Глава 20

Доминик наверху готовится ко сну, а я свернулась клубочком в углу дивана в гостиной и смотрю конец жизнеутверждающего фильма «про любовь». Девица получает своего возлюбленного, свет на экране сияет, музыка переходит в крещендо, но меня фильм не трогает, он не кажется мне ни душевным, ни милым, каким его задумал режиссер.

Сегодня мой день прошел почти как нормальный. Доминик ушел на работу, мы с Дейзи остались дома и играли. Пока она спала, мне удалось немного почитать. На ужин я приготовила овощную запеканку и проверила замки только три или четыре раза за день. Теперь, когда Доминик все знает, я уже не чувствую себя такой одинокой. В том смысле, что пусть он и не согласен со мной, пусть считает, что мне нужна помощь специалиста, но он не донимает меня. Сегодня утром он обнял меня чуть крепче и сказал, что любит. Вечером с работы он пришел поздно, однако принес букет цветов и сказал, что пропустит тренировку. Он очень заботлив и внимателен. Это помогает.

Я стараюсь не думать о Мартине. Задвинуть его подальше. Выкинуть из головы даже его дом. Для этого я представляю, что дома на нашей улице заканчиваются четвертым номером – нашим домом, что слева от нас поля и пустое место. Стоит мне вообразить, что его дом исчез, и владеющая мною паника слабеет. Едва у меня в голове возникает образ Мартина или его подвала, я тут же выталкиваю его наружу. Возможно, я поступаю неправильно, но это помогло мне пережить целый день и не развалиться на куски.

На экране ползут титры, и я беру пульт и выключаю телевизор. Надо бы идти спать. Я все еще нервничаю от того, что Дейзи спит одна в своей комнате, но я не давлю на себя. Продвигаюсь вперед крохотными шажками.

Я потягиваюсь, громко зеваю и собираюсь встать, но тут начинает вибрировать лежащий со мной телефон. Его экран загорается, и я вижу, что номер абонента не определяется. Наверное, кто-то хочет мне что-то продать. Игнорирую звонок, встаю и беру телефон. Он совсем разрядился. Несу его на кухню, к зарядке, и тут он снова звонит – и опять номер не определяется. Наверное, тот же человек. Наверное, дело не в продаже, если он так настойчив. Я нажимаю кнопку приема.

– Алло? – говорю.

– Кирсти, – голос звучит мрачно и похож на мужской.

– Да?

– Прекрати совать нос куда не следует, иначе пожалеешь.

На том конце отключаются.

Я роняю телефон на стол, как будто это раскаленный уголек. Какого черта?

Дрожащими руками я беру телефон и, топая, взбегаю по лестнице. Я врываюсь в спальню, где Доминик задергивает шторы. Он поворачивается и бледнеет при виде моего лица.

– Кирст? В чем дело? Что случилось?

– Кто-то позвонил, – запинаясь, бормочу я. – Мужчина. Он был скрыт… ну, номер. Они знают, как меня зовут. Они угрожали мне.

– Угрожали? Какой мужчина?

– Они сказали, что я сую свой нос куда не следует. Они сказали, что я об этом пожалею. Господи, Доминик. Кто это мог быть? Это мог быть Мартин?

– Кирсти, помедленнее, я ничего не понимаю.

Я через нос втягиваю в себя воздух и выдыхаю его через рот, затем тяжело опускаюсь на кровать и пытаюсь все объяснить:

– На мой телефон позвонили.

– Так. – Взгляд Доминика полон тревоги.

– Номер не определился, поэтому в первый раз я не ответила. Но они позвонили еще раз, и тогда я ответила.

– Что они сказали? – Доминик прищурился.

– Они обратились ко мне по имени. Они сказали, чтобы я прекратила совать нос куда не следует.

– Они так и сказали?

– Угу. Потом они сказали: «Иначе пожалеешь». – Я судорожно вздыхаю. – Как ты думаешь, кто это мог быть? Наверняка Мартин, а? Вчера ночью я заглядывала в его баки. Возможно, я наткнулась на что-то и он решил меня отпугнуть.

– Иди сюда.

Я прижимаюсь к мужу и пытаюсь успокоиться, но голос из телефона продолжает звучать у меня в ушах. На голос Мартина не похоже – ниже, угрюмее. Но Мартин мог намеренно изменить его, чтобы я не узнала.

– Дай взглянуть на телефон, – говорит Доминик.

Я выкручиваюсь из его объятий и передаю ему телефон. Он смотрит на экран и хмурится.

– Что там? – спрашиваю я.

– Ничего. Все как ты сказала, один пропущенный вызов с неопределенного номера и еще один, на который ты ответила. Если тебе угрожали, нам следует вызвать полицию.

Я киваю и сжимаю руки, чтобы они не дрожали. Я не уверена, что в полиции мне поверят. Ведь это будет третий вызов за последние несколько дней.

– Может, мне позвонить? – предлагает Доминик.

– Да, пожалуйста.

Мы сидим в гостиной и ждем полицию. Доминик налил нам обоим по чашке чаю, и я пью раскаленный напиток, не обращая внимания на обожженные язык и небо.

– Ты как? – спрашивает Доминик.

– Ничего, – отвечаю, хотя все гораздо хуже. Я оцепенела.

По задернутым шторам скользит луч света. Доминик вскакивает, идет к двери и открывает ее. Я остаюсь на диване, обкусываю кожу вокруг ногтей и гадаю, сможет ли полиция отследить звонок.

Вслед за Домиником в гостиную входят два молодых полицейских в форме – темноволосый мужчина и светловолосая женщина. Доминик жестом приглашает их сесть на диван, а сам садится рядом со мной. Неожиданно до меня доходит: если тот, кто звонил, живет на нашей улице, он обязательно увидит полицейскую машину. И поймет, что мы заявили на него. Я надеюсь, что это заставит его нервничать. Я надеюсь, что он испугается, что его поймают.

– Будьте любезны, расскажите, что произошло, – обращается ко мне женщина-полицейский, улыбаясь профессиональной улыбкой.

Я рассказываю о звонках, а мужчина-полицейский записывает.

– Вы узнали голос? – спрашивает женщина.

– Нет. – Я мотаю головой. – Но он звучал очень глухо, как будто кто-то пытался изменить его.

– Вы уверены, что это был мужской голос? Есть ли вероятность, чтобы женщина выдавала себя за мужчину?

– Не знаю. Нет. Голос был низким.

– Можно взглянуть на ваш телефон? – спрашивает она.

Доминик встает и передает им телефон. Они оба склоняются над экраном, а Доминик дает им пояснения по журналу вызовов.

– Номер не определен, – цокая языком, говорит женщина.

– Вы можете отследить его через телефонного оператора? – спрашивает Доминик, забирая у них телефон и кладя его рядом со мной.

– Вы сами можете позвонить в телефонную компанию, чтобы выяснить, – отвечает женщина. – Но звонивший, возможно, использовал незарегистрированный номер. К сожалению, любой может купить незарегистрированную сим-карту. Это ваш личный номер? Вы размещали его в каких-нибудь сетях?

– Нет, – отвечаю я. – Точно нет. Он есть только у друзей и родственников.

– Ни с кем не ссорились в последнее время? – спрашивает она. – Два наших офицера выезжали к вам на прошлой неделе. И в понедельник был еще один вызов на ваш адрес. Может этот звонок иметь какое-то отношение к тем инцидентам?

– У меня есть некоторые подозрения в отношении нашего соседа, – говорю я, не глядя на Доминика.

– Вашего соседа? – уточняет она.

– Да, Мартина Линхэма. Он живет в пятом номере. Недавно мне показалось, что я слышу детский плач. И я заметила, что у него в доме есть подвал, а еще я видела там сумки из магазина игрушек.

Выкладывая информацию, я понимаю, как все это звучит, – я выгляжу параноиком, который только и делает, что выдумывает страшные события. Доминик кладет руку мне на предплечье и слегка сжимает пальцы. Офицеры переглядываются. Я не осмеливаюсь рассказывать о том, что вчера ночью обыскивала мусорные баки Мартина. Это может быть расценено как вторжение в чужие владения.

– Я посоветовала бы отвечать только известным абонентам, – говорит женщина. – Если же вы все же отвечаете на звонки с неизвестного номера, то не подтверждайте свое имя или адрес. Если вам снова поступят угрозы, сообщите нам.

Я стряхиваю руку Доминика и встаю.

– Вы не будете разговаривать с моим соседом?

– Это его голос был в телефоне? – спрашивает она.

Я колеблюсь.

– На его… на его было не похоже, но я уже сказала: думаю, что тот человек намеренно искажал голос.

Женщина придает своему лицу сочувствующее выражение.

– У нас недостаточно оснований для каких-либо действий. Но если ваш сосед сделает или скажет нечто, что можно будет рассматривать как угрозу, дайте нам знать.

Оба офицера встают. Они явно считают, что проблема исчерпана.

– А что насчет плакавшего ребенка? – спрашиваю я.

– Как уже говорилось, плакавший ребенок – это не основание для каких-либо действий.

– Прошу вас, ну вы можете хотя бы зайти туда? Взглянуть на его подвал? – Доминик предостерегающе пожимает мне предплечье, но я опять стряхиваю его руку.

– Мы сделаем так, – говорит мужчина. – Мы постучимся к нему и спросим, не видел ли он что-либо подозрительное. Если он имеет какое-то отношение к звонку, нашего появления может оказаться достаточно, чтобы удержать его от антисоциального поведения.

Я разочарованно молчу, хотя, пусть и с неохотой, понимаю, что они должны следовать букве закона. Они не имеют права врываться в чей-то дом на основании лишь чьих-то домыслов.

– Спасибо, – говорит Доминик, вставая, чтобы проводить их.

Я в полном огорчении опускаюсь на диван. Прошлый приезд полиции Мартина не отпугнул. Не отпугнет и этот.