Глава 15. Долгая дорога домой

Спасибо французу за тёплые вещи в карманах ватника. Я успел навертеть шапки на ладони, чтобы не теряться в сознании соперника после каждого удара. Хотя боеспособности это не прибавило. Кто бы мог подумать, что первая серьёзная драка обернётся для меня битвой насмерть. Я был к такому не готов, и держался только благодаря страху. Надеяться на окружающих не стоит. Если кому-то из нас помогут, так это Макару.

– Бей! Ногами!

– Души!

– Уделай его, Макар!

Какими кровожадными бывают люди. Особенно когда бьют не их. Посмотрел бы я на говорливых подстрекал, оказавшихся на моём месте. Но желающих попадать под тяжёлые кулаки старика не было. Пришлось отдуваться самому.

Я повис на его руке, не давая размахнуться импровизированной дубинкой, но это оказалось плохой идеей. Американец явно изучал приёмы из тайского бокса: поставленными ударами локтями и коленями он попадал в самые болезненные точки. Бой только начался, а на мне уже не осталось живого места. Болели: глаза, колени, суставы и особенно пах. Макар бил не щадя, стараясь убить. В отличие от его хлестких затрещин, мои жалкие замахи редко достигали цели. В отчаяньи, я пытался даже щипаться, но жилистое тело старика сопротивлялось не хуже деревяшки.

Я слышал, что во время боя все чувства обостряются и голова думает только о схватке. Однако меня терзали лишние мысли: “Как я не распознал в Макаре предателя? Почему болит спина? Что там бурчит демон?”

Чёрный человек болтался рядом всё время, стараясь перекричать беснующихся арестантов.

–… объедини… уже есть связь… то, что умеешь… Скользни в него!

Последняя фраза больше похожа на инструкцию. И хотя веры в слова демона у меня практически не осталось, я решил ей последовать. Наши отношения стоит пересмотреть, но сейчас не лучшее время. Моя гибель не выгодна Чёрному человеку. Слишком долго он со мной возится, чтобы так просто потерять любимую игрушку.

Надо перегруппироваться, без магии у меня нет и шанса на выживание. Отпустив руку американца, я откатился в сторону и я скинул мешающиеся шапки с ладоней. Начал подниматься, но Макар метко бросил дубинку, попав по ногам. Я неуклюже повалился обратно на землю. Проклятый старик не дал мне перевести дух, набросившись сверху. Он вырвал ворот фуфайки с парой пуговиц и сильно сдавил моё горло. Чувствуя, что начинаю проваливаться в его разум, я дернулся, выходя из тела. И понял, что вижу себя со стороны. Причём не только вижу, но и сдавливаю собственное горло огромными пальцами. Это же мир глазами американца! А он, оказывается, подслеповат на правый глаз.

К сожалению, управлять конечностями не вышло. Кроме того, ослепший и потерявший голос старик бесновался внутри самого себя. В таком состоянии он абсолютно невменяем. Я хотел начать переговоры, но Макар ничего не желал слушать Разве что пена изо рта не идёт, как у берсерка. В остальном вылитый викинг. Моё тело безвольно обвисло в его мощных лапах. Похоже, жить мне осталось несколько секунд. Стоп, голос он тоже потерял? А что если:

– Отпусти меня.

Интересное чувство, я произношу слова ртом Макара. Даже с его характерной хрипотцой и интонацией. Похоже, проекция косо наложилась на тело старика, и большая часть контроля досталась ему. Однако грех жаловаться, мне хватит и голоса с глазами. Отыскав в первых рядах огненно-рыжую бороду, я нахально ухмыльнулся:

– Эй, лягушатник! Меня зовут Джон Смидт, и твой поганый дружок передаёт тебе привет с того света! – здоровяк покраснел и сделал шаг вперёд, оттолкнув с дороги сразу двух арестантов. – Семьдесят восьмой, помнишь? Шарль Готье визжал как свинья, когда мы прижали его в Индии.

Самоконтроль, сдерживание эмоций — всё это отлично работает, пока чужой человек грязными пальцами не лезет в самое святое. Ведь что у нас есть, кроме сокровенных мыслей? Таких, которые мы тщательно скрываем. В которых боимся признаться даже самим себе. Здоровяк любил Шарля, нежно и трепетно. Понимая где работает, он так и не смог найти в себе сил признаться. Заливал глубокие чувства алкоголем и случайными связями. Годами разрывался между дружбой и попытками держать свои желания в узде. А потом настал семьдесят восьмой год, и неудачный захват заложников в Индии оборвал жизнь юного Готье. Так родилась ненависть к американской разведке, позволявшая не презирать самого себя. Выучка, тренировки, соблюдение легенды — все это пошло прахом из-за пары вовремя брошенных слов. Перед здоровяком стоял Джонни — живое воплощение врага. И проклятый американец насмехался над ним.

Он налетел как вихрь, в прыжке проломив грудь Макара двумя ногами. Ребра с отвратительным хрустом сломались, сдавив сердце. Я едва успел зажмуриться и выскользнуть из тела старика, испускающего последний вздох. Не думаю, что гибель чужой оболочки способна мне повредить, но рисковать не стоит.

Я оказался сразу в своём теле, пытаясь понять, сломаны ли шейные позвонки. Гортань болела, особенно при стекании в неё слюны. Похоже, с приёмом пищи будут проблемы. Сколько ещё издевательств выдержит моя многострадальная тушка? Не пора ли всерьез подумать о её замене? Хуже всего был откат от переселения в Макара: полная потеря контроля над собой. Я ощущал всю боль, но не мог даже дёрнуть щекой. Лёгкие гоняли воздух по привычке, но управлять процессом, совершая глубокие или короткие вздохи, я не мог. Хорошо хоть глаза закрыты. Ещё свежи воспоминания о невидимости в квартире Марии.

Пока я играл в парализованного инвалида и старался не паниковать, шумная толпа оттеснила здоровяка к границе площадки. Из-за усиливающегося ветра я не слышал о чём с ним говорили. Однако короткая очередь турели прозвучала красноречивее слов. Советских и российских разведчиков в “Красной заре” достаточно, и чужих агентов они не любят. Не зря здесь каждый второй заключённый прятал истинную личину за легендой. Вот так быстро и болезненно моя команда беглецов перестала существовать. А мы даже не дошли до сторожки! Ради чего они погибли? Чтобы я поднялся чуть выше по магической лестнице из трупов?

Беспомощно валяясь на снегу, я опасался за свою левую ладонь. Она неудачно лежала на льду, постепенно примерзая. Вот невезение, откуда на площадке взялся лёд? Мочились сюда, что ли? Кроме того, я ощущал нехватку кислорода. Сопли замёрзли, блокируя дыхательные пути, а правая ноздря совсем забилась. Прозвучал сигнал, и арестанты потянулись обратно в камеру. Уверен, они заметили, что я жив, но не сочли нужным помочь. Спасибо хоть в яму не скинули. Лязгнула решетка, блокируя вход в пещеру, и я остался один.

Ветер шумел, убаюкивая. Как долго человек может выдержать на морозе, лёжа без движения? Протяну ли я сутки до следующего открытия ворот? Сейчас я даже благодарен демону за измывательства с холодом, и французу за две неудобные фуфайки. Смутно припоминаю, что главное в такой ситуации — не засыпать. Но как же хочется! Я так давно не отдыхал. Разум лениво пережевывал события последних недель, подмечая странности. Десятки, сотни разговоров с одними и теми же людьми в замкнутом пространстве, чужие лопающиеся мысли, пустые надежды. Стало теплее, наверное, моё тело превращается в сугроб. Когда я различил далекий скрип снега, решил, что начались слуховые галлюцинации. Но шум приближался и разделился на голоса:

– Если нет в камере — значит труп. Четвертый год здесь горбачусь, местные зэки жрут друг друга живьём!

– Хватит ныть! Приказ слышал? Вот и проверяй всю территорию. Заодно патронов добавим нашим красоткам. Шеф сказал, они сегодня много стреляли, – так нежно называть турели могли только охранники или инженеры. Главное, что не роботы.

– Этот труп слишком далеко от границы, опять калибровка сбилась? Проверь: свои удавили или пулями пробило?

Меня резко дёрнули вверх, содрав кожу с примерзшей руки, бросили на бок и бесцеремонно обшарили.

– Мерзость. От него смердит, как от ужина в столовке. Зачем Шеф тратит столько воды, если они даже не моются толком? Ого! Палыч, он вроде дышит. Глянь, это не наш клиент?

Приближающиеся шаги. Свет фонарика неприятно пробивает сквозь закрытые веки, но отвернуться или зажмуриться я не могу. Ненавижу чувство беспомощности.

– Он, родимый. Чего разлегся, на волю не хочешь? – я попытался замычать, но не смог. – Надевай мешок на голову и потащили в штаб.

– Палыч, а может того, не нашли мы его? Далеко ехать-то!

– Под трибунал захотел? Ты, малой, сразу расстрел проси. Всё лучше, чем в пещере с зэками куковать.

– Понял, тащу. Послал бог в напарники старую рухлядь.

– Я все слышу!

Если бы мог, я бы плакал от счастья, трясясь на заднем сидении снегохода и наслаждаясь их вялой перебранкой. Выходить из тела, чтобы проверить маршрут, я не решился. Достаточно магии на сегодня. Пусть тащат куда угодно, лишь бы не обратно в камеру. Меня там слишком сильно ждут.

Мы ехали довольно долго. Контроль над собственным телом возвращался тяжело и по частям. Приходилось разрабатывать негнущиеся пальцы и крутить головой, рискуя вызвать негодование сопровождающих. На третьей или четвёртой остановке для дозаправки я потерял сознание от перенапряжения. Очнулся от болезненных тычков в бок.

– Ты живой, три тысячи первый? Ох и видок! Фингалы знатные, зачёт. Поссорился с тюремной женой?

– Каин, чтоб у тебя граната в штанах рванула, – контроль тела вернулся полностью, но засечь сколько часов я не владел собой уже невозможно. – Чего так долго?

С трудом приоткрыв веки, я увидел скалящегося агента и Наташу чуть дальше. Они стояли у трапа небольшого частного самолёта. Готов расцеловать всех и каждого, но руки скованы за спиной. Повернув голову, я едва не упал, пытаясь вырваться из цепких лап конвоира. Меня удерживал за ватник усатый капитан, проводивший пытку. Он сплюнул на снег окурок.

– Жаль, что тебе не понравилось наше гостеприимство. Ты заходи, если что, – сняв наручники, служивый кивнул Наташе. – Он весь ваш.

– Личные вещи?

– Ничего не было, – мужчина с прищуром взглянул на меня. Я нервно сглотнул, ощущая боль в горле, и кивнул. Телефон с несколько пачек долларов не дороже моей свободы.

– Хорошо, что разобрались. Удачного полёта.

Козырнув, капитан отправился к группе людей на снегоходах. А я от всей души желал никогда больше не увидеть его усов. Уральские горы теперь ассоциировались с насморком и “Красной зарёй”.

На борт я поднялся почти сам, лишь немного опираясь на Каина. Напарница тактично молчала, понимая, в каком я состоянии. Пилот отвёл взгляд, открывая шлюз. Внутри самолёт оказался куда больше, чем снаружи: мягкие кресла раскладывающиеся в кровати, дорогая отделка. На столике полно фруктов и напитков, но я сейчас не в том состоянии, чтобы принимать пищу.

– Душевая прямо и направо. Расслабься там, – похоже я действительно плохо выгляжу, раз Каин отключил обычный сволочизм.

Смыть лагерную пыль именно то, что мне сейчас нужно. Запершись в небольшой ванной, я содрал с себя пропахшую пещерной сыростью и гречкой одежду, и отдался водным процедурам. До красноты тёр мочалкой кожу, с трудом вспоминая времена, когда на мне ещё не было ужасных кровоподтёков и фиолетовых синяков. Забывшись, жадно пил стекающие струи. Немного плакал. Два пальца на левой руке не сгибались. То ли отмерзли, то ли это плата за контроль над Макаром. Вместе с водой ушла головная боль. Как мало нужно для счастья. Например, чтобы возле душевой не стоял мой брат-близнец, пошло ухмыляясь.

– Свали.

– Разве так подобает приветствовать учителя? – он сделал шаг вперед, сквозь струи душа и оказался в опасной близости ко мне. Не будь демон бесплотен, на этом кафеле остались бы лишь его мозги.

– Пошёл ты! Залез в голову и манипулировал! Наплевав на связь ученик — учитель. Больше у тебя нет права так называться.

Меня раздражало, что демон сделал внушение, а я глупо попался. Однако ещё больше злило, что я так не умею. Чёрный человек не учил меня тонкой манипуляции сознанием. Зомбирование — мощная техника, но слишком тяжеловесная и плохо подходящая для ежедневного использования. Если вдуматься, для этого навыка сложно представить иные условия применения, чем закрытая тюрьма. В любом городе мои амбиции по созданию зомби-апокалипсиса пресекли бы достаточно быстро. Мне нужно внушение мыслей и техника постоянного переселения сознания, а учитель явно скрывал знания.

– Права, обязанности — не используй слова, смысл которых не понимаешь. Я уже объяснял причины. Если тебе легче — злись. Можешь считать это наказанием за упущенные леденцы. Вещь, которую ты должен был охранять сильнее собственной жизни!

Переводить тему, как это в духе демона. Однако он прав. В наших сложных отношениях нет места для эмоций. Просто убедился, что со своими трудностями надо справляться самому, ничего нового.

– С нетерпением жду следующего урока, учитель.

– Придётся потерпеть, Нова. Я подготовил сцену, но главные актёры ещё не явились. И раз уж тебе пока нечем заняться, как насчёт… – он наклонился ко мне ближе и глаза опасно сверкнули зелёным. – НАЙТИ МОИ ГРЁБАНЫЕ КОНФЕТЫ!

– Ладно, незачем так орать. Лучше расскажи о дочери, – я думал надавить на него, но Чёрный человек лишь отмахнулся, как от назойливой мухи.

– Прошлое — это ошибка. Иди только вперёд и не оглядывайся назад. Глаза на дорогу, ученик. Помни, у тебя главная роль! Наслаждайся этим, пока ещё способен на чувства.

Демон скрылся в стене, как обычно, оставив больше вопросов, чем ответов. Даже если у меня есть ребенок, настоящее преступление втягивать её в мою жизнь. Шансы выжить у близких ко мне людей стремятся к нулю. Подвергать риску родную кровь я не стану. Вот разберусь с насущными делами, обезопашу себя в новых реалиях, тогда и заскочу в гости. Придётся крохе пока пожить без отца.

Несмотря на разбитое состояние и затяжную простуду, я раскрутил кран холодной воды до предела и встал на колени, погрузившись в медитацию. Мне нужно покопаться в себе. Тело выдержит ещё немного издевательств, а вот разум начинает подводить. Выбрав дорогу приключений, я предполагал, что мир будет активно сопротивляться моим изысканиям. Готов был к любым лишениям и снисхождению окружающих. Сейчас не девяностые годы прошлого века, эпоха повального увлечения мистикой и спиритизмом давно миновала. Но я и предположить не мог насколько придётся измениться.

В начале бесконечного бега за магией пришлось дать много клятв самому себе: выполнять обещания, не убивать, не использовать шарлатанские трюки для лёгкого заработка. Моя суть держалась на этих принципах, но от них больше ничего не осталось. Теперь я убийца. И самое странное, что мне на это абсолютно, всепоглощающе наплевать. Неужели я настолько психопатичен? Да, жаль сокамерников. Но это чувства к разбитой вазе, которая могла послужить лучшей цели. Еще я ощущал презрение к себе, но не из-за того, что натворил. Скорее потому, что не смог распорядиться отрядом. Какой из меня получится глава оккультного ордена, если я так бездарно разбрасываюсь кадрами? Тот же Макар стал бы отличным винтиком в будущей организации. Я упустил уникального кандидата с опытом полевой работы, потому что был слеп. И манипуляции Чёрного человека — жалкое оправдание. Мозги-то всё ещё мои, значит, ошибки тоже. Слишком много я их совершил в последнее время. Пора взять себя в руки и думать наперёд.

Слова Каина про расслабление я понял, когда вдоволь намылся и завершил медитацию. На низкой скамеечке, рядом с комплектом одежды, валялся мой латекс. Очень смешно, сейчас всю голову себе отхохочу. Разобрав свертки с другими вещами, я понял, что мне подобрали классический мужской костюм ослепительно белого цвета. Сразу ясно — Наташа выбирала. Я редко носил подобное, не люблю возиться с отглаживанием стрелочек и очисткой рукавов, но другой одежды не нашлось. Ватник и расползающиеся джинсы уже валялись в корзине для мусора. Облачившись в костюм, я почувствовал себя немного не в своей тарелке, будто собрался на светский прием. Латекс завернул в бумажный пакет без ручек и пихнул под мышку. Надоело уже с ним таскаться. Первым делом завезу его в раменную, заодно и деньги с машиной заберу. Гаитянец наверняка считает, что я сбежал, в первую очередь стоит разобраться с отправкой его на родину. Как-никак, у меня перед ним висит долг за спасение моей жизни. Хотелось бы закрыть его, пока меня не затянуло в очередной пространственный портал.

По салону разносились шлепки и стоны любви. Агенты Фонда предавались страсти на кушетке. Вольные же в нашей конторе нравы. Или это Наташа такая озорница? С другой стороны, не могу их осуждать. Смертельная опасность порой действует сильнее виагры. Сам недавно был на их месте. Печально, что идея присоединиться даже не мелькнула в усталом сознании. После ударов Макара внизу ничего не шевелилось, и я сильно опасался, что он больше не функционирует.

Закинув латекс под сидение, я попытался залить в себя через трубочку мультифруктовый сок. Ослабленному организму требовалась ударная доза витаминов, но гортань упорно сопротивлялась. Когда я высасывал третий стакан, агенты наконец отлипли друг от друга и привели одежду в порядок. Будто ничего и не происходило, только румянец на щеках девушки выдавал случившееся.

– Куда мы летим? – протянул я.

Вопрос на самом деле не праздный. Учитывая специфику работы Фонда, нас могут засылать в любую глухую деревушку. Наверняка самая чертовщина происходит именно там. Но мне повезло.

– Питер, салага, – Каин вгрызся в спелое яблоко. – Тянет же туда всякую нечисть в последнее время.

– Опять сверхлюди?

– Тебе рано знать. Андерсен, кстати, поднял твой ранг до девятого. Он благодарит за устранение Олега, уничтожение Нерфитуса и сохранение тайн Фонда под пытками. К сожалению, это всё ещё самый маленький ранг в группе. Поэтому специфику монстра узнаешь перед операцией, и по традиции пойдёшь первым.

Слово “монстр” прозвучало зловеще. Сражений лицом к лицу в последнее время хватало и без сюрпризов от напарников. Писать отчет об операции с меня не потребовали и про смерть мальчишки я умолчал. Особенно странно, что они знают название артефакта и не требуют его вернуть. Чувствую себя пешкой в сложной игре. Раз всем всё известно, тактично умолчу, что не сдал Фонд усатому капитану лишь по одной причине — это сделало бы всё сложнее. Существовал бы призрачный шанс обменять информацию на свободу, я бы сдал всех присутствующих с потрохами.

– Подбросите до Петроградки?

Наташа рассеянно кивнула и погрузилась в чтение толстых папок с делами объектов. Каин зашуршал каким-то ярким комиксом. Я же опустил спинку и нацепил на глаза маску для сна. Эту куда удобнее, чем повязка, которую я использовал. После тюрьмы я привык к подобным аксессуарам. Запасная маска для сна удобно легла в карман. Мне пригодится, а Фонд не обеднеет. Размеренный гул двигателей за окном серьезно расслаблял, и остаток пути я банально проспал, набираясь сил. Пришёл в себя уже спускаясь с трапа в Пулково. Деньги в нужных руках творят настоящие чудеса: никаких досмотров багажа и проверок документов. Хаммер Наташи подали к трапу, и с запасной полосы для бизнес рейсов мы выскочили прямо на шоссе. Город встретил нас стеной дождя и серой массой из грязи и реагентов на дороге.

Болтало в машине знатно, но я чувствовал, что привыкаю к манере вождения напарницы. До центра города домчались с ветерком. Спеша по своим делам, агенты выкинули меня напротив кондитерской “Север”. Помня о том, какие дела в ней творятся, заходить я не стал. К тому же денег — ни гроша. Предпочитаю проверенные заведения с бесплатным обслуживанием. Может я смогу запихнуть в себя жиденький суп, если попрошу госпожу Люн измельчить все ингредиенты?

Привычный дождь, мгновенно намочил костюм, но дорогая ткань не потеряла насыщенности белого цвета. Стоит поторопиться, пока бумажный пакет еще сохраняет форму. Завернув в знакомую арку, я неожиданно упёрся в обугленные руины. От раменной остались целыми только почерневшие колонны на входе. Здание вместе с надстройками превратилось в смесь стройматериалов и чёрную золу. Надеюсь, это не моя вина. Кубик с артефактной вечногорящей свечой был плотно закрыт… наверное.

Опираясь спиной на колонну, в позе лотоса сидел лысый молодой японец. Длинный чёрный плащ топорщился, расходясь по брусчатке. От него просто разило холодом концентрированной магии. Вряд ли от самого человека, скорее от красноватой рукояти катаны за спиной. Но даже если это — пластиковая подделка для косплея, мужчина выглядел более чем внушительно. Татуировки на лице, перевитые жилами мускулы, собранность в каждом движении. Совершая сделки с антиквариатом, мне приходилось видеть опасных людей. Не говорливую шпану, а настоящих профи. Таких, с которыми лучше даже не дружить, на всякий случай. К японцу не стоило подходить близко. Но едва он заговорил, стало понятно, что проблем не избежать:

– Вы имеете отношение к семье Чхой? – в жизни не выговорю Цой так мягко.

– Возможно, – я осторожно сделал шаг назад, на случай, если придётся убегать. Оживленная улица совсем рядом, не станет же он рубить меня на глазах десятков прохожих.

Мужчина кивнул своим мыслям и приподнял край плаща. Из-под него на меня с прищуром смотрел Мистер Чанг и два его сына. Не первые отрубленные головы, которые я вижу в своей жизни, но каждый раз это внушает почти священный трепет. Не зря многие правители древности любили насаживать головы на кол в назидание. Лицо — самая запоминающаяся часть человека, и застывшие после смерти неживые маски кажутся особенно страшными. Жаль, что я так и не успел как следует познакомиться с мужской частью клана. Теперь судить о них можно лишь по застывшим гримасам: у младших на лицах отражена боль и страдание, а старик спокоен. Уверен, он стойко принял свою судьбу.

– Если вам дорога жизнь остальных членов семьи, рекомендую заглянуть в Летучий Голландец. Вас подвезти, Сергей?

Откуда все вокруг меня знают? Такое ощущение, что моё фото печатается в газетах. И что гораздо важнее: почему я не знаю никого? Названное им место я раньше не посещал, хотя часто проходил рядом. Панорамный ресторан на трехмачтовом паруснике в центре города. Прямо на воде, с видами на Неву и Дворцовую площадь. Естественно, цены в нём не просто кусались, а отгрызали от посетителей кровавые куски. Японец вежливо ждал моего решения.

– Сам доберусь, – развернувшись, я поспешил скрыться от этого типа в подворотне.

На миг показалось, что в камере, полной разъярённых алчущих моей крови разведчиков, было куда больше шансов выжить, чем в северной столице. Вздохнув, я заставил себя отбросить упаднические мысли. Мне есть, чем удивить враждебно настроенный клан. Именно его представлял колоритный посланник. Развернувшись в сторону Невы, я двинулся к пирсу, огибая лужи. Остался только один вопрос: как долго лысый мужик сидел у раменной в ожидании меня? Поразительное терпение.

Повезло, что мой текущий костюм соответствует дресс-коду. В обычной одежде меня вряд ли пустили бы на порог. Впрочем, дорога и так была закрыта. Перейдя по раскачивающимуся мостику на борт, я наткнулся на цепочку с косо начерченной от руки табличкой: “Переучёт”. Что за дурацкая причина? Я дёргал за цепь до тех пор, пока дверь на палубу не распахнул огромный кореец.

– Мне сказали, здесь обсуждают судьбу клана Цой. Хотел бы поучаствовать, – ответил я на его немой вопрос.

Верзила с трудом втиснулся в дверной проем и убрал цепь. Я чувствовал легкое воодушевление и даже нетерпение. Чёрный человек сформировался из воздуха и подмигнул мне. Страха не было, он весь остался далеко в Уральских горах. Надоело терпеливо принимать удары судьбы, эти переговоры будут максимально жесткими. Корейцы не представляют, какого дракона они дергают за усы.