Глава 11

В течение последующих двух недель весть о «волшебнике», «кудеснике» и «чудодее», некоем Шатуне Андрее Николаевиче с молниеносной быстротой распространилась по всей Москве. Теперь мы не нуждались в рекламе, поскольку, как говорится: «слухами земля полнится», и самой лучшей рекламой для нас были избавленные от разных трудноизлечимых недугов граждане.

Я посчитал порочной практику полного омоложения клиентуры – не хватало, чтобы меня записали в очередные мессии со всеми вытекающими для таковых последствиями: терновыми венцами, деревянными крестами и железными гвоздями в запястья. Дабы не привлекать к себе уж очень пристального внимания широкой общественности, я всего лишь приводил в порядок организм пациента, без всяких там возрастных коррекций и прочей метафизики. Хотя на самом деле всякое выполненное мною лечение не обходилось без этой самой метафизики, иначе говоря: колдовства в чистом виде.

Вскоре, как и ожидалось, очередь в мой оздоровительный центр была расписана на пару месяцев вперед, а поток желающих излечиться ничуть не убывал, даже ширился. В конце концов, мне пришлось делать легкое внушение своим пациентам, чтобы те по выходе из моего заведения напрочь забывали о чудо-лекаре, а также о том, что вообще страдали каким бы то ни было серьезным недугом. Так, поболело, поболело, а потом: бац… и как бы как само по себе рассосалось.

Мера подействовала, и приток страждущих заметно поубавился. Разного рода фантастические слухи вокруг ООО «Шандор» также постепенно поутихли. И все-таки даже на майские праздники мне пришлось вкалывать, как папе Карло, избавляя народ от разного рода хворей.

Каждый раз, купаясь в благодатном источнике Силы, я не переставал себя нахваливать за сообразительность, поскольку, не будь его в моем кабинете, мне пришлось бы после пары-тройки сеансов бегать куда-нибудь на подзарядку, а это, ясен пень, занятие весьма утомительное. Конечно, мой московский источник послабее нелюбинского, но и этого вполне хватало для выполнения моих профессиональных обязанностей.

Пару раз ко мне на прием являлись любопытствующие коллеги по цеху. Пытались собрать компромат, чтобы изобличить меня в шарлатанстве, мошенничестве и прочей противозаконной деятельности. С такими пациентами я не церемонился: лечить – лечил, но вселял в их души столь глубокое уважение к своей персоне, что любая мысль в моей непорядочности казалась им отныне кощунственной.

Также под видом больных ко мне время от времени наведывались представители второй самой древней на Земле профессии. Но сколь бы ни были изощренны жадные до сенсации журналюги, я всегда оказывался хитрее и проворнее. Без лишних объяснений вежливо их выпроваживал, внушив твердую уверенность в том, что ничего интересного они здесь не нароют. В конце концов, и эти неугомонные ребята потеряли всяческий интерес ко мне и моей фирме и перестали нас донимать.

Что касается моих сотрудниц, я был полностью уверен в том, что ни Татьяна, ни Варвара не станут распускать свои язычки где попало. Завидуйте коллеги-предприниматели! А все благодаря моей способности чувствовать женскую душу.

Итак, вскоре после открытия, фирма «Шандор» функционировала, как швейцарские часы. За это время я и сам весьма продвинулся в постижении разного рода человеческих недугов и в общении с больными приобретал бесценный опыт врачевания. Мы возвращали людям зрение и слух, отращивали утерянные конечности, восстанавливали пораженные внутренние органы, излечивали от таких серьезных заболеваний как СПИД и всех видов гепатитов. Помимо всего прочего избавляли людей от пагубной привязанности к наркотикам и алкоголю. Однажды мне даже довелось оказать помощь больному проказой, выходцу из Средней Азии, приехавшему в столицу в поисках заработка. Короче говоря, не было на свете заболеваний, нам неподвластных. И я говорю «мы» на полном серьезе, поскольку без моих очаровательных помощниц у меня вряд ли что-нибудь получилось.

К тому времени мои сотрудницы (в чем я, собственно, и не сомневался) превратились в двух писаных красавиц. Татьяна из свинообразной заготовки трансформировалась в сногсшибательную блондинку, но не перестала от этого быть девушкой доброй и покладистой. Варвара из существа худосочного и совершенно не привлекательного в плане сексуальном перевоплотилась в уверенную в себе эффектную шатенку с высокой грудью, осиной талией и точеными ножками.

Данная трансформация произошла настолько быстро, что девушки не без основания заподозрили меня в причастности ко всем этим изменениям. Я был в курсе брожения, происходящего в красивых головках моих сотрудниц, и вполне мог бы запудрить им мозги, иначе говоря, внушить что-нибудь эдакое… ну, чтобы они не парились в поисках истины, а наслаждались своим новым статусом убийственных красавиц. Но я не стал этого делать, а однажды после работы попросил обеих ненадолго задержаться и за чаем с пирожными (теперь дамы получили возможность есть все, что душе угодно, без малейшего риска поправиться) посвятил их в кое-какие свои сокровенные тайны. Стоит отметить, что после нашей беседы они еще больше зауважали своего босса. О сохранении «военной тайны» мне все-таки пришлось позаботиться – уж очень им вдруг захотелось после нашей приватной беседы поделиться радостью с кем-нибудь из близких людей. Я на них ничуть не обижался, женщина, даже самая прекрасная и умная, при всей своей красоте и безграничном уме всегда остается женщиной – существом, непостижимо-загадочным для мужского понимания. Покопавшись немного в их головках, я установил соответствующие ментальные блоки.

Работа кипела. Соответственно, на счет фирмы поступали неплохие прибыли. Вообще-то, доходы для меня не были самоцелью. Более всего меня увлекал сам процесс общения с людьми и возможность оказать им реальную помощь, а гонорары… если на то пошло, я мог и вовсе не брать денег с того или иного малообеспеченного пациента. С другой стороны, если в мои лапы попадался достаточно жирный «гусь», приобретший свои капиталы не совсем законными методами, я взимал с него по полной и даже сверх означенных тарифов. Ничего, не обеднеют, здоровье того стоит. Особенно я не жаловал так называемых звезд шоубизнеса, жен популярных личностей и народных депутатов всех уровней. Стоило какой-нибудь «звезде», депутату или упакованной в норку и соболя женушке той или иной публичной персоны появиться в офисе, как начиналось: и «чай у нас не той температуры!», и «сладости в нем не хватает!», и «журналы не те!», и «почему это нам не уделяют особенного внимания?!.» Прямо барское сословие, мать их… а все остальные – холопы на побегушках. Сами понимаете, каково занятому человеку (то есть – мне) отвлекаться на эти яркие индивидуальности, чтобы привести их к порядку. Но ничего, за причиненное беспокойство они платили по двойному или тройному тарифу.

Все вроде бы у нас шло хорошо, но в один прекрасный день в мою судьбу вмешались непредвиденные обстоятельства. В результате моя спокойная и благоустроенная жизнь, подобно автомобилю, управляемому чокнутым водителем, понеслась, неудержимо наращивая скорость, в совершенно неожиданном для меня направлении.

Случилось это в начале двадцатых чисел мая. Как обычно я появился на работе в половине восьмого. В офисе, кроме Татьяны, никого не было – Варвара с утра собиралась отправиться в банк по каким-то очень важным и неотложным делам. Прием посетителей должен был начаться только через полтора часа, поэтому в моем распоряжении было достаточно времени, чтобы выпить чашечку ароматного кофе под ненавязчивый щебет Танечки и подзарядиться от источника Силы. К тому же секретарша должна была обратить мое особенное внимание на некоторых записанных на сегодняшний день клиентов, относящихся к категории VIP. Я сам попросил ее как-то об этой услуге, поскольку слабо ориентировался в современном российском бомонде и, кроме высшего руководства страны и неувядающего Иосифа Давыдовича, мало кого знал. Впрочем, ни президент с премьер-министром, ни уважаемый певец пока не удостоили своими визитами мое скромное заведение.

Едва ступив на порог офиса, я почувствовал что-то неладное. Татьяна сидела за своим рабочим столом, уставившись широко распахнутыми глазищами в неопределенную точку, и на явление босса не обратила никакого внимания.

– Таня, Танечка, – негромко позвал я. – Что с тобой?

Но девушка продолжала витать в каких-то известных ей одной Эмпиреях. Несомненно, она находилась в состоянии глубочайшей прострации и никак не реагировала на внешние раздражители.

«Интересненько, – подумал я. – Что же такое, девонька, тебя заставило впасть в такой глубокий ступор?»

Я хотел, было, подойти к ней, чтобы привести в чувство, но тут из-за полуоткрытой двери моего кабинета раздался громкий мужской голос:

– Андрей Николаевич, оставьте в покое девушку! Пусть она отдыхает, пока мы с вами тут будем беседы беседовать.

Откровенно говоря, поначалу я слегка растерялся, но все-таки еще больше рассердился. Еще бы – какой-то неизвестный тип сотворил с моей секретаршей непонятно что, потом забрался в мой кабинет и, даже не поинтересовавшись, хочу я этого или нет, собирается со мной «беседы беседовать». Вот же наглец!

С самыми решительными намерениями я направился в сторону своего кабинета. Сейчас я его отсюда выпровожу с треском. Но, подойдя к двери, малость поостыл. Неординарное состояние моей сотрудницы неожиданно навело меня на кое-какие размышления, касательно незваного посетителя. Вполне вероятно, что за дверью скрывается могучий гипнотизер, которому два пальца об асфальт взять под контроль не только секретаршу, но и меня самого. Поэтому прежде чем распахнуть дверь и войти, я скользнул в астрал, для которого не существует ни дверей, ни стен, ни прочих физических преград, и устремил свое сознание к неведомой мне личности. Но ничего хорошего из этой затеи не получилось. Да, мои астральные синапсы отмечали наличие человека в кабинете, я даже ясно «видел» его энергетическую оболочку, но проникнуть в сознание чужака мне так и не удалось. Вместо живой, если можно так выразиться, астральной плоти внутри кокона сверкала и переливалась ртутным блеском неведомая мне субстанция. Я пытался пробиться к сознанию «гостя» через эту загадочную субстанцию. Но все мои старания были напрасными. Создавалось ощущение, что я натыкаюсь на абсолютно гладкую упругую стену, которую, в принципе, невозможно пробить. Пассивная защита, иначе не назовешь, поскольку никакой ответной реакции на мои действия не последовало.

В реальную действительность меня вернул ехидный смешок из-за двери:

– Полноте, Андрей Николаевич, ерундой заниматься! К вам гость, а вы его чуть ли не как самого Буонапарте встречаете. Как там у классика: «Ахти, ребята, вор!..» Уверяю вас, молодой человек, мой ментальный блок вам не по зубам. Успокойтесь, пожалуйста, и не транжирьте драгоценный апейрон, он вам еще ой как пригодится.

Если кто-то подумал, что я вот вдруг так сразу взял да успокоился, он глубоко заблуждается. Сказать, что я был зол – ничего не сказать. Я весь кипел от злости и бессилия. Собирался тут же ворваться в кабинет и выдворить нахала за его пределы посредством грубой физической силы, широко распахнул дверь и тут же нарвался на веселый ироничный взгляд ярких синих глаз.

– Добро пожаловать, дорогой Андрей Николаевич! Проходите, не стесняйтесь!

Мало того, что какой-то невоспитанный тип, загипнотизировав мою секретаршу, самым бесцеремонным образом вваливается в мой кабинет и не без удобства устраивается в моем кресле, так он меня же еще и приглашает в мои же владения. Я был в полушаге от того, чтобы взорваться и наброситься на незваного визитера, но неожиданно сообразил, что меня попросту провоцируют. Для чего и кому это нужно – второй вопрос, однако факт неприкрытой провокации налицо. Получается, если я сейчас возьму за шкирку этого парня и выдворю (выдворю ли?) за порог, то совершу именно те действия, которых от меня ждут. Значит, вопреки уязвленной гордости и собственным амбициям следует поступать как-то иначе. Не стоит также забывать о том, что, согласно мнению самых авторитетных психологов, гнев – советчик никудышный.

Поэтому вместо того, чтобы наброситься с кулаками на человека, чья вина заключается лишь в том, что он без спросу ввалился ко мне в кабинет и занял мое кресло, я застыл, как изваяние, немного отдышался и, в свою очередь, одарил посетителя самой широченной улыбкой, на какую был способен. Эко это у меня вдруг лихо получилось! Вот она – софистика в действии, другими словами – феноменальная способность человеческой натуры переворачивать факты с ног на голову в тех случаях, когда это ей выгодно или некуда деваться. Только что этот, мягко говоря, нескромный типус был мне едва ли не заклятым врагом, теперь мой гибкий разум нашел кучу аргументов в пользу того, чтобы не опошлять встречу со странным незнакомцем банальным мордобоем. К тому же, судя по его самоуверенному виду, неизвестно в чью пользу закончилась бы эта несостоявшаяся схватка. Я хоть и бывший профессиональный военный, но, фигурально выражаясь, бездумно подставлять голову под пули не намерен.

– Здравствуйте, уважаемый!.. Э?..

– Аполлинарий Митрофанович Невструев, – встрепенулся мужчина. – Называйте меня – Аполлинарий Митрофанович, а… – махнул он рукой, вроде как – гулять, так гулять, – для вас, Андрей Николаевич, я просто – Митрофаныч. С сегодняшнего дня я ваш куратор.

– Куратор, значит, – удивлению моему не было предела. – И в чем же, позвольте узнать, будет заключаться ваша кураторская деятельность?

– Со временем все узнаете, Андрей Николаевич, – произнес незнакомец и с интересом уставился на меня.

На мой взгляд, пауза затянулась и, чтобы хоть как-то вывести гостя из созерцательного состояния, я бухнул, вполне вероятно, невпопад:

– Гм… странное у вас, однако, имя, Аполлинарий Митрофанович. Вам не кажется?

– Не кажется, – процедил сквозь зубы гость, давая понять, что данная тема на этом закрыта.

Ну что же, Аполлинарий Митрофанович, так Аполлинарий Митрофанович – во всяком случае, не хуже, чем какой-нибудь Иван Иванович, Челубей Махмудович или Михаил Исаакович.

В свою очередь я постарался хорошенько рассмотреть вольготно устроившегося в моем кресле человека. Не молод – на вид слегка за шестьдесят. Лицо круглое, и сам он довольно полноват и невысок, насколько я мог оценить габариты его фигуры, наполовину сокрытой от моего взора рабочим столом. Рыжеватые волосы лишь слегка обрамляют массивный череп. Лицо простое: лоб не высокий, не низкий, нос картофелиной, щеки круглые, губы обычные – короче, среднестатистический хлебороб или свиновод, на худой конец, – слесарь-сантехник. Но умный взгляд васильково-синих необычайно цепких глаз как бы отодвигал на задний план и делал абсолютно незначимой эту его внешнюю простоватость. Наконец, я сообразил, кого мне напоминает этот человек: Аполлинарий Митрофанович был здорово похож на артиста Евгения Леонова и не только внешностью, но и голосом с характерной хрипотцой. Одет гость был в темный костюм, весьма дорогой по виду, и светлую рубаху. Его фетровая шляпа, в тон костюму, покоилась на моем столе.

Неожиданно я поймал себя на том, что по-прежнему продолжаю переминаться с ноги на ногу у распахнутой двери своего собственного кабинета. Упрекнув себя в мягкотелости, я прошествовал к креслу, предназначенному для посетителей и, усевшись в него, достал из кармана пачку «Беломора». Не обращая никакого внимания на восседающего на моем законном месте мужчину, я выполнил все необходимые подготовительные операции с папиросой, закурил и, затянувшись дымом, посмотрел на гостя нарочито доброжелательным взглядом.

– А вы, Андрей Николаевич, необычайно адаптивный субъект, – удивленно покачал головой Аполлинарий Митрофанович. – И все-таки мне удалось вполне вас просчитать, поэтому я здесь один без охраны. Вот мирно беседуем с вами, а ведь в какой-то моменту даже я засомневался в вашей способности вести продуктивный диалог.

– Это вы зря так обо мне подумали, – мне оставалось лишь криво усмехнуться. – Я ведь не конченый идиот, чтобы лезть в драку с НАСТОЯЩИМ магом. Кстати, до недавнего времени я не верил в существование всякой паранормальной ерунды. В конце концов, пришлось.

– Ну что вы, – мужчина сложил ладошки перед грудью и возвел свои синие очи к потолку, как будто я только что сморозил какую-то глупость. – Магия и маги: чародеи, колдуны, всякие там ведьмы и прочее, прочее существовали со времен Адама и Евы и продолжают существовать в наши дни. Более того, магическая наука, точнее, науки не топчутся на месте. Впрочем, не стану вот так сразу ошарашивать вас, будто обухом по лбу. Со временем вы многое узнаете, дорогой мой Андрей, и, надеюсь, с вашими-то талантами займете достойное место в нашем Братстве.

– Братстве? – еле слышно промямлил я.

– Ну да, Братстве Посвященных. Да будет вам известно, Андрюша, что нас, то бишь, магов, на Земле предостаточное количество. Я имею в виду не тех выскочек-шалопаев, что во всех ракурсах демонстрируют себя и свои «феноменальные» способности по «ящику»… Вообще-то, эти, с позволения сказать, чародеи весьма полезны для нашего дела, ибо дискредитируют в глазах общественности самоё вероятность существования истинной магии.

– Истинной магии?

– Ну да! Именно истинной магии, – откровенно подивился моей бестолковости господин Невструев. – Да будет вам известно, Андрей Николаевич, что с некоторых пор вы сами принадлежите к нашему, если можно так выразиться, сословию. Поначалу мы приняли вас за очередного чужака, но очень быстро разобрались в том, что вы наш, доморощенный, а не из этих… пришлецов залетных. Однако, если не возражаете, обо всем по порядку.

С моей стороны возражений не поступило. Более того, я тут же выразил горячее желание выслушать гостя, поскольку неожиданно свалившийся на мою бедную голову «дар божий» до сих пор изрядно меня нервировал.

– Если вас не затруднит, дорогой Андрей, ответьте на один вопрос?

– С удовольствием.

– Чем отличается тварь неразумная от разумной?

– Ну, – усердно почесав затылок принялся мудрствовать я, – наверное, своей разумностью.

– Глубоко, а главное – всеобъемлюще! – восхищенно воскликнул Аполлинарий Митрофанович. – Хорошо, в таком случае, каковы основные признаки разумности?

– Наверное, способность к логическому мышлению, – без колебания начал я, – объединять в цепочки, казалось бы, разрозненные факты, и еще…

– А вот и неверно! – заулыбался довольный гость. – Логически мыслить умеет обыкновенная крыса или та же безмозглая ворона, а объединять разрозненные факты способна любая блохастая дворняга даже на рефлекторном уровне: свет зажегся, значит, скоро жратва появится, пора слюни выделять. Так что, дорогой Андрюшенька, тут вы не правы. Зарубите раз и навсегда себе на носу: основное отличие человека от всех прочих существ, населяющих нашу планету, его способность получать удовольствие от чужих мук. Ну ответьте-ка мне на милость: какая тварь господня додумается отгрызать по кусочку от своей жертвы и с интересом наблюдать за тем, как та издыхает, вереща от боли? В природе все рационально: если лев сыт, он ни за что не станет гоняться за пасущейся неподалеку ланью, а если голоден – убивает быстро, без всяких извращенных придумок. Мы – люди в этом плане весьма привередливы. Нам недостаточно просто вогнать нож в сердце ненавистного врага, нам подавай его немыслимые муки, и чем дольше они будут продолжаться, тем большее удовлетворение мы получим.

– По-вашему, весь род людской – сплошь неисправимые людоеды, – с улыбкой возразил я. – А вспомните, как кошка измывается над мышью и едва ли не верещит при этом от удовольствия.

– Смею вас разочаровать, – развел руками незваный гость. – Игра с мышью для барсика – всего лишь тренировка, отработка на сытый желудок охотничьих навыков и приемов, не имеющая ничего общего с жестокостью. А насчет людоедства и прочих проявлений каннибализма, вы не правы – просто так с голодухи сожрать ближнего не есть признак разумности или неразумности, а вот хорошенько прижечь ему пятки перед смертью или железными клещами повыдирать ему все зубы – вот тогда это высшая степень проявления так называемого гуманизма.

– Хорошо, допустим, вы меня убедили, – махнул рукой я. – Но к чему все эти умозаключения, от которых за версту несет банальной демагогией.

– А вы все-таки стойкий оловянный солдатик, – расплылся в самой добродушной улыбке гость, – или, если вам угодно, стреляный воробей, коего на мякине не проведешь. Не принимайте близко к сердцу мои досужие рассуждения – стариковский треп и ничего более того. Конечно же, разумность гомо… э… простите за тавтологию, сапиенса не ограничивается склонностью оного доставлять душевные и физические муки ближнему своему. Но… согласитесь, данное качество в разной степени присуще лишь нам – существам разумным, так сказать, с понятиями, и доложу вам, батенька, род людской в этом здорово поднаторел. Впрочем, речь сейчас идет не о человеческих пороках. Я пытаюсь довести до вашего сведения, молодой человек, откуда есть пошла на Земле магия.

– Уж извольте, – не без издевки в голосе подбодрил я.

Гость вполне уловил мое настроение и, наградив меня укоризненным взглядом, покачал головой:

– Вот вам хорошо рассуждать. Вы уникум, каких еще поискать, и вашей способности усваивать природный апейрон из этого весьма скудного источника, что бьет прямо из-под земли в вашем кабинете, остается лишь позавидовать. Вообще-то, вы свалились на наши головы, как снег в июльскую жару. Поэтому мы вас поначалу приняли за чужака и здорово забеспокоились, но потом все-таки разобрались…

Итак, Андрей, еще в те незапамятные времена, когда юное человечество бродило по африканским просторам в поисках пропитания, кое-кто из наших предков весьма удачно подметил, что страдания соплеменников: страх, боль, душевные муки – могут служить неисчерпаемым источником, дарующим огромную силу и необычайные способности. К примеру, позволяют убивать врагов на расстоянии лишь силой мысли или, наоборот, избавлять соратников от страшных ран и неизлечимых недугов, а также предоставляют множество других экстраординарных, с точки зрения обыкновенного человека, возможностей.

По мере развития человеческой цивилизации, методы колдунов, шаманов, жрецов и прочих чародеев становились все более изощренными, но источником Силы, за редким исключением, был и продолжает оставаться человек. Ну, конечно, не сам человек, как физическая форма, а его мозг, как генератор эмоций. Да, да, Андрюша, земные маги – своего рода вампиры, только, в отличие от сказочных кровососов, мы питаемся не человеческой кровью, а эмоциями людей, точнее, тем апейроном, что в состоянии крайнего эмоционального возбуждения излучает человеческий мозг. Издревле людей приносили в жертву так называемым богам, вынуждая перед смертью основательно помучиться; заставляли сражаться на аренах на потребу кровожадной публике; на человечество насылались масштабные пандемии, развязывались опустошительные войны. И все это лишь для того, чтобы добыть как можно больше чудесной магической эманации. Впрочем, и в наше время, как я уже говорил, основным источником апейрона является человек, вот только методы отбора ценной магической эманации изменились кардинальным образом.

– Да вы не вампиры! – вырвалось у меня. – Вы людоеды! Самые настоящие людоеды…

– Это вы по поводу апейрона, что ли? – поинтересовался визитер.

– Ну да! Вы паразитируете на людях!..

– Но-но, молодой человек, – нахмурился Аполлинарий Митрофанович, – я бы на вашем месте не стал бросаться столь голословными обвинениями. Мы живем не в каменном веке и никого не пытаем без особой нужды. Нам хватает, так сказать, той эмоциональной энергии, которую молящиеся добровольно изливают на иконы, болельщики отдают во время матчей, сетевые геймеры в своих бесконечных баталиях. Система сбора и утилизации магической эманации в наше время доведена до совершенства и более не требует искусственной инициации болевых ощущений у отдельных индивидов. К тому же, загрязненный человеческими эмоциями апейрон дурно влияет на психическое состояние мага.

Последняя фраза гостя неожиданно заставила меня вспомнить мои собственные ощущения в тот момент, когда Хамид вонзил кинжал в печень своему криминальному боссу. По всей видимости, в момент физических мук полковника Исмайлова мне «повезло» хапнуть того самого неочищенного апейрона, о котором только что упомянул мой визави. Переборов накатившую тошноту, я посмотрел на ухмыляющегося Аполлинария Митрофановича. Пусть средневековые методы канули в Лету, и людей теперь не пытают, у меня есть, в чем упрекнуть тайных властителей Земли.

– Все равно по отношению к человечеству вы ведете нечестную игру.

– А вот это вы зря, батенька, если бы не наш тотальный присмотр, человечье стадо уже не один десяток раз себя уничтожило, в лучшем случае до сих пор бродило бы во тьме невежества. Да, мы начинали кровопролитные войны, но мы же их и заканчивали, добившись намеченных результатов. Мы насылали страшные болезни, но мы же дарили людям исцеление от них. А весь этот научно-технический прогресс – исключительно наша заслуга. Если вы думаете, что человечество нужно нам лишь для производства апейрона, вы глубоко заблуждаетесь. Во-первых, магические способности редко передаются по наследству, и практически все маги родились обычными людьми. Иными словами, мы пополняем наши ряды из числа обыкновенных людей. Во-вторых, как авангард человечества мы направляем развитие земной цивилизации в наиболее благоприятное русло. Вы даже представить себе не можете, какой кошмар творился бы сейчас на Земле, если бы Карфаген с его кровожадными магами-богами во главе с Молохом-Ваалом не был сокрушен римскими легионами, разумеется, при поддержке прогрессивной части магического братства. А Кортес, Писарро и прочие конкистадоры, смогли бы они без нашей поддержки колонизировать Америку в столь короткие сроки и смехотворными силами? А восстание иудеев в Галилее под предводительством Иосифа Флавия, лишь угроза тотального уничтожения заставила «богоизбранный народ» сняться с насиженных мест и разбежаться, подобно тараканам, по всему миру. Кто все это организовал?.. Короче, не углубляясь в исторические экскурсы, доложу вам, Андрей, что мир, в котором мы с вами живем, не самый худший из множества альтернативных, которые могли бы иметь место, если бы… Впрочем, не будем уподобляться всяким там философствующим политиканам и заумным политологам, кои любят изрекать разного рода банальности по поводу порочности сослагательного наклонения в истории. К тому же, как полноправный член Братства, вы очень скоро получите допуск к секретным архивам, и при желании сумеете взглянуть на историю человеческой цивилизации с ее, если можно так выразиться, изнаночной стороны.

Рассказ гостя, по вполне объяснимым причинам, весьма меня смутил и заставил задуматься. Когда-то я интересовался историей Земли, даже подумывал поступить на истфак какого-нибудь университета и, как существо мыслящее, более того – здравомыслящее, частенько усматривал вопиющие неувязки или попросту нелепицы, коих, по большому счету, не должно было быть. Например, почему сумасшедший (как его частенько представляют историки) Иоанн Васильевич, собравший воедино разрозненную Русь-Матушку, так и остался в памяти народной чокнутым сумасбродом, а цивилизованный гуманный царь Николай, с треском профукавший все нажитое предками и обрекший тем самым свой народ на муки и многочисленные жертвы, сподобился быть причисленным к лику святых? Или, каким образом малочисленные монголы могли наводить ужас на многомиллионный Китай, обладавший по тем временам самыми передовыми технологиями? Вообще-то подобных вопросов в моей голове было превеликое множество. Но я не стал засыпать ими своего визави, памятуя об упомянутых альтернативных архивных источниках и обещанном допуске к этим источникам.

– Итак, Андрей Николаевич, как я уже мельком упоминал, таких уникумов, как мы с вами, на Земле превеликое множество. Более того, именно благодаря нам человеческая цивилизация, хоть и со скрипом, но продвигается по извилистой дороге прогресса к сияющим вершинам, так сказать… А теперь вам следует кое-что узнать о ситуации внутри Братства, его политическом устройстве. Над всеми нами властвует Верховный Архонт. При нем консультативный орган, состоящий из региональных руководителей, или Владык. А под каждым из них своя иерархическая пирамида. По большому счету, все подчинено Верховному, и основные решения глобального свойства принимает исключительно он, посоветовавшись, конечно же, с особо приближенными Владыками. Но… между региональными лидерами и, соответственно, подчиненными им группировками существуют определенные… гм… трения. Скажу больше: политическая ситуация в обществе – суть отражение той скрытой от взгляда простого обывателя возни, происходящей внутри Братства. Впрочем, это высшая политика, и нас с вами она пока не касается.

– Ну, как же не касается, Аполлинарий Митрофанович! – я замотал головой, может быть, более энергично, нежели было нужно. – Вы ведь не просто так на огонек заглянули, тень на плетень навести, человека заинтриговать. Наверняка у вас ко мне имеется какое-то дело. А посему, произнеся «А», извольте перейти к «Б». Но если данный визит с вашей стороны всего лишь банальное проявление любопытства, тогда хотя бы объясните мне, отчего в моей стране воцарился такой бардак, и доколе все это будет продолжаться?

– Колоссально! – не пытаясь скрыть своего удивления, воскликнул гость. – Вы, Андрей Николаевич, прям как в воду глядите. Вообще-то, я человек, достаточно загруженный делами, чтобы пустопорожними разговорами заниматься, для этого в моем распоряжении целый штат мелких сошек имеется. Но для беседы с вами ни один из моих подчиненных не годится. Вы ведь не просто самородок… самородище, батенька, каких поискать. Силищи в вас немерено, и никто, включая вас самого, не в курсе, на какой фортель вы способны в следующий момент. А теперь представьте, к вам заявляется парочка самоуверенных типов и с гестаповской настырностью требует, чтобы вы проследовали вместе с ними для беседы с их боссом, то есть со мной. Боюсь, что ничего хорошего из этой затеи не получилось бы. В лучшем случае вы бы их просто выдворили, провентилировав мозги, могли бы хорошенько отмутузить их же собственными кулаками, как вы это сделали недавно с двумя не очень удачливыми налетчиками. А при желании и вовсе приказали бы умереть – с вас взятки гладки – за чужой инфаркт, пусть даже случившийся у вас на глазах, вы не в ответе. Могу предложить еще с дюжину вариантов, но почему-то уверен, что у вас вполне достало бы и собственной фантазии. Лихо вы тогда того полковника – не помню, как его там – уделали! Полный чистодел, комар носа не подточит! Если бы вы, Андрей, не засветились в столице со своим «Шандором», наши спецы до сих пор ломали бы голову над тем, откуда на месте пре… гм… короче, сами понимаете, где, взялся остаточный след магического воздействия. Такие вещи, к вашему сведению, мы без внимания не оставляем. Дело в том, что шастают тут всякие старички залетные из Прекрасного Далека, потом на них приходится с атомной бомбой охотиться… Впрочем, последний, если не ошибаюсь, лет пятьдесят назад заглядывал. Лихо мы тогда его в Неваду к американцам спровадили, прямиком под испытание их очередного «Толстяка»! Приятно вспомнить…

Зажмурив глаза, гость замолчал и расслабленно откинулся на спинку кресла. Что же касается меня, я ничего не понял из его бессвязного монолога о каких-то чужаках и охоте на них. Хотя здорово подивился оперативности его коллег, успевших связать мое появление в Москве с гибелью нескольких бандитов в каком-то провинциальном Нелюбинске. Надеюсь, претензии на сей счет мне не собираются предъявлять. А впрочем, пусть предъявляют. Ничего-то они не докажут.

– Да вы не переживайте, Андрюшенька, – вдруг встрепенулся и открыл глаза Аполлинарий Митрофанович, и как бы в ответ на мои мысли продолжил: – Никто вас ни в чем обвинять не собирается. – Затем гость улыбнулся самой благодушной улыбкой. – Отвыкайте, милейший, быть Быком и привыкайте к роли Юпитера. – Уловив непонимание в моем взгляде, он пояснил: – Это в смысле – кому чего дозволено. Теперь вы один из нас – тайный бог Земли, с соответствующими правами и обязанностями…

– Подождите! – громко взмолился я. – Если вы считаете, что я что-то понял, вы глубоко заблуждаетесь. Какие Пришельцы? Какие боги? К тому же пятьдесят лет назад вам от силы лет десять было.

– Ха-ха-ха! Ой, уморили вы меня! – задорно рассмеялся Аполлинарий Митрофанович. – Да я, мой юный друг, в одна тысяча семьсот девяносто девятом годе принимал участие в Италийском походе Александра Васильевича Суворова-Рымникского, а потом партизанил с Денисом Давыдовым, бивал француза, отваживал, так сказать, чтоб неповадно было на землю русскую без приглашения хаживать…

Отчего-то я сразу поверил своему гостю и неожиданно для себя вдруг ляпнул:

– Так, значит, вы и Пушкина знали?

– Ну как же, в одной ложе состояли – то бишь в братстве вольных каменщиков. Выпить был не прочь и до женского пола не дурак – ни одной более или менее симпатичной мордашки мимо себя не пропускал. А вообще-то, скажу, положа руку на сердце, с гнильцой был человек, хотя и гений – всё хохмил да издевался над людьми, даже близких друзей ни в грош не ставил. В конце концов, нарвался на вполне заслуженную пулю.

Я внимал кощунственным речам живого современника величайшего гения и ушам не верил, что о поэте можно рассуждать вот так запросто, с точки зрения примитивного обывателя. Да как он смеет!

Вне всякого сомнения, мой новый знакомый оказался неплохим психологом-физиономистом. В ответ на мои невысказанные мысли он по-доброму улыбнулся и примирительно произнес:

– Да вы не берите в голову, Андрей Николаевич. Даже самым величайшим из великих гениев были свойственны, так сказать, мелкие недостатки, о которых по прошествии определенного времени все напрочь позабыли. Дело в том, что для истории важна не сама личность того или иного выдающегося человека, а тот светлый образ, который зачастую не имеет ничего общего с оригиналом. Если верить биографам, все тот же Александр Сергеевич, так сказать, даже в уборную не ходил и матом ни-ни, и допьяна ни разу не напился, и в разгульных оргиях участия не принимал. Полная ерунда, дорогой мой юноша, Пушкин был жизнелюб, каких поискать, и ни в чем себе не отказывал.

Но тут наконец-то до моего сознания дошел тот факт, что сидящий передо мной мужчина сам по себе настолько уникален, что голова пошла кругом. Если он в год рождения великого поэта штурмовал Чёртов мост в составе русского экспедиционного корпуса, сколько же ему, в таком случае, лет?

– Э, батенька, – покачал головой в ответ на мой вопрос господин Невструев, – этого я и сам точно не знаю, во всяком случае, не меньше трех сотен годков с гаком. Меня еще при царе Петре Алексеевиче в рекруты определили. – Он взглянул на часы и, пресекая все мои дальнейшие расспросы, произнес: – Впрочем, не обо мне сейчас речь, дорогой Андрей Николаевич. Собственно я заявился сюда, так сказать, по вашу душу.

– Душу? – захлопал я глазами.

На что мой новоявленный куратор, задорно расхохотавшись, поспешил меня успокоить:

– Полноте, батенька, я ни какой-нибудь чёрт с рогами, чтобы предлагать за вашу бессмертную душу все блага земные. Скажу вам по секрету: за всю свою долгую жизнь мне не удалось повстречаться ни с одним из этих богомерзких созданий. Просто вы, Андрей, как человек крайне одаренный и, не поленюсь повториться, весьма уникальный, могли бы сослужить службу своей Родине и Братству.

«Ух ты! Андрюха, тебя, кажется, вербуют», – пронеслось в моей голове. Простоватый вид посетителя меня не обманывал. Именно такими вот парнями из народа, незаметными и внешне ничем особенно не примечательными, и должны быть агенты спецслужб, и не важно, защищают ли они интересы какого-либо государства или принадлежат какому-нибудь магическому ордену.

Вообще-то я не собирался оказывать кому бы то ни было услуги, даже своей Родине и тем более какому-то неведомому мне братству магов. Чтобы пресечь подобные поползновения раз и навсегда, тут же отказался в самой категорической форме, даже не пытаясь узнать, чего же все-таки от меня хотят:

– Не, уважаемый Аполлинарий Митрофанович, своей стране я уже послужил достаточно. В результате стал никому не нужным калекой, которого, как шкодливого кота, выдворили за порог и оставили без средств к существованию. Знаете, что мне сказала моя Родина в лице какого-то самодовольного капитанчика-секретута, не допустившего меня даже пред светлы очи военного комиссара, когда я на костылях, как в последнюю инстанцию, прискакал в военкомат за помощью?! «Это не наша война, капитан Шатун, и льготы участника вам не положены». Вот что сказала мне Родина!..

– А потом вы по пьянке потеряли все документы и от обиды за себя любимого пропили ордена, – с нескрываемой усмешкой перебил мою обличительно-пафосную речь гость. Однако лицо его тут же стало серьезным. – И все-таки, Андрей, вы нашли в себе силы вернуться к более или менее нормальному образу жизни. Эвон, даже народным целителем заделались. Кстати, как вам удалось пробудить свой магический дар?

Я понимал, что сейчас мне попросту заговаривают зубы, выражаясь военным языком, прощупывают подходы, выискивают бреши в моей обороне, но все-таки ответил:

– Бейсбольной битой по голове получил. Есть теперь на Руси-Матушке такая народная забава – битами размахивать.

– Ммм да. – Мой собеседник покачал сочувственно головой. – Совсем народишко сбрендил. Раньше на кулачках все проблемы решали – цивилизованными, так сказать, методами. Лежачего не трогали. Принародно не сквернословили без особой нужды. Куда общество катится? Впрочем, – круглая физиономия куратора вдруг резко повеселела, – нет худа без добра, молодой человек.

– Вот здесь я полностью с вами согласен, – саркастически ухмыльнулся я.

– Значит, вы категорически отказываетесь от сотрудничества? – неугомонный куратор вновь взял быка за рога.

– Простите, уважаемый, но я вполне определенно высказал свою точку зрения и муссировать данную тему далее не намерен.

– Но вы хотя бы попытайтесь выслушать меня, не перебивая. Тем более, это вас ни к чему не обязывает. Загипнотизировать вас или принудить какими-либо иными способами к сотрудничеству с нами, также вне моих скромных возможностей.

– Хорошо. – Я демонстративно посмотрел на часы. – В вашем распоряжении четверть часа. Извините, но у меня обязательства перед пациентами.

– Ну да, конечно же, я вас прекрасно понимаю. – Аполлинарий Митрофанович улыбнулся самой обезоруживающей улыбкой. – Святой вы человек, батенька, вот несете, так сказать, людям избавление от недугов. – Неожиданно лицо его стало серьезным, тон резко поменялся: – И скольких вы собираетесь вылечить таким образом? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Несколько десятков, ну, сотен тысяч – капля в море. Да покамест вы излечиваете десяток пациентов, тысячи заболеют, а сотни умрут. Вам никогда не приходило в голову, что все те люди, коих вы избавляете от диабета, сердечно-сосудистых заболеваний, опасных инфекций, были бы вполне здоровы, если бы условия среды их обитания соответствовали изначальной норме? Иначе говоря: если бы они дышали чистым воздухом, пили воду без вредных примесей, питались натуральными продуктами. Лишь в этом случае ваша подвижническая деятельность имела хотя бы какой-то смысл. Нет, нет, я ничуть не принижаю вашего стремления нести людям добро, пускай и не бескорыстно… Упаси Господи, я не думаю вас осуждать. Кто в наш прагматичный век даром хотя бы пальцем пошевелит? Однако существует мнение, что с вашими талантами и вашей боевой подготовкой вы могли бы, так сказать, сделать для своих сограждан намного больше, нежели это вы делаете сейчас…

Несмотря на просьбу моего визави не перебивать, я все же не удержался от ехидной реплики:

– Ну и каким же таким расчудесным образом, позвольте узнать, я смогу помочь своим согражданам?

На мою мальчишескую выходку гость ничуть не обиделся или ловко замаскировал обиду благожелательным взглядом своих васильковых глаз.

– Я несказанно рад, дорогой Андрюша, что мне удалось вас ну хотя бы чуть-чуть заинтриговать. Прошу простить старика за излишнюю велеречивость, но, если вы не против, начну издали, исподволь, так сказать. Думаю, для вас не будет великим откровением узнать, что нашу с вами Родину в последние десятилетия основательно подрастащили. Мало того, ушлые негодяи, пользуясь вселенским бардаком, творящимся на ее необъятных просторах, мало-помалу продолжают прикарманивать и вывозить за рубеж национальные богатства. Трудно сосчитать, какие суммы наше отечество потеряло за годы так называемой Перестройки и в последующие постперестроечные времена. На эти деньги можно было бы построить качественные дороги не только в Москве и близлежащем Подмосковье, обеспечить рабочими местами все трудоспособное население страны. И не просто обеспечить, а платить за честный труд достойную зарплату, чтобы гордый великоросс не гнушался зарабатывать на жизнь посредством метлы и мусорного совка, а не сбагривал так называемый грязный труд на выносливые плечи азиатов. Не мне вам объяснять, насколько выросло бы качество жизни рядового россиянина, если бы нам удалось вернуть и грамотно инвестировать в экономику украденные у народа капиталы. Впрочем, насчет «грамотно инвестировать средства» специалисты и без нас найдутся. Короче, я предлагаю вам как бывшему офицеру десантнику, достойному гражданину своей страны и, наконец, как человеку, обладающему неординарными способностями, поучаствовать в операции под кодовым названием «Достояние республики».

Я хотел было сделать ему замечание насчет десантников, каковые бывшими не бывают, но вовремя прикусил язык. Пристало ли мне учить уму-разуму человека, который под предводительством самого Суворова штурмовал неприступные альпийские перевалы и бивал непобедимого Буонапарте в хвост и в гриву?

– Вот и чудесно! Ваше молчание я расцениваю, как знак согласия, – потер ладошки довольный гость. – С первой минуты нашего знакомства, я ничуть не сомневался в вашем благоразумии, дорогой Андрей Николаевич. – В следующий момент он положил на мой стол визитную карточку. – Здесь мои телефоны, жду вашего звонка часиков эдак в семь-восемь, а вообще-то, как вам будет удобно.

– Но я еще не сказал ни «да», ни «нет», – я попытался охладить пыл не на шутку раздухарившегося ветерана эпохи наполеоновских войн.

– Ну что вы, милостивый государь, – плотоядно ухмыльнулся Аполлинарий Митрофанович. – Я все-таки не первый год небеса копчу и натуру человеческую насквозь вижу. К тому же, не забывайте о том, что я какой-никакой, а все-таки – чародей.

С этими словами он наконец-то освободил мое законное место. Я также поднялся вслед за ним и пожал протянутую руку. Гость хотел было покинуть кабинет, но перед самой дверью остановился и, крепко стукнув себя ладонью по лбу, громко воскликнул:

– Вот же старый дурень! Совсем запамятовал, понимаешь! – Он сунул правую руку в боковой карман пиджака, извлек оттуда коробочку размером с пачку «Беломора» и протянул мне. – Держите-ка, Андрюша. Это ваше. – Затем посмотрел прямо мне в лицо и сердито пробурчал: – Негоже воину такими вещами разбрасываться, а пропивать, так и вдвойне позорно, даже если кажется, что весь Мир ополчился против тебя.

Сунув коробочку мне в руки, он направился к выходу с горделиво поднятой головой. Проходя мимо все еще находящейся в прострации Татьяны, он лихо щелкнул пальцами перед ее красивым носиком. Девушка часто-часто захлопала ресницами и недоуменно уставилась на странного визитера.

– Лобызаю ручки, прекрасное дитя, – галантно расшаркался перед ней Аполлинарий Митрофанович. – Засим позвольте оставить вас наедине, так сказать, с вашими подопечными, коих в данный момент у входа скопилось изрядное количество.

Он удалился, а в распахнутую настежь дверь начали входить люди, страждущие избавления от мук телесных, а также душевных.

Перед тем как направиться к своему рабочему креслу, я открыл подаренную коробочку, хотя уже вполне догадывался о том, что там обнаружу. Так и есть. В ней были оба моих ордена: «Красной Звезды» и «Боевого Красного Знамени», медаль «За отвагу», а также соответствующие документы на мое имя.

Невозможно описать словами охватившее меня волнение. Ни с того ни с сего безудержным потоком на меня вдруг нахлынули воспоминания о той далекой и неуютной для русского человека стране, где я заработал эти три металлических побрякушки, а взамен оставил свое здоровье. Как следствие, впервые с незапамятных времен своего далекого детства дал волю чувствам и, уткнувшись лицом в ладони, горько-горько разрыдался, не обращая внимания на заглядывающие в кабинет через приоткрытую дверь любопытствующие физиономии.