Король умер

Ветер взвился, взъерошив темные ветви елей. Выше по склону, там, где заканчивался лес, в небо поднялись облака снега, содранного с голых скал.

Между стволов деревьев медленно шел человек. Воротник полушубка был высоко поднят, шею и нижнюю часть лица закрывал шарф, и глаза блестели поверх него, как будто дикий зверь выглядывал из своего укрытия. В левой руке человек нес лук, а в правой — стрелу, которой он время от времени отводил в сторону низко свисающие ветви.

Далеко впереди послышался шорох, хруст ветки — человек мгновенно опустился на одно колено и наложил стрелу на тетиву. Но натягивать лук не стал, только прищурился, вглядываясь в льдистый полумрак леса.

Хруст повторился, а следом за ним кто-то негромко вскрикнул.

Человек мгновенно поднялся и заскользил между деревьев, ступая быстро и неслышно. Перед опушкой, с которой доносились звуки, он остановился и снова присмотрелся.

Возле небольшого ручья, который несмотря на лютый холод по-прежнему журчал, лежал мальчик лет двенадцати. Он поджал колени к подбородку и обхватил их руками – видимо, пытаясь согреться. Человек с луком подошел к мальчику сзади. Повесил лук за спину, убрал стрелу в колчан – и тихо и отчетливо произнес высоким женским голосом:

— Поднимайся.

Мальчик резко обернулся, не вставая. Опухшие глаза смотрели испуганно.

— Кто ты? – спросил он охрипшим голосом.

— Поднимайся, — повторила женщина. – Простынешь, если будешь лежать на снегу.

— Не могу, — буркнул мальчик, все также неловко оглядываясь через плечо. – Нога болит.

— Что с ней? – женщина присела рядом с мальчиком. Тот вздрогнул и попробовал отползти в сторону.

— Не бойся, — попробовала женщина успокоить его, но мальчик смотрел с недоверием.

— Кто ты? – спросил он снова.

— Меня зовут Джоан. А тебя?

Мальчик молчал.

— Я хочу помочь тебе, — терпеливо продолжила Джоан. – Как тебя зовут и что ты тут делаешь?

— Хирш, — буркнул мальчик неохотно.

Джоан пристально смотрела на него.

— Я убежал из дома, — пробормотал он почти не слышно.

— Повредил ногу и теперь не можешь идти, — продолжила Джоан.

Хирш кивнул.

— Тогда ты не будешь возражать, если я отнесу тебя домой?

Мальчик поморщился.

— Ты умрешь в ближайший день или два, — спокойно заметила Джоан. – От холода, голода или дикого зверя. Если повезет, то от холода. Но я бы на это не рассчитывала.

Хирш отвернулся. Губы задрожали.

Джоан тихо вздохнула, поднялась на ноги. Мальчик снова обернулся на нее – и вдруг буквально взлетел на воздух.

— Эй! – протестующе вскрикнул он, но Джоан уже шла с ним на руках, уверенно шагая по еле заметной звериной тропе. – Я не хочу!

— Прости, Хирш, — невозмутимо ответила Джоан. Ее дыхание было совершенно ровным, как будто нести его ей ничего не стоило. Впрочем, кажется, так оно и было. – Моей совести вполне хватит одного мальчика.

***

К деревне они подходили уже в полной темноте – но Джоан это, видимо, совершенно не смущало. Всю дорогу, пока еще было светло, Хирш с подозрением косился на ее спокойный профиль, так сильно отличавшийся от привычных ему лиц деревенских женщин.

Когда они ступили на темную улицу, Джоан спросила его:

— Где ты живешь?

Хирш молчал.

— Я все равно узнаю, — заметила она. Он вздохнул и указал рукой в сторону дальнего дома, где в окнах горели огни.

На крыльце Джоан спустила его с рук. Хирш схватился за шаткие перила, стараясь не наступать на больную ногу. Джоан громко постучала в дверь, и отошла в сторону, в тень. В доме было шумно – слышались голоса множества людей. Раздались шаги, дверь распахнулась, выпустив клубы теплого воздуха…

— Хирш! – воскликнула женщина, всплеснув руками, и тут же крикнула вглубь дома: — Он здесь! Он нашелся!

За ее спиной возникли еще люди, они тоже восклицали что-то, удивленно, радостно, рассерженно. Толпа вышла на крыльцо, окружила мальчика, спрашивая, охая, ругаясь…

Он посмотрел туда, где только что стояла Джоан – но там никого уже не было.

***

— Привет.

Хирш поднял глаза. Она стояла у стены сарайчика, где мгновение назад ее точно не было.

Хирш опустил колун, оперся о древко.

— Как твоя нога? – спросила Джоан.

— Почему ты тогда исчезла? – спросил он с подозрением.

— Я не очень люблю общаться с людьми.

— Тогда зачем ты сюда пришла? – удивился Хирш.

— Хотела узнать, как у тебя дела, — пожала плечами Джоан.

— Лучше. Уже выхожу из дома, как видишь.

— Вижу, — кивнула Джоан. – Ну ладно. Пока.

— Пока, — изумленно отозвался Хирш.

Она развернулась и скрылась за сарайчиком – быстро и совершенно бесшумно.

***

Джоан появлялась всякий раз, когда Хирш оказывался во дворе один. Возникала из неоткуда в тот же момент – он так и не понял, как ей это удавалось. Как не знал он и того, зачем Джоан приходила. Иногда она просто молча наблюдала за ним, иногда расспрашивала — о нем, его семье, деревне. Джоан не рассказывала о себе, а когда Хирш задавал ей вопрос, ничего не отвечала. Постепенно он привык, что говорить приходится только ему, и старался ее не пугать. Ему казалось иногда, что Джоан похожа на дикого зверя, который из любопытства приходит к людям, но не дается в руки.

Он никому не рассказывал о своем странном друге – да никому особо и дела не было, что он там делал во дворе, если работа не стояла.

Работа не стояла. Джоан не мешала ему, а иногда и помогала. У нее были ловкие сильные руки, а с деревом она обращалась еще и умело. Когда Хирш спросил, где она этому научилась, Джоан ушла, ничего не сказав.

Больше он ни о чем ее не спрашивал.

***

Новости, которые привез отец, уехавший осенью в долину на заработок, были удивительные. Настолько удивительные, что Хирш тут же накинул полушубок и выскочил на улицу, несмотря на то что давно уже стемнело. Он нетерпеливо оглянулся, ожидая, когда раздастся знакомый голос…

— Что ты делаешь здесь ночью? – спросила Джоан из темноты.

— Знаешь, что случилось?

— Что?

— Король умер!

— Какой король? – медленно спросила Джоан.

— Джон! Наш король! Представляешь? А у него ни жены, ни детей! И принцесса Джоан пропала! И никто не знает, кто теперь будет королем, — выпалил Хирш на одном дыхании.

Она ничего не ответила. Хирш напряженно всматривался в темноту, откуда до того раздавался ее голос, но ничего не мог рассмотреть.

— Ты тут? – позвал он наконец.

Ответа не было.

Хирш осторожно сделал несколько шагов вперед, стараясь не оступиться – и тут из-за домов послышался странный шум. Он стал подниматься все выше, будто взлетала огромная металлическая птица – и вдруг Хирш увидел, как на мгновение звезды скрыла гигантская черная тень.

Он задержал дыхание.

Хирш жил в горах. Он слышал много историй о драконах. Но никогда не думал, что когда-нибудь увидит одного так близко.

С тех пор он больше не видел Джоан. Иногда Хирш думал, что ее унес дракон, внезапно появившийся в тот вечер рядом с их деревней.

Но все чаще ему приходила в голову мысль, ставшая в конце концов одной из самых любимых историй его детей и внуков.

Она начиналась словами: «Однажды я подружился с драконом».

***

Камень с громким треском ударился о скалу, рассыпавшись дождем щебня. По темным ночным горам прокатилось эхо.

«Устрою обвал ведь», — равнодушно подумала Джоан, поднимая с земли следующий камень и запуская его через все ущелье в дальнюю скалу. Она чувствовала, как в крови все еще кипит волнение, разливаясь в кончиках пальцев невесомостью и полетом – но Джоан больше не хотела превращаться. Это было слишком легко – стать драконом и не думать ни о чем. А подумать следовало.

«Король умер!» — сказал Хирш. Джоан стоило остаться и расспросить его – но в тот момент она не могла удержаться.

Король умер. Джон, ее брат, умер. Брат, который хотел ее убить.

Насколько Джоан знала, король из него получился отвратный. Новости, которые она слышала в Моэрне, были одна другой хуже. Восстания, беженцы, имперские войска. Жители Моэрны были не знакомы с понятием «военная интервенция» – но Джоан хорошо понимала, что это значит. И чем грозит ее стране. Империя давно мечтала завоевать Инландию – точнее, ее горы, скрывавшие в себе множество ценных руд, — но раньше это было не так легко осуществить. До гор нужно было идти через всю страну – имперцы понимали, чего это будет им стоить. К тому же к инландским дворянам могли присоединиться Лотария, Вирравия и Нордейл. Поэтому во время правления отца Джоан, Джона Доброго, все действия Империи сводились к тонкой дипломатической игре и попыткам внедрить свои традиции. Это получалось не очень хорошо – слишком разными были религии двух стран. Инландские дворяне порой перенимали некоторые обычаи, привлеченные экзотикой – но простой народ воротил нос от южных изысков.

Однако, если Империя всерьез решит завоевать Инландию, методы будут совсем другими. Спрашивать никого не будут. Религия крессов крайне нетерпимо относилась к неверным, и на завоеванных землях все народы обязаны были следовать ей. Что будет, когда выросшим с философией выбора инландцам навяжут кресские догматы? Сейчас они просто бежали на север – но сколько времени нужно Империи, чтобы завоевать всю страну? Теперь, когда в Инландии нет короля?

Джоан размахнулась и снова бросила камень. Осколки запрыгали по уступам скалы в ущелье.

Джоан опустила глаза на свои руки.

«Никто не знает, кто теперь будет королем», — сказал Хирш. Что там говорилось в законах Инландии об этом? Большой совет лордов должен выбрать нового короля?

Если половина страны уже занята крессами, созвать совет будет проблематично. И, скорее всего, уже бессмысленно.

«Но мне нельзя к людям. Я же сама решила, что мне нельзя к людям!»

Джоан беспомощно посмотрела на вершины гор вдали. Ей нужно было спросить совета, поговорить с кем-нибудь – но с кем? Кто, кроме Сагра, знал, кто она?

Ответ пришел мгновенно – леди Теннесси. И так же мгновенно Джоан поняла, что не может оказаться в Тенгейле. При мысли о том, кого она может там встретить, ей стало не по себе.

Нет, этот вариант не годился. Приближенные ее отца? Джоан не знала никого из них – слишком давно она покинула двор и слишком маленькой была тогда.

Ансельм? Но где его теперь искать? И стоит ли? Джоан не боялась его увидеть, как Генри, но и не хотела снова напоминать о себе. Они хорошо попрощались – на этом все стоило и закончить.

Кто еще остался у нее? Кого она знала – и кто знал ее?

Джоан внезапно улыбнулась.

Она поняла, к кому нужно идти.

***

Закатное зимнее солнце легло на обшитые панелями стены неровными пятнами. Джил с тоской посмотрела на них. Инкер и Герхард уехали всего неделю назад – но она уже успела смертельно заскучать без них. И было совершенно неизвестно, когда они вернутся.

Конечно, хорошо, что они получили такой заказ. Изготовить меч для сына князя – любой оружейник страны мечтал о таком. Однако князь непременно хотел говорить с мастерами лично – и, разумеется, не собирался для этого покидать столицу.

Джил вздохнула. До Акрии было несколько дней пути – и ведь наверняка какое-то время Инкер и Герхард проведут там. Она грустно обвела кабинет взглядом – и вздрогнула.

В дверном проеме стояла высокая женщина в длиннополом кожаном кафтане и внимательно смотрела на Джил.

— Джо! – воскликнула та и кинулась на встречу, сметая со стола Инкера какие-то бумаги.

Джо осторожно обняла Джил в ответ на жаркое объятие.

— Где Инкер? – спросила она, внимательно осматривая его кабинет.

— Уехал, — выдохнула Джил. – Я так рада, что ты вернулась!..

— Надолго?

— Тебе лучше знать! – рассмеялась Джил. Джо посмотрела на нее с непониманием, потом вздохнула.

— Инкер уехал надолго?

— Ему князь заказал меч в Акрии, — ответила Джил гордо, как будто это была ее заслуга. – Он поехал туда.

— Тьма, — пробормотала Джо. Посмотрела на стол Инкера, провела пальцами по губам. – Мне нужно было поговорить с ним.

— А со мной ты не можешь поговорить? – спросила Джил, уже заранее зная и ответ, и то, что Джо не останется.

— Инкер ведь ничего про меня не рассказывал? – внезапно усмехнулась Джо.

Джил покачала головой.

Джо кивнула, подошла к стеллажу с книгами, наклонилась, читая названия.

— Джил, — внезапно позвала она, — если бы тебе рассказали, что мне нужно стать… предводителем, или вроде того. Вести за собой людей. Чтобы ты сказала?

— Что ты, наверное, хорошо для этого подходишь, — осторожно ответила Джил, а в голове при этом пронесся вихрь безумных мыслей. Предводитель? Ведущий за собой людей? Что им не рассказал Инкер?..

— А тебе не кажется, — снова спросила Джо, — что я… не очень хорошо… лажу с людьми?.. Что я слишком… жесткая?

Джил задумалась. Джо смотрела на нее – встревоженно, как показалось Джил. Что-то изменилось с тех пор, как Джо уехала. Это было видно и по настороженным глазам, и по маленькой морщинке на переносице, прежде невозмутимо ровной – и по тому, как Джо говорила, как будто с трудом подбирая слова.

— Тогда, в Дельте, — медленно начала Джил, — ты спасла меня не тем, что была мягкой. Или хорошо ладила с людьми. Ты спасла меня, потому что была такой, какая есть.

Джо долго смотрела на нее – и Джил видела, как ее лицо постепенно расслабляется, принимая привычное невозмутимое выражение.

А затем Джо внезапно улыбнулась.

— Ты ведь не против, если я останусь здесь на ночь?

Джил радостно вскрикнула.

***

Бетси вытирала пыль в замке Лексли каждый день. Разумеется, вытереть всю пыль во всем замке за один день она не могла, и потому каждое утро приступала к новым комнатам, постепенно обходя их все, и к моменту, когда Бетси завершала свой круг, пыль успевала накопиться снова. Работу, конечно, нельзя было назвать непыльной, но занятие имело в себе определенные умиротворенность и созидательность, заключавшиеся в бесконечном круге уборки Бетси, которая начиналась и заканчивалась всегда в одной точке — кабинете лорда Лексли.

Эта комната неизменно вызывала у девушки благоговейный ужас и трепет, схожий с тем, который кресские фанатики испытывали при виде идола своего божества. В кабинете, кроме полок с большими книгами в толстых кожаных переплетах и огромных карт, развешенных по стенам, было еще множество непонятных предметов, расставленных на столе и каминной полке. Все эти вещицы требовалось очень тщательно и аккуратно протирать. У Бетси всегда при этом немного дрожали рук, так она боялась что-нибудь испортить, — и от напряжения она слегка высовывала язык и щурила глаза.

Уборка кабинета начиналась с чистки самого камина — сначала нужно было выгрести из него золу, а уже после этого начинать убирать комнату. Бетси привычными шагами направилась к его огромной каменной пасти, и долго скребла, мела, сгребала и стучала. Когда с золой было покончено, она вынесла ведро за дверь, сполоснула в другом ведре руки и взяла тряпку — специальный тонкий шерстяной лоскут, который использовала только для уборки кабинета. Вернувшись в комнату, она пошла было к камину, чтобы заняться уборкой на полке — и тут заметила, что у окна стоит человек. Бетси вскрикнула от испуга и выронила драгоценную тряпочку в камин.

Человек повернулся к Бетси, и она увидела, что это женщина, молодая, хотя ее лицо было слишком холодным и жестким, чтобы женщину хотелось назвать девушкой. На ней были высокие сапоги, охватывающие ногу сильно выше колена, толстая вязаная фуфайка из грубой шерсти с огромным воротом и длиннополый кафтан из темной кожи с высоким стоячим воротником. У женщины было красивое лицо с правильными чертами, но ореховые глаза смотрели слишком пронзительно, а губы были слишком сильно сжаты. Она была высокой, а каблуки сапог делали ее еще выше, — и стройной. Волосы женщины, цвета запекшейся крови, были частично убраны назад, но не стянуты, как у Бетси, в тугой узел, а мягко спускались, прикрывая уши, как причесывались обычно знатные дамы. Женщина смотрела на Бетси внимательно, поигрывая перчатками, которые держала в руке.

— Я ищу лорда Лексли, — наконец сказала она тихо, но очень отчетливо. Высокий голос хорошо соответствовал ее фигуре и тонким чертам лица.

Бетси пришлось постараться, чтобы ответить женщине — вспомнить, где находится язык, заставить его шевелиться, наконец, произнести правильные слова, но в результате ей удалось лишь выдавить:

— Конечно… моя госпожа, — и тут же умчаться прочь в поисках Ульриха.

Всем известно, что главной чертой мажордома является полная невозмутимость. Как капитан корабля, он уверенной рукой ведет быт дома — и ровно так же в моменты опасности и волнения он крепкой рукой держит штурвал, не позволяя своему судну сбиться с курса. Мажордом замка Лексли Ульрих ничем особенно не отличался от всех других представителей своей профессии — за исключением того, что его невозмутимость могла сравниться разве что с невозмутимостью каменных стен этой твердыни. Выслушав сообщение Бетси — сбивчивое до такой степени, что его содержательность приблизилась к нулю, Ульрих, не поведя и бровью, отправился напрямик к своему господину, на ходу преобразуя «Сударь, там, в кабинете, она, требует, я не знаю, откуда, его, светлость!» в безукоризненно вежливое и точное:

— Милорд, некая леди ожидает вас в вашем кабинете и настаивает на аудиенции.

Лорд Лексли, занятый поглощением обеда, поднял на мажордома глаза и недоверчиво прищурился.

— В моем кабинете? Это ты ее туда проводил, Ульрих?

— Никак нет, ваша светлость.

— Тогда как же она туда попала?

— Никто не знает, милорд.

Лорд Лексли нахмурился. Несколько мгновений он разрывался между куском бифштекса, лежащим перед ним, и странной посетительницей в кабинете, но любопытство — и некоторая обеспокоенность — все-таки пересилили, и он покинул обеденный зал в сопровождении мажордома и еще пары слуг.

Лорд Лексли вошел в свой кабинет решительным, уверенным шагом. Несмотря на седину в волосах и резкие морщины, избороздившее темное, умное лицо, его походка не утратила былой упругости, и он все так же бодро размахивал правой рукой, заложив левую за отворот камзола.

Женщина стояла у камина спиной ко входу. Когда Лексли вошел, она слегка повернула голову, но разглядеть лицо было нельзя.

Лорд снова нахмурился.

— Кто вы и что здесь делаете? — спросил он громко.

Женщина у камина обернулась.

Лексли шумно выдохнул.

— Джоан, — прошептал он. Отступил на шаг назад — и опустился на одно колено. Мажордом и слуги тут же последовали его примеру.

Женщина стояла очень прямо, сложив перед собой тонкие руки.

— Лорд Лексли, — сказала она тихо, но ее голос звенел в тишине комнаты.

— Моя королева, — ответил он, поднимаясь, но по-прежнему держа голову низко склоненной. — Что привело вас в замок Лексли?

Она внимательно посмотрела на него.

— Смерть, — мягко сказала королева — и улыбнулась.