Глава 21

Когда Галина, сунув мне несколько своих визитных карточек, убежала, я осталась сидеть за столиком, пытаясь соединить в единое целое осколки чужих секретов.

Артем Васюков ушел от гиперзаботливой мамы, оставив ей записку. Станет ли в этом случае милиция его искать, если учесть, что ему исполнилось двадцать лет? Тема совершеннолетний и имеет право выбирать, где и с кем ему жить. Да еще Римма Марковна совершенно честно мне сказала: «Нет никаких сомнений, что записка написана почерком сына».

Можно было бы забыть о ее рассказе, но спустя короткое время я узнала, что Тема умер. Мира уверяла, что ее сестра лгунья с болезненной фантазией, соседка Элеонора клялась, что видела юношу в больнице. Римма Марковна считала Артема жертвой похищения. Потом случился пожар, сестры погибли. Я, начав копаться в прошлом Темы, нахожу некого Павла Хитрука, у которого пропал брат Александр. А еще, оказывается, одна из сестер Васюковых давно погибла во время взрыва бытового газа, лишилась жизни и девочка Саша Васюкова, об Артеме, по свидетельству учительницы химии, в школе никто не слышал.

И что мне со всем этим делать? С кем бы еще поговорить? Похоже, у Артема не было близких друзей, кроме Кати Фирсовой, но она уехала в Америку, мне до нее не добраться. Хотя у Кати, наверное, есть мать, сестра, лучшая подруга. Ну кто-нибудь же должен знать ее заграничный телефон или адрес электронной почты? Дело за малым, набрать номер, который мне дала учительница Амалия Карловна.

Я схватилась за трубку и через пару секунд услышала звонкий голос:

– Алло.

– Это квартира Фирсовых? – обрадовалась я.

– Вам нужна Катя? – переспросила девушка.

– Да, – подтвердила я.

– Она сейчас работает в Нью-Йорке, – пояснила собеседница.

– Вы ее родственница? – спросила я.

– Просто я сняла квартиру, – не отшила любопытную незнакомку девушка. И пояснила: – По объявлению в газете. Еще что-нибудь?

– Когда Фирсова вернется?

– Мне ее планы в деталях неизвестны, могу лишь сказать, что контракт на аренду жилплощади мы подписали на три года.

– Будьте добры, дайте мне телефон Катерины.

– Американский? – на всякий случай уточнила съемщица.

– Конечно.

– Я его не знаю.

Из трубки послышался писк, а затем металлический голос забормотал: «Рина, тебе звонят. Рина, тебе звонят. Рина, тебе звонят».

– Простите, это мобильный! – воскликнула девушка. И заговорила чуть тише, явно отвечая на звонок: – Алло, да, хорошо. Рисунки готовы. Игорь, можешь позвонить через минуту? Я по городскому разговариваю… Вы слышите? – вопрос уже адресовался мне. – Фирсова вернется не скоро, никакой связи у нас нет, мы виделись всего один раз, когда составляли договор о найме. Рада бы помочь, но не имею возможности. Катя только просила меня говорить тем, кто будет ее спрашивать, про Америку. Я с Фирсовой не общаюсь, всего-то сняла ее квартиру.

– Спасибо, – вздохнула я.

– Не за что, – нежно пропела девушка и отсоединилась.

Не успела я положить трубку в сумочку, как она стала вибрировать, со мной хотел поговорить Билли.

– Ну, поймала Николая Николаевича? – забыв поздороваться, спросил парень.

– Нет, – призналась я, решив ни одной живой душе не рассказывать о минутах, проведенных в закрытом багажнике. – Я поставила ему еду и воду, голодная смерть хомяку не грозит.

– Нашли дуру! – вдруг торжественно возвестил парень.

– Ты обо мне? – уточнила я.

– Нет, – не смутился Билли, – вычислили тетку, которая в меня на дороге вмазалась, фамилия ее Муравьева. Мне велено в среду переть в отдел для разбора. Вот, блин, крыса! Увижу ее, всю правду в лицо выскажу: сначала научись педали не путать, а уж потом за руль лезь. Купила права и катается! Мне Васька, друган-гаишник, посоветовал из больницы справку взять. Врач напишет, что я там находился, и пусть эта обезьяна мне травму оплачивает. Можно попытаться из нее бабки выбить, главное, на разбор в бинтах прийти. Ты умеешь делать повязки? Замотаешь мне башку?

– Попытаюсь, – согласилась я. – Ой, больница! Платная палата! Точно, где деньги, там и подпись на документах, адрес, паспортные данные. Билли, ты гений! Сейчас же помчусь в клинику!

– Это Васька придумал, – загудел Билли, – шикарная идея. Ты тоже возьми справку и, когда в ГАИ вызовут, ткни в нос ею тому, кто в аварии виноват. Нам с тобой был нанесен урон здоровью, мы временно потеряли трудоспособность.

– В принципе я не ощущаю ни малейшего дискомфорта…

– А вот об этом лучше молчи, – перебил меня Билли, – хочешь получить денежную компенсацию?

– Ну, в принципе не отказалась бы, – протянула я.

– Правильно, – одобрил парень, – и никто от бабла не откажется. Скажи, ты в аварии виновата?

– Нет. Начала движение на зеленый, выехала на перекресток и бабах! – красочно описала я ДТП.

Билли грозно откашлялся.

– У меня те же щи получились! Я качу спокойно и вдруг бумс! Идиотка Муравьева на своей развалюхе в мою тачку вламывается. А раз дура – то плати по полной. Ну, чмоки, я полетел по делам…

Я пожелала Билли удачи во всех начинаниях и испытала прилив энтузиазма – парень неожиданно подсказал мне план действий: надо ехать в больницу.

Если вы запутались и не знаете, как разобраться в ситуации, вернитесь к началу и повторите весь путь, тогда непременно найдете не замеченные ранее следы или боковые тропинки, выводящие из чащи на солнечную поляну. Иногда у меня бывает редкостное скудоумие: до сих пор не могла сообразить, что если человек лежал в вип-палате, надо всего лишь посмотреть финансовые документы. Из них станет ясно, кто он такой. Но как подобраться к этим данным?

На секунду я призадумалась, потом радостно улыбнулась. Знаю, что нужно предпринять, чтобы больничное начальство встретило госпожу Тараканову с барабанным боем. Сначала узнаем в справочной номер больницы, а затем…

«Операция» заняла меньше пяти минут. Я соединилась с клиникой и бойко отрапортовала:

– Здравствуйте! Вас беспокоят из «Медицинской газеты». Мы хотим сделать большой положительный материал о врачах и медсестрах. Можно сейчас подъехать?

Угадайте, что я услышала в ответ? Женщина по имени Лада Сергеевна Ермакова обещала ждать журналистку хоть до посинения.

Воодушевленная собственной находчивостью, я выбежала на улицу, влезла в автомобиль, хотела завести мотор и была остановлена вызовом мобильного. На сей раз меня разыскивала подруга Оля Теленкова.

– Лео чувствует себя прекрасно, – зачастила она, – я сменила ему корм на более дорогой, а еще купила ошейник со стразами, попонку и ботинки! Чудный мальчик! Никаких капризов или агрессии, невероятно послушный пусенька…

Олечка продолжала на разные лады нахваливать Лео, а я время от времени издавала мычание, Теленкова принимала этот звук за проявление живого интереса к ее рассказу и в подробностях описывала сладкую жизнь своего домашнего питомца. Тем, кто не знает ничего о Лео, скажу о нем пару слов. Некоторое время назад судьба занесла меня в Грецию. С иноземщины я вернулась со странным животным, котопсом Лео. Одна половина его тела напоминала собаку, другая типичного Барсика. Характер у гибрида был нордический, Лео спал и ел, прогулка от дивана до кресла была для него подвигом. Животное спокойно коротало дни в моей квартире, потом мне вдруг пришло в голову начать ремонт. Тот, кто пытался снять квартиру и говорил хозяину: «Приеду вместе с котом», – великолепно меня поймет.

Услышав о наличии животного, владельцы однушек сразу восклицают:

– Нет!

Вообще, идеальный квартиросъемщик – это женщина средних лет, без мужа, без детей и кошек-собак-птичек. Желательно, чтобы она не сидела на стульях, не лежала на кровати, не пользовалась кухней и ванной, носила вместо тапочек мягкие войлочные сапожки, не звонила по телефону и пролетала на бреющем полете мимо любимого хозяйского ковра. Еще ей нужно осторожно обращаться с мебелью производства шестидесятых годов прошлого века и смотреть передачи по телевизору «Рубин», больше всего смахивающему на помесь гроба с аквариумом. Съемщице нельзя иметь много вещей, потому что трехстворчатый шкаф в спальне будет тщательно заперт, там хозяева хранят старые пальто, которые им в ближайшие пятьдесят лет не понадобятся. Естественно, вы не должны курить, пить, собирать шумные компании, заводить любовника и оставлять ночевать у себя подруг. Арендная плата будет невелика, всего несколько сотен евро в месяц, а на дорогу от дома до работы придется потратить пару часов. Но есть и хорошая новость: дом, где удалось найти такую квартирку, находится в экологически чистом районе Москвы, съемщица ночью будет дышать свежим воздухом, а не смогом центра.

Просто удивительно, до чего глупы некоторые люди: снимают жилплощадь на Тверской или Садовом кольце, платят за квартиры такие суммы, что их страшно произнести вслух, и задыхаются от выхлопных газов. То ли дело такое вот гнездышко на окраине! Вечером выйдешь на крохотный балкончик, вдохнешь полной грудью, лепота! Правда, справа мусоросжигательный завод, а слева МКАД, но это не страшно, в любой бочке меда, как известно, есть ложка дегтя.

Я как ни старалась, не нашла квартиру, куда бы охотно впустили Лео, вот и пришлось мне временно отдать котопса Теленковой. Ольга с радостью приголубила «подкидыша», балует его деликатесами, покупает пофигисту обновки, регулярно отчитывается о его здоровье и нахваливает неконфликтный нрав гостя. Я не хочу разочаровывать Ольгу, поэтому ни разу не сказала ей:

– Лео спокойно разрешил натянуть на свои лапы ботинки, а на тело комбинезон? Ляля, ему по барабану одежда, котопес может спать в любых шмотках, хоть в скафандре водолаза. Он не интеллигентен, а патологически ленив.

Дорогу до клиники я преодолела под бодрое чириканье Теленковой, та успела рассказать о приобретении искусственных мышей, метелочках с колокольчиками, мячиках с пищалками, кисточках с люрексом и прочей дребедени, от которой обычные кошки приходят в восторг. Но Лео слишком умен, чтобы развлекаться подобным образом. Он даже не открыл глаза, когда Ляля пыталась с ним поиграть. А еще он сегодня отказался от паштета из кролика и…

– Извини, – прервала я Теленкову, пытаясь пристроить «ежика» между двумя помятыми «десятками», – мне пора.

– Ладно, – не обиделась Ольга, – вечером дорасскажу.

Лада Сергеевна Ермакова сидела в крохотном кабинете на первом этаже. Увидав «журналистку», она изобразила бурную радость и стала предлагать мне чай, кофе, воду, сок.

– До конца рабочего дня времени осталось не так уж и много, – погасила я пыл Ермаковой, – вам, наверное, не с руки задерживаться в офисе.

– Не хотелось бы, – откровенно призналась Лада Сергеевна.

– Мне тоже, – улыбнулась я. – Поэтому сразу приступим к делу. Я готовлю материал о коммерческих палатах. У вас такие есть?

– Конечно, – не удивилась Лада Сергеевна. – Это одноместные боксы с удобствами. Хотя мне было бы скучно лежать без соседки.

– Храпящая старушка под боком никого не обрадует, – хмыкнула я.

– Вы правы, – легко согласилась Ермакова.

Мы некоторое время говорили о преимуществах и недостатках платных медицинских услуг, и я решила затронуть главную тему встречи.

– Насколько я знаю, ваша больница переполнена, кое-кто часами лежит в коридоре приемного покоя, ожидая, пока на него обратит внимание врач.

Лада Сергеевна погрустнела.

– Тут ничего не сделать. Врачей не хватает, мест тоже. Мы и так в двухместных палатах ухитряемся четырех больных разместить. Не имеем права отказать ни одному человеку: бомжу, нищему, цыганке, наркоману, пьянице, жертве ДТП или инфарктнику. Постороннему трудно представить, какой здесь сумасшедший дом!

– Сочувствую, – иезуитски сладко протянула я. И начала сочинять: – Один мой знакомый в январе попал сюда после небольшой аварии. Сергей промаялся часов пять на передвижной кровати, а потом ушел, не дождавшись врача.

Ермакова смущенно кашлянула.

– Такое случается. Наверное, в приемном покое запарка была. С другой стороны, радуйтесь, что ваш приятель не оказался в таком состоянии, когда персонал должен остальных бросить и к нему спешить. Если медики к больному не торопились, значит, и не было у него ничего страшного, – оптимистично сказала Ермакова.

Я кивнула. Знакомая аргументация, те же слова произнес врач Александр Григорьевич, когда я пожаловалась ему на пофигизм местных эскулапов.

– Вы правы, но вряд ли медсестры обладают третьим глазом и способны без томографа или рентгена разглядеть внутренние повреждения, – не сдержалась я. – Если человек лежит тихо на каталке – это не значит, что с ним полный порядок. А вдруг пациент потерял сознание?

– Нас ругают за превышение лимита смертности, – пояснила Лада Сергеевна, – никому не хочется премии лишиться, врачи хоть разок, да поинтересуются состоянием больного.

Я подавила возмущение, напомнив себе, что пришла узнать сведения о пациенте из вип-палаты, а не для того, чтобы читать Ермаковой нотации на тему врачебной морали и этики, и задала следующий вопрос:

– Сергей мучился в коридоре, а в то же время палата номер сто один была пустой. Вам не кажется, что пострадавшего следовало положить туда?

Правый глаз Лады Сергеевны начал косить.

– Это помещение находится в личном ведении нашего главврача.

– А человек, жертва аварии, стонал на сквозняке в коридоре, – я сгустила краски. – Как это вяжется с милосердием?

Ермакова насупилась.

– Я здесь ни при чем! Романенко хозяин, у него и спрашивайте. Но только сто первая никогда не пустует.

– Сергей видел кровать без белья, – отчаянно лгала я, – и никаких вещей, чайников, продуктов на тумбочке.

– Вероятно, один больной выписался, а другой оформлялся, – воспряла духом Лада Сергеевна.

– Нет, – уперлась я.

– Зря спорите, – фыркнула Ермакова.

– Ладно, – временно отступила я, – давайте по-честному. Вы ведете учет платных больных?

Лада Сергеевна ткнула пальцем в компьютер.

– Конечно! Договор в трех экземплярах, квитанция об оплате и то же самое в электронном виде.

– Отлично, – кивнула я, – сейчас назову число, когда Сергей попал в клинику, вы откроете дату, и мы вместе посмотрим на состояние сто первой палаты. Если там был клиент, я похвалю в газете вашу клинику, если же коммерческая палата пустовала, поставлю в статье вопрос об этике ваших докторов, плюющих на бедного во всех смыслах пациента.