8

После пожара и побега Тралла прошло почти двое суток, и бо́льшую часть этого времени Блэкмур провел в гневе и раздумьях. Затем Таммис, наконец, предложил господину выбраться на ястребиную охоту, и ему пришлось признать, что это была дельная мысль.

День выдался пасмурный, но они с Таретой были тепло одеты, а быстрая езда непрерывно разгоняла в их жилах кровь. Блэкмуру хотелось поохотиться, но его мягкосердечная дама настояла, чтобы они просто покатались, мол, чтобы приятно провести время, этого будет достаточно. Генерал-лейтенант наблюдал, как она едет кентером на серой пятнистой лошади, которую он подарил ей два года назад, и думал о том, как было бы хорошо, будь погода теплее. На ум ему приходили и другие способы приятно провести время с Таретой.

Каким же неожиданно спелым фруктом оказалась дочь Фокстона! Из милого послушного ребенка она выросла в милую послушную женщину. Кто бы мог подумать, что эти ярко-голубые глаза смогут пленить его так сильно, что для него станет усладой просто зарыться лицом в струящееся золото ее длинных локонов? Уж точно не он, Блэкмур. Но с тех пор, как он взял ее себе несколько лет назад, ей неизменно удавалось потешать его, а это редко кому оказывалось по силам.

Лангстон однажды спросил Блэкмура, когда он собирается оставить Тарету и найти себе жену. На что тот ответил, что никогда ее не оставит, даже если женится, и что когда его план осуществится, у него появится достаточно времени для подобных забав. Как только он поставит весь Альянс на колени, Блэкмур окажется в куда лучшем положении и сможет заключить политически выгодный брак.

И действительно, торопиться было некуда. Блэкмур и так вполне себе успевал наслаждаться Таретой в любое время и в любом месте, стоило только пожелать. И чем больше времени он проводил с этой девушкой, тем меньше ему требовалось удовлетворять свои желания и больше – просто находиться рядом с ней. Не раз он лежал и смотрел, как она спит, посеребренная светом луны, струящимся из окон, и размышлял, не влюбляется ли он в нее.

Генерал-лейтенант остановил Ночепевца, который, хоть и постарел, но все еще любил поскакать кентером, как прежде, и принялся наблюдать за Таретой, игриво кружащей вокруг него на своей Серой Даме. По приказу господина девушка не заплетала кос, не носила головных уборов, и волосы ложились на ее плечи будто чистейшее золото. Тарета рассмеялась, и на миг их взгляды встретились.

К черту погоду! Они справятся и так.

Он уже собирался приказать ей спешиться и выйти в соседнюю рощицу – накидки позволяли им сохранить достаточно тепла, – но услышал приближающийся топот копыт. Когда рядом возник запыхавшийся Лангстон, Блэкмур нахмурился. Возле рта лошади его друга виднелась пена, и на морозе от нее исходил пар.

– Мой господин, – выдохнул он. – Кажется, у нас появились вести о Тралле!

Майор Лорин Ремка не относилась к числу тех, с кем можно было шутить. Несмотря на то, что росту в ней было лишь немногим более пяти футов, она была коренастой и крепкой и вполне могла выдержать любой бой. Много лет назад она переоделась мужчиной, чтобы попасть в армию, – тогда в ней взыграло неодолимое желание уничтожить всех зеленокожих, которые разрушили ее деревню. Но когда уловку обнаружили, командир поставил ее прямо на передовую. Позднее она поняла: он надеялся, что там ее убьют и ему не придется докладывать о переодетой женщине. Но Лорин Ремка выжила и проявила себя не хуже – а в некоторых отношениях и лучше – любого мужчины.

Она находила удовольствие в уничтожении врагов. Не раз она, убив кого-нибудь, торжественно размазывала по своему лицу темно-красную кровь. Мужчины всегда старались держаться от нее подальше.

Сейчас, в мирное время, майор Ремка находила удовольствие в том, чтобы командовать неуклюжими животными, некогда бывшими ее самыми страшными врагами. Хотя с тех пор, как ублюдки перестали давать отпор, удовольствия стало куда меньше. О том, почему они стали похожи скорее на домашний скот, чем на чудовищ, Ремка и ее люди часто рассуждали вечерами за игрой в карты или распитием эля.

Приятнее всего было добиваться того, чтобы эти некогда вызывавшие трепет убийцы превращались в покорных слуг, которые кланялись ей, шаркая ногами. Те из них, у кого были странные красные глаза, оказывались самыми податливыми. Они словно бы жаждали указаний и похвалы, даже от нее. Сейчас одно из этих существ готовило ей ванну.

– Смотри, чтобы было горячо, Грикик, – прикрикнула она. – И не забудь на этот раз про травы!

– Да, моя госпожа, – отозвалась орчанка вяло.

Почти тотчас же Ремка почуяла очищающий аромат сушеных трав и цветов. С тех пор, как она начала работать в лагере, ей постоянно казалось, что от нее воняет. Ей не удавалось вывести запах с одежды, зато она могла окунуть тело в горячую ароматную ванну и очистить свою кожу и длинные черные волосы.

Ремка одевалась на мужской манер, что оказалось гораздо практичнее, чем если бы она предпочитала всякие женские глупости. Проведя многие годы на полях сражений, она привыкла одеваться сама и это ее вполне устраивало. Сейчас она со вздохом стянула сапоги, отставила их в сторону, чтобы Грикик забрала их на чистку, и тут в дверь внезапно постучали.

– Надеюсь, это не какие-нибудь дурные вести, – пробормотала майор, открывая дверь. – В чем дело, Варик?

– Вчера мы поймали орка, – начал тот.

– Да-да, я читала твой доклад. Пока мы говорим, у меня ванна остывает, так что…

– Мне тот орк показался знакомым, – продолжил Варик.

– Во имя Света, Варик, они все на одно лицо!

– Нет, этот выглядел по-другому. И теперь я знаю, почему.

Солдат отступил в сторону, и проем загородила высокая внушительная фигура. Майор Ремка мгновенно напряглась, отчаянно пожелав, чтобы ее сапоги сейчас были на ней.

– Генерал-лейтенант Блэкмур, – проговорила она. – Чем могу служить?

– Майор Ремка, – сказал Блэкмур, сверкнув белоснежными зубами над аккуратно постриженной черной бородкой. – Полагаю, вы нашли моего ручного орка.

Тралл завороженно слушал тихий голос красноглазого орка, пока тот вел рассказ о силе и доблести. Он говорил о вызовах, брошенных вопреки всяким ожиданиям, о героических подвигах, о падении людей под неумолимой зеленой волной, объединенной во имя общей цели. Говорил он и об особых орках, о которых Тралл никогда прежде не слышал.

– О да, – печально проговорил Келгар. – Когда-то, прежде чем мы стали гордой, жадной до битв Ордой, народ орков жил кланами. И в этих кланах были те, кто знал магию ветра и воды, неба и земли, всех духов природы, и они жили в гармонии с этими силами. Мы называли их «шаманами», и пока не появились чернокнижники, их умения были всем, что мы знали о силе.

Последнее слово будто бы ввергло Келгара в ярость. Он плюнул и, впервые проявив характер, прорычал:

– Сила! Разве она кормит наш народ, растит наших детей? Наши предводители держали ее всю при себе, позволяя стекать к нам лишь тонкой струйке. Они сделали… нечто, Тралл. Не знаю, что именно. Но как только мы были повержены, все наше желание сражаться утекло, словно из открытой раны. – Он опустил голову, положив ее на руки, скрещенные на коленях, и закрыл свои красные глаза.

– Так вы все утратили желание сражаться? – спросил Тралл.

– Все, кто здесь, – да. Тех, кто сражался, не поймали, а если и пытались поймать, то убили при сопротивлении. – Глаза Келгара оставались по-прежнему закрыты.

Тралл уважал желание орка побыть в тишине. Его охватило разочарование. Рассказ Келгара походил на правду, и, чтобы убедиться в этом, Траллу достаточно было просто оглядеться вокруг. Что же такое с ними случилось? Как могла целая раса так исказить свою натуру, что все они оказались здесь, повергнутые еще до того, как были схвачены и брошены в гнусный загон?

– Но в тебе, Тралл, желание сражаться еще сильно, пусть твое имя и говорит об обратном. – Келгар вновь открыл глаза и теперь будто бы прожигал взглядом Тралла. – Наверное, то, что ты вырос среди людей, позволило тебе избежать нашей участи. Есть и другие, такие, как ты, и они еще на свободе. Стены здесь не настолько высоки, что ты не сможешь по ним взобраться, если пожелаешь.

– Не высоки, – с готовностью подтвердил Тралл. – Расскажи мне, где найти остальных.

– Единственного, о ком я слышал, зовут Громмаш Адский Крик, – ответил Келгар. – Он еще не повержен. Его народ, клан Песни Войны, явился сюда с запада. Это все, что я могу тебе поведать. У Громмаша такие же глаза, как у меня, но дух его еще стоек. – Келгар снова опустил голову. – Будь я столь же силен, как раньше…

– Ты сможешь, – сказал Тралл. – Идем со мной, Келгар. Во мне есть сила, и я легко подниму тебя над стеной, если…

Келгар покачал головой.

– Дело не в силе, Тралл. Я мог бы убить стражников в мгновение ока. Как и любой орк в лагере. Дело в желании. У меня нет воли взбираться по стенам. Я хочу остаться здесь. Я не могу этого объяснить, и мне стыдно, но это действительно так. Тебе придется хранить страсть и огонь за нас всех.

Тралл кивнул, соглашаясь, хотя и не понимал слов сородича. Как можно не желать свободы? Как можно не хотеть драться, чтобы вернуть все отнятое, заставить нечестивых людей заплатить за то, что они сделали с его народом? Но одно было очевидно: из всех присутствующих в лагере орков только он был способен поднять руку и бросить вызов людям.

Тралл решил дождаться темноты. Келгар сказал, что стражников здесь совсем мало, да и те частенько напиваются до потери памяти. Так что Траллу достаточно было просто продолжать притворяться, что он ничем не отличается от остальных орков, и уже вскоре он почувствует, когда наступит возможность сбежать.

В этот момент к ним приблизилась орчанка. Она подошла целенаправленно, что в лагере случалось редко, и Тралл напрягся. Он понял, что она искала именно его.

– Это ты тот орк, которого недавно поймали? – спросила она на языке людей.

Тралл кивнул.

– Меня зовут Тралл.

– Тогда, Тралл, тебе стоит знать, что за тобой приехал командир лагерей.

– Как его зовут?

У Тралла похолодело внутри – он опасался худшего.

– Не знаю, но он весь в красном и золотом, и у него черный сокол на…

– Блэкмур, – прошипел Тралл. – Я должен был предвидеть, что он сумеет меня найти.

Раздался громкий звон, и все орки повернулись к высокой башне.

– Приказ строиться, – сказала орчанка. – Хотя обычно в такое время нас не пересчитывают.

– Им нужен ты, Тралл, – сказал Келгар. – Но они тебя не найдут. Ты должен уходить немедленно. Стражники будут заняты приездом командования. Я тоже их отвлеку. Тебе лучше проскочить в конце лагеря – там самая слабая защита. Мы все собираемся на звон колокола, как скот, в который, впрочем, и превратились, – проговорил он с заметным отвращением к самому себе. – Уходи. Сейчас!

Торопить Тралла больше не требовалось. Развернувшись на пятках, он начал проворно продвигаться сквозь толпу орков, внезапно хлынувшую в противоположном направлении. Расталкивая всех, кто его теснил, он вдруг услышал крик боли. Оказалось, это была орчанка. Он не решился останавливаться и оборачиваться, но когда услышал, как Келгар выкрикнул что-то грубое на орочьем языке, все встало на свои места. Келгару каким-то образом удалось заглянуть в себя самого и вытащить тень своего былого духа. Он затеял драку с орчанкой, и судя по действиям людей, это было нечто из ряда вон выходящее. Они спустились, чтобы разнять дерущихся, – Тралл своими глазами увидел, как несколько стражников, патрулировавших стену, поспешили в сторону криков.

Тралл подумал, что Келгару и невинной орчанке, вероятно, не избежать побоев, и искренне пожалел об этом. «Но благодаря им, – сказал он себе, – я вырвусь на свободу и смогу сделать все, что в моих силах, чтобы больше ни один человек никогда – никогда! – в жизни не ударил ни одного орка».

Выросший в тесной охраняемой камере, где люди следили за каждым его шагом, Тралл поверить не мог, насколько легко было перемахнуть через стены и очутиться вне лагеря. Теперь перед ним простирался густой лес. Тралл побежал к нему так быстро, как никогда прежде, потому что знал: пока он на открытой местности, он уязвим. Но все же никто не объявил тревогу, никто не бросился его догонять.

Тралл бежал несколько часов, чтобы затеряться в лесу. Он как мог запутывал след, стараясь, насколько это возможно, усложнить задачу поисковым группам, которые, несомненно, должны были последовать за ним. Затем, наконец, сбавил шаг – уже задыхаясь и жадно вдыхая воздух. Взобравшись на крепкое дерево и высунув голову поверх густой листвы, Тралл увидел, что вокруг была только зелень и больше ничего.

Сощурив глаза, он обнаружил солнце – оно начинало свой послеполуденный путь к горизонту. Запад. Келгар сказал, что клан Громмаша Адского Крика пришел с запада.

Он должен был найти этого Адского Крика, и вместе им надлежало вызволить плененных братьев и сестер.

Сцепив за спиной руки в черных перчатках, командир лагерей Эделас Блэкмур медленно прохаживался вдоль ряда орков. Все отводили от него глаза, уставившись на свои покрытые грязью ноги. Блэкмур вынужден был признать, что они доставляли куда больше удовольствия, пусть и представляли бо́льшую угрозу, когда в них еще оставался какой-никакой боевой дух.

Сморщившись от вони, Блэкмур поднес к носу надушенный платок. Майор Ремка неотступно следовала за ним по пятам, будто собака, ждущая подачки от хозяина. Он слышал о ней хорошие отзывы и считал, что от этой женщины, вероятно, больше пользы, чем от большинства мужчин.

Но если Тралл в самом деле был у нее в руках и она его упустила, он не собирался проявлять милосердие.

– Где тот орк, которого ты считаешь Траллом? – с вызовом спросил он у Варика, стражника Ремки. Молодой человек выглядел хладнокровнее своего командира, но даже в его глазах уже появилось беспокойство.

– Я видел его на гладиаторских боях, а голубые глаза большая редкость… – сказал Варик, начав слегка заикаться.

– Ты его здесь видишь?

– Н-нет, генерал-лейтенант. Не вижу.

– Тогда это, наверное, был не Тралл.

– Мы нашли кое-что из того, что он украл, – заявил Варик, просияв. Затем щелкнул пальцами, и один из его подчиненных убежал, чтобы спустя минуту возвратиться с большим мешком. – Вы узнаете это? – Он протянул Блэкмуру кинжал рукоятью вперед, как того требовали правила этикета.

У Блэкмура перехватило дух. Он только недавно думал, куда запропастился этот кинжал. Это был дорогой клинок, и Блэкмур расстроился, когда не смог его найти… Сейчас он провел пальцем по вытесненному черному соколу – своей эмблеме.

– Это мое. Еще что-нибудь есть?

– Немного бумаг… – майор Ремка еще не успела их просмотреть… – Голос Варика осекся, но Блэкмур догадался: придурок не умел читать. Какие же бумаги могли быть у Тралла с собой? Листы из книг, без сомнения. Блэкмур схватил сумку и порылся в ней. Нащупав бумаги, достал их на свет.

Письма! Кто же мог… он выхватил следующее.

Тарета.

Грудь Блэкмура сдавила боль – такая сильная, какой ему никогда в жизни не доводилось испытывать. Он вытянул еще несколько писем… во имя Света, их, должно быть, десятки… или даже сотни. Сколько времени они переписывались? Вдруг ему отчего-то защипало глаза и стало трудно дышать.

«Тари… Тари, как ты могла? Ведь у тебя было все, что только можно пожелать…»

– Мой господин? – обеспокоенный голос Ремки вызволил Блэкмура из охватившего его потрясения. Он сделал глубокий вдох и сморгнул выступившие было слезы. – Все хорошо?

– Нет, майор Ремка. – Голос генерал-лейтенанта, к его же облегчению, прозвучал так же холодно и сдержанно, как всегда. – Не хорошо. У вас был мой орк Тралл, один из лучших гладиаторов, когда-либо выходивших на ринг. За прошедшие годы он принес мне немало денег и должен принести еще больше. Без сомнения, ваши люди поймали именно его. Но в строю я его не вижу.

Он испытал истинное удовольствие, увидев, как лицо Ремки бледнеет.

– Возможно, он прячется на территории лагеря, – предположила женщина.

– Возможно, – ответил Блэкмур, показав свои белоснежные зубы в неприятном подобии улыбки. – Будем на это надеяться… ради вашего же блага, майор Ремка. Обыскать лагерь. Сейчас же!

Она бросилась выполнять приказ, раздавая команды своим людям. Тралл точно не был настолько глуп, чтобы явиться на построение, как собака на свист хозяина. Конечно, вероятность, что он где-то здесь, существовала, но Блэкмур подсознательно чувствовал: Тралл ушел. Он был в другом месте и занимался… Чем? Что же он мог задумать вместе с дрянью Таретой?

Блэкмур оказался прав. Тщательный обыск ничего не дал. Ни один из орков, черт бы их побрал, не признался в том, что видел Тралла. Блэкмур разжаловал Ремку, поставив на ее место Варика, и отправился домой. На полпути ему встретился Лангстон, но даже его радостная и бессмысленная болтовня не сумела развеять мрачное настроение, в котором пребывал господин. В одну объятую пламенем ночь он лишился двух самых важных для него созданий – Тралла и Тареты.

Он поднялся по лестнице в свои покои, тихонько открыл дверь и вошел в свою спальню. Свет упал на лицо спящей Тареты. Медленно, стараясь не разбудить ее, Блэкмур сел на постель. Затем стянул перчатки и потянулся к ее нежной светлой шее. Она была очень красива. Прикосновение к ней взволновало его, ее смех его тронул. Но только и всего.

– Сладких снов, моя милая изменница, – прошептал Блэкмур, наклонился и поцеловал Тарету. Боль в сердце не прошла, но он сумел безжалостно ее подавить. – Спи спокойно, пока ты мне не понадобишься.