7
«Погибель» покоилась в ножнах на прикроватной тумбочке. На стуле сидел человек и листал старую книжку в мягком переплете. На обложке мужчина в коричневом костюме и шляпе держал на руках потерявшую сознание блондинку в белом платье. Название разглядеть не удалось, буквы расплывались.
Читающий тип оказался одет в синюю униформу. Правда, штанины брюк обрезаны до середины бедер: ниже были потертые голубые джинсы.
Я приподняла голову и обнаружила, что джинсы заправлены в тяжелые рабочие ботинки.
Упала обратно на подушку. Мой отец прав: если Рай существует, то он на Юге.
Человек опустил книгу и уставился на меня. Среднего роста, коренастый, с черной кожей и темными седеющими волосами. Стрижка по-военному короткая. На носу очки в тонкой оправе, взгляд умный и одновременно озорной, словно его обладатель пытается не рассмеяться над пошлым анекдотом.
– Отличное утро, верно? – произнес незнакомец с переливчатым прибрежным акцентом Джорджии, который ни с каким другим не спутаешь.
– По-моему, вы должны были сказать что-то вроде «Разве ж не отличное утречко?» – с трудом парировала я.
– Пожалуй. Если бы я был необразованным деревенщиной. Или захотел предстать таковым. Но возраст берет свое и не позволяет прикидываться тем, кем не являешься.
Подойдя ко мне, он взял меня за запястье. Губы поджались: мужчина считал пульс. Потом осторожно ощупал мой живот. Я дернулась от боли и охнула.
– Насколько вам больно, если считать по шкале от одного до десяти? – спросил он, дотронувшись до моего плеча.
– Примерно на пять. – Я поморщилась.
– Господи, помилуй! – Мужчина возвел очи горе. – Очередной сложный случай.
И принялся строчить что-то в желтом блокноте с линованными страницами.
Мы находились в комнате, выкрашенной в кремовый цвет. Потолок был обшит панелями. Из двух широких окон лился свет. Мои ноги покрывала голубая простыня.
– Юная леди, – он отложил ручку, – плюньте в глаза тому, кто сказал вам, что можно воспользоваться р-аптечкой и сразу же ввязаться в драку. Шальной магический удар – и чертова штука разделает, вас как бог – черепаху.
– Как бог – черепаху… – протянула я. – Новый медицинский термин?
– Разумеется. Пожалуйста, следите взглядом за моим пальцем. Головой не крутить.
Мужчина повел левым указательным пальцем туда-сюда. Я сосредоточилась.
– Замечательно. Сосчитайте от двадцати пяти до одного.
Я послушалась. Он удовлетворенно кивнул.
– Похоже, сотрясения мозга у вас нет.
– А вы, собственно, кто?
– Называйте меня доктор Дулитл. Я плыл день и ночь, неделя прочь, и прибыл в страну диких чудовищ, где стал их усердно лечить.
– Вообще-то, туда плыл Макс, а вовсе не доктор Дулитл.
Бедро пронзила резкая боль, и я застонала.
– До чего приятно побеседовать с образованным человеком.
Я пристально посмотрела в его смеющиеся глаза.
– Где мы?
– В крепости Стаи.
– Как я здесь оказалась?
– Вас сюда принесли.
Мне отчаянно захотелось почесать лоб, но я обнаружила, что с руки свисает трубка капельницы.
– Кто принес?
– Ну, на ваш вопрос ответить легко. Его Величество самолично вынес вас из рухнувшего здания, а потом вы очутились в моем кабинете: вернее сказать, висели на спине Мэхона.
– Сперва объясните, каким образом Кэрран меня оттуда вынес?
– Похоже, он прыгнул в некий огонь, схватил вас и вылетел обратно. Что согласуется с его ожогами третьей степени. Любопытно другое. Вы-то не обгорели. Рана на бедре, несколько серьезных порезов на боку и животе, изрядная кровопотеря и все. Интересно, правда?
– Вот такая я загадочная.
Кэрран дважды прошел сквозь огонь крови. Чтобы вытащить меня. Идиот.
– Не хотите говорить?
– Нет.
– И это человеческая благодарность. – Он вздохнул в притворном огорчении. – Я потратил добрых четыре часа, штопая ваши раны, причем большая часть времени ушла на живот.
– Ожоги третьей степени, – напомнила я.
– А вы меня не слушали.
– Ошибаетесь: четыре часа, живот, бедро, потеря крови. Надеюсь, переливания вы не делали?
Даже представить страшно, что сотворит магия моей крови с чужеродной плазмой.
– Боже упаси! Вы полагаете меня жалким дилетантом?
Он почти «проглотил» букву «т» в слове «дилетант».
– Бинты?
Врач покачал головой.
– Я давал клятву медмага, юная мисс. Мне еще только предстоит ее нарушить. Ваши окровавленные тряпки, в том числе одежду, я сжег.
– Спасибо.
– Не за что.
– Ожог третьей степени означает, что кожный покров полностью обуглен.
– Именно. Смотреть на такое отвратительно, иметь – еще хуже.
– А если по шкале от одного до десяти?
– Одиннадцать.
Я зажмурилась.
– У нашего Царя Зверей появилась аппетитная золотистая корочка, – продолжил Дулитл. – Можно смело пробоваться на роль в старомодном фильме ужасов. Впрочем, в резервуаре ему, наверное, не слишком уютно.
– Что?
– Я прописал ему нахождение в цистерне. Здоровенный такой аквариум, заполненный раствором, который создали, когда Кэрран пешком под стол ходил. Будь Его Величество обычным человеком, помочь ему могла бы только пересадка кожи. Но поскольку он парень весьма необычный, то поплещется в целебной воде пару дней и обрастет новой шкурой. С плечом дела куда серьезнее. Кстати, – он поднялся, подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул наружу. – Передайте медведю, что наша гостья пришла в себя.
Затем вернулся и перебрал пузырьки на тумбочке.
– Плечо? – переспросила я.
– Полагаю, его неудачно задела потолочная балка. Левая лопатка совершенно раздроблена, – док повернулся ко мне со шприцем в руке.
– Нет, – твердо сказала я.
– Техноприлив начался через двадцать минут после того, как я с вами закончил. Теперь у вас боли, и я вколю вам допотопное обезболивающее.
– Нет!
– Но это обычный демерол.
– Нет. Терпеть не могу демерол. У меня от него голова кружится.
Я валяюсь в логове оборотней слабая, как младенец, а он еще хочет затуманить мне мозги.
– Чепуха. Не капризничайте, будьте паинькой и примите лекарство, – он шагнул вперед.
– Только суньтесь со своей иглой, и я запихну ее вам в зад, – огрызнулась я.
Он расхохотался.
– То же самое, слово в слово, заявила мне Дженнифер, когда я пытался зашить порез на ее ягодице. К счастью, тыкать иглой в вас необходимости нет.
Он показал мне пустой шприц. Я моргнула. И вдруг на меня накатила успокаивающая прохлада. Видимо, он влил свой дерьмовый демерол в капельницу. Вот гад!
Веки смежились. Голова закружилась, навалилась усталость. А боль никуда не делась.
В комнате раздались тяжелые шаги. У меня посетитель. Среди прочих оборотней только он один не давал себе труда двигаться, точно ассасин.
Разлепив веки, я увидела Мэхона. Медведь кивнул доброму доку и басовито проворчал:
– Браво.
Пододвинув стул, он плюхнулся на него, сложив ручищи на коленях. На нем была безразмерная черная футболка, чуть не лопающаяся в плечах, зато очень длинная. Оборотни питают слабость к спортивным костюмам, и на Мэхоне красовались серые тренировочные штаны. Носков не имелось. Волосатые ступни покоились на прогретом солнцем полу.
Карие глаза встретились с моими.
– Стая оценила ваше самопожертвование.
– А никакого самопожертвования не было. Я ведь жива.
Зато Кэрран обуглился.
Мэхон покачал головой.
– Но вы могли пойти на такое, и мы вам благодарны. Вы завоевали доверие и дружбу Стаи. Отныне вы имеете право приходить к нам, когда пожелаете, просить помощи в минуту нужды, и мы сделаем все, чтобы вам помочь. Это не пустые слова, Кейт.
Наверное, мне следовало ответить чем-то официально-витиеватым, но от демерола я совсем расклеилась. Я похлопала Мэхона по ручище и промямлила:
– Спасибо.
– Не стоит благодарности, – дружелюбно ответил он.
Наступила пятница. Я медленно, но неуклонно покоряла коридор, облаченная в серые спортивные штаны и кроссовки. Одежда была впору, а обувь – великовата. И то и другое любезно предоставила Стая. Голова кружилась, меня то и дело вело влево. Приходилось стараться, чтобы не впечататься лбом в стенку.
Колдовство дока приглушило режущую боль в животе до тупой, однако приступы начинались всякий раз, когда я неловко сгибалась.
Врач обещал, что шрамов в принципе не останется, и я ему верила. С бедром повезло меньше. Вампир выдрал целый клок мяса, и, несмотря на все старания медика, ходить мне с рубцом до конца дней. Наплевать.
По крайней мере, теперь они у меня есть, эти самые дни.
Коридор вел в просторное помещение с каменным полом. Здесь хранились самые разнообразные устройства: магические, технические и смешанные.
На мягкой квадратной койке у двери устроилась невысокая жилистая женщина моего возраста.
Кстати, койка напоминала огромную собачью лежанку. Незнакомка хрустела солеными крекерами. Наверняка перевертыш-грызун.
Крысооборотни вечно голодны.
Она взглянула на меня сквозь завесу тоненьких темных косичек, скрепленных деревянными бусинами, и спросила:
– Чего тебе?
Гостеприимство, похоже, было у нее в крови.
– У меня тут встреча.
– И что?
Пожав плечами, я проковыляла мимо нее. Она меня не остановила.
Цистерна находилась у левой стены, полускрытая каменной плитой с «таинственными» закорючками, написанными мелом. Знаки выглядели как полная бессмыслица. Коряво выведенный веве, который, помимо прочего, надо рисовать красным. Две египетские пиктограммы – Нил и звезда Канопус. Нечто, отдаленно напоминающее японский иероглиф «дракон».
Миновав эти художества, я приблизилась к восьмифутовому кубическому аквариуму. За стеклом опалесцировала зеленоватая жидкость, в которой смутно проглядывал человеческий силуэт.
Я постучала по стеклу. Кэрран шевельнулся и со всплеском всплыл на поверхность. Стянул кислородную маску и облокотился о край своего бассейна, прижавшись к стеклу. Только этого мне не хватало.
Царь Зверей после «солярия-гриль» во всем своем нагом великолепии на фоне болотной воды.
Новая кожа была еще очень бледна. Брови и светлые волосы – не длиннее утренней щетины.
– Спасибо, – выговорила я, старательно смотря ему в глаза.
– Да не за что.
– Ухожу… вот. – Мне стало так неловко, что я еле сдерживалась, чтобы не дать деру.
– Когда?
– Сейчас, сразу после нашего разговора.
– Док тебя отпустил?
Вспомнилось гневное лицо пожилого врача.
– У него нет выбора.
– Можешь оставаться столько, сколько нужно, – Кэрран вытер мокрый подбородок.
– Нет, спасибо. Я ценю твое предложение, но мне правда пора.
– Кучу мест проверить, кучу народу повидать?
– Ага.
– А может, поплаваем вместе? Водичка тепленькая.
Я тупо заморгала, утратив дар речи. Кэрран захохотал, откровенно наслаждаясь моим видом.
– Э-э, пожалуй, нет, – выдавила я.
– Ты представить не можешь, чего лишаешься.
Заигрывает или просто подтрунивает? Скорее, второе.
Ладно, в эту игру могут играть и двое. Я многозначительно посмотрела на его живот.
– Благодарю, но я точно знаю, что мне сейчас нужно.
Он ухмыльнулся.
– Я, вообще-то, собиралась поговорить о Дереке.
– От клятвы на крови я его освободил, – Кэрран умудрился пожать плечами, не отлипая от стенки.
– Ясно. Однако он настаивает на том, чтобы отправиться со мной, а я не хочу. Пыталась ему втолковать, что делаю опасную работу за гроши и пребывание в непосредственной близости от меня – опасно для его здоровья.
– А он что?
– Заявил: «Понял. Но хоть телочки, надеюсь, будут?»
Кэрран захохотал, ушел под воду, точно тюлень, и вновь вынырнул.
– Я с ним побеседую.
– Только не откладывай в долгий ящик. Парень рассчитывает лично отвезти меня домой.
– Заметано. У двери дежурит Мила, передай, чтобы прислала щенка ко мне.
– Спасибо.
И я поплелась к выходу.
– Как ты прошла сквозь огонь?
Черт.
– Повезло. Круг оказался не замкнут. Но обратно прорваться у меня не получилось. А сама Олейте была одержима идеей обвалить нам на головы потолок.
– Конечно.
Поверил или нет?
Вновь обернувшись к нему, я отвесила легкий дурашливый поклон, от которого сразу закололо в боку.
– Еще что-нибудь, Ваше Величество?
Он вальяжно махнул мне рукой:
– Свободна.
О том, чтобы ему во всем признаться, не могло быть и речи. Слишком опасен, чересчур могущественен, непредсказуем. И вдобавок обладает врожденной способностью доводить меня до белого каления.
Я очень надеялась, что наши тропы уже никогда не пересекутся.
Молодой волк, чьего имени я не знала (да и знать не хотела), подбросил меня до дома, где жил Грег. Поблагодарив парня, я поднялась по лестнице и обнаружила белый листок, приколотый к двери.
Записка гласила: «Кейт, я звонил, но ты не брала трубку. Надеюсь, наша договоренность еще в силе. Я заказал столик в «У Фернандо» на шесть. Крест».
Сорвала бумажку с двери, скомкала и выбросила. Замерцали охранные заклинания. Я облегченно вздохнула лишь тогда, когда за мною захлопнулась крепкая дверь, отгородив от мира.
Сбросив кроссовки, пожертвованные оборотнями, рухнула на кровать и вырубилась.
Я проснулась, когда день за окном уже угасал. Чувствовала себя как выжатый лимон. К усталости примешивалась тревога, как будто я упустила что-то важное. Объяснения паршивому настроению не находилось, от чего сделалось еще хуже.
Лежа в постели, я таращилась в потолок, размышляя, не позвонить ли Кресту и не попросить ли его все забыть. Это было бы благоразумно. К сожалению, данное качество не входило в перечень моих достоинств. Неявка на свидание равносильна сдаче без боя.
Потащилась в ванную, умылась холодной водой. Не помогло.
Подходящее платье имелось только одно. По двум причинам. Во-первых, других не водилось в принципе, во-вторых, оно вообще оказалось единственным, которое висело в моем отсеке шкафа в квартире Грега.
Я щеголяла в этом наряде на официальном приеме, на который рыцарь затащил меня в ноябре. Была вынуждена два часа выслушивать разглагольствования людей, обожающих собственную болтовню.
Достала платье из шкафа, положила на кровать, отправилась на кухню, налила стакан воды. Последствия кровопотери меня измучили. Осилив первый стакан, налила второй и, прихлебывая, вернулась в спальню.
Платье лежало на одеяле, озаренное лучами предзакатного солнца. Фасон простой, зато цвет необычный: некий безымянный оттенок, что-то среднее между персиковым, хаки и желтой медью.
Наряд выбрала для меня Анна. Я вспомнила, как она прогуливалась между рядами женских шмоток, порывисто передвигая вешалки – одну за другой, – а неправдоподобно тоненькая продавщица жутко нервничала и посматривала на нас.
«Тебе не надо казаться стройнее или полнее, – говорила Анна. – Тебя нужно смягчить. Задача не из легких, но правильное платье с нею справится. Кстати, именно такой цвет тебе идет. Будешь выглядеть смуглее, что само по себе уже неплохо».
Поглядев на платье, я припомнила беспокойство, посетившее меня, когда я надела его впервые: из зеркала глядел кто-то чужой.
Телосложение у меня пропорциональное, хотя я скорее худая, чем стройная. Женщинам обычно сложно набрать мышечную массу, но если я согну руку, то увижу бицепсы. Как я ни старалась постройнеть, результат был прежним: новые мускулы. Поэтому уже к четырнадцати годам я оставила попытки втиснуться в прокрустово ложе современных стандартов красоты. Выживание важнее моды. Да, я не вешу сто десять фунтов, зато я гибкая и могу сломать мужику шею одним ударом.
Платье скрадывало мускулатуру, создавая обманчивое впечатление мягких выпуклостей там, где их не было и в помине. Одного я не знала, хочу надевать его на встречу с Крестом или же нет.
Провела ладонью по гладкой ткани. Хоть бы Анна позвонила, что ли…
Телефон заверещал. Я сняла трубку.
– Привет, – произнесла Анна.
– Слушай, как у тебя такое получается?
– Что? Звоню, когда у тебя возникает желание со мной потрепаться? – весело уточнила она.
– Ага.
– Почти все ясновидящие – эмпаты. Сопереживание – мост к человеку в нашей работе. Я тебя давно знаю. Помню, как ты училась ходить. Между нами – постоянная связь. Нечто вроде рации, функционирующей в автономном режиме.
Я отпила глоток воды. Анна не заговорит о своем видении, если я сама о нем не спрошу, а мне этого совершенно не хотелось.
– Как продвигается расследование?
– Я нашла убийцу Грега.
– Правда? И что ты с ним сотворила?
– С ней. Вспорола брюхо и вырвала сердце.
– Замечательно. А что сделала с тобой она?
– Ну, теперь у меня шрам на бедре. Зато живот заживает. Мне повезло, я получила профессиональную медицинскую помощь.
– Насколько я понимаю, с точки зрения твоей профессии – легко отделалась, – Анна вздохнула. – Удовлетворена?
Я открыла было рот, чтобы брякнуть «да», и вдруг сообразила, в чем причина моего беспокойства.
– Кейт?..
– Нет, не удовлетворена.
И я поведала ей об Олейте и ее озверевших вампирах.
– Как-то многовато неувязок. Во-первых, я до сих пор не уверена, что именно она убила Грега. По идее, действовал один из ее упырей, что, однако, вовсе не объясняет наличие звериного м-профиля на скане. В момент нашей драки я никаких зверей не заметила.
– А задним числом проверить нельзя?
– Не-а. Здание уже обрушилось. Во-вторых, куда подевались пропавшие женщины и кто их похитил?
– Пошли в пищу кровососам? – предположила Анна.
– Четыре женщины такому табуну на один зубок. Почему тогда Олейте не похитила еще кого-нибудь?
– Понятия не имею.
– Аналогично, – я сделала очередной глоток. – В-третьих, враг в твоем видении – мужчина. И есть, кажется, что-то еще. Мне все время кажется, что я упустила нечто важное, причем до смешного очевидное.
Я умолкла. Анна ждала.
– Ладно, – вздохнула я, – придется потерпеть, пока в голове не прояснится.
– Ага, то есть имеется нечто более неотложное?
– Симпатичный пластический хирург ждет меня в шесть. Ресторан «У Фернандо».
– А ты, случайно, не упомянула, что ненавидишь заведение?
– Нет. Думала, сам догадается. Пафосные местечки и я – вещи несовместимые.
– Это еще слабо сказано, – пробормотала она. – Он хоть забавный?
– Кто?
– Ну, твой пластический хирург. Ему удается тебя рассмешить?
– Парень очень старается.
– Похоже, без особого успеха.
– Может, я форсирую события?
– Какие? Близость или секс?
– И то, и другое.
Для меня случайная связь – оксюморон. Занимаясь любовью, я оказываюсь в уязвимом положении, поэтому любая случайность исключается. Я никогда не лягу с мужчиной, которому не доверяю и которым не восхищаюсь. О Кресте мне было известно слишком мало, чтобы говорить о доверии и восторгах, однако безумно хотелось затащить его в койку. Черт возьми, да я перед ним уже разгуливала в чем мать родила!
– Ситуация не дает мне покоя. Думаю, это из-за смерти Грега.
Помолчав, Анна заметила:
– Смотри-ка, брешь в броне. Чудеса.
– Не проблема, вечером залатаю.
– Ты максималистка, Кейт. Все или ничего. Почему бы не дать парню шанс?
– Я не говорю, что собираюсь с ним порвать. Просто погляжу на него свежим взглядом. Попытаюсь понять, забавляет он меня или нет.
Анна засмеялась.
– Наденешь платье, которое мы купили тогда с тобой?
– Да.
– Маленький совет. Распусти волосы.
Некоторое время спустя я переступила порог ресторана.
Надо сказать, я последовала совету Анны. Пряди волос приятно обрамляли лицо, доходили до талии и скрадывали угловатость фигуры. По крайней мере, с макияжем, в платье и в туфлях я выглядела как девица, которую можно пустить в «У Фернандо». Правда, бедро от ходьбы на каблуках опять заныло.
Назвала свое имя безупречно одетому администратору, и тот повел меня в глубину зала. Каблуки негромко цокали по мраморному полу. Мы проходили мимо круглых столиков, застеленных накрахмаленными белыми скатертями. За ними неторопливо беседовали и ели мужчины в дорогих костюмах и женщины в платьях стоимостью в мой двухмесячный доход. Лианы в керамических вазах были усыпаны ароматными белыми цветами. Кто-то убил бездну времени, изысканно развешивая стебли на стенах.
Ненавижу «У Фернандо».
Док сидел за угловым столиком и мрачно изучал меню.
Он поднял взгляд и окаменел. Чувство, конечно, мелочное, но дурацкое выражение на его физиономии весьма меня взбодрило.
Красавицей я никогда не была, однако поразить могла.
Двигаясь с грациозностью балетного танцора, администратор отодвинул для меня стул. Я поблагодарила, чем, вероятно, нарушила местные порядки, и села.
Крест продолжал таращиться.
– Мы с вами где-то встречались? – пошутила я.
– Думаю, да. Только теперь ты выглядишь по-другому.
Ничего, сейчас спущу тебя с небес на землю.
– По-другому, значит? Слова «восхитительно», «ослепительно» или «великолепно» могли бы обеспечить тебе, грубо говоря, доступ к телу. «По-другому»?.. Нет, не уверена.
Сработало. Он перестал пучить глаза.
– Я вообще не надеялся, что ты придешь.
– Работа. Да и после той мексиканской забегаловки ты заслужил право на вендетту.
– Тебе здесь не нравится?
Нет. Атмосфера пафосная, еда мерзкая, а единственное, что мне по карману, – тарелка кукурузной каши. Кстати, ее тут подают?
– Ничего. Сойдет. Сам-то сюда часто наведываешься?
– Примерно раз в три недели.
С ума сойти.
К нашему столику подплыл официант. Крест завел с парнем мудреный разговор, к которому я не особенно прислушивалась. Рассматривала посетителей. Наконец, была произнесена кодовая фраза:
– Что пожелает леди?
– Какие у вас салаты?
Я заказала салатик за двадцать два доллара, и официант удалился.
– А основное блюдо? – поинтересовался Крест.
– Как-нибудь в следующий раз.
Повисла пауза.
Ему, казалось, нравилось меня разглядывать, а я не знала, куда деться.
– Ты сногсшибательна, – произнес он. – Выглядишь совершенно иначе, чем раньше.
– Обман зрения. Я – по-прежнему я.
– Знаю.
Он улыбался. По его взгляду становилось понятно: прикидывает, какова я в постели. Странно, что встречного интереса у меня не возникло.
Он и сам выглядел отлично в темном костюме. Кое-кто из девиц откровенно поглядывал на него.
Я тоже перехватила взгляд мужчины из-за соседнего столика. Наверное, следовало почувствовать себя польщенной.
– Как дела на работе? – спросила я, чтобы прервать затянувшееся молчание.
– Подумываю оставить практику.
– С чего вдруг?
– Хочется больше времени уделить изучению Lyc-V. Прелюбопытнейшая штука. Особенно изменения структуры костной ткани под воздействием магии. Дальнейшее развитие такой способности означало бы невероятный прорыв в восстановительной хирургии. Никаких тебе инвазивных процедур, имплантатов и длительных реабилитационных мероприятий. Только устранение дефектов усилием воли.
Я усмехнулась. Возможно, когда-нибудь я познакомлю его с Сайманом.
Прибыл официант с винной картой. Крест сделал заказ и вновь принялся рассуждать о восхитительной природе вируса Lyc-V, углубляясь в дебри, недоступные моему пониманию. Я прилежно притворялась, что слушаю, размышляя о том, зачем Олейте понадобилось похищать женщин. Что-то здесь и впрямь не состыковывалось…
Док замолчал. Я моргнула, выключая «автопилот».
– Ты меня не слушаешь?
Разумеется, нет.
– Что ты! Продолжай.
– Я тебя утомил?
– Самую малость.
– Прости.
– Не извиняйся. – Я пожала плечами. – Ты – это ты, а я – это я. Для тебя оборотни – непаханая целина, для меня – часть профессиональной деятельности. Перевертыши агрессивны, порой жестоки, склонны к паранойе и ревностно защищают свою территорию. Встречая ликантропа, я иногда думаю о нем, как о потенциальном противнике. Тебя приводят в восторг изменения в структуре их костной ткани, меня же они раздражают: челюсти у этих типов в стадии химеры толком не закрываются, и на пол текут слюни. Вдобавок шкура мерзко воняет…
Крест молча смотрел на меня.
– Кроме того, чтобы разобраться в том, что ты наговорил за последние пять минут, мне не хватает познаний в медицине. Я терпеть не могу чувствовать себя невеждой. Мое хрупкое эго страдает.
Он взял меня за руку. Его ладонь оказалась сухой и теплой, прикосновение почему-то успокаивало.
– Я затыкаюсь, – торжественно провозгласил он.
– Зачем? Давай просто поболтаем о чем-либо другом. О книгах, музыке… Короче, о том, что не связано с работой.
– С твоей или моей?
– Ни с чьей.
Мир содрогнулся. Магический прилив схлынул. Беседы за столиками на минуту стихли и вновь возобновились как ни в чем не бывало. Принесли наш заказ. Мой салат состоял из красиво разложенных листьев латука и тоненьких ломтиков апельсина, присыпанных еще какой-то зеленью.
Я потыкала вилкой в листок латука. Аппетит пропал.
– Как тебе еда? – поинтересовался Крест.
Я подцепила дольку апельсина, пожевала.
– Вкусный.
Он довольно улыбнулся, и я вспомнила совет, который давным-давно кто-то мне дал: если мужчина привел тебя в ресторан по своему выбору, не хвали ухажера. Восхищайся качеством еды – и приведешь его в восторг: ведь это он такой молодец, раз он пригласил тебя именно сюда.
Но восторгаться не хотелось.
Несколько минут мы болтали о том о сем, потом разговор вообще увял. Что бы ни случилось с нами в «Лас Колимасе», то время безвозвратно ушло. Я тоскливо ковыряла салат. И внезапно заметила, что Крест то и дело поглядывает куда-то мне за спину.
– Что там?
– Какой-то парень на тебя пялится. Это уже переходит всяческие границы. Пойду-ка спрошу, что ему надо.
Обернувшись, я обнаружила старого знакомого.
На стуле развалился Кэрран собственной персоной.
Господи, за что мне это?
Напротив него нервно теребила уголок салфетки сногсшибательная азиатка в маленьком черном платье. Испуганно на меня покосившись, – ни дать ни взять газель на водопое, – девица быстро отвернулась.
Кэрран казался совершенно беззаботным. Наши взгляды встретились. Царь Зверей ухмыльнулся.
– Заговаривать с ним – не самая здравая идея.
– Бывший бойфренд?
– Боже упаси. Приятель по работе.
Я знаком подозвала официанта. Тот скользнул ко мне:
– Слушаю, мэм.
– Видите того молодого мужчину с короткими волосами? Рядом с красивой азиаткой?
– Да, мэм.
– Будьте любезны, принесите ему блюдечко молока. Передайте, что я угощаю.
Вышколенный официант и бровью не повел.
– Да, мэм.
Крест впился в меня взглядом, явно сгорая от желания узнать, что происходит.
Официант принес молоко и забормотал что-то Кэррану на ухо. Улыбка вожака превратилась в хищный оскал.
Он приподнял блюдце, словно бокал с вином. В его глазах полыхнуло золото. И потухло. Не смотри я так пристально, ничего бы не заметила.
Кэрран поднес блюдце к губам и выпил молоко.
– В джинсах он выглядит неуместно, – сообщил Крест.
– Ему наплевать, поверь. А здешний персонал не настолько безумен, чтобы поднимать подобные вопросы.
В действительности мне казалось, что «У Фернандо» Кэррану тоже не по душе. Ему наверняка нравятся всякие китайские ресторанчики и заведения типа «стейки-креветки».
– Ясно. – Док попытался смерить Кэррана уничижающим взглядом.
Еще немного его потуг, и Царь Зверей согнется пополам от хохота. Я разозлилась.
Глаза Креста задержались на азиатке. В зрачках зажегся новый огонек. Интерес? Влечение?
Кэрран ему подмигнул. Док снял салфетку с колен и положил на стол, позабыв про недоеденную куриную грудку.
– Полагаю, нам пора, – произнес он.
– Согласна. – Я отодвинула тарелку с почти нетронутым салатом.
У нашего столика тотчас материализовался официант. Крест заплатил наличными, и мы покинули пафосное заведение.
Стемнело.
Док двинулся налево.
– Моя машина в противоположной стороне, – заявила я.
Он покачал головой.
– Я приготовил тебе сюрприз. Но поскольку наш обед закончился раньше, чем я думал, время еще не настало. Ты не против немного прогуляться?
– Вообще-то против.
Мне бы только шастать по улицам Атланты на каблуках и думать о своем бедре.
– Может, сам тогда подвезешь?
– Почту за счастье.
Пока мы топали к его автомобилю, я чувствовала на себе чей-то взгляд. Я наклонилась якобы поправить ремешок туфли и засекла наблюдателя на другой стороне улицы. Вот он, красавчик, у стены прячется. Кожаная куртка и незабываемая «канадка». Боно. Гастек решил за мной пошпионить, только на сей раз отправил не вампира, а подмастерье. Правильный выбор. У Боно до сих пор на меня зуб после предыдущей нашей беседы.
А в курсе ли Гастек, что я прижала его подмастерье и тот напел мне о вампирах-тенях? Хотя, вероятно, я ошибаюсь, и все совсем не так.
Боно перебежал вперед, чтобы не потерять меня из виду. Зачем в принципе следить за мной после смерти Олейте? Разве что он и ей прислуживал. Тогда бы это имело смысл. Если она подкапывалась под Натараджу, могла перетянуть парня в свой лагерь.
Логично. Молодые подмастерья в цене. А с ее внешностью и силой соблазнить таких юнцов – пара пустяков.
Теперь же Боно желает отомстить. Или у спектакля иной режиссер и парень получил приказ от него?
Короче, игра не закончена. Слишком все легко и гладко, недаром мои инстинкты забили тревогу. И сейчас я получила подтверждение в лице красавчика. Что же он такого знает, о чем я еще не осведомлена? Прикинула, не поймать ли червяка и не отдубасить ли так, пока во всем не сознается. Стукнуть башкой о кирпичную стену, уволочь в темный проулок и поговорить по душам. Или еще лучше: вырубить и затолкать в тачку. Здесь никто не обратит внимания на девицу, поддерживающую под локоток перепившего спутника. Засунуть поганца в багажник и увезти в укромное местечко…
– Кейт!
В моем поле зрения возникла радостная физиономия Креста. Ах, чтоб тебя.
– А где твоя машина?
– Вот она.
Я улыбнулась. Вернее, попыталась. В последний раз с сожалением взглянув на Боно, позволила доку открыть мне дверцу и забралась внутрь. Мы еще встретимся, чувак. Я тебя из-под земли достану.
Тачка у Креста оказалась шикарной «Торпедой» цвета мокрого асфальта. Пока я устраивалась на кожаном сиденье, парень держал дверцу открытой. Наконец сел сам, и мы поехали. В салоне царила безупречная хирургическая чистота. Ни тебе грязных салфеток в держателе для стакана, ни старых счетов или мятых квитанций на полу. Приборная панель сияла. Все выглядело безупречным, если не стерильным.
– Слушай, у тебя найдется пара поношенных джинсов? – спросила я. – Знаешь, таких старых, с пятнами, которые невозможно отстирать?
– Нет. Но это ведь не означает, что я – дурной человек?
– Нет. Но ты догадываешься, что на моих джинсах имеются подобные отметины.
– Догадываюсь, – ответил он, в его глазах заплескался смех. – Однако меня интересуют не твои джинсы, а их содержимое.
Нынешним вечером тебе ничего не светит, док.
– О’кей. Просто хотела прояснить ситуацию.
Тачка помчалась вперед. Лишь изредка нам по пути попадались встречные машины с двигателями внутреннего сгорания, питавшиеся агонией технологической эпохи. По моим подсчетам, наездников на лошадях нам встретилось ровно столько же, сколько и четырехколесных средств передвижения.
Пятнадцать лет назад на дорогах были сплошные автомобили.
– И кто этот человек? – спросил Крест.
– Царь Зверей.
– Тот самый? – Он посмотрел на меня.
– Ага. Кобель-чемпион.
Вернее, котяра.
– А женщина – одна из его любовниц?
– Наверное.
Нас подрезал белоснежный «Бьюик» и втиснулся перед нами на светофоре. Крест закатил глаза. Светофор мигал, то вспыхивая, то угасая.
– Остаточная магия? – предположил док.
– Или неисправная проводка.
А наш добрый хирург, оказывается, знаком с жаргоном магиков. Интересно, откуда ему известно об остаточных явлениях?
– Может, и так. – Он затормозил у большого здания. – Приехали.
Парковщик распахнул дверцу, и я выбралась наружу.
Тачка Креста оказалась в благородной компании. Вокруг стояли «вольво», «кадиллаки» и «линкольны», из которых вылезали разодетые парочки: улыбки женщин были так широки, что губы грозили вот-вот лопнуть, мужчины раздувались от спеси.
Все направлялись к зданию.
Парковщик сел в тачку и укатил.
Мы с Крестом остались не у дел. На меня таращились. На парня, впрочем, тоже.
– Помнишь театр «Фокс»? – осведомился он, галантно подставив мне локоть.
Открыть дверцу – это одно. Повиснуть на его руке – совсем другое.
Проигнорировав жест, я направилась ко входу.
– Помню. Он же разрушился.
– Они буквально собрали обломки сооружения и возвели его заново вот здесь. Круто, да?
– То есть, вместо того чтобы построить новый театр, они перетащили сюда все слезы и страдания, которыми пропитались камни старого? Гениально.
– Прости? – Крест недоверчиво взглянул на меня.
– Переживаний и комплексов у актеров – будь здоров. Они постоянно мучаются из-за внешности, возраста и соперничества. Любая мелочь в труппе имеет огромное значение. Здание, в котором играют пьесы, точно губка впитывает эмоции, связанные с провалами, завистью, разочарованиями, и хранит все это в себе. Поэтому эмпаты посещают в основном представления лицедеев с сельской ярмарки. Атмосфера серьезных театров для них непереносима. Что за глупость – перенести сюда никому не нужный тяжеленный груз!
– Иногда я тебя не понимаю, – проворчал док. – Разве можно быть настолько сухим прагматиком?
Занятно, на какую мозоль я наступила, что мистер Спокойствие встопорщил иголки?
– Но были ведь и положительные эмоции, – раздраженно продолжил он. – Триумфы, наслаждение великолепными спектаклями, простая радость, наконец.
– Верно.
Мы вошли в полутемный вестибюль, озаренный, несмотря на наличие электрических ламп, факелами. Людская река текла к двойным дверям, расположенным как раз напротив.
Мы влились в поток зрителей и вскоре очутились в просторном концертном зале с рядами красных кресел.
Надо сказать, что на нас обращали внимание. Крест выглядел довольным. Мы оказались в центре всеобщего интереса: высокий красавчик с необычной спутницей в приметном платье, да еще со змеящимся шрамом на плече. Парень игнорировал тот факт, что толпа меня угнетает, и я даже прихрамываю. Намекнуть ему? Нет, будет только хуже.
Я старательно улыбалась, отчаянно сохраняя душевное и физическое равновесие.
Мы добрались до ряда примерно посередине зала, и я перевела дух.
Сидеть – это вам не стоять.
– Кого ждем? – спросила я.
– Айвишу, – многозначительно ответил Крест.
Что еще за Айвиша?
– Сегодня закрытие сезона, – разливался он. – В городе становится жарковато. Я и не надеялся, что она согласится выступать. Однако импресарио заверил, что проблем у нее не возникнет: ей поможет остаточная магия.
Я покорно молчала, откинувшись на спинку кресла. Вокруг степенно рассаживалась аудитория.
Возле нас остановилась пожилая женщина в белоснежном платье, сопровождаемая спутником – еще более престарелым, чем она сама. Крест вскочил.
Господи, мне ведь тоже полагается встать. Поднявшись на ноги, я с вежливой улыбкой вытерпела ритуал расшаркивания. Док принялся болтать с теткой, а мы с ее кавалером вместе тихонько страдали. Наконец, они убрались.
– Мадам Эмерсон – последняя светская львица Юга, – произнес Крест, стискивая мою ладонь. – Ты прекрасно держалась и, по-моему, ей понравилась.
Я разинула рот и тотчас захлопнула его. В принципе я ничего особенного не сделала: стояла столбом и учтиво скалила зубы. То ли хорошо воспитанный ребенок, то ли отлично выдрессированная собака. Или док опасался, что я двину ей ногой по коленной чашечке?
Прозвенел звонок. Зрители постепенно угомонились. Бархатный занавес медленно поднялся. На сцене находилась невысокая женщина. Темнокожая, грузная, с копной черных кудряшек, собранных на макушке. Серебристое платье изящными складками ниспадало до самого пола. Ткань переливалась, словно сотканная из воды, искрящейся солнечными бликами.
Айвиша оглядела зал. Ее глаза казались бездонными. Сделала крошечный шажок, двигаясь будто в серебряном водопаде. И запела. Невероятный голос. Он взметнулся к потолку, поражая своей чистотой, набирая мощь, крепчая. Исходящая от певицы сила захватила нас и заворожила.
Я забыла про Креста, Олейту и про расследование.
Сидела и таяла, погрузившись в чарующую гармонию.
Внезапно Айвиша воздела руки. На кончиках ее пальцев заблестели ледяные кристаллы. Они разрастались, скручиваясь и ветвясь в ритме песни. Невероятно сложное сверкающее кружево заполнило сцену, переметнулось на боковые колонны, расцветая морозными султанами перьев.
Лед, как ласковый щенок, льнул к складкам платья певицы, и я уже не могла отличить, где кончается серебристая ткань и начинаются голубоватые всполохи.
Айвиша пела, а лед танцевал вокруг нее, послушный каждой ее прихоти.
Все были загипнотизированы, мы затаили дыхание, пока женский голос не оборвался на умопомрачительном крещендо.
Вдруг кожа певицы полыхнула синим, молниеносно насыщая цветом ледяное кружево. Кристаллы лопнули и испарились. Занавес упал, скрывая от нас женщину. С минуту аудитория не могла шелохнуться, после чего зал взорвался овациями.
Крест сжал мои пальцы. Я ответила ему тем же.
Сорок пять минут спустя мы въехали на автостоянку перед домом, где жил Грег.
– Могу я проводить тебя до двери? – спросил Крест.
– Не сегодня, – буркнула я. – Ты уж прости. Сейчас я не сумею составить тебе достойную компанию.
– Уверена? – Надежда в его глазах угасла.
Я, конечно, не слишком хорошо себя чувствовала, но дело было в другом. Что-то мне подсказывало: надо с этим кончать.
– Ага. Спасибо за ужин и концерт.
– Я рассчитывал на то, что наш вечер закончится не так скоро.
– Извини, – я коснулась его руки. – Может, в следующий раз.
– Да. Всегда остается завтра.
Я выбралась из машины.
Помедлив немного, Крест укатил. Только тут я сообразила, что парень остался даже без прощального поцелуя.
Бедро ныло все сильнее. Когда я покинула автостоянку, боль сделалась острой, да еще и приправленной судорогами.
Просто замечательно.
Я скинула туфли и, держа их в руках, босиком направилась к дому. Оступилась на какой-то выбоине, едва не приземлившись на пятую точку. Ногу свело спазмом. Согнувшись в три погибели и рыча что-то нечленораздельное, я ждала, когда мыщца успокоится.
– Может, тебя опять понести на закорках? – прошептал в самое ухо вкрадчивый голос.
Развернувшись, я двинула говорящего апперкотом в живот. Кулак встретился со стеной стальных мускулов.
– Неплохой удар, – похвалил Кэрран. – Для человека.
Да-да, разумеется. А кто сейчас охнул, получив в брюхо? Я ведь слышала.
– Чего тебе?
– Где твой смазливый кавалер?
– А где твоя азиаточка?
Я поковыляла дальше. Если хочу избавиться от Кэррана, надо покорить лестницу и захлопнуть дверь у него перед носом.
– Ждет меня в теплом гнездышке.
– Тогда окажи мне, черт тебя дери, услугу и проваливай к ней.
Доковыляв до крыльца, я присела на ступеньку. Нога объявила антракт.
– Болит?
– Нет. Люблю, понимаешь, посидеть на лестнице в дорогущем вечернем платье.
– Какая-то ты неприветливая сегодня. Налицо недостаток секса.
В ночном небе мерцали булавочные головки звезд.
– Я жутко устала, болит нога и имеется прорва вопросов, на которые нет ответов.
– А именно?
– Во-первых, – я вздохнула, – кто и зачем убил Грега? Во-вторых, мы не нашли никаких доказательств, что твоих ребят пришили некрозараженные звери. В-третьих, в бумагах моего опекуна упоминаются пропавшие женщины. Почему и для чего Олейте их похитила?
– Уймись, Кейт. – Вожак склонился надо мной. – У тебя запущенный случай депривации внимания.
– Чего-чего?
– Сама посуди. Ты – безвестная наемница, и вдруг всякие шишки рвутся с тобой общаться, узнают номер твоего телефона и так далее, и тому подобное. Ты начинаешь чувствовать себя важной персоной. А теперь все, свечи потухли, бал окончен. Сочувствую тебе душой и сердцем, – насмешливо добавил он, – но бал действительно завершен.
– Ты ошибаешься.
Царь Зверей развернулся и зашагал прочь.
– Она назвала вас полукровками. Почему? – крикнула я ему вслед.
Он не ответил.
Заставив себя подняться на ноги, я вскарабкалась по лестнице и вошла в подъезд,
Очутившись в квартире, переоделась, кинула в сумку всякие нужные вещи, взяла «Погибель» и вновь вышла из дома. Завела «Кармелион», пробормотав сквозь зубы, точно скулящая собака, заклинание, и вырулила с парковки.
Хватит с меня этого поганого городишки. Я сыта по горло. Пора возвращаться: туда, где находится мой настоящий дом.
