15

Известие так огорошило Тралла, что у него отвисла челюсть. Неужели он поднял руку на Оргрима Молота Рока, вождя Орды? Лучшего друга своего отца? Орка, который вдохновлял его столько лет? Он должен был сразу все понять, едва завидев его броню и оружие. Каким же дураком он себя выказал!

Молодой орк пал на колени.

– О, благороднейший Молот Рока, я прошу твоего прощения! Я не знал… – он покосился на Дрек’Тара. – А учитель мог бы и предупредить меня…

– И тогда он бы все испортил, – отозвался Молот Рока, до сих пор посмеиваясь. – Я желал затеять бой, посмотреть, в самом ли деле в тебе есть та страсть и гордость, которые так расписывал мне Громмаш Адский Крик. И получил больше, чем ожидал. Я был побит! – Он вновь рассмеялся, громко, словно эта встреча была самой смешной, что случалась у него за многие годы. Напряжение Тралла понемногу спало. Молот Рока утихомирился и нежно положил руку молодому орку на плечо.

– Подойди, присядь со мной, Тралл, сын Дуротана, – сказал он. – Сейчас мы закончим трапезу, и ты поведаешь мне свою историю, а я расскажу тебе такие байки о твоем отце, каких ты никогда не слыхивал.

Тралла охватила радость. Он непроизвольно поднял руку и сжал ею ту, что лежала у него на плече. Молот Рока, вдруг посерьезнев, встретил глазами взгляд Тралла и кивнул.

Теперь, когда все поняли, кем был таинственный незнакомец – Дрек’Тар признался, что знал все с самого начала и, более того, как раз с этим намерением отправил Мудрое Ухо найти Молот Рока, – Северные Волки смогли оказать почетному гостю должное уважение. Они вынесли несколько зайцев, которых собирались засушить на потом, приправили драгоценными маслами и травами и принялись жарить на огне. В пламя добавили еще трав, и теперь вместе с дымом поднимался их резкий, сладкий, почти пьянящий аромат. Орки вынесли и дудки с барабанами, так что вскоре в дым костра вплелись звуки музыки и пения – они сообщали духам о своем почтении и радости.

Тралл поначалу держался скованно, но Молот Рока, внимательно слушая и задавая наводящие вопросы, вытянул из него всю его историю. А когда Тралл закончил, вождь немного помолчал.

– Этот Блэкмур, – заметил он потом, – судя по всему, похож на Гул’дана. На того, кто в душе не заботится о своем народе, а желает лишь собственной выгоды и удовольствия.

Тралл кивнул.

– Не только я пострадал от его жестокости и непредсказуемости. Я убежден, что он ненавидит орков, но и люди не пользуются большой его любовью.

– А эта Тарета и Сержант… Я и не знал, что людям бывают близки такие понятия, как доброта и честь.

– Я и не узнал бы о милосердии, не научи меня ему Сержант, – отозвался Тралл и вдруг повеселел. – И не знал бы того первого приема, что применил против тебя. Он принес мне много побед.

Молот Рока усмехнулся вместе с ним, а затем вновь посерьезнел.

– По своему же опыту я знаю, что люди-мужчины ненавидят нас, а женщины и дети – боятся. И все же та девочка сама решила с тобой подружиться.

– У нее доброе сердце, – ответил Тралл. – Не могу отозваться о ней лучше, чем сказав, что я с гордостью принял бы ее в свой клан. В ней живет дух орка, только он смягчен состраданием.

Молот Рока вновь на какое-то время замолчал. Затем, наконец, произнес:

– Я долгие годы был один, с тех пор, как мы потерпели окончательное бесславное поражение. Я знаю, что обо мне говорят: отшельник, трус, который боится показать свое лицо. Знаешь, почему я избегал общества других до этой самой ночи, Тралл?

Молодой орк молча покачал головой.

– Потому что мне требовалось побыть наедине с собой, оценить то, что случилось. Поразмышлять. Напомнить себе, кем я был, кем были мы все. Время от времени мне хотелось сделать так, как я сделал этой ночью. Хотелось выйти к костру, воспользоваться чьим-нибудь гостеприимством, выслушать, что-то узнать. – Он помолчал. – Я знаю жизнь в людских тюрьмах изнутри и знаю не хуже, чем ты сам. Меня пленили и некоторое время держали как диковину у короля Теренаса Лордеронского. Я бежал из его дворца, как и ты бежал из Дарнхольда. Был я даже в лагере для пленных. Я знаю, каково быть совершенно разбитым, знаю это отчаяние. Я едва не стал одним из них.

Говоря это, Оргрим не отводил глаз от огня. А затем повернулся к Траллу. Хотя его серые глаза были ясны и лишены того зловещего пламени, что горело во взгляде Адского Крика, при играющем в них свете костра, сейчас они тоже словно бы горели красным.

– Но все-таки не стал. Я сбежал, как и ты. И мне это далось легко, как и тебе. Но тем, кто остается в лагерной грязи, это по-прежнему кажется трудным. Сделать что-то можно только извне. Если свинье по нраву ее хлев, то открытая дверь ей не поможет. Так же и с теми, кто в лагерях. Нужно, чтобы они сами вышли через дверь, когда мы ее им откроем.

Тралл начинал понимать, что пытался сказать Молот Рока.

– Если обрушить стены, это еще не принесет им свободу, – догадался он.

Молот Рока кивнул.

– Нам необходимо напомнить им о пути шамана. Они же должны избавить свои отравленные души от яда нашептанных демонами слов и вернуть былую воинственную натуру. Ты, Тралл, заслужил восхищение клана Песни Войны и их свирепого предводителя. А теперь с тобой и Северные Волки, самый независимый и гордый из всех кланов, что я знавал, и они готовы идти за тобой в бой. И если существует на свете орк, который способен напомнить нашим разрозненным собратьям, кто мы, то это ты.

Тралл вспомнил о лагерях, об их мертвенном унынии. Вспомнил, с каким трудом сбежал от людей Блэкмура.

– Пусть я и презираю это место, я с готовностью туда вернусь, если есть надежда вновь пробудить мой народ, – заявил он. – Но тебе следует знать, что Блэкмур жаждет поймать меня – отчаянно, всей душой. Мне дважды едва удалось ускользнуть от него. Я надеялся когда-нибудь выступить против него, но…

– Но без войска ничего не выйдет, – подхватил Молот Рока. – Мне все это известно, Тралл. Я хоть и постранствовал в одиночестве, но то, что происходило вокруг, не скрылось от моего внимания. Не беспокойся. Мы оставим ложные следы, и Блэкмур со своими людьми уйдет по ним.

– Командиры лагерей тоже ищут меня, – продолжил Тралл.

– Они ищут большого, мощного, храброго, умного Тралла, – возразил Молот Рока. – А на побитого, грязного, сломленного орка никто и не посмотрит. Ты ведь можешь скрыть свою упрямую гордость, друг мой? Можешь запрятать ее и притвориться, будто лишен духа и воли?

– Будет трудно, – признался Тралл, – но если это поможет моему народу, я это сделаю.

– Слова истинного сына Дуротана, – кивнул Молот Рока. Его голос вдруг прозвучал необычно хрипло.

Тралл замялся в нерешительности, но ему было необходимо узнать все, что ему полагалось.

– Дрек’Тар сказал мне, что Дуротан и Драка ушли искать тебя, чтобы убедить, что Гул’дан – злодей, использовавший орков лишь как средство своей борьбы за власть. Кусок одеяла, в которое я был тогда завернут, сообщил Дрек’Тару, что они погибли насильственной смертью, а мне известно, что, когда Блэкмур нашел меня, рядом лежали тела двух орков и белого волка. Пожалуйста… не мог бы ты мне сказать… нашел тебя тогда мой отец?

– Нашел, – мрачно ответил Молот Рока. – И величайший мой стыд и величайшая скорбь состоят в том, что я не оставил их у себя. Думал, так будет лучше и для моих воинов, и для самого Дуротана. Они пришли, принесли тебя, молодой Тралл, и рассказали о предательстве Гул’дана. Я им поверил. Я знал одно безопасное место – по крайней мере, таковым я его считал. Позднее я узнал, что несколько моих же воинов оказались шпионами Гул’дана. У меня нет доказательств, но сейчас я убежден, что стражник, которому я доверил отвести Дуротана в то безопасное место, на самом деле отвел его к убийцам. – Молот Рока тяжело вздохнул и на несколько мгновений Траллу показалось, будто на его широкие мощные плечи лег груз целого мира.

– Дуротан был мне другом. Я бы с радостью отдал свою жизнь за него и его семью, но непреднамеренно поспособствовал его гибели. И теперь могу лишь надеяться искупить это всем, что смогу сделать ради сына, которого он оставил после себя. Ты потомок гордых и благородных предков, Тралл, даже несмотря на имя, которое решил сохранить. Так давай теперь почтим этих предков вместе.

Через несколько недель, когда весна совсем расцвела, Тралл без особых затруднений ввалился в деревню, взревел, пугая крестьян, и позволил им себя поймать. Едва его накрыла ловчая сеть, он затих и захныкал, чтобы пленители поверили в то, что сломили его дух.

Потом, даже очутившись в лагере, Тралл держался осторожно, стараясь не выдать себя. Но когда стражники перестали принимать его за новичка, стал тихонько беседовать с теми, кто его слушал. Он выделил нескольких пленников, в которых еще пребывали остатки гордого духа орков. Когда опускалась темнота и стражники начинали дремать на своих постах, Тралл рассказывал оркам об их истоках. Рассказывал о силе шаманов, об их собственных умениях. Но те нередко скептически требовали доказательств. Тралл не вызывал ни землетрясений, ни грома, ни молний – вместо этого он однажды зачерпнул рукой грязь и попытался пробудить в ней жизнь. И перед изумленными взглядами пленников бурая земля поросла травой и цветами.

– Даже то, что кажется мертвым и уродливым, обладает силой и красотой, – объяснил Тралл пораженным наблюдателям. Когда они обратили к нему свои глаза, сердце подскочило у Тралла в груди: теперь в них виднелись проблески надежды.

Пока он пребывал в добровольном заключении, пытаясь воодушевить отчаявшихся орков в лагерях, кланы Северного Волка и Песни Войны объединили свои силы под началом Молота Рока. Они установили наблюдение за лагерем, где находился Тралл, и ждали его знака.

На то, чтобы пробудить в угнетенных орках хотя бы мысль о восстании, понадобилось больше времени, чем рассчитывал Тралл, но в конце концов он почувствовал, что час пробил. Однажды перед рассветом, когда в свежей тиши слышалось мирное посапывание стражи, Тралл припал к твердой земле коленями, воздел руки и попросил Духов Воды и Огня прийти на помощь, чтобы он смог вызволить свой народ.

И Духи откликнулись на призыв.

Сначала заморосил дождь. Затем небо рассекли три изломанные линии молний. После этого все стихло, чтобы через минуту повториться вновь. Один за другим раздавались гневные раскаты грома, от которых едва не сотрясалась сама земля. Таков и был условный знак. Орки, испуганные, но воодушевленные, принялись ждать, сжимая в руках камни, палки и прочее «оружие», которое им удалось найти на территории лагеря. Они ждали, когда Тралл скажет им, что делать.

Ночной воздух пронзил ужасный крик, от которого у Тралла подскочило сердце. Он не мог не узнать его – это был вопль Громмаша Адского Крика. Звук напугал орков, но Тралл крикнул, перекрывая их галдеж:

– Снаружи стоят наши товарищи! Они пришли нас освободить!

Как только голос Адского Крика затих, стражники, разбуженные раскатами грома, кинулись на свои посты, но было слишком поздно: Тралл призвал новую молнию.

Зазубренный разряд угодил в главную стену, где находилось больше всего стражников, и со страшным звуком удара смешался очередной раскат грома и крики людей. Во внезапно наступившей тьме, освещаемой лишь языками пламени, горевшего там и сям, Тралл разглядел, что в стене возникла основательная брешь, в которую хлынула целая волна стремительных зеленых тел. Налетев на стражников, они просто смели их со своего пути. Орки в лагере потрясенно наблюдали за происходящим.

– Чувствуете, как внутри что-то всколыхнулось? – вскричал Тралл. – Чувствуете, как ваш дух жаждет битвы, жаждет крови, жаждет свободы? За мной, братья и сестры! – И не оборачиваясь, чтобы выяснить, последовали они за ним, или нет, Тралл бросился к открывшейся бреши.

За спиной он слышал робкие голоса, и с каждым шагом навстречу свободе они звучали все громче. Вдруг Тралл зарычал от боли – что-то вонзилось ему в руку. Стрела с черным оперением проткнула ее почти насквозь. Он заставил себя не обращать внимания на боль – заняться раной можно было и позже, оказавшись на воле.

Вокруг повсюду шел бой, раздавался лязг мечей и звуки рассекающих плоть топоров. Некоторые стражники – те, что были посообразительнее, – поняли, в чем дело, и поспешили заслонить пролом своими телами. Тралл на миг ощутил жалость, подумав о бесполезности жертвы этих людей, но решительно ринулся в атаку.

Выхватив оружие у павшего товарища, он легко парировал удар неопытного стражника.

– Вперед, вперед! – кричал Тралл, размахивая левой рукой.

Орки-узники сначала стояли на месте, а потом один из них с криком рванулся вперед. Остальные побежали следом. Тралл, замахнувшись, обрушил свое оружие на одного из стражников – тот повалился в кровавую грязь.

Пытаясь перевести дыхание, Тралл огляделся вокруг. Теперь было видно, что в бою участвовали только воины кланов Песни Войны и Северных Волков. Заключенных нигде не было.

– Отступаем! – закричал он и стал прорываться к груде еще горячих камней, недавно бывших стеной, и к манящей темноте ночи. Соплеменники последовали за ним. Один или двое стражников бросились следом, но орки были быстрее и вскоре оторвались от погони.

Местом сбора заранее были выбраны восемь древних камней, торчавших из земли. Ночь была темной, но орочьи глаза вполне обходились без света луна. К тому времени, когда Тралл достиг условного места, там уже находилось несколько десятков орков.

– Получилось! – крикнул кто-то справа от Тралла. Повернувшись, он увидел Молота Рока – его черная броня блестела, судя по запаху, перепачканная человеческой кровью. – Получилось! Вы свободны, братья мои! Вы свободны!

И Оргрим издал крик, который поднялся в безлунную ночь, наполнив сердце Тралла безудержной радостью.

– Если ты собираешься сообщить мне то, о чем я думаю, я прикажу срубить твою милую головку с плеч! – прорычал Блэкмур несчастному гонцу, чья перевязь выдавала в нем кавалериста из лагеря для пленных.

Гонец торопливо сглотнул.

– В таком случае мне, пожалуй, лучше ничего не говорить, – ответил он.

По правую руку от Блэкмура стояла бутылка, которая звала и манила генерал-лейтенанта. Блэкмур старался не обращать внимания на ее призывы, но ладони у него уже взмокли.

– Дай угадаю. В одном из лагерей произошел очередной мятеж. Все орки сбежали. Никто не знает, где они теперь.

– Лорд Блэкмур, – пробормотал молодой гонец, – если я подтвержу ваши слова, вы все равно отрубите мне голову?

На этот раз вспышка гнева была такой сильной, что граничила с физической болью. Но еще сильнее этого яркого чувства было всепоглощающее черное отчаяние. Что вообще происходит? Как этот скот, эти овцы в орочьих шкурах сумели так сплотиться, что одолели своих пленителей? Кем были те орки, что появлялись из ниоткуда, вооруженные до зубов и такие же свирепые, как два десятилетия назад? Ходили слухи, что это Молот Рока, будь проклята его гнилая душонка, который вышел из своего укрытия и руководил этими вторжениями. Один из стражников был готов поклясться, что видел черные доспехи, которыми тот был знаменит.

– Ладно, пусть твоя голова остается на месте, – проворчал Блэкмур, чувствуя близость бутылки, до которой мог легко дотянуться рукой. – Но только передай сообщение своему начальству.

– Сэр, – жалостливо молвил гонец, – это еще не всё.

Блэкмур посмотрел на него налитыми кровью глазами.

– Да сколько можно?!

– В этот раз удалось точно определить, кто был зачинщиком бунта. Это…

– Молот Рока, до меня уже дошли слухи.

– Нет, мой господин. – Гонец проглотил комок, вставший у него в горле. Блэкмур отчетливо видел пот, стекавший по его лбу. – Предводитель этих мятежей это… это Тралл, мой господин.

Блэкмур ощутил, как кровь отхлынула от его лица.

– Да ты чертов лгун, приятель, – проговорил он тихо. – И лучше бы тебе самому мне признаться.

– Нет, мой господин, хотя мне и хотелось бы, чтобы это была ложь. Мой командир сказал, что лично сражался с ним, а он помнит Тралла по гладиаторским боям.

– Я твоему командиру язык отрежу за такое вранье! – вскричал Блэкмур.

– Увы, сэр, для этого вам придется выкопать его из-под шести футов земли, – проговорил гонец. – Он умер через час после боя.

Пораженный этими новыми сведениями, Блэкмур осел в кресле и попытался собраться с мыслями. Выпивка помогла бы, но он знал, что и без того слишком часто пьет на глазах у подчиненных. Уже начались шепотки: «Пьяный дурень… вот кто тут нами командует».

Нет. Он облизнулся.

«Я Эделас Блэкмур, лорд Дарнхольда, управляющий лагерями… Я обучил этого урода с зеленой кожей и черной кровью, значит, я сумею и перехитрить его… Во имя Света, всего один стакан, только чтобы унять дрожь в руках…»

Генерал-лейтенанта наполнила странная гордость. Оказалось, он с самого начала был прав насчет потенциала Тралла. Знал, что тот был особенным, кем-то бо́льшим, нежели просто орк. Вот если бы Тралл не отверг те возможности, что открывал перед ним Блэкмур! Даже сейчас они могли бы вместе выступить против Альянса – Блэкмур возглавил бы верных питомцу орков, которые выполняли бы каждый его приказ. Глупый, глупый Тралл! На несколько коротких мгновений мысли Блэкмура вернулись к дню, когда он в последний раз задал орку взбучку. Пожалуй, он тогда немного перестарался. Но винить себя генерал-лейтенант не собирался – уж точно не за обращение с непокорным рабом. Тралл отрекся от всего, чтобы примкнуть к этому хрюкающему, вонючему, бесполезному сброду. И пусть он сгниет там же, где падет на землю!

Внимание Блэкмура вернулось к дрожащему от страха гонцу, и он выдавил улыбку. Несчастный немного расслабился, робко растянув губы в ответ. Неуверенной рукой Блэкмур потянулся за пером и, макнув его в чернильницу, принялся писать сообщение. Присыпав написанное песком, чтобы дал чернилам высохнуть, он трижды сложил бумагу и заклеил горячим воском, на котором оттиснул свою личную печать.

– Отнеси своему командиру, – сказал он, передавая записку гонцу. – И береги свою шею, юный сэр.

Едва веря в свою удачу, гонец с почтением поклонился и заспешил прочь, пока Блэкмур не передумал.

Оказавшись один, генерал-лейтенант схватил бутылку, откупорил ее и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. Отнимая сосуд от губ, он пролил несколько капель на свой черный камзол. Блэкмур рассеянно вытер пятна. Для этого у него были слуги.

– Таммис! – крикнул он.

Дверь мгновенно открылась, и в проеме появилась голова слуги.

– Да, сэр?

– Отыщи мне Лангстона. – Блэкмур улыбнулся. – У меня есть для него задание.