Глава 9. Гордость насекомых

Воздух дрожит от жара солнца, маленькие птички щебечут с верхушек тропических пальм. Рай? Неужели я умер? Помню горячую струю, бьющую в спину и широкий ствол дерева. Здесь у меня даже нет тела, только глаза. Хотя, после экспериментов с астральной проекцией, это не казалось чем-то необычным. Не могу сдвинуться с места, но, по ощущениям, будто парю, опираясь на воздух. Вдалеке слышится детский смех и приятные голоса, но рядом людей не видно. Вокруг идеальный пейзаж: рукой подать до небольшого портового городка и бескрайнего океана. На воде множество дорогих яхт и огромных круизных лайнеров. Они смотрелись нереально: гладкие линии, отсутствие деталей — будто обложка глянцевого журнала. Сладкий аромат спелых фруктов и жареного мяса. Хм, а как я узнал, что пахнет именно этим? Я же не чувствую запахов.

– Асхаша шамал вирту. Эсхон, – хриплый голос окончательно разрушил идиллию.

Обстановка резко изменилась. Холодные капли дождя стекали за шиворот, чавкала гниль под ногами Папаши Эша. Пыхтя и бормоча проклятия, он тащил меня по лесу, закинув на спину. Я не сразу сообразил, что райские кущи существуют только внутри его сознания. Здоровяк полон сюрпризов. Оборвался мысле-контакт вовсе не из-за моего понимания или бормотания Эша. Просто я начал сползать, и гаитянец перехватил меня не за запястья, а за скрытые под комбинезоном локти.

Чтобы не повторилось такой ситуации, придётся носить перчатки и вообще скрывать оголенную кожу. Но для начала надо выбраться из леса. Я рванулся вверх, легко покидая тело. Боль в правой ноге и обожженной спине только ускорила процесс. Сознание не хотело ассоциировать себя с продрогшим от дождя телом.

Последний такой полет закончился сердечным приступом. Поэтому я не стал любоваться красотами, а торопился взлететь повыше. Может Эш и мастер в беге по пересеченной местности, но медаль за спортивное ориентирование ему точно не выиграть. Мой чернокожий друг с приличной скоростью удалялся прочь от города в слабозаселенные дебри. Я хотел вернуться и указать на его ошибку, но внимание привлекли почерневшие руины, в которые превратилась моя бывшая тюрьма.

Кто-то в Фонде ужасно обожает взрывы. Мало того, что рядовые бойцы при захвате целей полагаются на усиленные гранаты, так ещё и последняя линия сдерживания плененных объектов - мощнейший взрыв. Из десятка зданий не устояло ни одно, а, судя по прилично провалившейся почве, все подземные этажи тоже уничтожены. Дождь так и не смог до конца потушить жёлтые языки пламени. На десятки метров от эпицентра даже стволы вековых деревьев превратились в золу. Я опасался погони военных или своры собак, бегущих по нашим следам, но в огненном аду не удалось выжить никому.

Будто издеваясь над моими выводами, обломки бетона на развалинах главного здания зашевелились и из-под них показалась тонкая лапа с когтем на конце. Если бы проекция умела стонать, то я бы уже выл в полный голос. Какой бездарь так организовал базу, что протокол безопасности угробил всех, кроме причины трагедии? Я не стал дожидаться, пока Весёлый Роджер выберется целиком, поспешив вернуться к своему телу.

– Это не моё дело. Я не охотник и не специалист по отлову тварей. Фонд его содержал, вот пусть и разбираются сами! – судя по поведению Андерсена, не скоро они спохватятся. Роджер успеет вырезать пару деревень. Дьявол!

– Охотниками не рождаются. Это путь страсти и силы. Дорога взрослого мужа.

– Вот не надо мне тут… Стоп. С кем я говорю?

– Ты знаешь моё имя. Папаша Эш.

Я стоял посреди райских кущ, боясь поверить в то, что происходит.

– Ты меня понимаешь? На каком языке я говорю?

– На чистейшем гаитянском креольском. Слова звучат внутри головы. Но ты - не мои мысли. Они высоко.

Подняв взгляд наверх, я различил в небесах привычные разноцветные пятна. Некоторые из них напоминали грозовые тучи. Однако Эш не концентрировался на мыслях и они просто уплывали за горизонт. Настолько незаметные, что я даже не обратил на них внимания.

Новое открытие поразило меня. Почему я раньше не пробовал разговаривать при чтении мыслей? Это же так естественно. Но каждый раз я замирал от восторга, стараясь понять чужие образы. А надо было просто болтать.

– Мы идём не в ту сторону, Эш.

– Где та самая сторона?

Я мысленно вздохнул, перебирая варианты.

– Назад. Вернемся к месту взрыва.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, заклинатель звуков.

“Не имею ни малейшего понятия”, хотел сказать я, но промолчал. Можно найти тысячу причин, чтобы не торопиться на встречу смерти. И всего одну, чтобы идти. Причём звучит она настолько пошло, что я не решусь назвать ее вслух: ответственность.

Уничтожение твари не вернет к жизни работников и пациентов Фонда, но я хотя бы предотвращу новые жертвы. Сейчас, когда Роджер ослаблен взрывом, есть реальный шанс остановить кровавую вакханалию. И я его не упущу. Потому что именно я открыл камеру, и бесчинства существа - моя персональная проблема.

– Не отпускай мою руку, вождь. Пока не увидишь почерневшие деревья, – надеюсь, это прозвучало не слишком двусмысленно. Зачем возвращаться в промозглый мрачный лес, когда можно понежиться под тёплым тропический солнцем?

– Да будет так. И хватит называть меня вождём. Я не настолько дикарь. Мои дочери ходят в главную школу Порт-О-Пренса, – две молодые чернокожие девушки пробежали рядом и свернули в сторону города. Очень наглядно.

Следующие часы мы провели в безмолвных разговорах. Я узнал про Папашу столько всего, что мог теперь запросто назвать его лучшим другом. Как ни банально, мужчине нравился рэп. Он искал в нем лирику, откровения сердца и считал чем-то вроде современной поэзии. У него был старый магнитофон с записями пятилетней давности, заслушанными до дыр. Любил готовить для своей большой семьи рис с вареными бананами. Когда были продукты.

Коренные гаитянцы мало чем отличались от беднейших жителей Индии. Несмотря на поток туристов и гуманитарную помощь, население острова постоянно голодало, электричество включали на пару часов в неделю, а в городах бесчинствовали подростковые банды. Работы просто нет, в принципе, никакой. Местные слонялись без дела целыми днями и ходили в гости. Трущобы, антисанитария, безграмотность… картины современного Гаити проносились перед моими глазами так, как их запомнил Эш. Красивая природа не спасала от коррупции, произвола властей и военных переворотов. А ведь страна еще не оправилась после череды мощных землетрясений. Рай, построенный гаитянцем в своем сознании, был его видением идеала родины. Тем местом, в которое должен превратиться остров Эспаньола.

Население жило одним днем, не задумываясь о будущем. Однако в Вуду верили все без исключения. Даже если местный не практиковал ритуальную магию, то боялся её. Статус колдуна давал семье Папаши определенные привилегии и блага. Например, почти бесконечные запасы рома, остающиеся после обрядов. Но это были жалкие подачки, по сравнению с обычной водой из-под крана в моей съёмной квартире. Практически нет больниц, полиции и даже приемной правительства.

– То, что ты описываешь – ужасно. Жизнь в таких условиях невозможна. Оставайся со мной! Уверен, мы найдем занятие тебе по душе. И рэпа у нас много, может даже слишком.

– В другой ситуации, я бы сильно тебя побил. Само предложение оскорбительно. Это слова человека, не любящего родину, без дома и корней. Ты не ценишь землю, на которой рожден, заклинатель звуков. А я ценю и обязан вернуться. Поможешь мне?

– После того, как ты спас меня дважды? Разумеется, помогу! А что насчет ритуалов? Они работают?

Но гаитянец свел все к шутке, показав мне массовую попойку на главном Вуду фестивале. Среди отплясывающих туристов и безголовых куриц не было заметно ни одного шамана. Он по-прежнему хранил настоящее колдовство в секрете. Я чувствовал грусть Эша от невозможности поделиться своим знанием с равным. Ведь никто из близких и знакомых не сумел бы верно распорядиться общением с духами. В его глазах я был чужаком, недостойным такого дара. Может, оно и к лучшему. Мне пока хватает своих тараканов.

– Мы на месте, – щебет райских птиц растворился в чавкающей грязи.

Возвращение к реальности оказалось мучительным. Дождь уже прекратился, но ночь обещала быть холодной. Правая нога взорвалась болью, как только я попробовал на неё опереться. Пришлось подогнуть её, рискуя упасть в лужу. Навалившийся откат не облегчал задачу. К чесотке и головокружению добавилась пульсация в висках, а под веки будто насыпали песка. И даже справившись с этим, меня ждало новое испытание. Некоторое время я бессильно шлепал губами, пытаясь вспомнить как именно буквы складываются в слова. К общению со скоростью мысли быстро привыкаешь.

– Нide! Don't show up, whatever happens. If it doesn't work out, run north to the city. (Спрячься. Не показывайся, что бы ни случилось. Если у меня не выйдет - беги на север, к городу.)

Он ничего не ответил, но плечевые мышцы напряглись. Значит, не одобряет план, но спорить не станет. После долгого единения сознаний мы безошибочно трактовали язык тела друг друга. Гаитянец молча передал мне палку, на которую опирался при ходьбе. Но схватить ее получилось только со второго раза. Похоже, я собрал полный набор признаков инсульта. Как же хрупка телесная оболочка! Взять хотя бы ногу: если окажется что это перелом, мое приключение резко закончится. С гипсом от Фонда не убежать. Я и с целыми ногами едва ускользал от их агентов. Дождавшись, когда Эш скроется за деревьями, я поковылял к обломками, под которыми засёк Роджера.

Существо все еще трепыхалось, прижатое бетонной глыбой, неудачно вогнав единственную конечность в землю. Арматура пробила мешкообразное тело в нескольких местах, заставив тварь истекать зеленой жижей. Привязать кинжал к палке и ударить издалека? Хороший план, только вот Роджер, при виде меня, угрожающе приподнял тонкие культи, ещё глубже насаживаясь на железки. Прекрасно помню про его скорость и регенерацию в критичные моменты. Существо опасно в любом состоянии. Улыбчивая физиономия перетекла с бока на спину и уставилась на меня. Я судорожно сглотнул, хорошо хоть он смеяться перестал.

Надеюсь, его память получше, чем у рыбки. Вытянув вперед ладони в успокаивающем жесте, я начал медленно подходить к Роджеру. Успокойся, малыш, опасности нет, лишь слабый одиночка. Шаг, другой, третий. Существо наблюдало за мной, но агрессии не выказывало. Опустившись на колени перед мешковатым туловищем, я не удержался и всхлипнул от ужаса. А потом обнял эту мерзость, прижавшись всем телом.

По сравнению с внутренним миром гаитянца, здесь было очень примитивно. Черная пустота и красное пятно ярости в центре. Оно тут же начало пульсировать, заражая меня своей агрессией, но я был готов и не поддался эмоциям. Удивительное создание, даже в таком бедственном положении, практически при смерти, в нем нет и тени сожалений. Только желание убивать. Приближаясь к Роджеру, я планировал давить на родительскую нежность, но прикоснувшись, запоздало сообразил: у кракозябры может и не быть матери. Вылупилось из какого-нибудь яйца, не помня любви и заботы. Существо живёт инстинктами. Признает лишь собственную силу и не способно на сложные чувства. Раз так, нужно ловить его на слабость любого сильного доминанта - грубую прямую лесть.

– Какой сильный! Мощный! Быстрый! Всех порву! Победа! – я был не уверен, что Роджер способен понимать людскую речь, поэтому дробил мысли на простые фразы. Не больше двух слов в предложении, а сами слова не длиннее трёх слогов.

Красное пятно ярости задрожало, исторгая из себя фиолетовое вихрящееся облачко. Не потребовалось пристально вглядываться, чтобы понять какая это мысль. Гордыня. Концентрированная, чистая, абсолютная. Облачко вспенилось, жадно заполняя собой черную пустоту. Практика гипноза в своё время научила меня: не нужно полностью ломать чужую волю, заставляя сделать невозможное. Достаточно сказать то, что объект желает услышать. Захватить его внимание, а потом творить с ним всё, что вздумается. Чужие слова навязывают идеи, действуя лишь на самых впечатлительных. Но мой голос звучал изнутри, и Роджеру просто не хватало мозгов, чтобы подвергать его сомнению.

– Король! Разорву! Весь мир! Я идеален!

Оранжевое облако распространилось повсюду, оттеснив притихшую ярость на самую границу сознания. Медленно разжав объятия, я достал кинжал. Существо расслабленно растеклось по бетону, упиваясь собственной значимостью. Человек, назвавший его Весёлым Роджером, оказался абсолютно прав. В таком состоянии тварь напоминала пиратский флаг с лицом-черепом в центре. Продолжая мысленно хвалить существо, я воткнул кинжал в левую глазницу, а затем резко дёрнул вниз и снова вонзил, распарывая бок. Древнее лезвие не подвело, разрезав туловище пополам. Из обрывков тряпочки точками потекла зелёная жижа. Роджер даже не дернулся, чтобы проткнуть своего убийцу последним целым когтем, настолько его заняла моя лесть.

Повинуясь какому-то наитию, я провел пальцем по ближайшему куску. Ярость! Всепоглощающая, ярче и краснее, чем была. Оно ещё живое! Отдернув руку, я в ужасе раскромсал плоть на четыре части. Прикоснувшись ладонью к каждому из них, уловил сознание в самом крупном. Так я и провел следующий час: трогая остатки тела и измельчая их. Сюда бы мясорубку, дело пошло бы быстрее. Внутри существа жили небольшие жучки, напоминающие скарабеев. Именно их движение под кожей я уловил ранее. Судя по всему, они и есть - Весёлый Роджер, а образ богомола лишь прикрытие. К счастью для меня, насекомые оказались совершенно не приспособлены к самостоятельной жизни. Они прекрасно себя чувствовали внутри мертвой плоти, но чернели и умирали, стоило извлечь их на открытый воздух. Преодолевая отвращение, я раз за разом вскрывал труп, выколупывая мелких мерзавцев, пока не убедился, что последний из них умер. Странное дело: я шёл на битву с ужасным расчленителем людей, а по сути - уничтожил колонию разумных насекомых.

Обтёр змееподобное лезвие кинжала от слизи и полюбовался им в лунном свете, прежде чем вернуть в ножны. Пригодился всё-таки, не зря с ним таскаюсь. Раньше я не любил оружие, особенно огнестрельное. В этом мы сходились с гаитянцем. Он выбросил пистолет охранника ещё на бегу по коридорам Фонда. Однако ситуации, с которыми приходится сталкиваться в последнее время, куда опаснее моих привычных исследований. В случаях, подобных этому, я предпочёл бы иметь под рукой внушительный аргумент в виде острого клинка. Тем более, что статья за ношение холодного оружия давно изменилась на смешной штраф в две тысячи рублей. Так что, даже в городе я ничем не рискую, таская клинок под одеждой.

– Не могу определиться со своим отношением к тебе, ученик, – демон сидел на выжженном кузове легковушки и болтал ногами в дорогих лакированных туфлях. – Обычно мне хочется размозжить твою пустую голову, но иногда… крайне редко, если говорить начистоту, ты меня приятно удивляешь.

Он спрыгнул на землю и эффектно достал прямо из воздуха устрашающе выглядящий двуручный меч. Рукоять представляла собой обнаженную женщину в объятиях нескольких крылатых созданий. Но хорошенько рассмотреть детали он мне не дал.

– Преклони колено, ученик!

Чёрный человек поднял оружие над головой. В иное время я бы обязательно пошутил про рыцарство и утраченный кодекс чести, но разделка Роджера настолько меня вымотала, что я послушно рухнул на колено, опустив голову.

– Как твой учитель магии, я признаю право и дарую тебе истинное имя. То, что останется в веках. Это имя будут шептать с ужасом и преклоняться перед силой, скрывающейся за ним. Нарекаю тебя отныне и навсегда: НОВА!

Он не коснулся клинком моего плеча, как я рассчитывал, а размахнулся и вогнал призрачный меч в мою грудь. Двуручник исчез, рассыпавшись инеем. Несмотря на прохладную ночь и лёгкую одежду, я ощутил проникающий в сердце холод. Куда более сильный, чем природный. Наверное, тело стало более… магическим? Разобрался бы лучше, если бы мой учитель излагал инструкции точнее:

– Напитай своё новое имя силой. Совершай другие подвиги и расти через действие. Ибо иных путей нет.

Понятия не имею, о чем он талдычит. Кто бы меня сейчас силой напитал! Схватка с тварью получилась напряжённой и изматывающей, но назвать мои трепыхания подвигом язык не повернётся. Поиски магического имени и ритуалы наречения во все века нежно любимы оккультистами. Другое дело, что среди тайных псевдонимов мне редко встречались настолько короткие. Я покатал его на языке:

– Но-ва. Больше похоже на женское.

Демон хитро улыбнулся и растворился в сгущающемся тумане. Роскошно. Что мне делать с этими четырьмя буквами? Кричать на каждом углу или скрывать? Представляться как раньше, Сергеем? Вопросы безусловно важные, но сейчас стоит поискать негра.

– Ash! Where are you? (Эш! Где ты там?) – кричать я не боялся. Кроме нас, здесь нет живых. Я успел все хорошенько осмотреть с воздуха.

Гаитянец вышел на полянку, аккуратно обогнув лужу зелёной жижи, оставшуюся от Роджера. Забрал у меня свою палку и подставил плечо. Приятно, когда рядом человек дела. Я крепко пожал его огромную ладонь, переносясь во внутренний рай.

– Спасибо, что дождался, дружище. Я, кажется, забыл представиться? Меня зовут Нова.

С этого началось наше путешествие. Расскажи мне кто-нибудь о превозмогании в окрестностях Питера, я бы счёл это байкой. Однако сейчас было не до смеха. Прежде всего, мы оба крайне истощены и не приспособлены для таких путешествий. Тоненькие кеды и лёгкие комбинезоны только мешали, потяжелев от воды. Снять их мы не могли, и сушили теплом своих тел. Гаитянец хрипло кашлял из-за непривычного климата. Я тоже подхватил простуду: нос забился соплями и в горле першило. Вместе с обожженной спиной и ноющей ногой, это заставляло меня чувствовать себя разбитой развалиной. Зато, благодаря недомоганиям, легко получались выходы из тела.

На этот раз я использовал астральную проекцию больше для развлечения. В поднявшемся тумане едва удавалось находить дорогу, даже паря над лесом. Ломясь напрямую к городу, мы вязли в чаще и пару раз свалились в овраг. Поэтому блуждать в лесу пришлось куда дольше, чем я планировал. Силы у Эша тоже оказались не бесконечны. Мы часто останавливались, переводя дух и беседуя в мыслях и реальности. Пришла моя очередь рассказывать о своей жизни. А потом время пустых разговоров обо всём и ни о чем. Одному осилить такую дорогу было бы куда тяжелее.

Я напряжённо всматривался в горизонт, ожидая увидеть вертолеты или мигалки особых органов дознания, силы Фонда, да хоть кого-нибудь! После настолько мощного взрыва, сюда должны были, как минимум, спешить пресса и пожарные. Но спящий город упорно не замечал случившегося кошмара.

Спустя несколько часов, мы выбрались на шоссе. Несмотря на мою харизму и красоту Эша, редкие дальнобойщики не захотели подбирать двух грязных и окровавленных мужиков в оранжевых комбинезонах. Я ковылял сам, опираясь на плечо усталого негра. Так мы и топали вдоль дороги до Питера.

Городские джунгли для нас мало чем отличались от дикой природы. Без денег никто не хотел подвозить, а прохожие шарахались в стороны. Удивительнее всего для меня стало отсутствие полицейских. Я даже не предполагал насколько мало патрульных на улицах северной столицы. Гаитянец немного нервничал, но, в целом, держался молодцом: разглядывал витрины и необычные машины, удивлялся обилию рекламы и электричеству. Топать по асфальту оказалось куда удобнее, чем по лесу. Но, даже учитывая это, путь от руин базы Фонда до съемной квартиры занял больше суток. К знакомому двору мы подходили поздней ночью.

Спасибо мне из прошлой жизни, предусмотревшему подобную ситуацию. Ну, не совсем такую, скорее угон машины и дырявые карманы. Возле входа в подвал, за одним из кирпичей расшатанной кладки, был спрятан дополнительный комплект ключей. Такие нычки - первое, что я проделывал, заселяясь в новую квартиру. Обычно после каждого съемщика меняют замки, но это сложно организовать, отбывая пятнадцать лет в колонии общего режима.

Первое, что бросилось в глаза - непривычно пустой коридор. Агафья выгребла все книги и безделушки. Наверняка вещи сданы в ближайший ломбард за копейки. Дилетанты. Антиквариат продают напрямую ценителям, а не перекупщикам. На кухонном столе лежал мой старый мобильник, ноутбук, ключи от машины и записка.

Привет, босс! Уверен, ты крепкий малый и выберешься из всех передряг!

Извини за то, что отдали тебя омоновцам. Агафья сказала — ты подыхаешь и по-другому нельзя. Дух бывшего хозяина со мной больше не разговаривал, и как сделать иначе я не придумал. Не обижайся, плиз.

Мы с девочкой уезжаем на какой-то Расцвет. Переждем там, пока всё успокоится. Как вернемся — звякну.

PS. Важную вещь отдал на сохранение владелице вкусной лапши. Не прятать же её здесь.

Павел, конечно, знатный идиот: оставить такой след в квартире, которая даже мне не принадлежит. Однако письмо многое прояснило. Например, то, что ведьма использует мальчишку втемную и упустила шкатулку. Насчёт госпожи Люн у меня имеются определенные сомнения, но это куда лучше, чем магические леденцы в руках Марии-Агафьи. Так и не решил, как её правильно называть. Значит, старая карга укатила в свою Сибирь, захватив мальчишку. Как будто я смогу игнорировать существование единственной ведьмы в мире, ещё и владеющей мощными приёмами из магии разума. Придётся найти её и выжать все техники. Я-то думал, что она поняла все и сбагрила меня на смерть Фонду. Но, похоже, просто нашла себе покладистого мужичка, который проживет дольше десяти месяцев. С ее позиции, все вокруг - расходный материал. Уже предвкушаю нашу встречу.

Расстегнув комбинезон, я осторожно достал папку со своим делом. Оно свалялось и насквозь промокло. Чернила на обложке прилично растеклись, но буквы ещё читались. “Одержимый Оккультист”, надо же. Может, стоит найти экзорциста? Бумага пропиталась водой так сильно, что расползалась под пальцами. Выжимать ее и даже промокнуть салфетками было чревато.

Почему Фонд использует такой ненадежный способ хранения информации? Страшно подумать, сколько всего погибло в огне, уничтожившем базу. Где компьютеры с общей сетью и дублирующиеся данные по всем объектам? При наличии уровней допуска и запретов, использование рукописных текстов ничем не оправдано. То, что эта папка оказалась у меня в руках, сводит на нет всю секретность.

Не решившись исследовать бумаги в таком состоянии, я начал их просушку. Установил папку вертикально, прислонив к стене. Прежде чем засыпать листы тальком или чем-то более радикальным, стоит позволить воде вытечь. Черный человек не показывался, но я знал, что он где-то рядом. Наблюдает. Если существует шанс взять над ним верх, то ключ к этому находится здесь.

Лихорадочный поток мыслей прервал мощный храп. Гаитянец заснул прямо на ковре в коридоре, раскинув руки в стороны. Умаялся бедолага. Все прошедшие сутки он тащил моё тело, пока я нежился на пляжах в его разуме. Пусть отдохнет, Папаша заслужил это, как никто другой.

Сорвав с себя осточертевший комбинезон, я залез в горячую ванну. Зря я переживал за ожоги на спине: никаких вздувшихся пузырей и чёрной корочки. Просто красная кожа, доставляющая неудобства. Отмокая, решил, что и с ногой не всё так плохо, как казалось в лесу. У меня низкий болевой порог, ощущения от перелома я бы просто не вынес. Скорее растяжение или вывих. В первом подъезде живёт мануальный терапевт, но странно будет заявиться к нему в такое время.

Из одежды натянул последнюю пару джинс и чёрную водолазку с длинным воротом, которую нашёл в вещах бывшего жильца. Жалко, перчаток нет, но в случае необходимости я успею спрятать кисти рук в растянутые рукава.

Папаша все ещё спал. Его не разбудила даже громкая мелодия звонка мобильника. Сорок два пропущенных за последний час! Все с неизвестного номера. Сначала я не взял трубку, но звонки не прекращались и пробудили любопытство. Кто там такой упорный? Перед коллекторами я чист, а случайные знакомые не отличаются настойчивостью, чтобы трезвонить в пять часов утра.

– Доброй ночи, Сергей. Как дышится на свободе? – голос Андерсена звучал бодро.

Эта фраза мгновенно вернула меня с небес на землю. Словно я никуда и не выходил из стерильных коридоров Фонда. Что они творили со мной целый месяц? Вспомнилось совершенное мною за последние сутки, и по спине пополз липкий страх. А добрый доктор терпеливо ждал ответа.