пасти дракона укрылось солнце. Альфи выставил перед собой резную серебристую фигурку – и в воздухе из ниоткуда поднялась огромная волна, ударившая по пламени. Таким количеством воды можно было бы затопить весь замок.

Финн потрясенно смотрела на принца. Кровь струилась у юноши из носа, пузырилась в уголках губ. Лицо приобрело пепельно-бледный оттенок. Тень с ужасающей скоростью светлела. Не надо ей было просить его пользоваться силой Сомбры. Такие чары – это уже слишком.

Но даже их оказалось недостаточно.

Пламя дракона усилилось, накалилось почти добела. Волна Альфи накатила на чудовище, но вода взорвалась паром – огонь уничтожил ее в один момент.

Принц покачнулся.

«Это семейное дело, muchacho. Думаю, тебе лучше не вмешиваться», – громовой голос Игнасио доносился со всех сторон одновременно.

Финн услышала свист нитей еще до того, как увидела их. Они обернулись вокруг запястий и лодыжек Альфи, дернули юношу вперед, швырнули о стену. Удар был настолько сильным, что Финн испугалась за его жизнь. Нити держали принца на весу у стены, и его ноги болтались над паркетом.

– Остановись! – крикнула девушка Игнасио. – Прекрати это!

Дракон бил хвостом из стороны в сторону, предвкушая развлечение. Все больше нитей взметалось над полом, они оплели тело принца, точно паутина.

А дракон устроился поудобнее, подобрав хвост.

«Знаешь, я ведь мог бы порвать его на части, – вновь зазвучал голос Игнасио. – На это ушло бы лишь мгновение. Попробуй отговори меня…»

Пот градом катился по вискам Финн. Игнасио лишил ее родителей, взял ее жизнь в свои руки – и сломал. Лучше умереть, чем молить приемного отца о милосердии. Чем торговаться с ним. У Финн не осталось жизни, только гнев. Эта ярость жгла ее – и в то же время поддерживала в ней силы, потому Финн не могла отказаться от нее.

Но затем в ее голове эхом раскатились слова принца, как было уже и раньше. Когда они столкнулись с тем первым одержимцем в трактире, Финн назвала принца идиотом за то, что он готов был пожертвовать жизнью, чтобы остановить магию Сомбры. И хотя голос юноши дрожал от страха, он все же сказал:

«Разве нет ничего, ради чего ты пожертвовала бы собой?»

Тогда у нее не было ответа на этот вопрос. Но сейчас он был. Если ее ярость к Игнасио определяет ее саму, она готова на мгновение отказаться от самой себя. Ради принца. И из надежды покончить со всем этим. Скрепя сердце, Финн подняла руки, показывая чудовищу, что сдается.

– Не трогай его, – сказала она. – Это касается только тебя и меня.

Дракон довольно заурчал.

«Умница моя».

Чудовище постепенно уменьшилось, превращаясь обратно в человека, которого Финн когда-то называла отцом. Он пошел по бальному залу, и Альфи застонал от боли за его спиной.

– Нет! – тихо, но решительно произнес принц. – Выпусти меня!

Ярость сверкнула во взгляде Игнасио. Он поднял руку, и нити на руках и ногах принца резко дернули его тело в разные стороны. Юноша завопил от боли.

Финн примирительным жестом подняла ладони – она знала, как Игнасио любит этот ее жест, означающий признание поражения.

– Отпусти его – и я останусь. Сделаю все, что ты захочешь. И как захочешь.

– Финн, не надо…

Надломленный голос Альфи звучал за ее спиной, но она не могла оглянуться. Ведь тогда она могла бы передумать.

– Ты будешь делать то, что я хочу. – Игнасио склонил голову набок. – А я подумаю над тем, отпустить ли его. Договорились?

Принц снова запротестовал, но Финн уже кивнула. Если Игнасио получит то, чего хочет, он, может быть, позабудет об Альфи. Может быть. А что еще ей оставалось?

Украдкой повернув голову, она взглянула в золотистые глаза Альфи. Горе, отразившееся на его лице, больно ударило по ней, и девушка отвернулась.

– Скажи мне, чего ты хочешь.

Игнасио улыбнулся, и Финн поняла, что он попросит что-то куда худшее, чем она предполагала.

– Я хочу, чтобы принц выпустил магию, которую заключил в ту безделушку. И поместил ее в новый сосуд. В тебя.

Кровь застыла в жилах Финн. Игнасио хотел, чтобы принц заразил ее тьмой Сомбры.

Альфи вскрикнул за ее спиной, а затем послышался его голос – хриплый, напряженный от гнева:

– Вначале тебе придется убить меня, тварь!

Сердце Финн затрепетало. Она знала, что Игнасио ждет от нее покорности. И он хотел напомнить ей, что он единственный человек, который может быть ей родным. Но такого она не ожидала. Да, Игнасио обычно выбирал тех, кто сближался с ней, чтобы они ранили ее. И все же эти слова горели в ее душе, будто пощечина.

– Мое сердце недостаточно черно для этой магии, Игнасио, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал спокойно.

Раньше сила Сомбры избегала ее. Она явно была не из тех людей, в которых эта магия могла задержаться. Она просто сгорит и рассыплется в прах. И эта смерть будет быстрой. Едва ли это в стиле Игнасио. Может быть, ей удастся его переубедить.

– Магия убьет меня. Ты этого хочешь?

Игнасио покачал головой, точно отец, помогающий ребенку делать домашнее задание для школы.

– Тебе просто нужно признать, что ты убийца, доченька. А ты убийца, mija. Ты станешь прекрасным сосудом для этой темной магии. Наверное, тебя нужно просто подтолкнуть к осознанию этой истины. – Он указал на принца. – Он впустит магию в твое тело, и либо ты обратишься к тьме в своей душе, либо будешь держаться за глупую идею о том, кем тебе хотелось бы быть, и тогда магия сожжет тебя. Ты будешь рядом со мной – или погибнешь. А если мальчишка откажется повиноваться, то погибнет он.

Ругань принца едва долетала до Финн. Все звуки казались приглушенными. Значит, к этому сводится ее выбор. Жить одержимой, демоном с почерневшими глазами. Или погибнуть от руки Игнасио. Предоставленный выбор, по сути, и выбором-то не являлся. Одна и та же судьба, скрывавшаяся в разных обликах. Станет ли она одержимой прислужницей Игнасио или рассыплется в прах – в любом случае это смерть.

Ей оставалась только одна возможность действительно принять решение – и выбрать смерть, которая отражала бы веру принца. Ее собственную веру. Веру в то, что Финн могла бы стать хорошим человеком, будь у нее шанс.

– Я согласна.

От выражения подлинного наслаждения на лице Игнасио ее чуть не стошнило.

– Умница, девочка.

Финн подошла к Альфи, и с каждым шагом к путам на стене ее сердце разрывалось. Вблизи казалось, что принц задыхается.

– Финн, я не знаю, что с тобой случится, если ты…

– Я тоже не знаю. Но может, Игнасио тебя отпустит. И тогда у тебя будет хоть какая-то возможность покончить со всем этим.

То была призрачная надежда, но ничего другого им не оставалось.

– Нет. – Альфи точно оцепенел. Он не мог пойти на это. – Это из-за меня все началось. Мы сразимся с Игнасио – и умрем вместе, если придется. Я не позволю тебе жертвовать собой в одиночку.

Их взгляды встретились, и глаза принца отливали золотом, отчего казалось, что сейчас на них проступит мед, а вовсе не слезы.

– Ты не должна этого делать, – взмолился Альфи. – У тебя нет долга ни передо мной, ни перед кем бы то ни было еще.

Какое-то время Финн лишь молча смотрела на него, а потом улыбка тронула ее губы.

– Альфи… – Сейчас она впервые произнесла его имя, и вдруг пожалела, что не называла его так все это время. Ведь она могла бы проговаривать это имя снова и снова. – Всю жизнь меня заставляли делать то, чего я не хочу. Но сейчас не тот случай. Я делаю это, потому что друг застрял у меня в двери и попросил меня помочь.

Какой-то звук сорвался с его губ – точно что-то сломанное разбилось на совсем мелкие осколки. Натянув путы, Альфи подался к ней, прижался лбом к ее лбу, и его теплое дыхание коснулось ее лица.

– Я не смогу спасти тебя, если ты это сделаешь.

Девушка слабо улыбнулась, словно пытаясь утешить принца перед тем, чему суждено было случиться.

– Сегодня мы уже несколько раз едва не умерли. Рискну еще разок.

– Одного раза может быть вполне достаточно. – Альфи закрыл глаза.

Игнасио вздохнул.

– Ты же знаешь, я не очень терпелив, Финни.

Финн всегда мечтала о том, что больше никогда не услышит голос приемного отца. Так или иначе, сегодня эта ее мечта осуществится.

Взгляд Альфи коснулся ее лица, как пальцы ребенка касаются лепестков цветка, – медленно, осторожно. Принц словно пытался запомнить Финн такой, какая она сейчас, до того, как ее одержит магия Сомбры. Фигурка дракона висела на его шее, и ему оставалось только отдать приказ.

– Захвати ее…

И магический поток черным дымом хлынул из фигурки.

Обсидиановая магия чуть отклонилась назад, как змея перед броском, и ударила Финн в грудь, проникая в сердце. Девушка чувствовала, как сила Сомбры струится в ее венах, сжигает ее изнутри, словно в ее теле вспыхнуло черное солнце. Охваченная пронизывающей тело болью, Финн отказалась выполнить приказ Игнасио. Отказалась принять в себе ту часть, которая убивала по его велению. Часть, без раздумий бросавшую друзей. Часть, верившую в то, что она чудовище и потому способна стать сосудом для этой магии. Финн сосредоточилась на лице принца – лице, искаженном болью утраты. Такую боль можно чувствовать только тогда, когда ты теряешь кого-то достойного. Хорошего. Слишком хорошего, чтобы нести в себе зло.

Финн ничуть не сомневалась, что уже через мгновение погибнет, ведь черная магия погасит в ней искру жизни, как гасят свечу влажными пальцами. Но когда через миг тебя ждет смерть, то, возможно, стоит насладиться этим последним мигом. И если бы она могла остановить навечно какое-то мгновение своей жизни, задержать его в сложенных ладонях, то она выбрала бы именно это. Миг, когда принц смотрел на нее. Миг, когда она знала, что не стала тем, кем считал ее Игнасио. Миг, когда она была собой.

Финн едва сдержала крик – ощущение могущества сводило с ума. Девушка упала на четвереньки, ее пальцы заскребли по полу зала. Она ждала, что сейчас рассыплется в прах, сгорит дотла, наконец-то окажется в мире, где Игнасио не сможет ее отыскать. А потом все прекратилось. Боль ушла. А могущество осталось.

– Финн? – В голосе принца слышались и надежда, и страх.

Она распахнула глаза и по выражению его лица поняла, что их залила тьма. И все же каким-то образом ей удавалось сохранять ясность рассудка. Потрясение и облегчение заполонили ее душу, расцвели под кожей, окатили прохладой. Она осталась собой. Финн не знала, сколько это продлится, но она все еще сохраняла разум.

– Попытайся освободиться и привести в сознание Сиомару. И не мешай мне, – прошептала она, а затем отвернулась от ошеломленного принца и направилась к Игнасио.

Сколько бы времени ей ни оставалось, она воспользуется им, чтобы уничтожить Игнасио. Ради себя самой. И ради своих родителей. Она сведет его в могилу.

– Ну наконец-то, – удовлетворенно вздохнул Игнасио, увидев тьму в ее глазах. – Дочь вся в отца. Теперь ты снова моя. И я могу направлять тебя. Что ж, убей мальчишку.

Его слова – точно слабое течение реки. Финн легко противостояла им.

– Я сказал, убей мальчишку, Финн. – Игнасио прищурился.

Она устала слушать его. Финн перешла на бег, занеся кулаки.

Игнасио отрывисто рассмеялся – и в его смехе слышался и восторг, и радость, и ярость.

– Ну конечно. Ты всегда была maldito бойцом. Но я всегда мог победить тебя.

Финн приняла его слова, заставила их придать ей еще больше сил, подхлестнуть невыносимый гнев. Поведя обеими руками, она подняла над полом два огромных валуна – и швырнула в Игнасио. Но тот взмахнул ладонью – и валуны взорвались грудой щебня, который осыпался у его ног.

– Ну же, Финн… – Отец поцокал языком. – Какой в этом смысл? Почему ты не хочешь присоединиться ко мне? Забудь об этом мальчишке. Забудь о мире. Ты была самой собой, когда оставалась рядом со мной.

– Это ты заставлял меня быть той, кем ты хотел меня видеть. Ты заставил меня забыть о том, кто я. Ты лишил меня родителей.

Преодолев расстояние между ними, она мощным ударом в челюсть отбросила отца назад. Он влетел в троны короля и королевы и разбил их вдребезги. Послышался оглушительный грохот, над полом взметнулись пыль и щепки, однако Игнасио, засмеявшись, поднялся. Из подбородка у него хлестала кровь, но на глазах Финн эта рана затягивалась.

– Нет. – Он медленно двинулся к ней. – Я показал тебе, кто ты такая. Освободил тебя от твоей семьи посредственностей. И спас тебя от посредственной жизни. Не моя вина, что тебе не понравилось увиденное, когда ты поняла, кто ты на самом деле. Когда узнала, что под всеми твоими личинами ты такая же, как я.

Метнувшись к Игнасио, Финн схватила его за мантию и швырнула на пол. Пол бального зала треснул от мощи ее удара. Замахнувшись, она обрушила кулак на голову приемного отца.

– Ты лишил меня семьи. Ты говорил мне, что я должна увидеть. – Еще один удар. – Ты врал… – Еще удар. – Манипулировал… – Еще удар. – Ты pendejo!

Но Игнасио только смеялся, его изувеченное лицо вспарывала улыбка, раны затягивались за считаные мгновения. Финн вздернула его с пола. На тело Игнасио сыпались удар за ударом, пинок за пинком. Завопив от ярости, она огрела его валуном, призванным из пола. Швырнула в другой конец зала, раздробила его тело об стену. Игнасио повалился на корточки, но уже через мгновение грациозно поднялся, как будто ничего не случилось.

– Я ведь уже говорил тебе… – Он начал терять терпение. – Не думай, что я не причиню тебе вреда только потому, что я люблю тебя. Одно другому не мешает.

Он присел на корточки, коснувшись пальцами пола – и зал встряхнуло. В воздух взмыли камни размером с человека – и с молниеносной скоростью полетели в Финн. От первого она увернулась, второй парировала, разбив в щебенку. Однако третьему она ничего не успела противопоставить. Девушка вскинула руки, защищаясь, но камень ударил ее в грудь, повалил на спину, и она покатилась по полу зала.

– Сколько мы еще будем заниматься этим, mija?

Игнасио повел пальцами, призывая из воздуха воду. Капли застыли, превратившись в ледяные шипы, и Финн почувствовала, как они пронзают плоть на ее руках. Один шип пробил ключицу, и девушка невольно завопила от боли.

– Почему бы тебе просто не позволить мне быть твоим отцом? – увещевал ее Игнасио.

Финн ненавидела, когда он говорил вот так. Будто все, что он делал, он делал ради нее. Из любви. Но это ложь. И всегда была ложь.

– Прекрати. – Пошатываясь, она поднялась на ноги.

– Приходится поступать так, как должно, чтобы научить детей послушанию. Даже если это больно.

Финн попыталась пробраться к нему сквозь завалы камней, но голос Игнасио ножом вспорол воздух:

– Не двигайся! – приказал он, применяя пропио.

Она замерла.

Игнасио остановился перед ней, осторожно взял ее за подбородок и нежно погладил по щеке, выводя пальцем круги.

– Посмотри на меня.

Ее голова медленно поднялась. Тело била крупная дрожь – Финн пыталась сопротивляться. Но даже черная магия в ее теле не способна была помочь ей.

– Люби меня, как любила когда-то. Когда была маленькой. Восхищайся мной, как восхищалась тогда, – прошептал он. В его голосе звучало отчаяние.

Финн неуверенно, удивленно улыбнулась.

Лицо Игнасио смягчилось.

– Теперь ты любишь меня? Правда?

Финн кивнула, широко распахнутые глаза остекленели.

– Как всегда любила.

В его глазах блеснули слезы.

– Ты снова моя. – Он махнул рукой, камни, удерживавшие Финн, упали, и Игнасио крепко сжал дочь в объятиях. – Сегодня начнется наша новая жизнь. Все будет хорошо, как раньше. Все будет идеально. Мир будет наши…

Его дыхание резко прервалось, и Финн почувствовала, как кровь стекает по ее руке. Руке, сжимавшей всаженный в спину Игнасио кинжал. Она попала клинком ему в сердце и резко провернула лезвие в ране.

– Ты любила меня… – Голос Игнасио постепенно затихал.

Отстранившись, девушка заглянула ему в глаза.

– Не думай, что я не причиню тебе вреда только потому, что люблю тебя. Одно другому не мешает. – Она в точности повторила его слова.

Игнасио приказал ей любить его так, как она любила его в детстве. Но Финн никогда не любила приемного отца. Эту любовь он внушил ей, чувство не было искренним. И потому приказ не сработал.

Взгляды их залитых тьмой глаз встретились в последний раз. На лице Игнасио читалась какая-то нехарактерная для него ранимость, будто впервые в жизни ему хотелось попросить прощения. Он протянул к дочери руку, коснулся ее щеки – и повалился навзничь на каменный пол. Холодок побежал у Финн по спине, когда она увидела, как его глаза остекленели. Игнасио замер в смерти, но напряжение, охватившее девушку, не ослабело. Она не могла поверить в то, что наконец-то освободилась от него. Что он заплатил за то, что сделал. Что она отомстила за всех тех, кого Игнасио ее лишил.

Порывисто дыша, Финн не сводила глаз с трупа. Она боялась, что сейчас Игнасио вновь поднимется на ноги. И улыбнется. Но этого не произошло. Он действительно был мертв. Финн всегда боялась, что частичка ее души будет грустить, если Игнасио погибнет. Боялась, что она будет сожалеть о его гибели, если когда-либо ей представится возможность убить его. Но сейчас она не испытывала ничего, кроме пьянящего чувства свободы. Точно ветер играл в ее волосах. И Финн было все равно оттого, что радость убийства превращает ее саму в чудовище. Любое чудовище, убившее Игнасио, уже только за это можно было считать праведником.

Нужно было запечатать силу, которая вот-вот покинет тело Игнасио. Оглянувшись в поисках принца, Финн уже собралась крикнуть ему, чтобы он приготовил дракончика. Но Альфи был уже не один. Рядом с ним стоял Чистюля. Странным образом на парне не было ни царапины, будто сражение в стенах замка и вовсе его не коснулось.

И тут на Финн снизошло озарение. Она поняла, что нужно делать.

Поняла, как остановить эту магию.

Прежде чем она успела окликнуть принца, черная магия, полыхавшая в теле Игнасио, хлынула наружу, и труп рассыпался прахом. Каменные перчатки соскользнули с его рук, принимая изначальную форму.

Магия черной волной поднялась перед Финн, изготовилась поглотить ее. Сердце девушки дрогнуло. Ей хотелось сбежать, хотелось зажмуриться и надеяться, что все обойдется. Но она не могла позволить этой магии уйти. Она подумала об Альфи. Как он в ужасе смотрел на собственные руки, когда Игнасио заставил его напасть на девушку. Слишком многое было на кону сейчас. В этом зале и за его пределами.

Финн говорила принцу, что всю жизнь безучастно смотрела, как с другими людьми происходит что-то плохое – и ничего не предпринимала, чтобы это прекратить. Говорила, что больше не хочет так делать. Попросила верить в нее. И Альфи поверил. Поверил точно так же, как верили в нее родители когда-то. Как верили бы в нее родители сейчас, будь они здесь.

Теперь пришло время оправдать их веру.

Финн сумела сдержать эхо силы Сомбры, заточенное в дракончике Альфи. Быть может, она справится и с этой магией тоже. Хотя бы на время, пока Альфи не запечатает черный поток.

– Возьми меня, – сказала она магии. Еще никогда в жизни Финн не было так страшно. – Возьми меня.

Магия обернулась вокруг нее черной змеей – и хлынула ей в рот. Разум Финн затуманился от такого могущества. Эхо в фигурке дракона давало огромную силу, но оно было ничтожным по сравнению с этим. Эта магия – источник всего. Для Финн это оказалось уже слишком. Это…

«Ты так близка тьме, дитя мое, так близка, – нежно промурлыкала сила Сомбры, и Финн почувствовала холодное прикосновение каменных рук, пауками взбиравшихся по телу, чтобы слиться с кожей. – Прими ее. Позволь ей поглотить тебя. Мы с тобой будем править черными землями, и не будет на них страха, не будет печалей, ибо не будет сердец, способных на чувства. Будем только мы: ты и я. Покорись мне, дитя мое. Покорись своей истинной сути».

Финн топнула ногой, пытаясь побороть власть магии, но когда каменные руки слились с ее кожей, она утратила контроль над своим телом.

«Ты просила меня взять тебя. Ты сдержишь свое обещание, дитя».

И тогда Финн остался только голод. И желание обрушить на это королевство волну тьмы.

Когда Игнасио погиб, нити кукловода исчезли, и Альфи камнем рухнул на пол. Финн справилась. На его глазах она совершила невозможное. Победила Игнасио на его поле. Но магия… Магия сейчас освободится. И руки Сомбры – их нужно было сдержать! Не сводя глаз с Финн, принц с трудом поднялся на ноги. Нужно было подойти к ней, запечатать силу Сомбры, прежде чем… Громкий треск отвлек юношу, но он успел лишь поднять голову. Огромный камень из кладки, обрамляющей витражи на потолке, дрогнул, качнулся, как готовый вывалиться молочный зуб, и полетел вниз. Прямо на принца.

Альфи бессмысленным жестом вскинул ладони, закрывая лицо, но удара так и не последовало. Он опустил руки – и увидел Луку, держащего в руке исполинский камень, будто это было просто авокадо, которое брат собрался съесть на завтрак.

– Соскучился по мне, Ворчун? – Лука отбросил камень в дальний угол зала.

Альфи потрясенно распахнул рот, всплеснув руками.

– Что…

На лице Луки проступило нехарактерное для него робкое выражение.

– Ну, похоже, у меня теперь… нечеловеческая сила. – В конце фразы его голос чуть повысился, будто Лука спрашивал, правда ли это.

Моргнув, Альфи притянул к себе лучшего друга и крепко сжал в объятиях.

– Как так вышло? – спросил он, отстраняясь.

– Понятия не имею. – Лука пожал плечами. – Наверное, она развилась естественным образом. Как моя красота и чувство юмора.

Альфи на мгновение улыбнулся. Но радоваться было рано – еще нужно было добраться до Финн и воспользоваться бездной Сиомары, чтобы избавиться от силы Сомбры навсегда. Принц не знал, сможет ли спасти Финн от черной магии, которая влилась в девушку. Но он попытается.

– Альфи, что-то не так. – Побледнев, Лука указал куда-то за спину принца.

Неподалеку от него стояла Финн. И вид у нее был голодный.

– Финн? – неуверенно протянул Альфи.

Склонив голову к плечу, девушка усмехнулась и медленно двинулась в его сторону.

Альфи выпрямился.

– Лука… – напряженно прошептал он. – Беги!

– Я тебя не брошу. – Лука замотал головой.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал. – Голос Альфи дрожал от боли, ему было трудно стоять прямо со сломанными от удара о стену ребрами. – Приведи в чувство Сиомару. Нам нужно, чтобы она изгнала эту магию в бездну, ты понимаешь? Заставь ее очнуться, иначе мы оба умрем. – Он подтолкнул Луку.

– Хорошо. – В глазах юноши горела тревога. – Береги себя.

Услышав, как Лука идет к Сиомаре, Альфи почувствовал, что его страх немного поутих.

– Финн… – Он двинулся навстречу девушке. – Ты меня знаешь. Я знаю, что ты меня слышишь. И я знаю, что ты никогда не сдаешься. Сопротивляйся этой силе.

Сейчас девушка выглядела не так, как когда в нее вселилась магия из дракончика. Финн утратила себя. Она приняла в свое тело силу из тела Игнасио. Принесла себя в жертву, чтобы сдержать эту силу. Но она должна высвободиться. Альфи не мог убить ее, чтобы запечатать магию. Не хотел ее убивать.

Финн молча шла к нему размеренным шагом. В какой-то момент она вскинула руку. Из пола перед Альфи вспучился каменный столб и ударил принца в живот с такой силой, что юноша, согнувшись, повалился на колени.

– Альфи! – завопил Лука, уже склонившийся над Сиомарой.

Охнув от боли, принц заставил себя выпрямиться.

– Не подходи, Лука! – крикнул он. – Не подходи.

Луку Финн даже не замечала. Она упорно, но очень медленно шла к принцу. И тут сердце Альфи дрогнуло – он заметил под ногами девушки бледную живую тень, волочившуюся за ней по полу. Финн еще сопротивлялась. Часть ее еще была в этом теле.

Девушка вытянула руки – и с ее ладоней хлынуло пламя. Альфи отпрыгнул в сторону, парируя огненную струю тонкой волной воды. Финн шла к нему, медленно переставляя ноги. Почти колеблясь. Она сопротивлялась. Пыталась побороть это.

Должен быть какой-то способ изгнать из девушки магию и запечатать в дракончике, не убивая ее. Нужно обездвижить Финн и каким-то образом вытащить из нее силу Сомбры. А если не сработает – тогда уже целиться ей в сердце.

Пробормотав заклинание, Альфи поднял острые осколки стекла из витражных окон и, поморщившись, прицелился. Нужно было ранить Финн так, чтобы замедлить ее. Попасть ей в колени. И в живот.

– Волар!

Стекло полетело, вонзилось в кожу. Но осколки тут же выдавило наружу, они посыпались на пол, и раны затянулись.

Финн была уже на расстоянии вытянутой руки. Девушка замерла на мгновение, ее тело била крупная дрожь.

– Финн… – Сердце Альфи обливалось кровью.

Залитые тьмой глаза сузились. Девушка вскинула руку и, схватив Альфи за шею, с легкостью подняла над полом. Принц засучил ногами и сумел пнуть Финн в грудь, отчего она потеряла равновесие и, выронив фигурку дракона, упала.

Альфи, охнув от боли, тоже рухнул на пол. Прежде чем Финн успела встать, он навалился на нее, придавил и, схватив дракончика, опустил ладони ей на грудь. Принц чувствовал, как магический поток пронзает ее тело, пульсирует в такт с сердцем. Сосредоточившись, он попытался изгнать силу Сомбры из Финн. Но магия сопротивлялась: поток завихрился тугими спиралями. Пропио Альфи не сработало. Средоточие магии Сомбры нельзя было обмануть и переподчинить себе, просто выкрасив свой поток в черный цвет.

Принцу придется убить ее. Другого выхода не было. При мысли об этом у Альфи больно сжалось сердце, но он знал, что поступить так будет правильно. Ради своего народа. Ради всего мира. Юноша не мог позволить себе потакать своим желаниям, как было при спасении Луки. Не мог позволить себе не просчитывать последствия своих действий. Со слезами на глазах Альфи выхватил кинжал из ножен на поясе Финн и замахнулся, готовясь всадить лезвие ей в грудь.

Ее черные глаза яростно блеснули, и девушка перехватила его запястье, остановив клинок за мгновение до того, как лезвие коснулось бы ее тела. Второй рукой она направила камень в грудь Альфи, и принца отшвырнуло назад. В ребрах вспыхнула боль. Принц завопил от охватившей его муки, пальцы заскребли по каменному полу.

Встав, Финн медленно двинулась в его сторону.

Пока она шла, Альфи призвал в руку ледяное копье. Настало время, он мог попасть в нее. Он обязан это сделать. Ради семьи. Ради народа.

И тут послышались чьи-то шаги. Лука встал между ними, над его ладонью полыхал огненный шар.

– Держись от него подальше! – рявкнул его лучший друг.

– Лука, нет! – взмолился принц.

– Беги, Альфи! – бросил Лука через плечо. – Убирайся отсюда немедленно!

Финн больше не колебалась. Она обеими руками вцепилась в предплечье Луки, глаза прищурились еще сильнее.

– Нет! – завопил Альфи.

Финн резко вывернула руку Луки, и тот завопил от боли. Принц еще успел подумать, что так он и умрет – его убьет подруга, в то время как лучший друг будет умирать рядом.

Но смерть не пришла. Финн замерла, потом рухнула на колени – и черная магия густым, точно сироп, дымом хлынула из ее рта. Фигурка дракона задрожала у Альфи в ладони. Потрясенно выставив ее вперед, принц увидел, как магия черной рекой полилась в серебристую фигурку. Причем не только основная магия, захватившая Финн, но и все ее эхо. Черные магические потоки, бушевавшие во всех кругах города, заструились в окна, пробили витражный потолок. На пол посыпались осколки стекла. Черная магия втягивалась в дракончика. Мгновение – и все завершилось. Сила Сомбры туго свернулась на ладони Альфи, а Финн повалилась навзничь. Магия покинула ее. Альфи вскрикнул от радости – девушка все еще дышала.

Каменные руки лежали рядом с ней совершенно неподвижно. Теперь, когда магия лишилась своих носителей и ее могущество не укрепляли тела людей, руки вновь стали безжизненными.

И Альфи даже не пришлось использовать кровь, чтобы запечатать силу. Не пришлось использовать пропио, чтобы заманить черную магию в фигурку. Сила Сомбры послушно сидела в дракончике. Сердце Альфи дрогнуло. Магия была заключена в фигурке, но он больше не ощущал своей связи с ней. Сила Сомбры больше не навредит ему, не высосет из него жизнь.

Он освободился.

Но как это произошло?

Стон Луки оторвал принца от раздумий. Склонившись над братом, Альфи поморщился.

– Прости, сейчас будет больно. – Резким движением Альфи вправил Луке вывихнутую руку, и тот завопил. – Я знаю, знаю. Теперь все в порядке.

– Это еще как сказать! Болит просто невыносимо.

– Зато ты выживешь.

Лука открыл рот, собираясь задать какой-то вопрос, но Альфи понимал, что сейчас не время для объяснений. Нужно было избавиться от черной магии.

– Жди здесь. Присмотри за Финн. Мне нужно разобраться с этим.

Кивнув, Лука присел рядом с девушкой. Альфи оглянулся в поисках Сиомары, но та уже сама шла к нему, хромая от боли. Должно быть, Лука привел ее в себя, прежде чем броситься на помощь другу.

Сиомара остановилась перед Альфи, ожидая его приказа, и у юноши сжалось горло. Он не хотел заглядывать в черную бездну вновь, не забрав оттуда Дезмина в целости и сохранности. Но жизнь подвела его к этому мгновению по другим, куда более страшным причинам, и он не мог затягивать, как бы у него ни сводило живот и ни щипало глаза.

– Ты можешь открыть бездну? – напряженно спросил он.

Сиомара решительно кивнула. Она сняла плащ-невидимку, вручила его Альфи, а затем вскинула в воздух кулак. Ее пальцы медленно разжались, растопыриваясь, и перед Альфи открылся проход в безграничную тьму. Ту самую тьму, которая поглотила Деза. Из бездны веяло холодом.

Альфи поднял фигурку дракона, гревшую ему ладонь. Рука у него дрожала. Раньше принц носил на себе этого дракончика. Фигурка придавала ему сил после смерти брата. Он сжимал ее в ладони, когда скучал по Дезу. Бросив дракончика в бездну, он клялся, что больше эта безграничная пустота не откроется. Клялся, что не станет искать Деза в ее глубинах. Этим он признавал, что брат никогда больше не вернется домой. Утопая в пучинах скорби, Альфи в глубине души никогда не прекращал надеяться, что однажды он сумеет одолеть печаль. И однажды проход во тьму откроется вновь, и тогда он отыщет своего брата. А теперь скорбь, безграничная и жестокая, молниеносно обрушилась на него, распахнув пасть.

Но принц не мог допустить ни малейшего шанса на то, чтобы магия Сомбры освободилась вновь, пусть ее заточение и погасит свет его надежды. Народ должен быть для него на первом месте. И Альфи поклялся, что эта бездна никогда не откроется вновь.

– Прощай, Дез. – Горячие слезы катились по его щекам, скапливались на носу. Юноша в последний раз провел кончиками пальцев по фигурке. – Я люблю тебя. Покойся с миром.

Судорожно вздохнув, он швырнул серебристого дракончика в бездну – и тот исчез, растворившись в безграничной тьме.

И все завершилось.

Остались только Альфи, Сиомара – и притаившееся между ними прошлое, уже оскалившее клыки. И хотя Сиомара не могла говорить, принц видел сокрытый в ее глазах вопрос: «Что будет теперь?»

Тишина обрушилась на Альфи невыносимым грузом. Эта девушка – убийца. И теперь ее жизнь – в его руках. Альфи не знал, сумеет ли удержаться от того, чтобы эту жизнь уничтожить.

– Я все еще хочу убить тебя. – Принц слышал свой голос будто со стороны. – И всегда буду хотеть.

Сиомара сжала дрожащие губы.

– Но не стану.

Он не позволит себе превратиться в то чудовище, которое пыталось задушить Финн. Игнасио и черная магия показали ему, кем он станет, если позволит ненависти к Сиомаре поглотить себя. Альфи отказывался очернять свою душу местью – пусть ради этого ему придется отпустить девушку, лишившую его брата.

Сиомара согнулась пополам, схватившись ладонями за колени. Ее лицо исказилось.

– Что случилось? Что не так?

«Неужели открытие бездны навредило ей?» – подумал принц.

Девушка приподняла рубашку. Огромный осколок камня торчал из ее живота, кровь пропитала ткань одежды. Альфи не замечал этого из-за темно-коричневого цвета ее тюремной робы.

– Ты ранена.

Принц уже изготовился сплести чары исцеления, но Сиомара жестом остановила его. Подняв руку, она покачала головой.

– Не глупи. Ты умрешь, если я не вылечу тебя.

«Я знаю», – читалось в ее взгляде.

И Альфи понял, что она задумала. Сиомара была единственным человеком, способным открыть проход в эту бездну. Пока она жива, есть риск, что сила Сомбры освободится. Кто-то мог заставить девушку открыть бездну – или она откроет ее сама, случайно или нет. Единственный способ предотвратить возвращение этой магии – это смерть Сиомары.

Альфи столько месяцев мечтал о ее гибели, но теперь мысль об этом не приносила ему радости.

– Есть и другие способы, – слабо возразил он, не в силах сдержать дрожь в голосе. – Ты не должна…

Но Сиомара вновь качнула головой, заставив юношу замолчать. Пошатнувшись, она опустилась на колени, зажимая ладонью зияющую рану, и кровью написала на полу бального зала:

«Я хочу поступить правильно».

Сердце Альфи болезненно сжалось. Подойдя к девушке, он помог ей подняться. Сиомара схватилась за его руку и застонала.

– Хорошо. – К горлу у него подступали слезы. – Если ты этого хочешь.

Но он не собирался смотреть, как она истекает кровью. Она не заслуживала медленной, болезненной смерти. Никто не заслуживал. Призвав из воздуха сотканную из воды ленту, Альфи придал ей форму острого кинжала. Девушка, похоже, поняла, и взяла оружие из его руки.

Затем она подошла к бездне и, зажмурившись, приставила острие к своей груди.

– Сиомара… – Альфи сам не понял, что произнес это. – Gracias.

Она удивленно взглянула на него, услышав свое имя, а потом кивнула, снова закрывая глаза. Какое-то время она не шевелилась, и только слезы катились по ее щекам, а горло подрагивало. Безмолвная пленница Часовой Башни вонзила кинжал себе в грудь и без единого звука повалилась в бездну, которую сама призвала в этот мир. Проход во тьму закрылся – больше никогда она не сможет распахнуть его.

Альфи не знал, правильно ли поступил, позволив Сиомаре умереть. Не знал, злиться ему или ликовать. Он сомневался, что когда-то поймет это, но сейчас не было времени предаваться раздумьям и трепыхаться под гнетом случившегося. Ему предстояло спасти еще одного человека.

Альфи помчался к Финн, все еще лежавшей на полу. Лука с мрачным видом отстранился, пропуская брата.

– Я пытался, – безнадежно сказал юноша. – Она не отвечает.

Альфи опустил ладонь на грудь Финн и направил в тело девушки поток магии. Сила Сомбры истощила ее. Пульс замедлился, бледная тень свернулась у ног. Принц мог потерять ее. Даже Луке хватило тактичности промолчать и не мешать брату плести заклинания. Альфи первым делом исцелил сломанные ребра. Это магия их сломала, когда покидала тело? Сила Сомбры залечивала все ее раны во время боя, но сейчас было видно, как под кожей проступают кровоподтеки. Черная магия оставила ее тело на грани жизни и смерти.

Юноша коснулся ее лба. Финн трясло в лихорадке. Положив ладони ей на живот, он затянул раны, испещрившие ее подбрюшье, затем лицо и руки. Исцелил – или попытался исцелить – все повреждения ее тела, какие только находил. А потом вспомнил про припасенное для нее зелье.

Альфи поспешно достал флакончик из бархатного мешочка, лежавшего в кармане. Выдернул пробку, медленно влил зелье в рот девушки, приподняв голову и нежно проведя пальцами по ее горлу. Принц надеялся, что она проглотит эту жидкость.

Он сделал все, что мог. Теперь оставалось только ждать.

– С ней все будет в порядке? – тихо спросил Лука.

– Не знаю. Но если кто-то и может пережить такое, это она.

Будто услышав зов его тревоги, Финн глухо застонала и медленно открыла глаза. Альфи казалось, что его сердце вот-вот выскочит из груди.

– Принц…

При звуке его голоса что-то в ее душе исцелилось – будто мгновенно сросся какой-то перелом.

– Воровка… – сдавленно откликнулся он.

– У тебя… магия… – Девушка искательно заглянула ему в глаза.

– Ее больше нет. Она в бездне, – заверил принц.

Финн немного расслабилась, но она все еще смотрела на юношу, ожидая ответов. И вдруг Альфи осенило. Ну конечно, с Лукой ничего не могло случиться. И эта его странная сила… Перед тем как принц выпустил магию Сомбры на свободу, она принесла ему клятву. Согласилась даровать Луке силу и не вредить ему. И как только Альфи не понял этого раньше?

– Когда я разрушил темницу этой магии, я заставил ее пообещать, что она никогда не тронет Луку. И когда ты напала на него, клятва была нарушена.

– Да, это я поняла. – Финн невозмутимо кивнула.

Альфи потрясенно посмотрел на нее. Ничего не могло вывести эту девушку из равновесия. Упершись руками в пол, она, застонав, медленно села и вытянула ноги. Принцу хотелось помочь ей, но он сдержался.

– До того как магия вселилась в меня, я увидела Чистюлю. На нем не было ни единой maldito царапины. И я вспомнила, что ты сказал. Как магия Сомбры обещала никогда не вредить ему. Мне показалось неплохим решением вывихнуть ему руку. – Она покосилась на Луку. – Прости.

– Ничего страшного. – Юноша отмахнулся. – Не лучший способ умереть, но лучший способ жить, если хочешь знать мое мнение.

– Ты была великолепна, – сказал Альфи. – Правда.

Какое-то время принц и воровка молча смотрели друг на друга. Их лица после боя покрывали пыль и кровь, но на губах все равно играли улыбки.

– Гхм! – выразительно хмыкнул Лука.

– Ты тоже молодец, Лука, – согласился Альфи.

– Это верно. – Юноша величественно кивнул, будто сидел на троне, а не на усыпанном обломками полу.

И Альфи невольно расхохотался. Засмеялся и Лука.

– Не смешите меня. – Финн не могла сдержать улыбку. – Мне больно смеяться.

Потом Альфи еще долго не мог понять, откуда у них взялись силы на веселье после всего, что им пришлось пережить. Но в какой-то момент он осознал, что просто настало такое время.

После этих дней смерти и возрождения, тени и света, страха и отваги – настало время смеха.