Глава 22

По лицу Ермаковой проскользнуло недовольство.

– Журналисты любят искать грязь там, где ее нет. Но я совершенно уверена: сто первая была занята, смотрите…

Забыв о том, что нарушает врачебную тайну, Лада Сергеевна схватила мышку и торжествующе возвестила:

– Вот! Карекин Геннадий Викторович.

Я почти въехала носом в монитор.

– Дайте-ка посмотреть повнимательнее… Ага, адрес и телефон. А что тут написано? Рогачева Людмила Павловна и тоже адрес с телефоном. Они что, вместе лежали?

– Конечно, нет, – успокоившись, ответила Ермакова, – Рогачева оплатила пребывание Карекина. А, теперь понятно!

– Что? – тут же заинтересовалась я.

– Людмила Павловна наш консультант, – не стала делать секрета собеседница, – она сюда по просьбе самого главврача приезжает. Наверное, попросила Романенко своего родственника или приятеля в сто первую положить. С нее пятьдесят процентов оплаты взяли, как с сотрудницы. Вообще-то, главный очень не любит, когда свои же коммерческие палаты клянчат, нам скидка положена, вот он и ищет повод для отказа. Но Людмилу Павловну Романенко уважает, они раньше вместе работали, рука руку моет. Впрочем, Карекин недолго лежал, ему фурункул под мышкой вскрывали. Ну, довольны? Надеюсь, не напишете гадость о больнице, сотрудники которой днем и ночью спасают жизнь людям? Вместо того чтобы несчастное городское заведение ругать, загляните в частный госпиталь. Говорите, вашего приятеля в коридоре устроили? Так его сюда хотя бы приняли, а подождал бы сутки и получил бы помощь в полном объеме. В платную же больницу без договора на порог не пустят, даже если кровью у них под дверью истекать будешь. Не в том месте ведьм ловите!

– О вас я напишу лишь самое хорошее, – успокоила я Ермакову, – ни одной капли черной краски!

– Надеюсь, – сердито буркнула Лада Сергеевна.

Горя от нетерпения, я чуть не бегом выскочила из кабинета, добралась до местного кафе, забилась в самый укромный угол, набрала номер Карекина и сразу же испытала разочарование, услышав:

– Данный номер не существует.

На всякий случай я сделала вторую попытку и добилась прежнего результата.

Геннадий Викторович мог уехать из Москвы, сменить мобильный, посчитать сотовый слишком дорогой забавой и вообще от него отказаться. Многие теперь используют компьютерную программу «Скайп» и не получают от телефонных компаний километровые счета. Ладно, попытаемся соединиться с Рогачевой. Похоже, она указала городской номер. Мне ответил бас:

– Институт психической коррекции детей и подростков.

От неожиданности я икнула.

– Простите, не ожидала, что попаду в НИИ, думала, что звоню на дом.

– Назовите фамилию сотрудника, и я вас с ним соединю, – предложил собеседник. – Если, конечно, он есть у нас в штате.

– Рогачева Людмила Павловна, – быстро сказала я.

В трубке повисла тишина, ни гудков, ни шорохов.

– Рогачева Людмила Павловна, – повторила я. – Можно с ней побеседовать?

– А вы кто? – вдруг поинтересовался мужчина.

– Коллега, – лихо соврала я, – из Екатеринбурга. Когда-то мы вместе учились, я приехала в Москву, решила встретиться. Хотя уже поздно, очевидно, Людочка ушла домой. Не подскажете ее мобильный?

– Поздно, – со странной интонацией произнес мужчина. – Вынужден вас расстроить: Людмила Павловна умерла.

От неожиданности я выронила трубку, та по счастливой случайности упала не на пол, а мне на колени. Схватив непострадавший мобильный, я спросила:

– Скончалась?

– Да.

– Заболела? – я попыталась уточнить причину смерти Людмилы Павловны.

– Увы, нет, – раздалось из мобильного, – погибла на даче, при пожаре.

– Давно? – спросила я.

– Точное число не назову, где-то в январе.

– Просто ужас, – прошептала я.

Собеседник издал протяжный вздох.

– Согласен, страшная смерть, мы здесь все долго пребывали в шоке.

– Может, дадите домашний номер Люды? – пришла я в себя. – Хочу родственникам соболезнование выразить.

Собеседник деликатно кашлянул.

– У Людмилы Павловны нет родных. Семью ей заменяли больные. Если кому и следует сочувствовать, то только им и сотрудникам лаборатории, которой заведовала Людмила.

– Подскажите адрес НИИ и часы работы, – попросила я.

Время медленно приближалось к восьми. Я села в «ежика», с большим трудом ввинтилась в поток машин, протащилась чуть больше километра и застыла в пробке. Мысли в голове носились как полоумные.

Рогачева сгорела на даче. В принципе это не редкое событие, хлипкие щитовые домики часто вспыхивают в мороз, когда их хозяева включают сразу несколько обогревателей… В огне погибли и сестры Васюковы, что тоже не очень настораживает, наверное, Мира бросила незатушенный окурок. Она дымила, как горящее торфяное болото, во время нашей беседы она ни на секунду не выпускала изо рта сигарету, едва одна цигарка догорала, как Мира закуривала следующую… А еще костер в своей спальне развела сумасшедшая жена Романа Хитрука, мать пропавшего мальчика Александра. И вновь нет повода для беспокойства, Инна Сергеевна страдала шизофренией… По отдельности эти пожары кажутся несчастными случаями, но если предположить, что Рогачева, Васюковы и Хитрук как-то связаны между собой, то складывается зловещая картина. Но что общего у вышеназванных людей? Не что, а кто: Артем Васюков. Он учился с Павлом Хитруком в одном классе, оба мальчика спешно покинули школу после ссоры в раздевалке спортзала.

Я хлопнула ладонью по рулю. Справка о том, что Тема Васюков из-за гастрита нуждается в обучении на дому, была выдана в НИИ психической коррекции детей и подростков, том самом, где работала недавно погибшая Рогачева. Вероятно, Людмила Павловна знала Васюковых. Жаль, что я не помню фамилии врача, подмахнувшего документ, но дома, в компьютере, есть необходимые данные.

Я заерзала на сиденье. Ну когда же впереди появится свободное пространство? Очень хочу поскорее попасть к ноутбуку и удостовериться в правильности собственных рассуждений.

А ведь был еще один пожар, совсем давно старуха, жившая в бараке, открыла краны горелок, и дом взлетел в воздух, похоронив под обломками жильцов и среди них одну из сестер Васюковых. Вместе с ней погибла девочка Саша, хулиганка и безобразница.

О Теме в тех местах нет никаких упоминаний. Учительница Таисия Максимовна не помнила мальчика, занимавшегося заочно дома, зато гадкую Сашу описала в деталях. Так откуда взялся Артем? И почему обе сестры до недавнего времени были живы? Одна-то вроде скончалась под развалинами.

Толпа машин поредела, я нажала на педаль газа.

Не следует все усложнять, как правило, верна самая простая отгадка. Скажем, Римма Марковна, потеряв дочь, усыновила мальчика-школьника. На новую квартиру Васюкова прибыла уже с сыном, никому из соседей о пережитой трагедии она не рассказывала, и люди считали Тему ее родным ребенком. Мальчик тоже не хотел жалости от педагогов или жителей дома, поэтому набрал в рот воды. Каждый сирота мечтает о родной маме, Тема не был исключением. Вежливый, тихий отличник, талантливый художник – вот кого получила Римма Марковна взамен отвязной хулиганки Саши.

И долгое время Васюковы были счастливы. Чтобы не возбудить в школе подозрений и не нести туда справку из заведения, в котором обучался детдомовец, мать обратилась в НИИ психической коррекции к своей близкой знакомой. Думаю, ею была Рогачева. Она по доброте душевной состряпала справку. Наверное, в младших классах, живя в детдоме, Артем не отличался хорошей успеваемостью, Римме Марковне пришлось нанять репетиторов, дабы залатать дыры в знаниях мальчика. На то, чтобы он догнал сверстников и полностью освоился с ролью домашнего ребенка, ушло несколько лет. В седьмом классе Артем начал ходить в школу очно, сел за парту. У него возникли проблемы с одноклассниками, но все потихоньку наладилось, пока не появился Хитрук, который стал изводить Васюкова.

Очень интересная цепочка выстраивается: она состоит из пожаров и смертей. И нет ответа на вопрос: почему сестер Васюковых было до недавнего времени две? Одна-то из них давно погибла.

Резкий звонок мобильного заставил меня вздрогнуть.

– Гражданка Тараканова? – спросил хриплый голос. – Капитан Борисов беспокоит. Завтра, в десять утра, прибудьте на разбор ДТП по адресу: Меркулова, пятнадцать.

– Вот здорово! – возмутилась я. – Предупреждаете вечером. А если у меня работа?

– Значит, не прибудете, – меланхолично ответил гаишник. – Только оно вам больше, чем мне, надо, придется в суде договариваться с Колкиным Ильей Михайловичем.

– Это кто? – удивилась я.

– Хозяин машины второй стороны ДТП. Лучше используйте свой шанс спокойно обсудить действия, приведшие к ДТП, достичь консенсуса без судьи, – прозвучало в ответ.

– Непременно приеду, – уныло сказала я, поняв, что завтра выспаться не удастся.

– Документики не забудьте, – заботливо напомнил капитан Борисов и отсоединился.

Не успела я бросить трубку на пассажирское сиденье, как она снова начала вибрировать, на этот раз моего внимания добивался Билли.

– Ты где?

– Около съезда на нашу улицу, – отрапортовала я.

– Возле поворота есть аптека, – сказал Билли, – будь другом, купи бинты, пластырь, кетчуп, зеленку, йод и ватные палочки.

– Кому-то плохо? – озабоченно спросила я.

– Нет, – сдавленно ответил Билли.

– Ну ладно, – согласилась я, – мне не трудно.

– Супер! Ты настоящий друг! – обрадовался парень.

Доброе слово и кошке приятно, люблю, когда меня хвалят. Поэтому я с энтузиазмом влетела в стеклянный павильончик и на одном дыхании выпалила:

– Нужны бинты, пластырь, кетчуп, зеленка и ватные палочки.

Девушка-провизор пошла к ящикам.

– Бинт какой ширины?

Я навалилась на прилавок.

– Нормальной.

– Каждому свое нормально, – не смягчилась фармацевт. – Пять сантиметров? Семь? Десять?

– На ваш вкус, – смиренно опустила я взгляд.

– Я бинтами не питаюсь, – последовало в ответ.

– Семь сантиметров, – рассердилась я.

– Стерилизованный или нет?

– Да, – кивнула я.

– Уточните, что «да»?

Я начала закипать.

– Для перевязки открытых ран.

– Российский, немецкий, французский, американский? – с интонацией робота продолжала допытываться вредная аптекарша.

Я решила доставить ей удовольствие.

– Какая между ними разница?

Голубая шапочка склонилась над ящиком.

– Немецкий стоит тысячу рублей, французский на сотню дешевле и имеет обработанный край, американский в одну цену с германским, зато у него вкус банана.

Я заморгала.

– Находятся люди, которым важен вкус бинта?

– Детям берут, – без каких-либо эмоций сообщил автомат по выдаче таблеток.

– Наверное, это для кляпа! – осенило меня. – Надоедает родителям бесконечную болтовню отпрысков слушать, вот они и хватаются за бинт. Очень гуманно, ребенку вкусно, папа с мамой наслаждаются тишиной, пока чадо бинт грызет. Давайте российский, полагаю, он дешевле.

Провизор положила на прилавок разорванный бумажный сверток.

– Десять рублей.

Я возмутилась.

– Упаковка нарушена.

– Десять рублей. Хотите немецкий?

– Нет, – сдалась я. – Теперь пластырь. Отечественный, в рулоне, ширина пять миллиметров, цвет серый, липкий с одной стороны, пахнет отвратительно, вкуса не имеет. Характеристика товара вас устраивает? Предполагаю, с йодом, зеленкой и ватными палочками проблем не будет.

– Уточните цвет ватных палочек, – нанесла сокрушительный удар фармацевт. – Есть три колера: белый, голубой и розовый.

– И дайте кетчуп, – перебила я.

– Его нет.

– Вот безобразие, почему? – пошла я в атаку.

– Потому что соусом торгуют в супермаркете, – не изменил своего тона робот, – а вы находитесь в аптеке.

– Действительно, – согласилась я. – Мне еще нужен препарат с кальцием. Вот только забыла, как он называется.

Провизор достала со стеллажа с лекарствами коробку.

– Вот пожалуйста, могу предложить новый препарат – Кальцемин.

– Точно! Вспомнила! Вот как раз о нем-то мне и говорили!

– Да, действительно очень хорошее средство. Кальций с витамином Д-три и минералами – все необходимые вещества для здоровых и крепких костей. И отлично усваивается даже людьми с хроническими заболеваниями органов пищеварения. Рекомендуется как лечебное и профилактическое средство. Вы инструкцию обязательно почитайте – подходит для всей семьи, детям можно давать после пяти лет.

Интересно, фармацевт живая или передо мной человекоподобный автомат? Девушка назубок знает весь ассортимент аптеки!

– Пробивать? – спросила провизор.

– Да, беру, – кивнула я и полезла за кошельком. – Ой, подождите, возьму две упаковки.

Фармацевт кивнула и открыла шкаф. Я начала изучать ассортимент за стеклянной витриной, нахваливая себя за сообразительность. Оля Теленкова пригрела моего котопса Лео, куплю и ей в знак благодарности.