9
Я сидела на крыльце, поочередно отхлебывая то «Забористый лимонад», то «Сангрию» от «Бунз фарм». Пьянела и наблюдала за дыханием ночи. Мир погружался в безмолвие.
Вечерний бриз стих, перестав шуршать темной тополиной листвой и перебирать траву на газоне.
Глоток сангрии, а затем лимонада. Цель – не упиться вдрызг, но захмелеть. Чтобы физически стало столь же мерзко, как и морально. Надо еще и пива к вину прибавить. Быстрей бы проняло.
Успехи мои потрясали воображение. Как тут не возгордиться собой? Убийцу Грега я до сих пор не обнаружила. Подонок продолжит учинять расправу над молодыми женщинами и оборотнями, а я ума не приложу, где его искать. Профукала даже те крохи доверия, которые снискала у Стаи. Да и с орденом, прямо скажем, ситуация паршивая. Случайно познакомилась с симпатичным парнем. Не воплощение мечты, но я хотя бы ему нравилась. Он, как умел, пытался наладить со мной отношения. Нормальный, порядочный человек. Но я безвозвратно изгадила нашу хрупкую связь. Попыталась втянуть его в свой мир на собственных условиях.
Не чувствуя вкуса, принялась хлебать алкоголь прямо из горлышка. Едва не поперхнулась, оторвалась от бутылки, отсалютовала дальним деревьям.
– Эх, хорошо пошло!
Деревья промолчали. Печально покачав головой, потянулась за второй бутылкой.
И увидела во дворе монстра.
Он сидел на карачках и принюхивался. Здоровенная жилистая тварь, весом фунтов в сто шестьдесят. Туловище покрыто клочковатым серым мехом, который перемежался проплешинами. Кожа голая, бледная, морщинистая. Живот исполосован рваными рубцами. Зато выпирающий горбом загривок порос грубой шерстью, настоящей гривой. Круглые человеческие уши резко выделялись на большущей голове.
Мощные задние конечности напоминали собачьи, разве только пальцы длиннее. Передние лапы были меньше и смахивали на человеческие руки.
Тварь что-то в них сжимала. Какой-то темный склизкий комок. Я присмотрелась. Белка. Урод обнюхал добычу, морща вытянутое рыло, раззявил пасть.
Ночную тишину нарушил хруст костей.
Жрал он с аппетитом. Мял окровавленный трупик, жрал и пялился на меня. Крошечные красные глазенки определенно были человеческими. Когда смотришь в глаза оборотню, видишь в их глубине настоящего зверя. В этих же горел свет разума. Сознания пусть и замутненного, но способного на тоску и страдание.
Монстр задрал морду к небу, издав леденящий душу вой. Протяжный звук был и впрямь ужасен, и от него мурашки побежали по позвоночнику.
А потом тварь вновь принялась за белку.
До меня донесся слабый скрежет когтей. Я огляделась. В тенях схоронились незваные гости.
Одни крупные, другие помельче.
Они карабкались на перила, топтались у ступенек крыльца, шныряли под днищем пикапа, стоящего на подъездной дорожке, сновали туда-сюда вокруг дома.
Твари приближались. Я сделала очередной глоток.
– Бедняжка Крест, – промурлыкал бархатный голос. – За триста лет, что живу на свете, ни разу так не смеялся.
Нарочито неторопливо опустив бутылку, я обернулась.
– Это ты сюда пожаловал. Ну и ну, никогда в жизни на тебя бы не подумала.
Боно осклабился, продемонстрировал белые острые зубы. Было их как-то многовато. Я бы даже сказала, чересчур. Смешно, что я раньше не обратила на них внимания.
Черные напомаженные волосы исчезли. Теперь на его плечи ниспадали лоснящиеся пряди странного цвета, наводящего на мысли о широких лентах серо-бурого скотча. Кожа – бледная, гладкая. Обзор у меня оказался прекрасным: Боно решил показаться в костюме Адама, если не считать чего-то вроде юбочки, практически не заслоняющей того, что ей полагалось прикрывать.
Перед глазами поплыло. Я потерла лоб. Вино наконец-то ударило в голову.
Упырь соскользнул с перил. Плавно, на четвереньках пересек крыльцо и уселся на полу рядом со мной. В его движениях, в позе, улыбке, полном ненависти взгляде сквозило нечто чуждое, нечеловеческое. Мой мозг переклинило, я уперлась в эту чуждость, будто в кирпичную стену.
От одного облика Боно хотелось вопить.
Но я заставила себя сидеть неподвижно. От напряжения даже немного протрезвела, по крайней мере, мир перестал вращаться.
Мелкие твари во дворе нетерпеливо ждали, когда их крупный собрат прикончит белку.
– Тяжело, да? – негромко спросил упырь. – Я имею в виду, тяжело находиться рядом со мной. Небось, тянет завизжать и удрать без оглядки? Ты бежишь, понимая, что тебе не спастись, но продолжаешь улепетывать, лишь бы умереть, не поворачиваясь ко мне лицом. Знаешь, отчего так? Твое тело чувствует, что ты – просто пища, которую съедят, переварят и исторгнут.
Я отпила глоточек.
– Сколько низкопробных романчиков ты прочитал, чтобы городить подобную околесицу?
Он подался вперед и подпер голову рукой, согнутой в локте.
– Околесицу? Ну, посмейся, Кейт. Иной возможности тебе не представится.
Я пожала плечами. Охотник на белок с размаху ударил мелкого уродца, попытавшегося цапнуть его за клок шерсти на лапе. Тот заверещал, приготовившись к новому удару, и вдруг неподвижно застыл, широко расставив короткие толстые лапы. Только полупрозрачный хвост подрагивал, придавленный невидимой дланью. Дрожь ползла по спине, пока не добралась до шеи.
Призрачная рука сжала тварь в последний раз и отпустила. Та дернулась и рухнула на землю. Затем встала и, продолжая трястись, заковыляла прочь, скуля и поджимая хвост.
– Иногда детки плохо себя ведут, – пояснил Боно. – Их приходится наказывать. С женщинами, кстати, я поступаю так же, если тебе интересно. – Он покосился на крупную тварь, и та направилась к нам. – А теперь давай без церемоний перейдем к знакомству. Мой старший сын. Я назвал его Арэгом. Разрешите вас представить друг другу. Итак, сынок, это Будущий Обед. Арэг, поздоровайся.
Глубоко сидящие в деформированном черепе глаза монстра слезились.
– Боно, зачем тебе…
– Бабуин, – вещал упырь. – Сильный, жестокий, агрессивный. Увы, унаследовал больше от меня, чем от своей матери. Он может говорить. Скажи что-нибудь, Арэг, не стесняйся.
Чучело уставилось на свои ладони, неуверенно потопталось на месте и издало долгий скрипучий звук. Точно ногтем по школьной доске провели.
– Кр-ро-овь, – проскрежетал Арэг.
– Душераздирающее зрелище, верно? – Боно улыбнулся. – Ходит по свету жалкое, убогое существо, лепечет слова, смысла которых не понимает, ненавидит всех и вся, жаждет чего-то… Чего? Оно и само не знает. Я несколько раз вырывал у него голосовые связки, но эта пакость опять отрастает.
– Кр-ро-овь, – выдохнул монстр.
– Убирайся, – отец махнул ему рукой.
Послушный сынуля ретировался во двор.
Упырь вздохнул.
– Подумываю, не убить ли его после того, как все будет кончено. Как считаешь, имеет смысл?
Я отхлебнула еще вина.
– Помощи от тебя – чуть, – проворчал Боно.
Я вновь пожала плечами и сделала новый глоток:
– Зачем тебе понадобился союз с Олейте?
– А почему бы и нет? План был классным. Рано или поздно полукровки и некроманты сцепились бы между собой. Олейте достались бы вампирские стада, и я бы объедался упырятиной до икоты. Это мясо прекрасно, Кейт. Выдержанное и ароматное, как старое вино.
– Ты и оборотней жрал.
– Их магия мне полезна, – он поморщился. – Хотя они на вкус действительно дерьмовые, – он провел пальцами по моим волосам, подхватил прядку, поднес к ноздрям.
– Бьюсь об заклад, изначально твой план состоял в том, чтобы обрюхатить Олейте.
Боно оскалился:
– Сучка оказалась бесплодной, прикинь?
Он накрутил мои волосы на пальцы, посмотрел сквозь них на луну. Я со смешком отстранилась.
– А потом наткнулся на тебя, Кейт. Ты-то у нас не бесплодна.
– Почему я?
Он склонился ко мне. Горячее дыхание ожгло щеку.
– Я знаю, кто ты. Я поднялся на холм и обнюхал могилу того гниющего мешка с костями, которого ты называешь отцом. Почуял вонь и сообразил: в твоих жилах течет не его кровь. И догадался, чья. Подумать только, такая силища в столь компактной и милой упаковочке. Ты в курсе, что твой истинный папаша много тысяч лет охотился на мою породу? Твои крохотные мозги не в состоянии даже вообразить ту ненависть, которую я к нему питаю. Ты родишь мне сына, Кейт, и вся магия твоего рода будет моей.
Он удовлетворенно засмеялся. Я подавила крик.
– За что ты убил Грега?
– Он начал наступать мне на пятки. Уловка Олейте его не одурачила. Рано или поздно пришлось бы его уничтожить, чтобы выманить тебя из твоего защищенного домика и заставить искать убийцу.
– Ты специально стравил меня с Олейте, да? Хотел убедиться, что моя кровь сильнее?
– Угадала. Долго же ты соображала. А ведь я чуть ли не карту тебе нарисовал. Можно сказать, – кормил информацией с ложечки. Все, что тебе оставалось, – шагать по проторенной тропинке. А ты почему-то тыкалась носом в разные стороны, как новорожденный щенок. Обезьяна и та быстрее бы справилась. Впрочем, от мартышки ты недалеко и ушла, – он лизнул мою щеку. – Нынешней ночью магия весьма сконцентрирована, и мой голод растет. Дома меня ждет свежий труп. За ним последуют новые. Немало некромантов из Племени желают служить мне, а не тому болвану, что восседает на золоченом троне. Давай займемся делом? Что скажешь?
Я не сказала ничего.
– Пусто в голове, да? Ты боишься, Кейт?
Его голос понизился до шепота, но был преисполнен невиданной мощи:
– Эстене алира хезаад де вирен анеда.
И отныне ты навеки моя.
Господи! Для него слова силы – самый обычный язык. Меня накрыла волна древней магии, разум пасовал перед ее чудовищным величием и напором. Вокруг завертелся водоворот света, утаскивая в неведомые бездны. Я прикусила язык и почувствовала вкус собственной крови. Изнутри вдруг поднялось что-то яростное, непреклонное, вопящее. Полуослепленная сиянием, я услышала свой голос:
– Даир.
Отпусти.
Свет померк, и я увидела глаза Боно. Он таращился на меня в упор.
В памяти всплыли слова. Незнакомые, но смысл их был совершенно ясен:
– Ат нер терван эстене. Я убью тебя первой.
Грохнула бутылкой о ступеньку. Стеклянные осколки брызнули на бетон. Я вонзила острый край «розочки» в горло упыря. Хлынула кровь.
– Адд.
Умри.
Земля содрогнулась от уже моей словесной силы. Вампир рухнул, из шеи заструилась темная кровь. Я метнулась к двери, вбежала в дом, охранные заклинания сомкнулись за моей спиной.
Упырь забулькал, заклекотал, кое-как дотянулся до бутылки, торчащей из раны. Пальцы судорожно сомкнулись на стекле, поелозив по острому краю.
Наконец Боно выдернул ее, и бутылка с тихим стуком покатилась по доскам крыльца.
Бульканье усилилось. С каждым натужным вдохом из горла выливалась кровь, вымывая из раны мелкие осколки. На крыльцо вполз какой-то уродец и принялся обнюхивать стеклянную тару.
Боно схватил его одной рукой и отбросил сорокафунтовую тварь, как котенка. Ощупал страшную рану, стирая кровь. Порез на глазах затягивался. Вот он окончательно зарубцевался. Клекот стих и вдруг возобновился с новой силой.
Я поняла, что упырь смеется.
– Хорошая попытка, – произнес он, демонстрируя целехонькую шею. – Теперь моя очередь.
И прыгнул в дверной проем. Полыхнула багровая рябь, отбрасывая врага назад. Он взвыл и перекувырнулся. Глаза засверкали серебром, которое начало растекаться по щекам.
В облике Боно не осталось ничего человеческого.
Он снова метнулся к двери и увидел тонкие острые кости вампира, охранявшие дом изнутри.
– Сука!
– Камень, дерево и кость, – глухо сказала я. – Твоя защита подпитывает мою.
Он заверещал. Стекла в окнах завибрировали. Я зажала уши ладонями. Упырь замолотил кулаками по половицам крыльца, разбивая их в щепу.
– Бесполезно. Можешь хоть весь дом развалить, щит останется на месте.
Он поднял голову. По лицу бежали серебряные струйки, будто он плакал расплавленным металлом.
Дрожащие упырята приникли к земле.
– Не думай, что легко отделалась, – прорычал он. – Я убью всех, кто тебя защищает. Уничтожу кота, съем, заполучу его магию и вернусь! Тогда твоя защита тебе не поможет!
Спрыгнув с крыльца, он исчез в темноте. Уродцы потянулись за ним.
Я уткнулась лбом в стену. Опьянение мешало соображать. Он не сдох. Собственно, ничего другого я и не ожидала. Тот, кто умеет сплетать слова силы в предложения, от одного-единственного приказа не умрет.
Стоп. Он сказал, что убьет кота. Джима? Нет, вряд ли. Скорее, речь о Кэрране. Но Джим, в отличие от Царя Зверей, не был достаточно силен.
Я задумалась. Кстати, все оборотни имеют природную стойкость к охранным заклинаниям. Позвонить перевертышу, предупредить? И кто мне поверит?
– «Что Кассандре дар вещанья?» – пробормотала я, с трудом поднимаясь на ноги.
Джиму я позвонила. Он не ответил. Даже автоответчик не включился.
Защитные чары лопнули, едва не взорвав мой череп. Голова дико заболела, и сон мигом слетел.
В доме кто-то был.
Я сунула руку под подушку, нащупала рукоять метательного кинжала, потянула, высвобождая лезвие. Лежала, не шевелясь, спокойно дыша. Темно, тихо. Идти за взломщиком нет никакой необходимости.
Так или иначе, он сам за мной явится.
В коридоре на фоне стены возникла тень размером с человека: размытый силуэт, чернее самой тьмы.
Помедлив секунду, тень двинулась вперед. Я глядела на нее сквозь ресницы.
Шесть ярдов. Вдох, выдох.
Пять.
Четыре. Пора!
Метнула кинжал. Клинок вонзился в плечо тени. Промахнулась. Не везет мне!
Тень рванула ко мне. Я потянулась к «Погибели», но ублюдок оказался шустрее. Пнула его обеими ногами. Он как ни в чем не бывало схватил меня за правое запястье. Хватка оказалась железной, рука тотчас онемела. Я саданула тень по горлу. Послышался хрип. На меня уставились желтые глазищи.
– Отпусти руку, урод!
Кэрран отпустил.
Я потерла запястье.
– А разговаривать с людьми ты не пробовал?
Он ошалело уставился на меня. Я потянулась к выключателю и вспомнила, что техноволна схлынула. Взяла с тумбочки свечу, чиркнула спичкой. Вытянулся узкий язычок пламени. Кэрран застыл, широко распахнув немигающие глаза. Лицо и руки – сплошь в красных точках. Я дотронулась до его ладони и почувствовала жжение магии. Он был весь в крови, крошечные капельки сочились из каждой поры. Такой оказалась цена за взлом моего щита.
– Кэрран!
Похоже, он меня не слышал. Хорошо же его приложило. У меня тоже в голове словно молотом стучали. Встав с кровати, я за руку отвела Царя Зверей в ванную и втолкнула под душ. Открыла кран, направив струю ему в лицо. Опустила крышку унитаза, села, подперев подбородок кулаками.
Вода журчала. Я готова была убить за таблетку аспирина.
Кэрран шумно втянул носом воздух, выдохнул. Взгляд приобрел осмысленное выражение.
– Холодно, – произнес он, дрожа.
Сам закрыл кран, встряхнулся: капли воды потушили свечу, нас поглотила тьма.
Нащупав полотенце, я бросила его Кэррану. Так же ощупью выйдя из ванной, направилась на кухню. Когда я проходила коротким коридорчиком, на голову мне что-то упало. Отшатнувшись, схватила предмет. Это оказалась крупная щепка.
Что за бред?
Подняла голову и увидела ночное небо. В крыше зияла неровная дыра. Кэрран ударил по наиболее высокой точке дома, где защита обычно слабее.
В итоге пробил и охранные заклинания, и заодно крышу.
Скрипнув зубами, я ввалилась на кухню, нашла колдолампу и отвесила ей магического «пинка». Та неохотно зажглась нежно-голубым светом.
В дверях нарисовался Царь Зверей.
– Ты мне крышу разломал.
– Так проще, чем через дверь. Я, между прочим, стучал. Ты не открыла.
Я потерла виски. С сегодняшнего дня трезвость – норма жизни. Что-то лязгнуло. Я подняла взгляд. Кэрран швырнул на стол кинжал.
– Как плечо?
– Болит.
Не объяснять же ему, что на самом деле я целила в горло?
– Ты права. Ничего не кончилось.
– Знаю, – негромко ответила я.
– Упырь существует.
– Ага.
– Он схватил Дерека.
Я вытаращилась на него.
– Я послал Дерека с Корвином в лес, – продолжил вожак. – Вампир напал на них в месте встречи и похитил парня. Когда Корвин видел волчонка в последний раз, у того была сломана нога, но он был еще жив.
– А сам Корвин?
– Ранен.
– Насколько серьезно?
– Он умирает.
– Третье дерево слева, – произнес Кэрран.
Мы стояли плечом к плечу на крыльце. Перед нами простиралась глубокая ночь.
– Вижу.
В ветвях тополя засела, обвив чешуйчатым хвостом толстый сук, тварь, смахивающая на рептилию. Соглядатай, приставленный ко мне Боно.
– Нельзя его убивать. Кровосос уверен, что я затаилась дома: сижу под защитой тихо, как мышь под метлой. Если мы сейчас прикончим упыреныша, его папочка об этом узнает. У них что-то вроде телепатической связи.
Кэрран решительно зашагал к дереву. Тварь выпучила на него круглые глазенки. Вожак подпрыгнул, ухватился за длинную ветку, подтянулся. Уродец зашипел. Я сбегала в сарай за мотком проволоки.
Царь Зверей схватил тварь за горло. Упыренок пискнул и разжал лапки. Кэрран скинул его вниз. Я прижала тварь ногой, обмотала ей шею проволокой. Кожа у монстра была прозрачной, бледно-оливкового цвета и вся покрыта блестящей стекловидной чешуей.
Кэрран спрыгнул на землю.
Привязав упыренка к стволу, мы направились к лей-линии.
Мы сидели на узкой деревянной платформе, наспех сколоченной из всяческих обломков. Конструкция носила гордое имя «лей-такси». Штабели подобных конструкций были сложены рядом с каждой силовой точкой. Без твердой опоры под ногами ничто живое не могло передвигаться по лей-линиям. А если ты настолько глуп, чтобы попытаться, – магический поток оттяпывал тебе ноги по колено.
Лей-линия тащила нас к Атланте со скоростью девяносто миль в час. Магия надежно удерживала «такси»: казалось, деревянная платформа висит в воздухе, в то время как планета весело вращается под ней.
– Объясни мне еще раз о костяном страже, – тихо попросил Кэрран.
– Упырь убивал и жрал вампиров. Съеденная плоть образовала связь между костями и кровососом. Я отнесла кости в дом и связала их магическими узами с каменным фундаментом, тем самым заставив Боно сражаться с самим собой. Такой щит практически невозможно пробить. Вдобавок я разложила охранные маячки во дворе, устроив уроду безопасный проход к крыльцу. Увидев меня, он очень обрадовался и ничего не заметил.
– То есть ты его подманила?
– Ага.
– Получается, заклинание костяного стража можно обратить вспять, а щит крови способен преодолеть лишь человек с такой же группой крови?
– Ты путаешь яблоки и апельсины, – отрешенно ответила я, чувствуя одновременно изнеможение и тревогу. – Щит крови черпает энергию непосредственно из крови. Заклинание «камень-дерево-кость» – из внешней среды. Оно подпитывается магией. Кости лишь очерчивают границу щита, подобно фильтру, пропускающему свет определенного цвета. Пока прилив достаточно высок, упырь не может войти в мой дом. А поскольку Боно, считай, сам – воплощенная магия, то во время техноволны он наверняка слабеет.
Планета продолжала свое неуклонное вращение. По сторонам проносились тонущие в темноте долины и холмы. Бедный Дерек. Я стиснула зубы.
– Не надо, – сказал Кэрран.
– Мне следовало найти кого-нибудь, кто бы меня выслушал.
Друг на друга мы старались не смотреть, предпочитая вглядываться в лик ночи.
– Без разницы. Я бы отправил их в лес в любом случае. Там казалось безопаснее.
– Задним числом понимаешь, что все сходится, – с горечью произнесла я. – Он – из подмастерьев Гастека, крутился среди разведчиков Племени. Знал, куда и когда направляли вампиров. Был в курсе, по какому маршруту твои ребята возвращаются из города в крепость. Свободное время тратил на то, чтобы подцепить в баре очередную девицу. – Я откинулась на спину. – Как глупо.
У меня даже имелось преимущество: видение Анны. Я и его прохлопала ушами.
Кэрран молчал.
Звезды сделались ярче, они словно дразнили нас с неба, насмехаясь над двумя людишками, рассекающими пространство на куче мусора. Я смежила веки, но сон не шел.
– Я воткнула «розочку» ему в горло.
– Да, я заметил окровавленные осколки.
– Но он рассмеялся. Хохотал прямо с бутылкой в горле. Кровища хлещет, а он издевается надо мной.
– Когда я до него доберусь, у него отпадет охота шутить.
Кэрран заявил это безо всякой бравады. Так люди обещают заскочить в магазин по пути домой.
В статье говорилось, что упырь обладает иммунитетом к металлу, камню, зубам и когтям. И как такого убивать прикажете?
Теплая ладонь вожака на секунду прикоснулась к моей руке. Почему-то я сразу почувствовала себя лучше. Вроде не с чего, а почувствовала. Закрыла глаза, положила голову на влажно пахнущие доски и уснула.
Разбудило меня легкое прикосновение к плечу.
– Прибыли, – проговорил Царь Зверей.
Я села и увидела впереди обрыв лей-линии. В том месте окружающее пространство кривилось и искажалось.
И нас уже кое-кто поджидал.
– Свои или чужие?
– Свои, – успокоил Кэрран.
Платформа прогнулась, давая усадку. Старые доски заскрипели от напряжения, стали скользкими, на древесине выступили капли влаги. Линия спазматически содрогнулась и выплюнула нас прямо в объятия дюжины оборотней. Когтистые уродливые руки потянулись ко мне, чтобы помочь спуститься с платформы, но я справилась сама.
– Сколько наших осталось? – спросил вожак у жутковатого создания с женской головой.
В ответ раздался рык, деформированные челюсти защелкали. Вперед вышел оборотень в более или менее человеческом облике:
– Две группы, мой господин. Небольшая семья из Уэйнсвилла и девять человек из Эшвилла. Короче, все из Северной Каролины. Произошел сильный оползень, и, чтобы добраться до пункта назначения, они будут вынуждены прокапывать дорогу в грязи.
Кэрран кивнул и потопал по грунтовке, уходящей в заросли кустарника, откуда доносился жуткий рев модифицированного автомобиля.
– С конем было бы потише, – заметила я.
– Не люблю лошадей.
В кустах там и сям мелькали гибкие силуэты. Светящиеся глаза провожали нас пристальными взорами. Стая стягивалась в крепость. Пока оборотни не укроются за стенами цитадели, подходы к ней будут охраняться.
– Никто не может вечно находиться в боевой готовности, – продолжил вожак, прочитав мои мысли. – Поэтому после смерти Олейте я всех распустил.
Похоже, впереди у нас еще куча проблем.
Рев водяной машины сделался настолько громким, что разговаривать стало невозможно. За поворотом нас ждал переоборудованный джип, который охраняли трое волков.
Кэрран сел за руль, и мы поехал к крепости.
Судорожное дыхание Корвина похоронным набатом разносилось по лазарету. Уродливое лицо выглядело изможденным, серая кожа обвисла. Воспаленные глаза остановились на мне.
– Лес зовет, – прошептал он. – Доброй охоты.
Я прикоснулась к его руке. Показались острые когти, царапая мне ладонь.
– Он не понимает, кто ты, – произнес Дулитл из-за моей спины.
Я осторожно высвободилась и почесала мохнатый подбородок.
– Конец уже скоро, – добавил Дулитл.
– Мне очень плохо, – прохрипел Корвин.
Я вопросительно посмотрела на врача. Тот покачал головой:
– Его страдания уже ничем не облегчишь.
– Когда мы его нашли, он был насажен на сломанный фонарный столб, – вполголоса пояснил Кэрран.
Корвин резко приподнялся и схватил меня за плечи. Неожиданно прояснившиеся глаза полыхнули зеленью.
– Я умираю, – сипло произнес он.
– Да, – сказала я.
– Нет, – одновременно со мной заявил док.
– Ты никогда не бывала в лесу, – Корвин продолжал цепляться за мои руки.
– Не бывала. – Я аккуратно поддерживала оборотня, вздрагивающего от боли.
– Мне очень плохо… – опять прошептал огромный кот.
Он обмяк в моих объятиях, и я опустила его на подушку. Теперь его тело содрогалось от сильного озноба.
Кровь полилась на простыни и комки бинтов, клочья слипшегося меха встали дыбом.
– Вот дерьмо! – Дулитл оттолкнул меня в сторону и схватил шприц.
Я отошла. Кэрран взял меня за плечи и повернул лицом к противоположной стене – к другой койке.
– Мне нужно, чтобы ты кое-кого опознала.
На кровати лежал мужчина, укрытый одеялом. В его неподвижной позе было нечто неестественное. Вожак откинул одеяло. Тип оказался привязан к раме. Темные волосы, волевой подбородок. В его лице определенно было что-то знакомое. Я уже видела его прежде.
Он разлепил веки, и я невольно попятилась от напора в его взгляде.
Бродяга, которого я встретила у кабинета Теда. Головоломка сошлась.
Какая же я дура.
– Мы обнаружили его без сознания рядом с Корвином, – произнес Кэрран. – Думаю, он пытался отбить Дерека, но не захотел объяснить мне, для чего.
– Развяжи его.
– Он себя не контролирует.
– Но ты не можешь держать в своем лазарете крестоносца ордена привязанным к койке.
Оттуда, где лежал Корвин, послышался хриплый, мучительный вой агонизирующего зверя. На миг мне почудилось, что Кэрран вот-вот примется молотить кулаками по стене, однако спустя мгновение вожак вновь обрел хладнокровие.
– Сперва заставь его успокоиться, Кейт.
Я присела на край койки. В глазах крестоносца сквозило безумие. Они все чокнутые. Быть таковыми им предписывалось по должностной инструкции. Если у парня сейчас «сгорят предохранители», он устроит тут кровавую баню.
– Я узнала, кто упырь и чего ему надо, – начала я.
Рыцарь пристально смотрел на меня. Когда крестоносцы по-настоящему заглядывают тебе в глаза, ты покрываешься холодным потом и понимаешь, что есть лишь две возможности: драться или драпать. Но его взгляд был не таким.
Он просто внимательно слушал.
– Упырь не отступится, – продолжала я. – Вскоре он вернется, и мне придется вступить с ним в бой. Кэррану тоже. А пока мы будем сражаться, кое-кто останется лежать, привязанным к койке, потому что оказался слишком упертым и твердолобым.
– У меня забрали оружие, – прохрипел рыцарь.
– Если он пообещает не нападать на моих людей и оставаться в крепости, оружие вернут, – прорычал Кэрран. – Я не могу позволить ему шастать по окрестностям, когда вокруг творится такой беспредел. Он либо согласится сотрудничать, либо будет связанным.
Я взглянула на крестоносца. Безумие в зрачках вспыхнуло напоследок и погасло.
– Согласен.
Сняв с пояса нож, я перерезала ремни, стягивающие руки.
Он сел, потирая запястья. Я передала ему нож, и рыцарь разрезал путы на щиколотках.
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Ник.
Он оказался одет в «фирменный» спортивный костюм Стаи, и, надо сказать, от рыцаря уже не воняло.
– Кэрран, вы его помыли, что ли?
– Пришлось макнуть в воду. У него были вши.
– Отдайте оружие, – напомнил Ник.
Вожак жестом велел нам следовать за ним.
Мы покинули палату, прошли по коридору и замерли перед запертой дверью.
Кэрран взялся за ручку и повернулся к Нику.
– Я должен уйти. А ты – стой здесь.
Мужчины смерили друг друга взглядами.
– Он останется, – встряла я.
Крестоносцы, конечно, психи, однако они все-таки рыцари ордена. Их слову можно верить.
Кэрран открыл нам дверь и удалился. Мы же переступили порог небольшой комнатушки.
У стены находилась кровать, рядом – узкий комод и стол, заваленный оружием.
Помещение выглядело нежилым: ни личных вещей, ни разбросанной одежды. С потолка свисала здоровенная боксерская груша. Интересно, входит ли данный спортинвентарь в стандартную обстановку комнат крепости?
Ник направился к столу, я села на кровать.
Вероятно, когда его нашли оборотни, он был вооружен так, словно пошел на медведя. На столе поблескивала дюжина острых акульих зубов. И не только. Два пистолета от компании-производителя «ЗИГ Зауэр» (девятимиллиметровый и на двадцать два миллиметра), дробовик, несколько обойм и коробки с различными патронами. Моток длинной цепи. Серебряной, судя по цвету металла. Короткий римский меч гладиус, кинжалы и серп (таким обычно перерезают горло). На углу стола лежала проволока с деревянными ручками, – гаррота. Имелась и пара кожаных наручей с кармашками для акульих зубов, пояс с инструментами, р-аптечка и бинты.
Ник разоблачился до пояса, продемонстрировав мускулистый, покрытый шрамами торс. Левое плечо было перевязано.
Он размотал бинты, под которыми обнаружилась воспаленная рваная рана, и налепил на нее пластырь из р-аптечки.
Взял со стола чистые бинты. Я встала и принялась помогать.
Мы молчали. Наконец с раной было покончено. Рыцарь надел рубашку, нацепил пояс с инструментами.
– И давно ты за ним следишь? – спросила я.
– Четыре года.
На меня крестоносец внимания не обращал, полностью поглощенный арсеналом. Собрав акульи зубы, он начал рассовывать их по наручам.
– Квебек, Сиэтл, Талса.
– Все это не сможет ему повредить. – Я обвела рукой стол.
Ник прицепил на пояс гладиус. Моя реплика не имела значения. Он все равно попытается, поняла я.
– Откуда ты узнал, что упырь нападет на Дерека?
– Мальчишка связан с тобой. Самая логичная мишень.
– Самая логичная мишень – я.
– Нет. Ты нужна ему живой.
Крестоносец шагнул ко мне и прикоснулся к руке. На кончиках пальцев мелькнуло опалесцирующее свечение.
– Сила, – произнес он. – Она влечет его, как пламя – мотылька.
Однако ему никакие внешние проявления моей силы не требовались. Он чувствовал ее на ощупь. Я захотела припомнить, дотрагивался он до меня при первой нашей встрече или нет. По-моему, я слегка задела его курткой.
– Ты возложила на себя ответственность за мальчишку. В общем, виновата в случившемся.
А он прав.
– Слова того, кто позволил Стае захватить себя и привязать к койке, дешево стоят. Возвращайся обратно с башкой упыря – и тогда получишь право меня судить.
Секунду-другую он глядел в упор. Лицо было непроницаемым. Затем произнес скрипучим голосом:
– Справедливо.
Мы сделали выпады одновременно. И вот уже на меня нацелено дуло пистолета, а острие «Погибели» прижимается к яремной вене Ника. Не знаю как, но я предугадала следующий ход крестоносца.
Дверь медленно отворилась. Кто-то вошел в комнату и застыл. Ни я, ни Ник не решались отвести взгляда друг от друга. Время тянулось. Наконец, оборотень решил убраться восвояси.
Дверь за ним захлопнулась. Тишину нарушил громкий стук.
– Собрался действовать, так не тяни резину. – Я поморщилась. – Чтобы я с чистой совестью могла перерезать тебе горло.
Ствол дернулся вверх, и пистолет со щелчком предохранителя исчез в кобуре.
– Позже, – буркнул рыцарь.
Я убрала саблю в ножны. Стук повторился.
– Войдите, – любезно пригласила я.
Дверь снова открылась.
На пороге стояла женщина.
– Вас желает видеть Кэрран, – сообщила она мне.
Посланница проводила меня к залу Совета рядом с «амфитеатром».
Переступив порог помещения, я обнаружила на полу мертвую девочку. Она лежала на боку: ноги непристойно раздвинуты, руки вытянуты. Футболка мокрая и рваная. Сквозь дыру выпало крохотное сердечко на золотой цепочке, которым соблазнится только девчушка-подросток. Деревянные половицы оказались исцарапаны когтями, – наверное, перед смертью она находилась в зверином облике.
Ее шея изгибалась под неестественны углом, голубые глаза все еще таращились в потолок. Лет ей было максимум четырнадцать.
Кто-то сломал ей шею одним сильным, точным ударом.
Кэрран смотрел на труп, выглядывая из полу- мрака.
У стены, потирая лоб, сидел Мэхон. В руке он зажал белый листок бумаги.
– Упырь прислал нам номер телефона, – произнес вожак.
Мэхон прикрыл лицо ладонью. Передо мной как наяву предстала разыгравшаяся здесь сцена: девочка с безумным от мысленного приказа упыря взором бросается вперед, на ходу трансформируясь в дикого зверя.
Мэхон инстинктивно кидается ей навстречу, мощные ручищи сжимают тело, круша тонкие косточки. Звереныш падает на пол, превращаясь обратно в ребенка… Где именно нашли записку, уточнять я не стала.
– Звонить будешь? – спросила я Кэррана.
– Да. Что посоветуешь?
– Он выходит из себя, если теряет контроль над ситуацией. А думает он своим членом.
Вот и все. Чем могу, тем и поделюсь.
Вожак взял спикерфон, набрал номер. Один длинный гудок, второй. Щелчок: Боно на связи.
– Насколько понимаю, ты получил мое послание.
– Да, – ответил Кэрран.
– Ты сам убил девочку, кот? Наверняка она сейчас валяется на полу, а ты пялишься на нее и гадаешь, хорошо ли было с ней трахаться. Насчет последнего могу просветить. Она оказалась неуклюжа и глупа, но очень мила. Вначале несколько суховата, однако, когда полилась кровь, ее было столько, что все пошло как по маслу.
Лицо Кэррана было расслабленным, почти безмятежным.
– Твоя подружка с тобой? – возбужденно продолжал Боно.
Язык у него заплетался, как будто упырь был под кайфом.
– Такая высокая, черноволосая, востроглазая? Я искал ее, но безуспешно, пришлось взять блондиночку, которая была у тебя прежде. Собираюсь употребить завтра на ланч. Когда ешь свежатину, надо предварительно поставить мясо на стол, чтобы оно было комнатной температуры… Ладно, обучать тебя тонкостям высокой кухни – пустая затея. Мои детки скоро начнут разделывать твою бабенку на филе. Не желаешь послушать ее вопли?
Из трубки донесся звук открываемой двери. Женский голос умоляюще залепетал:
– Прошу вас, не надо. Прошу вас, нет…
Я. На ее месте должна была быть я.
Но мне оставалось только стоять и слушать.
Кэрран с каменным лицом взял стул и связал узлом металлические ножки.
Вдруг пленница Боно охнула и разразилась рыданиями пополам с душераздирающими криками.
Отчаянные возгласы заполнили комнату. У несчастной жертвы не было никакой надежды. Она понимала, что умирает и помощи ждать неоткуда.
Резко взвизгнула один раз, второй и вдруг умолкла.
– Идиот! – рявкнул Боно.
Теперь я услышала незабываемое бульканье Арэга.
– Он проколол артерию, – пояснил упырь. – Простейшее, казалось бы, задание: вспороть живот и вытащить кишечник. Но болван умудрился проколоть когтем артерию. Значит, надо будет промывать требуху. Когда-нибудь я его убью.
Бульканье стихло. Арэг отошел подальше.
– Скажи-ка мне, кот, она так же вопила, когда вы трахались? Для меня она кричать отказалась, только носом хлюпала. Короче, сплошное разочарование. Эй, ты еще тут, полукровка?
– Я здесь. И, кстати, я тоже могу дать тебе кое- что послушать. Поздоровайся, Кейт.
– Приветик, Боно.
– Это не она, – произнес он после долгого молчания. – Девка сидит в своем доме.
– Как шейка? – спросила я. – Осколки перестал сплевывать?
– Она рядом со мной, – с нажимом произнес Царь Зверей. – Ночью, пока будешь ждать, когда труп помягчеет, подумай о ней и обо мне. И о том, как она умоляет меня об этом.
– В конце концов, она все равно будет моей, – натянутым голосом произнес Боно.
– Готов удовольствоваться объедками с моего стола? – вожак нарочито громко зевнул. – Ну-ну.
Упырь выругался и отключился.
Я вышла из комнаты.
Побродив по коридорам, я наконец-то обнаружила помещение, где чуть не сцепилась с крестоносцем.
Ника там не было. Оставалось надеяться, что ему хватит ума не покидать крепости. Сейчас злить Кэррана – чистой воды самоубийство. Прикрыв за собой дверь, подошла к окну. Серые тучи изливали потоки воды на блеклую траву.
Серость просачивалась в комнату, высасывая цвет из скудной обстановки.
Дождь когда-нибудь кончится, и тогда трава и деревья сделаются изумрудно-зелеными, яркими и свежими. Странно, что унылая хмарь может так парадоксально омолаживать мир.
В комоде скучали одинокие серые брючки. Я положила ножны с «Погибелью» на тонкое синее «спартанское» одеяло, разделась, натянула найденные штаны. Начала с разогрева: прыгала на невидимой скакалке до тех пор, пока по мышцам не распространилось тепло. Повращав головой, атаковала боксерскую грушу.
Не знаю, сколько времени прошло. Пот пропитал футболку и кофту, ткань липла к спине. Ноги уже побаливали.
В дверь постучали. Мозг отметил звук, но не дал команды отреагировать на него. Удар! Пинок! Удар!
Наконец, вернулась к действительности.
– Да-да.
Вошел Кэрран, затворил за собой дверь.
Я вытерла пот со лба и приступила к растяжке. Вожак устроился на стуле, сложил руки на коленях и, уставившись в пол, ждал, пока я не закончу.
Он выглядел постаревшим и измотанным.
– Боно перезвонил, – произнес Царь Зверей.
– И что сказал?
– Какой-то бред. Обещал меня убить. На крепость он не нападет.
– А ты на это рассчитывал?
– Нет. Но надеялся.
Я плюхнулась на кровать. Боно не станет играть нам на руку. Не получится спровоцировать его на поспешные действия, если перевес останется на стороне Стаи. В нашу новую эру бои между индивидуумами решают судьбы многих и многих.
Упырь бросит вызов Царю Зверей. И это неизбежно.
Ведь Кэрран поставил под сомнение его мужественность. Значит, вызов придется принять. Он – вожак Стаи. Альфа-самец не может позволить себе отступить, укрыться за стенами цитадели, пока в округе свирепствует упырь, убивая всех, кто, по его мнению, нам дорог.
– Твоя… – начала я и замолчала, подыскивая слово.
«Подружка» казалось неуважительным, «женщина» – чересчур холодным.
– Твоя дама… Она в безопасности?
– Да. Она здесь.
Я кивнула. Крики той, другой женщины еще стояли в ушах.
Вожак поднял на меня загнанный взгляд.
– Не думай, что мне все безразлично.
Значит, крики не стихали и в его ушах.
– Я и не думаю.
– Просто не могу позволить ему себя запугать.
– Знаю.
– Извини.
Он удалился. Я так и не поняла, за что он извинялся.
Сидела на кровати и размышляла. У любого есть ахиллесова пята. Закон природы. Для каждого существа находится свой хищник, своя болезнь и слабость, заложенная в самую его суть. У упыря тоже должно быть нечто подобное. Только в книжках про такое не напишут. В противном случае крестоносец уже был бы в курсе.
Я вспомнила те события, которые произошли со дня смерти Грега. Постаралась не упустить ни единой мелочи.
Думала о Боно, о его поступках, о местах, которые он посещал, и о людях, с которыми он мог встречаться.
Дождь припустил еще сильнее. Мокрая от пота футболка неприятно холодила кожу.
Телефона здесь не имелось. Я встала и вышла в коридор. Заглянула туда-сюда.
Наконец, нашла комнату с телефоном. Плотно затворила дверь, набрала номер.
– Здравствуйте, – произнес клерк, для которого вежливость являлась частью работы. – Вы позвонили в штаб-квартиру Племени. Чем могу помочь?
– Мне нужно побеседовать с Гастеком.
– В данный момент господин…
– Немедленно соедини меня с ним. Сию секунду!
Наверное, ему не понравился мой тон. Что-то щелкнуло, и я узнала интонации Гастека.
Он был не один – кто-то громко спорил и препирался.
– Алло.
– Слушай меня внимательно. Боно два года был у тебя в подмастерьях. Ты дожен был знать.
– Не понимаю…
– Прекрати! – рявкнула я, и он заткнулся. – Давай, Гастек. Выкладывай начистоту.
– Нет.
Закрыв глаза, я попыталась сосредоточиться. Можно отправиться туда и порубить их всех в капусту. Видит Бог, основания на то имелись. Когда меня остановят, штаб-квартира Племени превратится в кровавое месиво. Я могу поступить подобным образом. Более того, я этого хотела.
Однако бойня не поможет мне решить проблему.
– Он за тобой вернется. Он тебя ненавидит. В данный момент он занят, но после того, как убьет всех, кого хочет, придет за тобой. Ты будешь растить вампиров для него и его отпрысков. Станешь их поваренком, готовящим перекусы на скорую руку.
– Полагаешь, я сам об этом не думал? – прошипел Гастек.
– Тогда говори! Ну! Не тяни резину!
Молчание. Прошла минута, другая.
– Мне нечего тебе сказать.
Гастек отключился.
В трубке зазвучали долгие гудки. Я едва не разбила телефон об стену.
– Просить Племя поделиться информацией бесполезно и глупо, – произнес голос Ника у меня за спиной. – Они тебе даже в дерьмовый ливень завалящего зонтика не продадут.
Я обернулась.
Его заколотые в хвост волосы казались светлее. Щетина исчезла, открыв жесткое, но искреннее и симпатичное лицо. Он пересек комнату, двигаясь с уверенностью профессионального бойца, которому больше не требуется доказывать свое мастерство. Он находился в отличной форме, без малейших признаков брюшка сэнсэя. Сразу становилось ясно, что он ловок, тренирован, а его мышечная память позволяет наносить удары автоматически.
Он остановился в нескольких футах, и я почувствовала запах мыла «Айриш спринг». Даже засомневалась, тот ли передо мной мужчина, но наши глаза встретились, и я почувствовала знакомое желание сделать шаг назад.
– Слушай, ты стал настоящим милашкой, – произнесла я, подавив нервный смешок. – Осталось только серьгу в ухо вставить. Ну… маленькую такую.
Взгляд Ника потяжелел.
– Мне вот что любопытно, – не унималась я, – когда ты так пялишься на людей, они просто начинают дрожать или, трясясь от страха, падают ниц?
– Обычно умирают удивленными.
– А с упырем, значит, не сработало. Ясно.
Он закинул за спину объемистый рюкзак.
– Куда-то собрался? – спросила я, присаживаясь на кровать.
Реакция у меня была вряд ли хуже, чем у него, а расстояние между нами – приличное. Если попытается что-нибудь выкинуть, успею отреагировать.
– Угадала.
– И как планируешь обойти караулы?
– Планирую, что меня проведешь ты. Мои запасы аконита волчьего они конфисковали, но я уверен, что у тебя он имеется.
Не поспоришь. Я потерла ладонями лицо. Лезть в логово оборотней без этой травки мог только идиот. Кстати, использовать средство я наверняка умею получше Ника.
– Зачем мне тебе помогать? Ты хоть представляешь, как взбеленится Кэрран? Проще сразу повеситься.
– Неплохая идея, учитывая судьбу, уготованную тебе упырем.
Крестоносец приблизился и погладил меня по запястью. Кожа отозвалась покалыванием, кончики его пальцев опять засветились, как будто он окунул руку во флуоресцентную краску.
– Прекрати. – Я отодвинулась.
– Кто ты? – Рыцарь испытующе посмотрел на меня. – Откуда взялась?
– От мамы с папой. Практически уверена. Понимаешь, когда мужчина засовывает член в женскую вагину…
– Мне известно, как его убить, – перебил меня Ник.
Я захлопнула рот. Крестоносец присел рядом.
– В Вашингтоне я проследил за ним до храма горгоны. Там он на славу угостился мясом жриц и священников, но архиерей перед смертью успел рассказать, как уничтожить упыря. Однако требуются кое-какие инструменты. Помоги мне выбраться отсюда, и я вернусь с нужным оружием.
– Почему бы тебе не объяснить это Кэррану?
– Царь Зверей меня не послушает. – Рыцарь покачал головой. – У него шоры на глазах: хранить Стаю, и баста. Не отпустит он меня.
– Тогда объясни мне.
– И ты поможешь?
– Сначала скажи. Я подумаю, что можно сделать.
Он склонился к моему уху и прошептал:
– Кость жертвы. Его можно убить костью.
– О’кей. Только, Ник, сделай одолжение. Принеси мне кое-какой гостинец.
Кэрран в упор смотрел на меня. Он не хмурил брови и не морщил лоб. Просто глазел безо всякого выражения.
– Где крестоносец? – наконец осведомился он ровным голосом.
– У него появились личные дела. Могу, конечно, ошибаться, но, по-моему, парень – не командный игрок.
В комнате нас собралось семеро: Кэрран, Джим в обличье ягуара, Мэхон, пара волков-дозорных, конюший и я.
Стражникам и конюшему было явно не по себе. Их глаза еще слезились от аконита, а волчок слева выдал такую аллергическую реакцию, что любо-дорого: сам в красных пятнах и соплях, которые ему наверняка жутко хотелось утереть. Если бы не Кэрран, он непременно метнулся бы за платком, но присутствие вожака приковало его к месту.
Теперь бедняга стоял, вытянувшись в струну, и поминутно шмыгал носом.
Кэрран с якобы понимающим видом кивнул. Слишком уж он спокоен, на мой вкус. Вот я бы рвала и метала. Я слегка согнула запястье. Край кожаного наруча, заряженного серебряными иглами, впивался в кожу.
«Погибель» вежливо изъял Мэхон. Мол, подержит саблю у себя, пока мы с Царем Зверей побеседуем. Оно и к лучшему. Не то чтобы я могла сейчас убить Кэррана… Вернее – должна.
Итак: не то чтобы я должна была прямо сейчас убивать Кэррана. Это можно отложить – на потом.
Вожак скрестил руки на груди. Физиономия сделалась безмятежной. Затишье перед бурей.
Ягуар у моих ног сжался, стараясь казаться меньше. Пока Ник удирал на позаимствованной лошади, точно летучая мышь из ада, я обеспечивала ему отход, устроив Джиму и его оборотням гонки по пересеченной местности.
– Давай-ка проясним ситуацию, – начал Кэрран. – Ты знала, что я не желаю, чтобы вы с крестоносцем покидали крепость?
– Да.
– Так я и думал.
Он схватил меня за горло и притиснул к стене. Пол ушел из-под ног.
Пальцы сдавили шею.
Я вцепилась в его руку. Длинная серебряная игла вонзилась в нерв между большим и указательным пальцами. Ладонь дрогнула и раскрылась. Я мешком сползла вниз и двинула Кэррана под колено. Он упал. Я откатилась в сторону и вскочила на ноги.
Но Царь Зверей уже приготовился прыгнуть на меня. Глаза пылали золотом.
На все это ушли считаные секунды. Обалдевшая публика отреагировать не успевала в принципе.
Кэрран выдернул иглу, швырнул на пол.
– Ничего, у меня еще есть, – сказала я.
И тут он прыгнул. Я метнулась вперед, собираясь поднырнуть под него, заодно воткнув иглу ему в брюхо. Но мы оба врезались в Мэхона.
– Прекратить! – прорычал он.
Я отлетела в сторону и села, бестолково моргая.
Мэхон заграбастал вожака в охапку. На огромных ручищах вздулись бицепсы, рукава затрещали по швам.
– Нашли время! – продолжал яриться оборотень.
Увы, разумные увещевания пропали втуне. Кэрран перехватил его за руки. Вероятно, собирался провести прием дзюдо, но в итоге все свелось к тупому армрестлингу в воздухе. Физиономия Мэхона побагровела от натуги, ножищи разъезжались.
Я встала. Лапищи оборотня дрожали, однако и лицо Кэррана побелело от натуги. Если лев схлестнется с медведем, кто победит? Тестостерон в комнате сгустился настолько, что его можно было резать ножом.
Я обернулась к стражникам:
– Полагаю, вы с Джимом свободны.
Младший ликантроп ощетинился:
– Мы не принимаем приказов от…
– Пошли, – оборвал его старший.
Они вместе с ягуаром выскочили вон.
Я подошла к борющимся, мягко взяла вожака за правое запястье, потянула:
– Отпусти его, Кэрран. Прошу тебя. Конечно, ты на меня злишься, но ведь не на Мэхона же, правда? Отпусти, пожалуйста.
Постепенно лицо расслабилось. Золотой огонь потух. Пальцы разжались. Мужчины отпрянули друг от друга. Мэхон храпел, как загнанный конь.
– Вы, мисс, дурно влияете на мое кровяное давление, – сообщил он мне.
Пожав плечами, я кивнула в сторону Царя Зверей:
– Давление, говоришь? Взгляните на Кэррана.
– Ты ушла, – произнес тот. – Понимала, что дело нешуточное, но покинула крепость.
– Ник знает, как его убить. Ему требуется оружие, но ты бы его не отпустил.
– А если бы упырь вас поймал? – негромко вопросил Мэхон. – Что бы вы тогда делали?
Я вытащила из кармана металлический шарик размером с грецкий орех. Его мне дал Ник.
Шар как раз помещался в ладони. Осторожно сжала двумя пальцами. Появились три шипа, блестящие от влаги.
– Цианид, – пояснила я.
– Упыря ядом не проймешь, – фыркнул вожак.
– Яд не для него. Для меня.
Оба вытаращили глаза.
– Погибли люди, – произнесла я. – Он гоготал, а мне оставалось сидеть и не высовываться.
– Считаешь, мне было легче? – проворчал Кэрран.
– Нет. Но ты привычный. У тебя есть опыт ответственности за других. А у меня – нет. Не желаю, чтобы кто-то за меня умирал. И так уже по колено в крови хожу.
– Из-за тебя я отправил наружу три патруля. Никто не погиб, а мог бы. И все потому, что ты хочешь находиться в центре внимания.
– Козел вонючий.
– Пошла ты!
– Чем здесь смердит? – Я принюхивалась. – Погоди, а несет ведь от тебя. Ты воняешь. Скунса сожрал или таков твой естественный аромат?
– Хорош! – взревел Мэхон, прерывая перепалку. – Как дети малые. Кэрран, марш на медитацию, она тебе необходима. Кейт, отправляйтесь к себе и займитесь боксерской грушей.
– То есть мне вкалывать, а ему расслабляться? – возмутилась я.
– Он груши дубасить не может. Они у него сразу лопаются.
Только дойдя до своей комнаты, я сообразила, что подчинилась ему, не прекословя. В присутствии Мэхона я и впрямь чувствовала себя ребенком и ничего поделать с этим не могла. По крайней мере, в голове не появилось никаких идей. Борясь с Кэрраном, он, однако, свою способность не применил. Интересно, почему? Я размышляла над задачкой, послушно молотя по груше. Удары выходили довольно жалкими, и я быстро выдохлась. Через двадцать минут сдалась, приняла душ и рухнула в постель. Меня так и не осенило.
