Глава 9. Бесконечные мучения

Кристину выводили из камеры, чтобы отправить на аукцион, когда я, аки Шрек на белом коне, в последний миг ворвался в магистрат и взмахнул браслетом перед ошалевшими стражниками. После утряски всех формальностей и подписи кипы очень важных документов, с девушки сняли кандалы. И не успел вернуть перо в чернильницу, как торговка с тихим писком бросилась на шею и не отпускала до тех пор, пока не вытерла о рубашку последние слезы.

— Спасибо, — прошептала Крис, коснувшись запястьем раскрасневшихся влажных скул. — Триста раз спасибо. У тебя все в порядке?

— Да, — вяло улыбнулся.

— Сам хоть в долги не влез?

— Н-нет... — вздохнул — врун из меня никакущий — и сказал, как есть: — Вернее, влез. Но это не совсем долг. Скорее, услуга. Не знаешь, как по-быстрому добраться до Кастель-Вана?

— Ох... — девушка поднесла палец к нижней губе и нахмурилась. — Туда в одиночку лучше не соваться. Да и вдвоем тоже. Проше всего наняться в охрану к купцам — еще и денег заработаешь. Хотела бы поехать с тобой, но катить на полкарты порожняком — значит, по приезду вообще без штанов остаться. Поделаю пока квесты, подкоплю золота, а потом... потом посмотрим. Прости... Боюсь снова угодить в долговую яму. Тебе же и вытаскивать придется — больше некому.

— Не извиняйся, все нормально, — отстранился и погладил подругу по плечам. — Не знаю, вернусь ли сюда еще, так что...

— Погоди! — теперь палец перемкнул уже мои губы. — В замке Куловского очень ценятся позолоченные стрелы — берут втридорога и не торгуются. Оформим кредит, затаримся по полной, а прибыль — пополам. С караваном или дилижансом никакая нечисть не страшна, а профит гарантирован. К тому же... — азартное пламя в глазах сменилось смущенным взором, — не придется расставаться.

— Уверена? В прошлый раз все вышло далеко не так гладко.

— На все сто. Ну, а если опять прогорим — пойду в рабство, чего уж там. Кто не рискует — тот рискует остаться лузером. Но это все — завтра, сейчас только трактир и клуб открыты. Пошли — попробуем наскрести на ужин и ночлег, а то вставать с первыми петухами.

В забитом до отказа заведении мы столкнулись с двумя бедами, и лишь одна напрямую связана со скудными финансами. Во-первых, наскрести по сусекам удалось всего на одну комнату. Во-вторых, всего одна комната осталась свободна. Я, как истовый жунтельман, сразу предложил отдать спальню даме, однако дама к немалому удивлению потупила взор, похлопала ресницами и перепелкой проворковала, что не видит в сем соседстве никаких препон и кривотолков. А коль уж мне столь принципиальны честность и порядочность, то могу беспрепятственно занять ковер на полу — всяко удобнее и безопаснее, чем спать в общей зале с бродягами и лиходеями.

Отдав спутнице последние монеты, под надуманным предлогом ретировался на крыльцо и долго вдыхал полной грудью ночной воздух, покуда стучащее отбойным молотком сердце не угомонилось. И последний дурак выкупит недвусмысленный намек — клептоманка решила украсть единственное, чего до сих пор не лишился — девственности. В принципе, не имел ничего против, за исключением разве что мимолетного, эфемерного и полузабытого гласа совести, во всю глотку кричащего о подлости и предательстве.

Ему возражал едва держащийся под напором разгоряченной крови разум, уверяя, что никаких обязательств между мной и Хирой не было и раньше, а уж теперь и подавно никто никому ничего не должен. Да и вообще суккуба мымра, противная морда и бот, а кусок кода живому человеку не указ. Нашелся, блин, нравственный ориентир — демон похоти и разврата, перетрахавший больше народа, чем я встретил за всю жизнь.

Чупа, почуяв нерешительность и сомнения, высунула рыло из-под крыльца и хрюкнула, выражая всецелую поддержку решению хозяина. Хозяин же пребывал в странном настроении, какое обычно одолевает мятущуюся душу у невидимой, неразличимой и ощущаемой сугубо подсознанием черты — своеобразном горизонте событий, пересекши который вернуться и сохранить устоявшийся статус-кво невозможно по всем законам логики, физики и здравого смысла.

И некий червячок, ментальный паразит, назойливая мысль настойчиво твердила — мимолетная слабость обернется серьезнейшими последствиями, как у подростков, сдуру отважившихся попробовать без резинки. Только мне уготовано иное бремя — не менее тяжелое, и коль уж совсем невмоготу, то лучше сбросить напряжение через вручную открытый шлюз, чем навлечь на устоявшийся миропорядок катастрофу из-за снесенной ко всем чертям плотины.

Боже, как много слов для одного простого выбора: спать с Крис или потерпеть до лучших времен? Знать бы еще, каких и когда они наконец наступят. Но раз чуешь беду — перестрахуйся, сколько лет терпел — еще неделю-другую выдержишь. Мне ли не знать, каким горем оборачивается невоздержанность и неразборчивость в отношениях, да и на кону не амурные похождения, а поиск дочки графа.

И стоило подумать о сбежавшей девчонке, как на щеку будто плеснули расплавленный свинец, а пронзившая голову боль охладила выходящее из берегов вожделение, уравновесила рассудок и помогла правильно расставить приоритеты. Сначала избавиться от таймера, потом разобраться с демоницей, а уж после выполнения главного квеста и разрешения насущных терок в кои-то веки предаться низменным желаниям. Ибо перескакивая со ступени на ступень и отвлекаясь на всякую ерунду, имею все шансы закончить славный путь в Параморе и никогда не увидеть родных, близких и не призвать к ответу создателя виртуального концлагеря.

И плевать, что там задумала торговка. Сначала одна баба вертела как хотела, теперь вторая уши навострила — нет уж, хватит. Я здесь власть, а царю не пристало идти на поводу у первой встречной юбки. Кристина, извини, дело не в тебе, просто сейчас не до этого вот всего. В иное время — с превеликим удовольствием, но нынче забот полон рот, да и рассвет скоро, а дорога дальняя и опасная, надо хорошенько отдохнуть.

С этими мыслями поднялся на этаж, постучался и вошел. Крис расчесывалась у окна, переодевшись ко сну в весьма своеобразный наряд, состоящий из одних невесомых белых трусиков, точно сотканных из паутины. И если в одежде девушка казалась чересчур щуплой из-за невысокого роста и субтильного телосложения, то избавившись от мешковатой накидки, предстала во всей красе пусть и не самой объемистой, но полностью сформированной молодой женщины. А недостаток в размерах полностью компенсировался идеальной правильностью изгибов, выпуклостей и линий, придавая телу сходства с моделями из редакторов персонажей каждой второй корейской гриндилки.

И если в походном облачении Кристина вызывала желание погладить по головке, поплотнее укутать и накормить вкусняшками, то стройная нагота пробуждала совсем другие чувства. Которые подстегивались ярчайшим контрастом между торговкой и той же Хирой, ведь от суккубы ждешь раскрепощенной сексуальности по дефолту, как от порноактрисы или сотрудницы эскорт-агентства. Крис же выглядела и вела себя как няша-стесняша из ближайшей библиотеки, и подобная откровенность стоила не в пример дороже.

И я бы мог еще долго описывать открывшуюся красоту и собственные чувства, но красноречивее фиала все равно не выскажусь — впервые за все время в Ириноре темно-фиолетовая жидкость в сосуде закипела, а ведь милашка по-прежнему стояла спиной, не показывая самое интересное и волнительное.

— Привет, — Крис положила костяной гребень на подоконник и обернулась, показав во всей красе грудь — высокие, слегка приплюснутые полусферы аккурат под мои ладони, с крохотными похожими на родинки розовыми сосками в окружении светлых колечек ареол.

Не знал, что говорить — да разговоры и не требовались. В отличие от прочих миловидных недотрог, подруга четко знала, чего хотела — это был фрилав в чистом виде: без смущений, долгих ухаживаний и гаданий на ромашках. Возможно, Крис такая в жизни — и не мне ее судить. Возможно, не воспринимала Иринор слишком реалистично, а если это игра, то и секс по большому счету не секс, а имитация.

Разновидность вирта по чату или пошлых глупостей, когда игроки раздевали персонажей и смеха ради изображали бурную низкополигональную страсть. Так или иначе, от всех этих шалостей нельзя забеременеть, подцепить опасную болячку, пасть в глазах общественности или прослыть шлюхой. Но вполне допустимо получить удовольствие, неотличимое от настоящей близости, ибо нет особой разницы, откуда мозг получает сигналы — от нервных окончаний в носу, на кончиках пальцев или в причинном месте, или же напрямую через внешние источники электрических импульсов. Есть посредник, нет посредника — острота ощущений не изменится.

— Пойдем? — девушка прижалась ко мне и заглянула в глаза. — А то замерзла...

Тверже моих окаменевших мышц в тот момент был только мой окаменевший взгляд, неотрывно сверлящий темноту за окном. Я не мог толком сглотнуть — горло словно засыпали горячим песком, и дышал надсаднее потерявшего ингалятор астматика. В прямом смысле боялся пошевелиться, потому что малейшее движение отзывалось волной возбуждающей неги, растекающейся из паха по всему телу с пульсацией оголенного нерва.

А тут как назло Крис принялась переминаться с ноги на ногу, растирая полупрозрачным шелком трусиков рвущего на волю брючного змея. То ли в самом деле холод одолел, то ли девушка лишь притворялась нежным неопытном цветочком, а на деле знала и умела больше самой суккубы. И каждое касание бетонобойными бомбами долбило последние рубежи обороны, отделяющие волевое сопротивление от падения в пучину безответственного безрассудства.

Самое паршивое — у врага имелся очень веский аргумент: парень, ты никому ничего не должен. А защитники до сих пор не обозначили причину, по которой удерживали позиции и вели неравный бой. Ну, серьезно, что мешает просто взять и наконец-то потрахаться? Страх? Ерунда, это лишь добавляет перчинки. Отвращение? Еще большая чушь — за такую девушку, как Кристина, в реальности все бы друг другу лица переломали. Совесть? При чем тут вообще совесть? Это же не измена! Кому я, блин, изменяю? Кого предаю? Хиру? Да между нами ничего нет, не было и не будет!

— Ты тут? — шепнула демонистка и, не дождавшись ответа, «пропинговала» пакетом поцелуев в шею.

Пока теплые сухие губы клеймом обжигали кожу на горле, кадыке и нижней части подбородка, пальчики с ловкостью и проворством мастера-взломщика расстегивали пуговицу за пуговицей, все ближе подбираясь к ремню. И когда и этот барьер падет — сам демиург не удержит крепость от неминуемого разгромного поражения. Но стоит ли защищать цитадель, сложенную из домыслов, заблуждений и навязанной морали? Я не давал обетов, ничего не обещал и никому не клялся. Тогда что мешает просто кинуть красотку на кровать, упасть сверху и кувыркаться до рассвета, как и положено молодой разгоряченной насыщенной гормонами крови.

Мне же не сорок лет, а Крис — не любовница, уводящая верного мужа из семьи. Но почему разум стотонным прессом давит на чувства, не имея в рукаве ни довода, ни козыря, ни сколь-нибудь вменяемого обоснования. Не колдовство же это, в конце концов, не приворот. Суккуба — коварная развратница, а не ворожея, и все же мысли о рогатой засранке наотрез отказывались покидать голову, как тараканы — старую квартиру на окраине. Среди военных ходит присказка: не тот мужик, кто бабу драл, а тот мужик, кто плац топтал. В армии не служил, но почему-то искренне убежден: мужчиной вправе зваться тот, кто способен проявить выдержку и отказаться от заманчивого предложения, а не пускать слюни на каждую, готовую раздвинуть ноги.

И дело не в отрицании приората животного естества и не в ветхозаветных догмах, а в банальной логике. Сказать «нет» по определению сложнее, чем согласиться, а если ты готов на все, то где твой стержень, воля и самоуважение? Лишь отрицая соблазны, становишься по-настоящему свободным, а настоящая свобода — это и есть сила, с которой стоит считаться.

— Прости, — взял ее за голову пониже ушей, аккуратно приподнял и по-отцовски чмокнул в лоб. — Спокойной ночи.

Не стал прятать взгляд и придумывать оправдания. Не развернулся и не сбежал при виде заблестевших на скулах слез. Крис не дура и все поняла правильно, избавив от необходимости отвечать на вопросы вроде «я тебе не нравлюсь?» банальщиной в духе «дело не в тебе».

— До завтра, — подруга отшагнула и стыдливо прикрыла грудь предплечьем.

Холодный ночной воздух остудил чресла и прояснил рассудок. Для верности умылся в лошадиной поилке и отправился к доске — взял пару попутных заданий на сопровождение и доставку посылки, погладил Чупу и вернулся в трактир. Почти все посетители разбрелись по комнатам, а я уселся на свободное местечко у догорающего очага, поднял воротник и спрятал озябшие ладони под мышками.

Сон пришел не сразу — постоянно вздрагивал от шорохов и шагов, все казалось, что кто-то идет меня грабить. Но, похоже, даже самые отчаянные лиходеи не отваживались лезть к владельцу адской гончей. А может просто осмотрели наметанным глазом и смекнули, что кроме одежды красть нечего, а незаметно раздеть поборника — задачка, неразрешимая и для самых умелых воров.

Вдобавок, опасался очередной выходки демоницы, обретшей полную власть над миром грез и видений. Но запредельное истощение разморило в два счета, и как ни старался бодриться, все равно отключился под треск углей. Лучше уж перетерпеть ночь, чем захрапеть в дороге — морок мне ничем не угрожает, а вот проникшие в Верхний мир демоны — еще как. Но озаботиться поиском защиты стоит в ближайшее время, иначе бесовка изведет до потери сознания. Не высыпаться день за днем — верный способ поехать крышей, с такой магией и сражаться лицом к лицу не придется — замучит на расстоянии, не прилагая особых усилий.

Стратегия слишком очевидная, чтобы коварнейшее существо обоих миров о ней не догадалось. И не успели звуки стихнуть, как общая зала сменилась панорамой изуродованных руин, накрытых монотонными чернильными небесами, будто гробовой доской. Когда-то на окруженном океаном лавы плато от края до края простирался каменный город, ныне превращенный неведомой силой в нагромождение обожженных полуразрушенных коробок со слизанными крышами. Улицы по колено засыпало битое крошево, и орды уродливых тварей ползали по кучам мусора в поисках обугленных трупов. Чудовища выглядели настолько ужасающе, что подсознание «замыливало» их лики, подобно цензуре в выпусках новостей.

— Добро пожаловать, — прошипели за спиной. — Надежду оставляйте у входа, на обратном пути заберете.

Оглянулся — Хира, ну кто же еще. Демоница вырядилась вычурно и пугающе даже по меркам истинно-адского облика. Больше всего доспех (если переплетение кожаных ремней, костей и кусков металла справедливо называть доспехом) напоминал смесь брони слаанешитки и самки яутжа, пошитый дизайнером костюмов для БДСМ-вечеринок. От украшенных стальными набойками копыт до середины бедер шли косые оплетки из почерневших от копоти веревок, похожих на чулки в широченную сетку, сквозь которую проступала отливающая медью кожа.

С тончайших трусиков-танго почти до самой земли свисали кожаные ленты в палец шириной, образуя своеобразную набедренную повязку. Лифчик представлял собой потемневшие от времени изогнутые костяные пластины поперек грудей, стянутые цепями на манер вериг. Шею сковывала «башня» из железных колец, на рогах поблескивали заточенные пирамидальные наконечники. Отросшие до плеч волосы свалялись в дреды с насаженными на края кольцами, от виска к виску протянулась полоса сурьмы, а на плечах, локтях, запястьях и коленях туго затянули проклепанные ремешки.

Бестия опиралась на боевые вилы с тремя ржавыми зубьями равной длины, и, судя по хитрому прищуру и азартной улыбке прирожденного охотника, очень скоро острия познакомятся с моей задницей. Не став ждать плачевной развязки, замахнулся и швырнул в противницу сферу, однако вместо ревущей кометы с ладони сорвался мыльный пузырь.

Хира по-детски хихикнула и лопнула заклинание осторожным касанием трезубца, с которым обращалась с такой легкостью, словно оружие ничего не весило.

— Как мило. Забыл, наверное, что во сне у тебя нет власти, — суккуба шагнула ближе и прошипела: — Зато моя — безгранична.

— Да неужели? — подбоченился, бесстыже разглядывая девушку с головы до ног. — И что ты сделаешь? Стриптиз станцуешь? Сильная боль или страх сразу меня разбудят.

— Верно, — прислужница обошла кругом и сделала «саечку». — Поэтому боль и страх будут слабыми. Помнишь те кошмары, когда за тобой гналось чудовище, а ты бежал, бежал, бежал — через бесконечные лабиринты, тягучий воздух, топкие полы — и хотел закричать, позвать на помощь, но изо рта вырывались едва слышные хрипы о помощи? Так вот... — горячие губы задели ухо, — это чудовище — я. И буду гонять тебя до самого утра, а минута в мире грез ощущается часом в реальности. Ты готов к самой долгой прогулке в своей жизни, малыш?

— Я тебя не боюсь, — сказал, глядя прямо в пылающие алой плазмой глаза. — И никуда не побегу.

— Хм... Может, нырнуть в сон твоей подружки и напугать до разрыва сердца?

— Может, встретимся лично и обсудим все, как взрослые люди?

Если бы демоница умела испускать глазами тепло, я бы обгорел до скелета. Ее мышцы напряглись до предела, и лишь острое желание поиграться с добычей не позволило насадить обидчика на вилы.

— Встретимся... — прорычала в ответ. — Уж не сомневайся. А теперь пора поиграть.

Бесовка щелкнула пальцами, и разрушенный город сменился лабиринтом деревянных стеллажей — столь огромных, что верхние полки утопали в льющейся как смола тьме. Мрак разбавляли только желтые трепещущие квадраты, ровными рядами уходящие в чернильную даль. Под квадратами протянулись похожие на полки террасы, и чем дольше бродил среди странных сооружений, тем более знакомым выглядело все вокруг.

— Артур! — позвал хриплый немощный шепот из-за угла. — Артур, помоги...

Меньше всего на свете хотелось идти на зов, но, как и бывает в страшном сне, тело наотрез отказалось слушаться, а ноги потопали сами собой. Пытался сопротивляться, но ослабшие разжатые пальцы скользили по доскам, а ноги, казалось, по колена утопают в пол. Брел как по затянутому дымкой болоту, щурясь, чтобы не увидеть то, что ждало за поворотом, но сомкнуть веки не получилось.

— Артур!

— Нет, нет, нет... — наливающийся ужасом голос звучал в голове, а из распахнутого рта не вырывалось ни звука.

Громадные полки исчезли, одни лишь квадраты покачивались в кромешном ничто. Каждый шаг ускорял биение сердца, но экстренное пробуждение не спешило спасать разум из объятий нарастающего хаоса. Миг спустя в паре шагов по курсу вспыхнул столб света, ударив в распростертое на полу окровавленное тело. Хира лежала, неестественно раскинув переломанные руки и ноги, а красноватая кожа покрылась черной корочкой.

— Как ты мог... — яркий сноп превратился в медленный стробоскоп, и страдалица через раз подменялась изуродованным трупом Корицы.

— Как ты мог... — повторил мертвец, моргнув сухими остекленевшими глазами.

— ...убить человека? — закончила вопрос суккуба.

Не знаю, к чему бы все это привело, но тут раздался громогласный лай, а следом — сердитое причитание трактирщицы. Резкий шум вышиб из дремы, я невольно подпрыгнул на стуле и втянул ртом спертый воздух, словно вынырнувший со дна утопающий. Ни о каком сне и речи идти не могло — и так промок насквозь, а в грудь будто переселился вооруженный перфоратором и сабвуфером человек-сосед. До утра как-нибудь перетерплю — от суток бодрствования еще никто не умер, но вопрос требовал скорейшего решения, иначе и сон и явь сольются в одну бесконечную пытку.