Играть умно
Бертрама никто не любил. С этого можно было бы начать душераздирающую историю об отвергнутом всеми сироте, который пробил свой путь наверх от уличного воришки до первого секретаря лорда дознания, но так и остался одиноким и непонятым — однако правда звучала значительно тривиальнее. Бертраму совершенно не нужно было, чтобы его любили. Он вообще не признавал подобное чувство — кроме тех случаев, когда его симптомы у других можно было использовать для дела, то есть — для получения сведений. Именно последние представляли главную ценность в жизни Бертрама, его любовь и божество. Он хотел знать — и не странные абстрактные истины, а сиюминутную правду, которая единственно и влияла на запечатленную в вечности историю.
После казни его начальника, лорда Эреварда, Бертрам оказался в опасном положении. На свое счастье он был в это время не в столице, а в Стетхолле по особому поручению лорда — и так там и остался. У Бертрама было с собой два десятка самых лучших людей — этого должно было хватить, чтобы король не смог подобраться к нему незаметно. Что король подобраться захочет, Бертрам не сомневался — особенно с учетом поручения, которое дал ему Эревард.
Он обосновался в Стетхолле, намереваясь продолжить дело лорда — раз уж оно было настолько важным, что стоило тому головы — когда пришло известие, что король умер. Такого поворота Бертрам не ожидал и поначалу пребывал в некоторой растерянности. В Риверейне теперь правил Уорсингтон — но Бертрам не доверял первому лорду и не знал, в какой степени тот поддерживал все начинания короля. В теории, на трон должна была взойти принцесса — а теперь уже королева — Джоан, да Бертрам и сам предпочел бы такой вариант развития событий. В нужных — то есть его — руках она могла бы вывести страну из того бардака, который развел ее братец. При условии, конечно, что фамильное сходство не будет слишком уж сильным.
Кроме того, у Бертрама было поручение Эреварда, которое следовало исполнить. А для этого нужна была королева.
Однако поиски были тщетными. Он проследил Джоан до самого Гика, но дальше след терялся — зато попутно Бертрам узнал весьма любопытную историю ареста лорда Теннесси. Последнего обвиняли в убийстве Джоан — во что, впрочем, Бертрам не верил, тем более что и доказательств у Уорсингтона не наблюдалось. Куда интереснее было бы выяснить, что связывало принцессу и Теннесси. Бертрам хорошо помнил поездку в Тенгейл семилетней давности — поездку, которая многое объясняла, но еще больше вопросов вызывала. Были и другие слухи, позже, насчет возможной свадьбы... но Бертраму не хватало сведений, надежных фактов, подтверждавших его домыслы.
Почему принцесса три года жила в горах? Какую роль в этом играл Теннесси? Куда оба делись после смерти старого короля? Почему Теннесси обвиняли в убийстве, которое никто не мог доказать?
Бертрам хотел было послать Гаррета Уилшоу (как самого обаятельного и толкового) в Риверейн — и тут пришли вести из замка Лексли.
Королева Джоан объявилась сама.
Бертрам собрал своих людей — и немедленно покинул Стетхолл.
***
Он не поехал в замок — остановился на постоялом дворе в нескольких милях от него и отправил Уилшоу выяснить все обстоятельно. Гаррет вернулся неделю спустя с подробным отчетом — о размере собранной армии, о настроениях среди лордов и солдат...
— А что сама королева? — лениво поинтересовался Бертрам, разглядывая парня из-под полуопущенных век. Они сидели в гостиной постоялого двора, залитой весенним полуденным солнцем, которую Бертрам снял вместе с комнатой и использовал вместо рабочего кабинета. Уилшоу прибыл рано утром — но Бертрам часто работал по ночам, а вставал поздно. Вот и сейчас он сидел, развалившись, в большом кресле, облаченный в роскошный шелковый халат. За годы бумажной работы Бертрам сильно располнел — живот принял приятную округлую форму, идеально подходящую для того, чтобы складывать на нем руки.
— Про королеву мне ничего узнать не удалось, — пожал плечами Гаррет, небрежным движением отбрасывая со лба золотистую челку.
Бертрам поморщился.
— Гаррет, я не для того держу твою медовую головушку, чтобы ты приходил ко мне со словами «не удалось»! Посмотри мне в глаза и скажи, что ты за неделю не смог привлечь внимание девятнадцатилетней девицы!
— Это не девица, а королева, между прочим, — холодно заметил Гаррет, прищурив бледно-зеленые глаза. — И мне вполне хватило слухов, которые про нее ходят, чтобы не лезть, как идиот, куда не надо.
— Так, значит, слухи все-таки есть? Чего тогда заливаешь, что ничего узнать не удалось?
— Потому что они ничем не подтверждаются.
Бертрам довольно улыбнулся.
— Слухи, мой мальчик — они как туча воронья над полем. Не надо искать труп, чтобы знать, что он там есть.
***
Пару дней спустя Бертраму доложили, что армия королевы выступила в поход. Он лишь хмыкнул, но послал с армией несколько человек. Хотя и так прекрасно знал, во что выльется этот поход.
За неделю армия едва продвинулась, так и не добравшись до Стетхолла. Бертрам выждал еще пару дней — пока погода не стала налаживаться — и выехал в сопровождении всего своего отряда.
Пришло время познакомиться с королевой лично.
***
После разговора с Кеттерли Бертрам был готов к чему-то такому, и потому не удивился, когда, войдя ночью в свой шатер, увидел высокий силуэт, подсвеченный отблесками костра, неясными из-за плотной красной ткани. На этот раз Бертрам не растерялся и первым делом поклонился — так низко, как позволял его характер. Однако на колено опускаться не стал.
— Ваше величество, — поприветствовал он тень сухо и сдержано, стараясь убрать из голоса всякую насмешку. Нельзя сказать, что это удалось ему до конца.
— Уже лучше, — отозвался тихий голос. — Впредь советую меня называть именно так.
Бертрам слегка поморщился. Кеттерли был прав.
Его глаза привыкли к полумраку шатра, он смог разглядеть ее лицо — и невольно вздрогнул. Девушка, стоявшая перед ним, была чудовищно похожа на своего брата. Тот же цвет волос, тот же длинный нос, те же тонкие губы. Вот только лицо Джона постоянно играло сонмом непостоянных эмоций и неуверенных мыслей — а лицо Джоан было собранным и невозмутимым. Чем бы королева ни занималась в последние шесть лет, свои мысли она научилась оставлять при себе.
С одной стороны, это было хорошо. Еще одного психованного представителя династии королевство могло не пережить. С другой — плохо. Бертрам начал понимать, почему Гаррет даже не стал пробовать. Он, Бертрам, тоже бы не стал.
Но отступать было уже поздно.
Королева провела пальцами по губам, с любопытством рассматривая бывшего секретаря Эреварда и как будто чего-то ожидая.
— Разве вы не должны преклонить колено при первой встрече со своей королевой?
Бертрам усмехнулся.
— Нет, ваше величество. Это должны делать лорды, вследствие своего вассального титула, люди лордов и те, кто состоят на королевской службе. Они же используют обращение «мой король» или «моя королева».
Она слегка прищурилась.
— А вы разве не состоите не королевской службе, Бертрам?
— Пока нет.
— Пока?
— Если наймете меня, буду состоять. Я, в отличие от лордов, свободный человек. По наследству не перехожу.
Королева долго молчала.
— И зачем я вам понадобилась, господин Бертрам?
— О, нет, ваше величество, — снова усмехнулся Бертрам. — Это не вы мне понадобились, а я вам. И именно об этом я и хотел вам рассказать.
Ореховые глаза на мгновение вспыхнули желтым.
Бертрам усмехнулся еще шире.
— У вас армия в пять тысяч солдат — и никакого представления, куда ее вести. Трон в столице занят другим правителем. Лорды или не знают о вашем существовании, или сделают все, чтобы от вас избавиться. Я вам не просто нужен — я вам позарез необходим.
Она ничего не ответила и стремительно вышла из шатра. Бертрам прекрасно понимал, что играет с огнем. В этом идиотском, совершенно бессодержательном разговоре он поставил на карту все, и теперь от королевы зависело, как эта карта сыграет.
Бертрам надеялся, что не ошибся — что королева сыграет так, как надо.
Что она сыграет умно.
***
Он как раз собирался приступить к завтраку — слишком скупому и армейскому, чтобы его всерьез предвкушать, — когда зашуршал полог палатки. Бертрам поднял глаза.
Королева выглядела сосредоточенной и деловой.
— Я долго думала, повесить тебя за наглость или посадить на кол, — сказала королева, усаживаясь на табурет и беря со стола единственный кусок хлеба. — Ты что предпочитаешь?
— И вам доброе утро, ваше величество, — невозмутимо ответил Бертрам. Табурет тоже был в одном экземпляре, и ему волей-неволей пришлось остаться на ногах.
— Ну? — подняла брови королева.
— Что? Я ни то, ни другое не предпочитаю.
Королева усмехнулась, разламывая хлеб длинными пальцами.
— Ты сказал, что ты позарез мне необходим. Я внимательно тебя слушаю.
— Вам нужны сведения, — заметил он.
Королева слегка наклонила голову набок.
— Нужны, — согласилась она. — И у тебя они есть?
— Есть.
Королева выжидающе на него смотрела.
— Я знаю, чем вы занимались у Сагра после того, как исчезли из замка Дернби шесть лет назад. И почему ваши глаза иногда становятся желтыми.
Королева усмехнулась.
— Шикарно. Но это, как ты догадываешься, не совсем те сведения, которые меня интересуют. Да и узнать их, с учетом твоего положения при моем отце, было не сложно.
— Каком положении? — осторожно уточнил Бертрам. Перед тем, как приехать в лагерь, он пустил информацию о себе по трем разным каналам. В зависимости от ответа королевы можно было узнать, каким из них она пользовалась. И как на нее, соответственно, можно надавить.
— Понятия не имею, — пожала плечами королева. Встала, смахнула со стола хлебные крошки. — Какое-то положение ты, наверное, занимал, раз так много знаешь, верно?
Бертрам поморщился. Она играла умно.
Но не так, как он ожидал.
— Мне совершенно плевать, Бертрам, кто ты и откуда, — сказала королева. — Мне важно, что ты делаешь сейчас. А сейчас мне нужно знать, что творится в свалившемся на меня королевстве. Где, кто и чем управляет, с кем и против кого дружит, где был хороший урожай, где плохой. Сколько крессов и где именно они ошиваются. Почему они ошиваются именно там. Сколько еще крессов может возникнуть из ниоткуда. Понимаешь? Мне нужны сведения. На основе которых я буду принимать решения. У тебя они есть?
Бертрам долго на нее смотрел.
«Кеттерли прав, — подумал он. — Все настолько хорошо».
— Будут, — уверенно сказал Бертрам.
Королева улыбнулась.
***
С появлением Бертрама характер передвижения армии кардинально изменился. Прибывшие вместе с ним взялись за работу в первый же день — и теперь командование армией точно знало, что ждет ее впереди. Впрочем, от командования армией тоже осталось немного. Королева перестала приходить к лордам, чтобы устроить военный совет — все решения она принимала сама, опираясь на информацию, предоставленную ей Бертрамом, и лишь изредка советуясь с лордом Лексли. Подобное поведение не могло прибавить ей популярности среди командования армией, но зато значительно повысило эффективность их продвижения — что было, по большому счету, значительно важнее.
Бертрам предоставлял королеве сведения — не все, он был не настолько глуп, чтобы раскрывать сразу все карты. Но достаточно, чтобы королева была довольна. Или, во всяком случае, выглядела довольной. Что она думала на самом деле, понять было невозможно, и Бертрама это до ужаса раздражало, но он решил подождать. У всех есть слабое место. На это место можно надавить — или, наоборот, проявить сочувствие.
Последнее, Бертрам отлично это знал, было куда более действенным.
Поэтому он вызвал Гаррета Уилшоу из Стетхолла, а сам, наоборот, уехал туда.
Армия королевы была многочисленной — но Бертрам начал получать известия о том, что их ждало впереди.
А значит, все средства становились хороши.
***
Бертрам сильнее надвинул шляпу на лоб и поднял меховой воротник плаща. Ему не хотелось, чтобы его заметили входящим в этот дом. Сам Бертрам отнюдь не страдал предрассудками — но ими страдали многие другие. Лично его, разумеется, общественное мнение не волновало. Но оно могло навредить делу.
Бертрам толкнул дверь, колокольчик игриво зазвенел в душном полумраке.
— Добро пожаловать, — раздался сильный мягкий голос. Бертрам усмехнулся в воротник. Она не изменила своей привычке следить за всем лично. А ведь давно могла бы поселиться в милом коттедже в пригороде.
Но она, как и он, любила сама вести дела.
— Здравствуй, Клара, — тихо сказал он, подойдя к стойке. Мистресс Бринн слегка поморщилась.
— Здравствуй, Роберт. По работе или по личному делу?
— По очень личному делу. Настолько, что я хотел бы поговорить о нем с тобой наедине.
Она прищурилась.
— Я в прейскурант не вхожу.
— Данного заведения — нет, — согласился Бертрам.
— В любой.
Он усмехнулся, показывая, что не очень-то верит ей. Бертрам знал Клару давно, еще с тех пор, когда она вращалась в нужных кругах. И знал, что она никогда не упускала выгоды. Только правильно рассчитывала риски.
— Ты ведь не отстанешь? — вздохнула она, поглядывая на входную дверь — будто ожидая, что сейчас войдет нормальный клиент и избавит ее от необходимости говорить с Бертрамом. Тот широко улыбнулся. Клара позвонила в колокольчик. Через несколько мгновений в холл спустилась длинноногая белокурая девица, торопливо завязывающая пояс халатика.
— Мари, постой тут вместо меня, — сухо велела Клара. — И не начинай прямо за стойкой, хорошо?
Девушка надула губки, но тут же расцвела, когда Бертрам подмигнул ей.
— Идем, Роберт, — нетерпеливо позвала его Клара. Ее строгое темное платье резко контрастировало с легкомысленным одеянием Мари. — Если захочешь, можешь потом остаться.
— Со скидкой?
— И не надейся, — фыркнула Клара.
***
— Я все правильно поняла? — Клара внимательно смотрела на Бертрама, и ее лицо было таким же равнодушным, как полированная мебель роскошного будуара, в который она их отвела. — Ты хочешь, чтобы я легла под Денвера и уговорила его помочь королеве?
— Ложиться не обязательно, — спокойно заметил Бертрам. — Это уже на твое усмотрение.
Клара фыркнула.
— Боб, я ценю твой цинизм, прости за невольную аллитерацию — но иногда тебе приходят в голову удивительно идиотские мысли. Причем исключительно из-за незнания предмета.
— Какого предмета?
— Человеческих взаимоотношений. Ты серьезно считаешь, что я все еще имею влияние на мужчину, которому отказала несколько лет назад?
— Женщина, которая знает слово «аллитерация», всегда имела бы на меня влияние, — заметил Бертрам.
Клара снова фыркнула.
— Я это учту. Но Денвер — не ты. К тому же он отлично знает, что я давно отошла от дел.
— Отошла? — недоверчиво усмехнулся Бертрам. — Чем же ты занималась с Теннесси всю зиму?
Он попал в точку, в этом не было сомнений — Клара замерла, а ее лицо из равнодушного стало каменным.
— Прости, милая, — слегка развел руками Бертрам. — Я все знаю.
Клара молчала.
— Что он тут делал? О чем с тобой говорил?
— Ты же все знаешь, — сухо заметила Клара.
— Я знаю, что люди делают. Но не всегда знаю, что они думают и чувствуют. А это тоже важно.
— Неужели, — холодно процедила Клара.
Бертрам выжидающе смотрел на нее — но в конце концов понял, что ответа не дождется. Видимо, точка была слишком болевой.
Быть может, он и впрямь не разбирался в предмете?
— И что вы все в нем нашли? — проворчал он с досадой, отчасти надеясь вызвать этим Клару на разговор.
— Все? — подняла брови Клара.
— Сначала Мэри Тойлер, сходящая в столице с ума. Потом эта непонятная история с принцессой и слухами о свадьбе. А теперь вот ты, — Бертрам сокрушенно махнул рукой, показывая, что такого подвоха никак не ожидал.
Клара усмехнулась — жестко, одними губами.
— Мне пора идти. Мари лучше долго не оставлять без присмотра.
Она энергично поднялась, расправила пышные складки юбки, поправила лиф, выпрямилась — решительная, строгая, собранная.
«Теннесси дурак, если просто взял и бросил ее», — внезапно подумал Бертрам, провожая Клару глазами. На пороге она обернулась.
— Прислать тебе Мари?
— Так без скидки же, — усмехнулся Бертрам. — Я уж лучше поеду. В конце концов, меня тоже ждет женщина.
***
Бертрам вернулся к армии неделю спустя — пришлось задержаться в Стетхолле, чтобы дождаться гонца из столицы. В первом письме, которое получил Бертрам, его агент сообщал, что в столице пока ничего не знают о собранной королевой армии. Второе письмо было от самого регента. Но его Бертрам королеве показывать не собирался.
Проезжая по лагерю, Бертрам увидел штандарты барона Денвера. Удивился. Обрадовался. Значит, Клара все-таки передумала. Бертрам самодовольно усмехнулся, минуя палатки барона.
Королева пришла к нему вечером того же дня. Невольно Бертрам сравнил ее с Кларой — и сравнение было не в пользу королевы. В ее спокойствии сквозила необязательность, своенравие, самонадеянность, которых отродясь не было в деловой, собранной, ответственной Кларе.
«Ответственной, — возразил самому себе Бертрам, — как же. Даже не предупредила меня, что передумала. А, ну его! Все бабы одинаковые. Ибо бабы».
— Барон Денвер присоединился к вам, как я видел, — начал Бертрам, поскольку королева явно не собиралась начинать разговор сама.
Она только усмехнулась.
— Я рад, что мои усилия увенчались успехом, — продолжил Бертрам, делая ударение на слове «усилия» и надеясь, что эта фраза заставит королеву хоть что-то ответить.
И не ошибся.
— Твои усилия? — королева еще шире усмехнулась. — Я думаю, Бертрам, твои усилия тут ни при чем.
— Ваше величество?
— Это я сделала так, что Денвер теперь здесь.
Бертрам застыл.
— Вы?
— Я.
— Дайте угадаю — вы к нему заявились через окно, как до этого к лордам? — как он ни старался, раздражение скрыть не удавалось.
— А если и так?
Бертрам поджал губы.
— Вы могли бы предупредить меня, что собираетесь действовать самостоятельно.
Королева прищурилась.
— А ты ничего не перепутал? По-моему, это ты должен отчитываться передо мной, а не наоборот.
«Бабы», — подумал Бертрам мрачно.
— И кстати, к вопросу об отчетах, — продолжала королева. — Новости есть?
— Есть, — коротко ответил Бертрам, вместе с этим словом прогоняя из себя все раздражение и всю досаду. Собрался, достал бумаги, привезенные гонцом.
Королева улыбнулась.
***
— Гаррет, я хочу, чтобы ты продолжал крутиться вокруг нее, — Бертрам говорил сухо, без своей привычной ленцы в голосе, и Уилшоу понял, что шеф сильно не в духе.
— Хорошо.
— Я не стал говорить ей, что Теннесси в столице под арестом, чтобы не усложнять тебе задачу. Пусть не отвлекается. Воспользуйся этим.
— Хорошо, господин Бертрам.
Шеф посмотрел на Уилшоу, и его взгляд был тяжелым.
— Я хочу, Гаррет, чтобы она наконец начала играть по моим правилам. Иначе ничего не получится.
