То утро выдалось на удивление ясным, что бывало в этих местах крайне редко. Такая погода сохранялась как наверху, у стен крепости Троицы, так и внизу, на спусках горных склонов, где работали заключенные в кандалы дровосеки.

Мартин с удовольствием поднимал лицо к солнцу и чистому небу, делая короткие передышки во время работы. Даймонд и Лукас работали рядом с ним, стараясь совместными усилиями перерубить крепкий ствол старого дуба, неподдающегося ни на какие уговоры беспрестанно ударяющих по его коре топоров. Около этой тройки постоянно вертелся один из охотников по имени Ганс. Мартин сразу понял, что Даймонда и этого невысокого молодого парня связывает что-то очень похожее на дружбу. Хотя Даймонд и правда выглядел как человек, который не имел друзей и даже не стремился их заводить.

— Что случилось с тем стариком, Даймонд? — спросил Ганс, отдалившись от остальных заключенных. — Инквизитору это не понравилось. Он считает, что только ты мог убить его.

— Он слишком много болтал. Пытался подбить остальных против меня. Ты же понимаешь, часть этих бедолаг приволок сюда я, а они вряд ли простили мне это. Пришлось убрать подстрекателя, чтобы однажды ночью не обнаружить на своей шее цепь чьих-нибудь оков.

— В следующий раз просто говори о таких проблемах мне или кому-то из стражников. Мы разберемся. Мы можем выделить тебе отдельное помещение.

— Нет, спасибо, Ганс, — покачал головой Даймонд. — У меня все хорошо.

Ганс развернулся, чтобы уйти, но Даймонд резко схватил его за рукав.

— Послушай, приятель, если ты действительно хочешь помочь, то помоги мне убраться отсюда.

На лице молодого охотника появилось недоумение.

— Что? Нет! Ты не можешь меня об этом просить, Даймонд!

— Почему нет?

— Я не предам орден. Я верю Якобу и верю в наше предназначение. И даже при всем уважении к тебе и при моем дружеском отношении, я не могу пойти против инквизитора. Ты ведь и сам знаешь, чем я рискую.

— Собственной головой, — согласно кивнул Даймонд. — Я тебя понял. Но послушай сюда. Просто не мешай мне, не стой на пути. Это все, что от тебя требуется. Потому что, если ты сделаешь это, мне придется тебя убить.

— Не глупи, Даймонд! Просто делай что говорят, веди себя хорошо, и я уверен, через какое-то время Якоб восстановит тебя на прежнем посту.

— Не уверен, что хочу этого…

В этот момент на узкой снежной тропе, лежащей через лесоповал, послышался тяжелый звук шагов вооруженных людей с лошадьми. Они шли четким строем, следуя друг за другом. Дровосеки прекратили работу, мигом оторвавшись от своих дел, чтобы посмотреть на видных гостей, явно державших путь к твердыне ордена.

Даймонд, следуя давней привычке, принялся считать количество людей в отряде, одновременно с тем, успевая оценивать вооружение и доспехи каждого из них. Их экипировка впечатляла: каждый боец был закован в крепкие пластинчатые латы, сверкающие на солнце позолотой. В небольшом отряде из двенадцати человек Даймонд приметил парочку арбалетчиков и троих лучников. Остальные воины были вооружены легкими копьями и опоясаны мечами. С седел их боевых скакунов свисали массивные щиты, разрисованные символикой. Во главе войска тяжелым, стальным шагом следовал рыцарь, лицо которого скрывалось за остроносым шлемом с опущенным забралом. Он вел гнедого коня за узду. На золоченном нагруднике его доспехов красовался герб, на котором была изображена рука в стальной перчатке, сжимающая молот. Как и его воины, рыцарь был вооружен мечом, который покоился на ремне, в покрытых черной кожей ножнах. Эфес меча был богато украшен золотом и драгоценными камнями.

— А это еще что за тип?! — подивился Даймонд.

Старший из охотников, учтиво поклонившись, вышел вперед, приветствуя рыцаря.

— Это сэр Франк Гессен, рыцарь, владеющий обширными территориями в долине Дуная, — в голосе Ганса слышалось искреннее восхищение. — Он все-таки отозвался на зов инквизитора и прибыл на помощь ордену в борьбе со злом! — парень расплылся в глупой улыбке.

— Моя замена, — догадался Даймонд. — И пополнение в ряды ордена в количестве двенадцати отборных воинов. Такое изобилие сверкающей стали должно понравиться Якобу! Я уже вижу, как они вместе отправятся жечь крестьянские поселения, в которых, по их подозрению, находятся ведьмы и колдуны.

Ганс лишь отмахнулся от слов Даймонда, продолжая с интересом наблюдать за благородным рыцарем и его свитой. Сэр Гессен, не обнажая лица, спрашивал у охотника дорогу. У него был низкий, неприятный на слух голос. Даже отсюда Даймонд почуял в нем жестокого и опасного человека. Как раз такого, какой нужен Троице для выполнения ее священной миссии.

Между тем благородный рыцарь и его войско, узнав дорогу к крепости и получив в качестве сопровождения одного из стражников, двинулись вверх по тропе. Даймонд развернулся и с трудом заковылял к своему дереву. Кольца оков уже прилично натерли его руки и ноги, что отдавалось болью в каждом движении.

— Шуты! — усмехнулся Лукас, провожая взглядом удаляющихся воинов. — Кто поднимается на горные склоны, с головы до ног обвесив себя железом?!

— Зато они смотрятся устрашающе, — задумчиво заметил Мартин. — Я бы не стал связываться с этими парнями!

— Это хорошая тренировка, — вставил Даймонд. — К тому же их сияющая броня впечатлит инквизитора.

— Как думаешь, Даймонд, быть может, наше время пришло? — Мартин многозначительно посмотрел на охотника. — Пока один из стражей ушел провожать этот отряд, наше численное превосходство усилилось.

Даймонд внимательно оглядел оставшиеся силы ордена. Четыре сосунка, включая Ганса, были вчерашними послушниками и ни разу не участвовали в настоящей схватке, зато старший надзиратель был опытным и кровожадным типом. Он был начеку, постоянно осматривая отряд лесорубов, раскинутый по площадке, и не забывая вести их подсчет. Он кружил вокруг них, почти не выпуская самого опасного дровосека из поля зрения. Именно так себя повел бы и Даймонд на его месте.

— Слишком опасно. Будь я уверен в том, что среди заключенных только солдаты, пусть даже и истощенные на ежедневных работах, но подготовленные и бывавшие в драках, я бы рискнул. Но сейчас эти тощие крестьяне с топорами разбегутся, как только падут первые из их товарищей, и тогда все дело будет провалено. Нужно выждать лучшего момента.

Ближе к вечеру дровосеки заметно устали, а скорость их работы упала, что вызвало негодование среди стражи. Старший охотник пинал заключенных и стегал их плетью, призывая работать быстрее и ругаясь на чем свет стоит.

— Я не могу, я устал, мастер! А на моем топоре зубьев больше, чем у меня во рту! — захныкал один из лесорубов. — Эти дубы не рубятся, попробуйте сами!

— Дай-ка взглянуть, — надзиратель подошел к старому дровосеку и взял в руку его топор, оценивающе оглядев инструмент. — А по мне, он не так уж и плох.

Он размахнулся и вогнал лезвие топора глубоко в плечо старика. Раздался треск ломающихся костей. По лесу разнесся оглушительный крик, отдавшийся эхом вдали. Бедный дровосек упал на колени, истекая кровью и не переставая вопить от боли.

— Это хороший топор, — рассмеялся стражник и бросил дерзкий взгляд на Даймонда. — Продолжайте работу! Пусть стоны этого лентяя заставляют вас валить деревья скорее. С тем, кто тронет его, я сделаю то же самое.

Даймонд, не раздумывая, вышел вперед и добил старика одним крепким ударом в голову, мигом оборвав его мучения.

— Я же сказал…

— Ну, и что ты сделаешь?! — Даймонд посмотрел на стражника, оскалив зубы в улыбке. Он угрожающе сжал пальцами топор и ждал, но ответа не последовало. Стражник лишь пожал плечами и отступил обратно к костру, у которого, напряженно ухватившись за луки и арбалеты, стояли его молодые охотники.

— Когда-нибудь ты станешь не нужен ордену, Даймонд, — произнес он с угрозой в голосе. — И тогда я расправлюсь с тобой собственными руками.

— Ты можешь попытаться и сейчас, трус!

— Ты нам еще нужен. Из тебя вышел неплохой дровосек, — среди охотников раздался издевательский смех. Только один Ганс огорченно отвел в сторону взгляд.

— Скоро мы заткнем им глотки, — произнес Мартин, многозначительно глянув в сторону Даймонда. — И отомстим за каждого, кого эти изверги замучили.

— А пока разомнемся на деревьях, — добавил Лукас, с размаху ударяя по крепкому стволу очередного дуба.

Как только солнце стало садиться, заключенные вновь взялись за вязанки с дровами, которых этим вечером было вдвое меньше, чем обычно. Старший надзиратель, неодобрительно качая головой, велел грузить дрова в повозку.

— Вы еще бесполезнее, чем я думал, — ворчал он. — Я доложу на вас инквизитору. Уверен, что этой горсткой дров он сожжет ваши жалкие туши. А теперь стройтесь и отправляемся обратно.

Даймонд оглядел свой отряд из двадцати двух человек. Тонкие руки его товарищей по плену крепко держали топоры, а в их пустых глазах, впервые за долгое время, появился блеск решимости и отваги.

— Мы готовы, — прошептал Мартин одними губами, становясь рядом с охотником плечом к плечу.

По прибытию в место заключения, Даймонд занял уголок рядом с огнем, а остальные узники расселись полукругом, лицом к нему, сжимая в руках теплые миски с кашей. Мартин, вслушиваясь, нет ли поблизости стражи, стоял у двери, прижавшись к ней ухом. Даймонд говорил так тихо, что большинство дровосеков даже перестали жевать, чтобы расслышать его.

— Наш первоначальный план отменяется. Мы не справимся с охраной, если нападем на них в открытую, даже несмотря на то, что нас больше. Я долго думал над тем, как нам провернуть это.

— Будем надеяться, что ты придумал, — так же тихо высказался один из стариков, сидячих впереди. — С каждым днем мы все слабее. Мы рубим все меньше дров, становимся похожими на ходячие скелеты. Скоро мы будем не нужны инквизитору, и он заменит нас на свежих узников, а нас отправит на костер или, на худой конец, обратно в камеру. А я туда не хочу! Уж лучше пусть меня сожгут!

Даймонд мрачно улыбнулся и покачал головой.

— Ты не хочешь на костер, старик. Я видел множество смертей в огне, и смерти эти были гораздо мучительнее, чем ты себе представляешь. В любом случае это для нас не выход. Мы должны покинуть это проклятое место, и мы сделаем это завтра.

По толпе пляшущих в огне теней пробежался взволнованный шепот. Узники переглядывались между собой, обсуждая что-то короткими, но восторженными возгласами, при этом стараясь сильно не шуметь. Каждый из них хотел освободиться из этого ледяного плена, каждый мечтал о встрече с семьей и близкими, а кто-то просто желал свободы. Теперь их воля окрепла, хотя совсем недавно они и подумывать не могли о том, чтобы сбежать. Возможно, Даймонд ошибался в них, и они смогли бы выстоять даже против отряда воинов ордена.

— Все, что мне от вас необходимо — это стойкость и отвага, — продолжил он. — Я предупреждаю, что не каждый из вас уйдет оттуда живым. Но если вы дрогнете, то не уйдет никто. Всех нас опять бросят в клетки, а инквизитор замучает нас до смерти. И поверьте мне на слово, лучше умереть там, сражаясь с зазубренным топором в руках, чем здесь, подвешенным к дыбе.

— Мы согласны с тобой! Мы не дрогнем!

— Кроме старшего надзирателя, все остальные — сопливые послушники, только недавно сменившие рясу на кольчугу. Они молоды и ни разу не пробовали крови. Те послушники, кто был из числа бывших солдат, сейчас в отряде инквизитора, а охранять вас послали самых слабых. Держите это у себя в голове, когда поднимите против них топоры. Они не ожидают нашего побега, зная, что бежать нам некуда. Впереди только снег и холод. Если даже мы сбежим, обессиленные и голодные мы погибнем раньше, чем найдем себе приют. Поэтому нам нужны их кони, и их вол с повозкой также будет полезен. Когда начнется драка, старшего охотника я беру на себя, но мне нужна будет помощь. Ваши руки, в отличие от моих, свободны от оков. Мне нужно, чтобы кто-то отвлек его, а я прикончу ублюдка.

— Я сделаю это, — отозвался Мартин. — Мы ведь всегда держимся рядом. Я помогу.

— Хорошо, — кивнул охотник. — А теперь слушайте, как мы поступим.

Наутро заключенных ждал неприятный сюрприз: к шестерым охотникам Троицы присоединились трое закованных в латы воинов рыцаря Гессена. Они двинулись первыми, расположившись во главе отряда. Их массивные лошади с огромными мускулами невозмутимо несли своих громоздких всадников по заснеженной тропе.

— Дьявол! — выругался Мартин, следуя в строе рядом с Лукасом и Даймондом. — Это все чертовски усложняет! Теперь наше численное превосходство и яйца выеденного не стоит. К тому же наши топоры не возьмут их толстую броню. Что мы будем делать?

Даймонд оглядел своих товарищей. Невольники выглядели обескураженно. Им и так не доставало боевого духа, а теперь они и вовсе были близки к тому, чтобы сдаться и бросить эту затею с побегом.

— Мы бежим сегодня, — процедил он сквозь зубы, со злостью глянув на идущего неподалеку Ганса. — План остается прежним.

Пока они пересекали ветреный перевал, Даймонд внимательнее присмотрелся к новым охранникам. Тяжелая броня наверняка делала их неповоротливыми, но зато отлично защищала от ближних атак. Легкие короткие копья, привязанные к седлам, оказались бы удобным средством для поражения разбегающихся беглецов так же, как и арбалеты за спинами. Надеяться на лучшее не приходилось. Мало кто сможет уйти отсюда живым сегодня.

Даймонд выбился из общего строя и приблизился к Гансу.

— В чем дело, друг? — спросил он. — Почему охрана усилена? Вы боитесь кучки обессилевших оборванцев с топорами?

Ганс покачал головой, едва удостоив Даймонда взглядом.

— Неподалеку шастает какая-то банда разбойников. Отряд сэра Гессена обнаружил их, когда направлялся к крепости через лес. Он велел своим людям присмотреть за лесоповалом на случай, если объявятся незваные гости.

— Вот как?! А я-то думал, что кто-то просто взболтнул инквизитору лишнего.

Ганс посмотрел в глаза Даймонда и подошел к нему почти вплотную.

— Я ничего ему не рассказывал! — прошипел он. — Про твои мысли о побеге знаю только я. Но я еще раз прошу тебя отказаться о них. Я говорил с Якобом. Он готов вернуть тебя обратно, если ты докажешь, что готов работать на благо ордена и больше не опасен для нас. Якоб даст тебе должность коменданта крепости, и ты сможешь обучать послушников владению оружием. Просто продержись здесь еще немного, не испытывай терпения стражников, и скоро все встанет на свои места.

— Прости, Ганс, но я уже принял решение. Береги голову, когда мы вступим в ущелье.

Даймонд отошел, оставив на лице Ганса непонятливое выражение.

Тем временем процессия уже завершала свой переход через перевал и приближалась ко входу в ущелье. До момента истины оставались мгновения. Мартин чувствовал, как волнение охватывает все его тело, а руки начинают дрожать перед предстоящей схваткой. С каждым шагом их отряда по каменистому перевалу, с каждым скрипучим оборотом колеса, стонущей под тяжестью возницы повозки, эта схватка оказывалась все ближе. И только теперь, видя, как неумолимо быстро сокращается расстояние до ущелья, в котором и планировалось нанести удар, Мартин впервые за долгое время ощутил страх. Планируя побег, он думал, что это будет легко. В своих грезах он представлял себя уничтожающим охотников одного за другим, махая топором налево и направо и пуская врагам кровь. Только сейчас он осознал свою слабость и незащищенность перед ними, несмотря на то что их было всего девять, включая новоприбывших рыцарей.

Единственным, кто ничего не боялся, был Даймонд. Он уверенно ступал во главе отряда заключенных, шагая по следам едущей впереди повозки. Его дыхание не сбилось, а лицо не выражало никаких эмоций. Хотел бы и Мартин быть таким же уверенным и бесстрашным.

Отряд приблизился к ущелью. Оно располагалось между двумя скалистыми склонами, которые казались неприступными, что стены замка. Когда-то Даймонду уже приходилось карабкаться по ним. Это было перед самым его посвящением в охотники Троицы. Комендант приказал послушникам преодолеть отвесный склон, хватаясь за выступы и кустарники в скале. Несколько послушников сорвались и с криком упали, разбившись насмерть и вызвав обрушение большой глыбы снега. Даймонд стал единственным, кто добрался до вершины.

Первыми в ущелье ступили бронированные бойцы Гессена. Прямо за ними последовал старший надзиратель на повозке. Все, как обычно, мигом притихли, начав ступать осторожнее. Мартин напрягся. До начала оставались какие-то мгновенья. Он сжал топор и приготовился. Они не дошли и половины пути до конца ущелья, как Даймонд дал сигнал:

— Сейчас!

Они закричали. Все вместе. Одновременно.

Голоса заключенных слились в один грозный рев, в котором проскальзывали нотки накопившейся злобы, смешанной с подступающим страхом.

Страж, погоняющий вола на повозке, с изумлением обернулся.

— Какого дьявола вы творите?! Заткнитесь! — прошипел он, с опаской поглядывая на вершины склонов, которые пришли в движение.

Несколько самых крупных ледяных глыб рухнули первыми, никого не задев, но изрядно напугав лошадей, которые заржали на все ущелье и, торопясь, устремились вперед. За ними посыпались снежные шапки поменьше, вызвав грохочущий камнепад с обоих склонов. Охотники, пытаясь удержать своих скакунов за поводья, разразились проклятиями, но и сами поспешили побежать к выходу из ущелья, ведущему к лесоповалу. Они с трудом уворачивались от тяжелых камней, падающих будто с самих небес. Несколько крупных булыжников ударили одну из лошадей в ее вздымающийся от страха бок, и она рывком ринулась прочь, не обращая внимания на гневные окрики своего хозяина, который тут же опрокинулся в снег и разжал поводья. Прямо перед глазами Даймонда обвалилась очередная снежная громадина, похоронившая под собой следующих впереди латников вместе с их лошадьми.

— Вперед! В атаку! — успел прокричать Даймонд, прежде чем увесистый камень, ударивший в плечо, опрокинул его навзничь.

Расслышав приказ, узники, уставшие от многодневной работы, холода и тяжелого перехода будто оживились. Невзирая на натирающие до крови железные кольца на их лодыжках и на тяжесть цепей, сковывающих движения, они, подняв свои топоры и колуны, бросились на стражей, растерявшихся от неожиданного камнепада, обрушившегося сверху. Глыбы снега, летящие с утеса вдогонку за камнями, не щадили никого, обрушиваясь как на невольников, так и на их надзирателей. Тяжелые камни с треском крушили черепа, ломали кости и сбивали людей с ног, в то время как снежные шапки хоронили их под своим весом, мгновенно накрывая тела плотным слоем снега.

Когда шум камнепада затих, сменившись стонами и криками оставшихся в живых, оправившийся от удара Даймонд увидел, что из двадцати двух человек его отряда, на ногах стояли менее половины. Ряды охотников тоже поредели: из закованных в латы воинов рыцаря Гессена в седле остался лишь один, двое других оказались похоронены под снегом, а количество надзирателей сократилось с шести до четырех. Самым опасным до сих пор оставался старший из них. Он так и остался сидеть на повозке, всеми силами стараясь удержать вола от побега. Теперь же, когда все стихло, он достал тяжелый арбалет из-за спины и прицелился Даймонду прямо в грудь.

— Зря ты начал этот бунт, Даймонд! — с угрозой в голосе проговорил он.

Даймонд понял, что это конец. Между ним и возом было всего несколько мощных прыжков, но стрела арбалета достигнет его груди гораздо раньше, чем он успеет броситься на врага, укрытого за деревянными бортами.

Именно в тот момент, когда Даймонд уже мысленно прощался с жизнью, тонкие пальцы бывшего адвоката, а ныне пленника инквизиции, Мартина Мюллера, ухватились за борт повозки. Несмотря на вес железных цепей, сковывающих ноги, Мартин с грозным криком дикаря оттолкнулся от земли и одним рывком запрыгнул в повозку, тут же взмахнув топором и с силой опустив его зазубренное лезвие на голову охотника с арбалетом. Так и не успев выстрелить, враг повалился на дно повозки с торчащей из головы рукояткой топора.

— Я же обещал отвлечь его, — самодовольно улыбнулся Мартин. — Похоже, мы квиты.

— Не квиты, — возразил Даймонд, запрыгивая в повозку и поднимая арбалет надзирателя. — Не забывай, что я не убил тебя, когда должен был это сделать.

— О, ну тогда тебе просто не повезло!

Трое молодых охотников с трудом отбивались от десятка ссохшихся от работы, угрюмых и бородатых дровосеков в кандалах. Среди них был и Ганс. По его лицу текла кровь. Он успевал отбивать сыплющиеся удары, но никак не мог перейти в атаку. Силы постепенно покидали его. Казалось, победа восставших невольников была близка.

Но помимо троих надзирателей оставалась еще одна большая угроза — выживший латник как раз сумел усмирить своего напуганного неразберихой коня и, вытащив из ножен громадный двуручный меч, уже несся охотникам на выручку.

— Подстрели его! — закричал Мартин, указав на мощную фигуру воина в броне. — Он убьет их! Скорее! Покончи с ним!

Даймонд стоял на одном колене и тщательно нацеливал арбалет на противника. Попасть в зазоры между доспехами движущейся цели казалось невозможным, а выстрел у него был лишь один. Стоит ему промахнуться, и конник клином пробьет слабенький строй лесорубов и раскидает их своим мечом по всему ущелью.

Даймонд плавно выдохнул. Его тело само вспоминало все те навыки, полученные еще в детстве, когда дядюшка выводил их с Патриком на охоту и долго обучал искусству стрельбы. Когда Даймонду было тринадцать, он подстрелил своего первого олененка. Это был хороший выстрел. Такие выстрелы бывают один раз из ста. Настолько он был точен.

Между рыцарем в сияющих на утреннем солнце доспехах и толпой оборванцев с топорами оставалось ничтожно малое расстояние. И тогда Даймонд выстрелил. Длинная стрела, выпущенная из тяжелого арбалета, пропев в воздухе, угодила боевому скакуну рыцаря прямо в бронированный лоб, что на всей скорости повалило мгновенно убитого коня в снег. С удивленным возгласом латник полетел в ближайший сугроб, роняя меч в полете.

— Да! — обрадованно воскликнул Мартин, спрыгивая с повозки. — Хороший выстрел, Даймонд! Давайте покончим с ними.

Даймонд снял с пояса мертвого надзирателя его меч. Это был один из тех легких и коротких мечей, которые отливал комендант до того, как Даймонд обезглавил его. Звякнув цепями кандалов, он спрыгнул в снег и бросился на лежащего в сугробе латника. Тот неуклюже пытался подняться, но тяжелая броня только сковывала его движения. С гибкостью кошки Даймонд подпрыгнул к противнику и стал быстро и часто опускать лезвие прямо на защищенную шлемом голову рыцаря. Глухие удары его меча о шлем раскатились по всему ущелью. Каждый удар оставлял новую вмятину на шлеме, оглушая врага, но не убивая его. Рыцарь злобно сопел. Ему удалось подняться на четвереньки, но быстрые атаки напавшего на него невольника не позволяли ему выпрямиться. Он бормотал ругательства и старался увернуться от ударов меча, которые каждый раз попадали ему точно в голову.

— Даймонд!

Даймонд прекратил атаку и, тяжело дыша, обернулся на зов. Это был Мартин. Его тонким рукам кое-как удавалось удерживать массивный меч латника, найденный неподалеку от места его падения.

— Это сойдет, — улыбнулся Даймонд и схватился за рукоять, которая легла в его ладони, будто этот меч всегда принадлежал только ему.

Подняв тяжелый меч над головой и морщась от ноющей боли в больном плече, Даймонд стремительно обрушил лезвие на голову врага. Лезвие меча было настолько острым, а удар настолько сокрушительным, что шлем латника не выдержал и лопнул. Раздался хруст ломающейся кости, и внутренности черепа убитого рыцаря брызнули в стороны. Бронированное тело латника повалилось обратно в снег.

Когда с рыцарем было покончено, Даймонд обернулся на своих товарищей, победоносные возгласы которых разносились по ущелью. Израненные, запачканные в крови, они с восхищением глядели на своего предводителя. Трое надзирателей повержено стояли на коленях, сложив оружие и опустив головы. Лукас уже освободился от оков и помогал остальным, выбивая зажимы из их оков при помощи специального пробойника.

— Кажется, мы это сделали, — улыбаясь во весь рот Мартин обвел взглядом место битвы.

— Под снегом могли остаться выжившие, — сказал Даймонд. — Найдите их и погрузите в повозку.

— Что делать с этими? — спросил Мартин, указывая на сдавшихся охотников.

Даймонд тяжело вздохнул. Оставить их в живых значило позволить уйти троим будущим охотникам на ведьм, которые, после всего случившегося, с еще большим желанием спустятся в долину, чтобы жечь, насиловать и убивать в поисках мести за свое унижение. Но и казнить их было слишком жестоко. Они были еще совсем молоды и неопытны. Просто выбрали себе неправильное занятие. Как и сам Даймонд когда-то.

— Я пощажу вас, Ганс, — сказал Даймонд, снимая с себя оковы и блаженно потирая распухшие запястья. — Вы прибудете обратно в крепость и передадите инквизитору, что если он не прекратит творить беззакония, то однажды я доберусь до него.

Ганс не ответил. Он продолжал смотреть вниз, не поднимая головы и не обращая внимания на говорящего с ним Даймонда.

— Заковать их в кандалы. Так им сложнее будет добраться до крепости и у нас будет время уйти подальше, прежде чем за нами вышлют погоню.

— Я бы не стал проявлять к ним сострадания, — недовольно покачал головой Лукас. — Эти ублюдки ни за что бы нас не пощадили, будь мы на их месте.

— Но мы не они. Так что хватит болтать. Надевай на них кандалы и пойдем искать лошадей. Они не могли разбежаться далеко.

Даймонд оказался прав — лошади ждали на лесоповале. Они мирно паслись под деревьями, раскапывая замерзшую траву из-под снега копытами.

Даймонд запрыгнул в седло одной из лошадей и натянул поводья. Спустя столько времени, проведенном в неволе, охотник наконец почувствовал себя свободным. Он переоделся в темные одежды одного из мертвых надзирателей и опоясался легким мечом в ножнах. Товарищи Даймонда тоже запаслись боевыми трофеями и теперь представляли собой небольшой конный отряд с вполне хорошим вооружением.

— Что мы будем делать дальше? — спросил Мартин, поравнявшись с охотником. — Куда нам податься в таком виде? Стоит нам попасть на глаза какому-нибудь патрулю стражников, как нас тут же примут за разбойников и в лучшем случае арестуют, а то и вовсе перебьют.

— Будем держаться подальше от большака. Я хорошо знаю местность и без проблем выведу вас отсюда, но дальше мы разделимся и каждый пойдет своей дорогой.

В глазах адвоката появилось плохо скрываемое смятение.

— Но куда я пойду? Меня считают мертвым. В городе мне больше нет места, там меня найдут и вновь вернут инквизитору. Ты ведь и сам знаешь, что город весь кишит шпионами.

— В каждом городе есть шпионы. Они есть даже в небольших деревушках и в землях знатных лордов.

— И как же ты собираешься прятаться от них? Они ведь могут обнаружить и тебя.

Замерзшие губы Даймонда растянулись в недоброй улыбке.

— Этому делу я обучен гораздо лучше, чем они. Справлюсь. Ну а ты мне в этом поможешь.