Глава 7

В особняке меня, естественно, никто не ждал. А в гостиной проходила самая настоящая культурная пати – присутствующие Сашка Петров, Кристина Гримальди, Вика и Прохор под веселую музычку рассматривали какие-то рисунки, сидя рядом на диване. Громко заявлять о своём появлении я не стал, и аккуратно подкрался к ним сзади. Рисунки представляли собой некий аналог комиксов, написанных карандашом, и были разложены на столе в определённом хронологическом порядке – на первом рисунке молодой человек, в котором без особого труда можно было узнать моего друга Александра Петрова, сидел перед мольбертом с кистью в руке и о чём-то или о ком-то мечтал, задумчиво глядя в даль. На втором рисунке юноша уже что-то сосредоточенно выводил кистью на мольберте, а на заднем плане появились тёмные тени. На третьем рисунке эти тени уже плотно окружают пишущего и ничего не подозревающего художника, и начинают приобретать очертания злобных тёмных демонов. Его неравной борьбе с этими демонами был посвящен четвёртый рисунок. В пятом уже сломленный художник полностью во власти глумящихся над ним демонов-теней. Шестой, седьмой и восьмой рисунки показывали, как демоны тащат отчаянно сопротивляющегося молодого человека в темницу, где приковывают его к каменной стене и продолжают над ним свои измывательства. На следующем рисунке без труда угадывался уже я, что характерно, весь в светлом, с открытым и честным лицом и выпяченным вперёд подбородком, что, судя по всему, должно было указывать на упорство с мужеством и непримиримость в борьбе с силами зла. Что и доказывал следующий рисунок, десятый по счёту, в котором обезображенный выпяченным подбородком я, весь объятый языками пламени, бьюсь со злобными демонами. На следующем рисунке мой герой, тоже огнём, испепеляет последнего демона и стены темницы художника. Последний рисунок был особенно пафосен – мы с Сашкой идём навстречу восходящему солнцу, яркие лучи которого очищают пространство вокруг нас от всякой скверны.

– И какими это событиями вам навеяло, Александр Владимирович? – громко поинтересовался я у «жертвы злобных демонов».

Присутствующие вздрогнули и начали ко мне оборачиваться. «Жертва» так вообще подскочил и слегка побледнел:

– Б-баловался в имении у родителей… – запинаясь, пролепетал Петров. – П-пока мама болела… Ерунда, ничего особенного… – он повернулся и начал судорожно собирать рисунки со стола.

– А чего вам не понравилось в этих рисунках, Ваше Императорское Высочество? – хмыкнула Вяземская. – В образе «борца со злом» вы смотритесь очень даже органично. Моё девчачье сердечко при просмотре этих рисунков начало учащённо биться и трепетать. – она посмотрела на Гримальди. – Кристина, а твоё?

– Я за художника очень переживала… – чуть покраснела та. – Его каждый обидеть может… – и кинула наполненный нежностью взгляд на Александра. – Ну… и «борец со злом» у меня вызывает только положительные эмоции. Настоящий герой!

«Герой» на это улыбнулся и сказал:

– Кристина, да я, в первую очередь, за нашего общего друга переживаю. Уж больно мрачные рисунки у Александра получились.

– Нормально у меня всё. – не совсем уверенно заявил Сашка, как раз собравший все рисунки. – Я же говорю, баловство всё это…

– Ну, и славно. – кивнул я. – Мне нальёте? – я указал на бутылки и бокалы, временно перемещённые на край стола.

– Портвейн будешь? – Прохор взял бутылку, стоявшую недалеко от него. – Крайне рекомендую.

– Наливай. – кивнул я и спросил к остальных. – А вы чем сегодня расслабляетесь?

Оказалось, что Вика, Сашка и Кристина пили французское белое сухое какого-то там года, которое с собой привезла Гримальди. Она же и настояла на том, чтобы я это вино попробовал тоже. К гурманам я себя отнести не мог, скорее, наоборот, так что сделал вид, что «оценил букет» этой кислятины с её послевкусием, но от «добавки» вежливо отказался. Про причины моёго внезапного появления так никто и не спросил, всё-таки это они были у меня в гостях, а не я у них, только Прохор ерзал на диване и поглядывал на меня подозрительно.

А вечер, тем временем, продолжился. Уже в ходе последующего общения я понял, что все были изрядно навеселе – сидели-то они с восьми вечера, а время подходило к десяти. Из отдельных реплик выяснилось, что Виктория с Кристиной очень быстро, ещё до моего прихода, нашли общий язык, и Гримальди рассказывала присутствующим про своё родное княжество. Кроме того, оказалось, что Вика там бывала в юности с родителями и у неё остались только самые приятные впечатления.

– Алексей, – обратилась ко мне Гримальди, – я помню про своё обещание и готова переговорить с дедушкой по поводу твоего к нам официального визита. Думаю, проблем никаких не возникнет, даже наоборот, для нашего Рода будет большой честью визит… твой визит.

Народ навострил ушки, особенно это было заметно по Прохору.

– Кристина, ну зачем нам официоз? – улыбнулся я. – Частный визит с размещением в приличной гостинице меня вполне устроит. Не хотелось бы вас стеснять.

– И слышать ничего не хочу! – нахмурилась она. – Не обижай меня, пожалуйста!

– Кристина, ещё же ничего не ясно. – продолжал улыбаться я. – Давай мы на эту тему с тобой позже поговорим. Хорошо?

– Хорошо. – кивнула девушка и опять чуть покраснела. – А можно ты Александра с собой возьмёшь?

– Куда же я без него. – вздохнул я, наблюдая краем глаза за сразу повеселевшим Петровым. – Обязательно возьму.

– А меня? – как бы между делом поинтересовалась скромно потупившаяся Вяземская.

– И тебя, Вика. – пообещал я. – Думаю, свита у Великого князя Алексея Александровича соберётся самая представительная.

Сомнений, что к нам присоединятся мои братья, а также Долгорукие, Юсупова, Шереметьева и Голицыны не было никаких. Про Прохора и говорить не приходилось.

– Спасибо, Алексей Александрович! – довольно кивнула Вяземская. – И вообще, что-то мы тут совсем про нашего радушного хозяина забыли, а ведь, насколько я в курсе, мы у него в особняке первые гости. Предлагаю тост – за Алексея!

Все поддержали Вику и выпили.

– Надо бы новоселье отметить. – сказал я. – В следующую субботу. Как вам? – возражений не последовало.

К половине двенадцатого ночи у нас в гостиной образовалось две компании – Сашка с Кристиной, всецело поглощённые друг другом, и мы с Викой и моим воспитателем.

– Вика, а Прохор у нас на неделю в отпуске. – поделился я новостью с изрядно захмелевшей девушкой.

– Ничего себе! – заинтересовалась она и с интересом начала его разглядывать. – И как, Прохор, не страшно нашего Великого князя без присмотра оставлять?

– Очень страшно, Вика. – хмыкнул он. – Однако, вопрос с отпуском окончательно ещё не решен. Особенно в свете столь неожиданного возвращения этого самого Великого князя домой.

– Да, Лёшка мне тоже говорил, что будет всю неделю в Жуковке ночевать… – насторожилась девушка.

– Договорился с родичами, что буду каждый день туда ездить. – пояснил я. – Так что, Прохор, ты в отпуске.

– Только после согласования с твоим отцом. – буркнул он.

– Прохор, чем планируешь заниматься? – уже спокойно поинтересовалась Вяземская.

– Планы есть… – протянул он неопределённо. – Посмотрим.

– Решетова туда входит? – Вика пьяненько улыбалась.

– Есть… основания так предполагать? – мой воспитать изо всех сил старался «держать лицо».

– Есть. – кивнула она и демонстративно уставилась в сторону.

«Внутреннее борение» отчётливо читалось на лице Прохора, его взгляд начал метаться между девушкой и мной, и, наконец, он не выдержал:

– Колись, Ведьма, твоя взяла.

Вика отвечать не торопилась, явно продлевая удовольствие. Она не спеша взяла со стола бокал с вином, пригубила его и поставила обратно.

– Поговаривают, – нарочито медленно начала Вяземская, – что Решетова, наконец, пришла в себя, трезво оценила свои шансы и решила окончательно забыть про некого молодого человека царских кровей. – Вика сделала паузу, и опять пригубила вина. Прохор же весь превратился в слух. – В подразделении из холостых ей по сердцу, якобы, никто не пришёлся, а вот некий активно ухаживающий за ней инструктор, оказавшийся к тому же ещё и загадочным сотрудником Тайной канцелярии, понравился… – Вика многозначительно посмотрела на моего воспитателя. – Проблема только одна, Прохор. Эта Решетова тебя реально боится. Как и я, впрочем…

– Не понял?.. – опешил он.

Как и я, кстати, тоже!

Вяземская одним глотком допила вино, и резко, со стуком поставила бокал на стол.

– Знаешь, – продолжила девушка, – ещё когда вы с Лёшкой на базе появились, сразу было видно, что тебе человека убить, как мне высморкаться. – Вика с вызовом смотрела на моего воспитателя. – В наших кругах на такие вещи сразу внимание обращают. Это у Лёшки глаз замылен, он, как я поняла, с младенчества тебя наблюдает.

– Предположим, что ты права. – спокойно кивнул Прохор.

– Дальше. – продолжила девушка. – Ты думаешь, что твоё пренебрежительное отношение к работе нашего подразделения не бросается в глаза? Ошибаешься, Прохор. Нет, ты явно этого никогда не демонстрировал, но вот в глазах… Да и на Орлова ты всегда смотрел не как на командира, а как на равного. Если не больше… А уж когда ты мне помогал с подбором кандидатур для подразделения, там у меня вообще всякие сомнения пропали касательно твоего богатого жизненного опыта. Вроде ты и не делал ничего такого, но все твои замечания в дальнейшем срабатывали! А помнишь, там, у «Плакучей ивы», Орлов тебя Зверем называл? – спросила Вика.

– Да. – кивнул Прохор. – Это мой позывной ещё с тех времён…

– Я аккуратно навела справки у знающих людей… – продолжила она. – О неком человеке с позывным «Зверь» до сих пор ходит масса непроверенных слухов. Кто-то его ассоциирует с армейской разведкой, кто-то с Корпусом, некоторые грешат на Канцелярию. Но все сходятся в одном – Зверь несомненный герой войны с Китаем, выполнявший самые сложные задания нашего командования, информацию о которых порой в Империи, что характерно, получали не из наших официальных источников, а из возмущённых «визгов» китайцев. Награда за голову Зверя, кстати, Китаем до сих пор не отменена. – Вика посмотрела на меня. – И после этой информации мне стало очень страшно, Прохор! С твоей-то репутацией в наших кругах и с обширным личным кладбищем… Я и за Лёшку стала переживать, во что ты его своим воспитанием мог превратить. Особенно после того, как он периодически дико взбрыкивал… И, как оказалось, уже убивал…

– Ты, мать, говори, да не заговаривайся. – с угрозой сказал мой воспитатель. – Напилась пьяной, веди себя прилично.

– Прохор! – решил вмешаться я. – Пусть выговорится.

– Лёшка, – грустно улыбнулась Вика, – не обращай особого внимания на мои слова. Действительно, мне захотелось выговориться. Тем более, абы кого к тебе бы воспитателем Романовы не приставили. Психа какого точно нет. Я что хочу сказать своим откровенным спичем. Прохор, будь с Решетовой помягче, своего Зверя засунь себе… – она махнула рукой. – Ну, ты понял. Иначе девку отпугнёшь. Даже несмотря на то, что она из нашего подразделения. Тебе её ничего доказывать не надо, она интуицией этой нашей бабской и так всё поняла. Покажи, что готов о ней позаботится, стать крепким плечом. Остальное со временем придёт. Понял меня? – она с улыбкой смотрела на Прохора.

– Понял. – кивнул он.

– И красивую жизнь ей не шибко показывай, перья не распушай, – продолжала улыбаться девушка, – не развращай мне сотрудника!

– Договорились. – опять кивнул он. – И… спасибо, Вика.

– Потом как-нибудь отблагодаришь. – вздохнула она. – Я буду очень рада, если у вас всё получится.

– Будем надеяться. – кивнул Прохор.

Дальше разговор у нас как-то незаметно свернул в сторону общих впечатлений от особняка, в котором мы все сейчас проживали. Сошлись на том, что жить здесь можно, тем более, в тихом центре Москвы. Особенно Прохора, как и Вику, конечно, впечатлил винный погреб, в котором он и нарыл этот марочный портвейн. Вика тоже была в восторге, и сообщила, что видела вино «Изабелла» 1999-го с солнечной стороны горы какого-то там виноградника в Крыму, которое ей особенно нравится. Претензий к апартаментам что у Вики, что у Прохора, не было. Что же касалось моего воспитателя, я точно знал – если бы у него возникли бы какие-то проблемы или что-то не устраивало… Короче, решились бы они крайне быстро. Это же касалось и девушки, которая отметила высокий уровень предоставленной мне Романовыми обслуги. А потом разговор плавно перетёк к охране.

– Лёшка, а ты знал, что Дворцовыми тут тебе вообще кварталы перегораживать можно? – улыбался Прохор. – И никто ничего не скажет, что характерно. В том числе и Пожарские.

– И зачем мне кварталы перегораживать? – не понял я.

– Именно потому, что ты этого делать не собираешься, я тебе об этом и говорю. – пожал плечами он. – Так, для общей информации. Мне тут просто Михеев про твои поездки в Университет доложился, типа, его бойцы вынуждены постоянно Долгоруких с Юсуповыми и Шереметьевыми пододвигать. Не вздумай своей охране препятствовать, это нормально и является частью твоего статуса. Понял меня?

– Великий князь у нас самый лучший! – припечатала Вика. – Кто там из этой тусовки гламурной смеет возмущаться? – она с вызовом смотрела на Прохора.

– Ведьма, ты ничего не попутала? – хмыкнул он. – Ещё разборки мне тут с Главными Родами устрой во славу Великого князя Алексея Александровича! С активным мордобоем, который ты так нежно любишь. Они все всё прекрасно понимают и ведут себя соответствующим образом. Никто на честь нашего с тобой Великого князя не покушается, даже робких попыток замечено не было. Я тебя уверяю, Канцелярия с Дворцовыми за этим тщательно следят. Ты меня услышала, Ведьма?

– Услышала. – кивнула Вяземская. – На Канцелярию и Дворцовых уповаю и верю в их непогрешимость.

Дальше разговор свернул в сторону планирования моего завтрашнего дня.

– Раз мне твой отец до сих пор не позвонил, значит ничего страшного в Жуковке не случилось, и я с завтрашнего утра в отпуске. – сообщил Прохор. – Так что решай сам, как и что спланируешь.

– Хорошо. – кивнул я. – Дед всё равно в Жуковке безвылазно будет сидеть, значит приехать к нему можно будет в любое время.

– А я уже со своими родичами о встрече договорилась. – сказала Вика. – Я ведь думала, что ты только в понедельник появишься. Так что на меня, Лёшка, можешь завтра не рассчитывать.

– Договорились. Буду весь день скучать.

– Ага… – хмыкнула девушка. – Так я тебе и поверила.

Кристина Гримальди уехала домой во втором часу ночи, не забыв поблагодарить меня за оказанное гостеприимство. Я же ей на это «разрешил» заглядывать в особняк в любое время, прямо сказав, что «мне тут скучно» и Александра планирую не отпускать ещё пару недель.

Когда же мы вчетвером вернулись обратно в гостиную, Прохор указал Сашке на диван и приказным тоном заявил:

– Садись, Дон Жуан ты наш Смоленский. Есть разговор. – Петров настороженно уселся на краешек дивана, а мой воспитатель над ним буквально навис. – Так, Александр, твои отец с матерью сейчас далеко, будем считать, что я у тебя пока за родителей побуду. Ты вообще понимаешь разницу в твоём положении и положении Гримальди?

– Понимаю… – поник Петров.

– Ничего ты не понимаешь! – рявкнул Прохор, а Сашка вздрогнул. Впрочем, как и мы с Викой. – Не дай бог что, тебя Лёшка защитить не сумеет, или защитит, но огромной ценой. Несмотря на то, что Род Гримальди нищие даже по сравнению с тем, что Лёшке от Гагариных досталось, но они князья! Больше того, княжество Монако – отдельное, хоть и маленькое, но государство! Да, Сашка, я за Империю горд – к ногам простого дворянчика из провинции кидаются не простые девки, а цельные принцессы! – Прохор ухмыльнулся. – Ты уже один раз проблем поимел, и родителей с братом чуть под монастырь не подвёл, у друга твоего вон проблемы из-за этого в семье… А тут так вообще международный конфликт можешь спровоцировать. Разрешаю уже что-нибудь вякнуть в своё оправдание.

На Сашку было больно смотреть – опущенная голова, поникшие плечи… Я же не спешил что-либо говорить в его оправдание, признавая правоту своего воспитателя. Одна Вяземская смотрела на всё это со здоровой, циничной, слегка пьяной усмешкой и, не удержавшись, спросила:

– Так это получается, что те рисунки, которые мы сегодня видели, основаны на реальных событиях? Романов, ты опять какой-то подвиг совершил?

– Вика!.. – протянули мы с Прохором одновременно.

– Что, Вика? – пожала плечами она. – Сашка, да обрюхать ты эту принцесску импортную, если уже совсем невмоготу! А там два варианта – или тебя казнят, или заставят на ней жениться. Тут уж как карта ляжет… Хотя, нет, точно казнят! Но есть ещё и третий вариант. – она опять, как и в разговоре про Решетову, мечтательно устремила свой взор куда-то в сторону и не спешила продолжать.

– К-какой? – робко поинтересовался Петров.

– Вот же вы, мужики, глупые! – Вика деланно вздохнула. – Основная твоя цель избежать совсем уж явного мезальянса с будущей супругой, Александр. И тут я говорю не про принцессу Гримальди, а про твой будущий брак вообще. Сегодня вы с этой Кристинкой друг друга нежно любите, а завтра она к себе на родину уедет, и забудет про тебя. Молчи! – Вяземская пресекла Сашкину попытку что-то возразить. – Короче, Александр, у тебя есть друг, – она указала на меня, – очень влиятельный друг, перед которым открыты все двери. Он уже и так сделал для тебя самое важное – свёл со своим дедом, князем Пожарским, портрет которого ты сейчас пишешь. Я с Леськой на эту тему разговаривала. – пояснила она нам с Прохором. – Так вот, уверенно могу сказать, что после того, как Михаил Николаевич похвастается в Обществе этим портретом, с заказами у тебя, Александр, проблем не будет. А если учитывать, что там, по слухам, в очереди уже эти… – она брезгливо поморщилась, – Юсупова, Долгорукая и Шереметьева, не говоря про Великих княжон Марию Александровну и Варвару Александровну, открываются такие перспективы… – Вика покачала головой и улыбнулась. – А это репутация, положение, деньги и слава, с которыми ты жену будешь себе выбирать самостоятельно, в том числе, чем чёрт не шутит, и из княжеских Родов. – она довольно откинулась на спинку кресла. – А пока я с Прохором полностью согласна, не по чину тебе Кристинку украдкой за сиськи тискать.

– Вика права, Сашка. – я смотрел на своего уже не на такого грустного друга. – Дело за малым, осталось тебе стать богатым и знаменитым, а в таланте твоём никто никогда и не сомневался. Только у меня будет существенное дополнение – как бы тебе этого не хотелось, но в Свете придётся вращаться, чтобы стать своим. Согласен на такую жертву? – я не смог удержаться от улыбки. – Или будешь из себя и дальше строить гения-затворника?

– Вика?.. – Петров с надеждой посмотрел на девушку.

– Лёшка дело говорит. – кивнула она.

– Я согласен. – Сашка смотрел уже на меня. – Лёшка, как скажешь, так и будет.

Тут решил вмешаться Прохор:

– Александр, не подведи нас, я тебя очень прошу! Делайте с этой Гримальди, что хотите, взявшись за руки гуляйте под луной или в дёсны бейтесь в подворотне! Но в Обществе чтоб было всё культурно и без перегибов! А про койку я вообще молчу! Даже если она тебя сама туда потащит. У тебя для этих дел Ксюшка-танцовщица есть, услугами которой не смей пренебрегать. Ты меня услышал?

– Да, Прохор. – уже уверенно кивнул Петров. – Обещаю.

– Всё, вечер объявляю закрытым. – махнул рукой мой воспитатель. – Пора спать. Поднимайтесь к себе, – он посмотрел на Сашку с Викой, – а мне тут с Лёшкой парой фраз надо перекинуться.

Дождавшись, когда Петров с Вяземской выйдут из гостиной, Прохор продолжил:

– Слушаю внимательно про твои очередные приключения.

Рассказал, не упоминая разговора с дедом по дороге сюда. Мой воспитатель в конце схватился за голову:

– Совет Рода! – он глухо застонал. – Да ещё и с Императором подрался! За что мне это на мою седую голову? Ни на секунду тебя оставить нельзя!

– Не сгущай краски, Прохор. – вздохнул я. – Дед, вроде, не обиделся. Батя тоже. А Совет Рода? И чего они мне там сделают? Пальчиком погрозят? Так переживу.

– Вот и именно, Лёшка! – вскочил он. – Пальчиком погрозят! А ты опять, по своему обыкновению, этот пальчик попытаешься сломать! И заживёшь дальше своей обычной жизнью. Всё, умываю руки и ухожу в отпуск! Знать больше ничего не хочу! Разгребайся сам! Ты же у нас докуя взрослый! – он быстрым шагом направился на выход из гостиной.

– Прохор, ты чего? – буквально охренел я.

Он остановился и повернулся ко мне.

– Не чегокай! По всем вопросам в ближайшую неделю обращайся к своему отцу, пусть он уже тоже привыкает подтирать твои засранки. – Прохор вышел из гостиной.

Ну, ладно… Не больно-то и хотелось… А вообще, пусть Прохор от меня отдохнет, успокоится, а то последние пару месяцев он со мной и правда много натерпелся.

Когда я после душа зашел в спальню и улёгся на кровать, Вяземская впилась в мою грудь своими коготками:

– Романов, быстро говори, какая это ещё принцесса запала на нашего Рембрандта? Вернее, какая из двух? Ужас, как интересно!

– Вика, ты действительно хочешь это знать? – спросил я её серьёзно.

От тона моего голоса её коготки перестали впиваться так сильно.

– Ещё больше хочу. – заворчала она. – Вернее, совсем не хочу.

– И это правильный ответ, Викуся. – я обнял девушку и зашептал ей на ушко. – А то смотри, могу рассказать… Но потом мне придётся тебя убить, предварительно грязно над тобой надругавшись.

– Ой, боюсь-боюсь! – зашептала она в ответ. – Убивать не надо, я не до такой степени любопытна… А что ты там говорил про надругательства?

– Грязные надругательства, Викуся. Грррязззные! – зарычал я.

– Ещё заманчивее, Романов. – хихикнула девушка. – Можешь уже приступать.

– Ты уверена?

– Меньше разговоров, Романов, больше дела!

– А как же прелюдия, Викуся?

– К чёрту прелюдию! Приступай уже к надругательствам, Романов! Не томи!..

Воскресным утром меня разбудила уже полностью одетая Вика.

– Всё, я побежала, к ужину буду. – она поцеловала меня и вышла из спальни.

А я вставать не спешил – тело болело в тех местах, куда попали удары царственного деда. Сделав над собой усилие, кряхтя поднялся, нашёл в гардеробе спортивный костюм и, кое-как натянув его, отправился на задний двор особняка, на ту полянку посреди парка, которую мы заприметили с Прохором в четверг. Полчаса потратил на разминку с растяжкой, после чего на темпе устроил «бой с тенью», максимально разгоняя кровь. В конце концов, боль от синяков поутихла и перестала напоминать о себе так сильно, да и настроение поднялось вместе с тонусом.

Во время моего завтрака Прохор в столовой не появился, не было его и в гостевых апартаментах, которые занимал мой воспитатель.

– Белобородов рано утром быстро перекусил и куда-то уехал на своей «Ниве». – сообщил мне ротмистр Михеев. – Когда будет, не сказал. Какие у вас планы на сегодня, Алексей Александрович?

– После обеда надо будет съездить в Жуковку, и всё.

– Понял. Предупрежу своих.

Я кивнул, и пошел коротать в бильярдную время да обеда, чувствуя некую горечь от того, что Прохор на меня, видимо, обиделся по-настоящему.

Выполнив разминку ударами через весь стол, побил «своих по скатке», оставшись довольным качеством сукна и самим столом, доставшимся мне в наследство от Гагариных. Вскоре ко мне присоединился Сашка Петров.

– Лёшка, я тут ещё раз всё хорошенько обдумал… – начал мой друг, промахнувшись в очередной раз на несложном шаре, но нисколько при этом не расстроившись. – Вика права, мне надо зарабатывать себе имя. В жизни всяко пригодится. Да и с Кристиной я себе много чего нафантазировал лишнего. Тут уже Прохор прав…

– Речь не мальчика, но мужа! – я с треском загнал «чужого» в угол. – Растёшь над собой. И твои начинания я поддержу уже сегодня, возьму с собой в Жуковку, в поместье Романовых. Но деда об этом всё же в известность поставить надо… – я достал из кармана телефон.

– Лёшка, да как можно?.. – побледнел Петров. – Это уже слишком! Я не поеду!

– А я думал ты серьёзно говорил… – разочарованно протянул я и стал убирать телефон обратно. – А ты…

– Я серьёзно говорил! – продолжал «мяться» Александр. – Но вот так, сразу? Без официального приглашения?

– Я тебя приглашаю. Тебе этого должно быть достаточно. Так едешь или продолжишь и дальше строить из себя бедного родственника?

– Еду. – решился Петров. – Слава богу, костюм есть. Лёшка, это тебя точно никак не напряжёт?

– Точно нет. – улыбнулся я. – За меня не переживай и не волнуйся, всё будет хорошо. И вообще, талантам надо помогать, бездарности пробьются сами. Слыхал такое выражение?

– Слыхал. – вздохнул он.

– Вот и привыкай к самому высшему обществу, выше уже, Сашка, не бывает. А они будут привыкать к тебе, дружище. Мы тебя ещё в Малый Свет введём, надо будет у Николая с Александром потом поинтересоваться, как лучше это провернуть… – задумался я.

– Лёшка, а у меня вообще время на учёбу и написание портретов останется с этой светской жизнью? – расстроено спросил он.

– У меня же как-то остаётся? – успокоил я его. – Привыкнешь, втянешься, вдруг тебе понравится вращаться?

– Будем надеется, что нет… – опять вздохнул Сашка.

А я в это время уже набирал деда. Разговор не продлился долго, и получив согласие, я положил трубку и снова взял кий.

– Нас ждут. – на эти мои слова Сашка отреагировал с видом человека, покорно смирившегося со своей судьбой.

– Мишаня, а этот Лёшкин друг, Петров который, действительно хороший художник? – спросил Император у князя Пожарского, который проверял готовность мяса на мангале.

– Великолепный, Коля! Просто великолепный! – заверил тот. – Мой портрет ещё не закончен, осталось совсем немного, но то, что я видел, мне очень понравилось. Да и сынки мои впечатлились. Буду с Александром разговаривать, чтоб он и их изобразил. А что?

– Да Лёшка собрался сегодня сюда вместе с этим Петровым приехать, я возражать не стал. – Император отложил в сторону нож, которым нарезал овощи. – Как думаешь, Миша, а мой портрет Петров сможет достойно написать?

– Вона ты что задумал, Коля… – ухмыльнулся князь Пожарский. – Сильный ход! А так, да, уверен, что сможет. – кивнул он и состроил печальное лицо. – Только вот после твоего портрета, твоё Императорское Величество, мой Род портретиста Петрова уже вряд ли сможет себе позволить.

– Вот только не прибедняйся, твоё Сиятельство! – отмахнулся с улыбкой Император. – Сочтёмся. Как тебе идея?

– Лёшка точно всё поймёт, можешь не сомневаться. – хмыкнул князь. – Уж слишком прямолинейно. Но Сашку Петрова он любит, так что перетерпит.

– Оценит, как думаешь?

– Можешь не сомневаться. – кивнул Пожарский. – Это ж ты не его лично покупаешь, тут бы он тебя сразу послал, а близкому для него человеку хорошо делаешь. Тем более, вроде как и есть за что. Вот таким он, Коля, уродился. – князь вздохнул. – Так что у вас, Романовы, путь один – стать для Лёшки близкими.

– Опять ты за своё, Мишаня! – Император раздраженно отодвинул от себя тарелку с нарезанными овощами. – Понимаю я всё, и Сашка с Колькой всё понимают. Время просто должно какое-то пройти, всё и наладится.

– Шашлыки готовы, Коля. – Пожарский не собирался продолжать этот разговор. Всё, что он думал по этому поводу, князь уже Романовым говорил не раз. – Слушай, я когда приехал, Лебедева мельком видел. Что говорит?

– Процесс восстановления моего доспеха протекает лучше, чем хорошо.

– Доверяй, но проверяй? – хмыкнул Пожарский.

– Ага. – кивнул Император без всякого смущения и начал помогать князю снимать мясо с шампуров.

В поместье Романовых мы с Петровым прибыли к трём часам дня. Оказалось, что дед с другим моим дедом, князем Пожарским, изволят гулять где-то в районе полигона. Так что в дом заходить не стали, сразу сели на гольф-мобиль, за рулём которого разместился сопровождающий нас Дворцовый, и поехали к моим старшим родичам. Сашка, открыв рот, смотрел по сторонам, любуясь красотами открывающихся пейзажей, слегка поблекших, к сожалению, с приходом осени.

– Лёшка, – пихнул он меня в бок локтём, – а можно потом здесь просто погулять? Я бы родителям следующим летом в имении что-нибудь подобное соорудил. Не в таких масштабах, понятно, но всё же. Столько оригинальных решений! А как камни обыграны! Посмотри. – он указал мне на обычный пригорок, вокруг которого в хаотичном порядке были навалены здоровенные валуны светло-жёлтого оттенка.

– Ага… – кивнул я. – Очень красиво. – хотя никакой особой красоты там не замечал, валуны как валуны, пригорок как пригорок… – Конечно, Саша, обратно пешком пойдём, у тебя будет время насладиться пейзажами в полной мере. Да и потом, как-нибудь, отдельно можно приехать, погулять…

– Это было бы здорово! – кивнул Петров.

Ладно, это я к Сашке давно привык, та же самая Кристина в таком его поведении явно ничего странного не замечает. Те же самые Инга, Наталья, Анна и Мария, не говоря уж про Варвару, вообще бы сейчас искренне умилились. А как быть с остальным приземлённым Светом? Нет же никакой гарантии, что они отнесутся адекватно к подобному поведению художника. И плевать им будет на портреты какого-то там князя Пожарского, или Великой княжны Марии. Остаётся одно – первое время на разных мероприятиях Света держать Петрова поближе к себе, может и обойдётся всё без рукоприкладства. А там, как говорится, будем посмотреть.

Оба моих деда обнаружились на одной из дорожек, шедшей вдоль забора, разделявшего поместья Романовых и Пожарских. Безопасность Императора обеспечивал с десяток Дворцовых, расположившихся по краям воображаемого прямоугольника с условным центром из охраняемой персоны. Мы с Петровым вылезли из гольф-мобиля и направились к Императору и Главе Рода Пожарских.

– Сашка, не переживай, всё будет хорошо. – подбодрил я оробевшего и ставшего вдруг отставать друга.

– Постараюсь. – кивнул он, и догнал меня.

Мои родичи нас заметили тоже и не торопясь направились навстречу.

– Добрый день, Государь. Добрый день, Михаил Николаевич. – поздоровался я с ними и пожал протянутые руки, обратив внимание на ещё более посвежевший цвет лица царственного деда.

– Добрый день, Алексей. – улыбаясь, сказал Император, а князь Пожарский просто кивнул. – Представь нам молодого человека.

– Александр Петров, – повернулся я к бледному Сашке, – мой близкий друг и замечательный художник.

– Наслышан о ваших талантах, Александр, наслышан. – Император протянул руку, которую Петров судорожно пожал. – И от внука, и от Михаила Николаевича.

– Здравствуйте, Ваше Императорское Величество! – у Сашки чуть голос не сорвался. – Здравствуйте, Михаил Николаевич!

– Здравствуй, Александр. – князь Пожарский тоже обменялся с Петровым рукопожатием.

– Александр, – продолжил Император, улыбаясь, – про извинения я помню, но в силу определённых обстоятельств вынужден просить вас отложить их принесение мной на пару недель… Надеюсь, вы пойдёте мне навстречу?

И как это понимать? Где это видано, чтоб Император сам просил об одолжении несовершеннолетнего молодого человека? Максимум, на что тот мог рассчитывать, это на то, что его просто поставят об этом в известность! Ещё и через третьих лиц! Вот ведь дед хитрец! Красиво через Сашку ко мне подлизался! Но, как говорится, прогиб засчитан!

А Петров судорожно кивнул и ответил:

– Конечно, Ваше Императорское Величество!

– Спасибо, Александр. – поблагодарил его дед. – Мне Алексей говорил, ты в Суриковке учишься? – спрашивая это, Император повернулся и указал Петрову следовать рядом с собой, мы же с другим моим дедом, переглянувшись, пошли за ними.

Некий официоз закончился, и переход на «ты» обозначал некое расположение Императора к собеседнику.

– Да, Ваше Императорское Величество.

– Наш Род помогает Суриковке по мере возможностей. И как тебе там, нравится учиться?

– Очень, Ваше Императорское Величество! – и Сашка, осмелев, «сел на любимого конька», рассказывая в общих чертах о своей учебе, делая упор на те занятия, которые имели отношение к творчеству. Дед же хмыкал, угукал и вставлял многозначительные «понятно» и «какие молодцы».

– Александр, – вклинился, наконец, Император, – мне тут Михаил Николаевич говорил, ты его портрет пишешь?

– Да, Ваше Императорское Величество. – кивнул Петров. – Работа уже движется к завершению.

– Михаил Николаевич мне обещал показать портрет. Если портрет мне понравится, возьмёшься за мой? – этот вопрос был задан таким тоном, который подразумевал только один вариант ответа.

И Петров меня не подвёл:

– Для меня это будет огромной честью, Ваше Императорское Величество! – поклонился Сашка.

– Замечательно. – кивнул дед. – Будем считать, что мы договорились. А сейчас позволь поручить тебя заботам Михаила Николаевича, нам с Алексеем надо переговорить наедине.

Когда мы с дедом отошли на достаточное расстояние дальше по дорожке, я не удержался и спросил у него:

– Тебе ведь портрет князя Пожарского понравится в любом случае?

– В любом. – хмыкнул он. – Но если работа твоего друга действительно будет выполнена на высоком уровне, то мне она понравится ещё больше. Цени, внучок.

– Ценю, деда. – вздохнул я. – Чего уж там, буду должен…

Если Сашка напишет портрет Императора, и напишет его действительно хорошо, не понадобится моему другу больше никакой рекламы! А если сам Император или кто-то из семьи о работе Петрова лестно отзовётся в Обществе, жизнь моего друга будет обеспечена жирными заказами на года вперёд. Главное, чтоб Сашка не догадался, что таким образом Романовы «покупают» мою лояльность. Это касалось и извинений перед ним, и портрета его работы. Но ничего, деду с бабкой я «отомщу» – намекну Марии и Варваре о сегодняшнем разговоре, пусть они родичей уже своими портретами достают!

– Ну, Алексей, – улыбался Император, – какие могут быть долги в семье. Разве что, так, маленькие одолжения. А твой друг умеет увлечь своими разговорами об искусстве, я теперь Варьку понимаю. Поговори с Александром насчёт своей сестры, пусть себя с ней в рамках держит. Я не требую прекратить общение, но… Ты понял.

– Понял. И уже разговаривал. Петров, поверь мне, сам не рад. У него с Гримальди любовь.

– Постой, Лёшка… – дед остановился. – Мне что-то такое докладывали… Якобы, Машка с Варькой у тебя в ресторане этом с младшей принцессой из княжества Монако познакомились?

– Всё верно тебе докладывали. – не сильно-то я и верил всем этим «якобы», уж мою жизнь наверняка профильтровали и описали родичам от и до. – Кристина Гримальди её зовут, тоже в Суриковке учится. Уж бабуле о ней точно докладывали.

– Но-но, Алексей, – нахмурился дед, – не начинай заново. А у друга твоего губа не дура, как я посмотрю! – хохотнул он, но потом опять нахмурился. – Надеюсь, мне не придётся решать и эту проблему по настоятельной просьбе князя Гримальди?

Твою же!.. Бедный Петров!

– Сделай Сашку каким-нибудь графом и пусть живут долго и счастливо! – решил я это всё перевести в шутку.

– Графом? Его? – не понял моей шутки дед. – Ты чего несёшь, внучок? Белены объелся? – заводился всё больше он. – Я, конечно, понимаю, что он твой друг, и мы его Роду в качестве виры кое-чего подкинем, но в графское достоинство на ровном месте возвести? Не бывать такому никогда!

– Да я же пошутил, деда! – попытался я его успокоить. – Просто пошутил.

– Пошутил он… – уже не так агрессивно сказал дед. – Шутки, как у пьяного Мишутки! Короче, и на эту тему со своим Петровым разговаривай, не дай бог что!

– Его вчера Прохор на эту тему уже пропесочил. Все перспективы в красках обрисовал. Сашка, поверь мне, проникся. – заверил я.

– Под твою ответственность! – отрезал дед, вздохнул и улыбнулся. – Смотреть-то меня будешь, колдун, или опять обиделся?

– А драться не полезешь? – прищурился я.

– А ты за словами следи, Лёшка, – потёр он грудь, – и не полезу.

– За вчерашнее извини, ляпнул не подумав. Я в Роду человек новый, не привык ещё… Стой спокойно, сейчас гляну.

Доспех Императора со вчерашнего дня ещё больше стал походить на нормальный – снежинки посветлели и расправились, энергетические связи между ними восстанавливались и крепли, но до нормы было ещё всё же далеко. Об этом я и сообщил деду.

– Так что основной твоей правкой займусь не раньше, чем через пару дней. Раньше – не вариант.

– Как скажешь. – кивнул он. – Потерплю. Тем более что всё равно чувствую себя гораздо лучше, чем раньше.

– Это из-за того, что энергетика свободнее у тебя в доспехе гуляет. – улыбнулся я. – По крайней мере, мне так кажется. Точнее не скажу, колдун из меня пока хреновый.

– Не скажи… – хмыкнул дед. – Получше некоторых точно. Завтра приедешь?

– Вечером если только. Учёба…

– Добро. Пошли уже обратно, а то гости заскучали.

Как мне показалось, «гости» скучать не собирались и оживлённо что-то обсуждали:

– Михаил Николаевич, вам точно не о чем беспокоиться, меня завтра к Лёшке в особняк после учёбы Дворцовые привезут, и я к вам пешочком дойду. Там же недалеко!

– Никаких «пешочком», Александр! Я пришлю за тобой машину. Мне прошлого раза хватило…

– Хорошо, Михаил Николаевич. – покорно согласился Петров. – К пяти буду готов.

– О чём речь? – поинтересовался Император. – Если не секрет?

– Какой секрет, Государь… Просто договаривались с Александром о продолжении работы над моим портретом.

– Мне уже самому интересно становится на этот портрет взглянуть. – Император подмигнул мне. – Александр, когда планируешь закончить?

– До конца недели, Ваше Императорское Величество. Но это не точно…

– Да я и не тороплю. Михаил Николаевич, держи меня в курсе.

– Конечно, Государь. – кивнул князь.

Пробыли мы с моими родичами ещё минут пятнадцать, отказались от предложенного полдника и пешком пошли до дворца, разглядывая по дороге красоты Императорского парка. Сашка был в полном восторге и взял с меня слово, что я обязательно его приглашу сюда летом, когда будет зелень и запустят фонтаны. В машине он немного притих, думая о чём-то своём, а на стоянке особняка схватил мою руку и крепко её пожал:

– Лёшка, спасибо!

После чего убежал в дом.

А мне от проявления моим другом таких чувств стало несколько не по себе – Сашкину благодарность я явно не заслужил. Если посмотреть объективно, у него от моего общества одни только неприятности, теперь вот и проблемы с Гримальди намечаются. А что будет дальше?

После ужина мне всё-таки удалось переговорить с Прохором, которому я по привычке отчитался за прошедший день.

– И что, ни одного косяка не упорол? – хмыкнул он.

– Нет.

– Молодец. – воспитатель хлопнул меня по плечу и направился в сторону лестницы на второй этаж.

А мне от его показного равнодушия стало горько и досадно…

– Бабушка, какая кошка пробежала между тобой и Алексеем? – Великая княжна Мария с тревогой смотрела на Императрицу.

Они с сестрой вечером в воскресенье специально приехали в Жуковку проведать больного деда, который, к их огромной радости, больным уже совсем не выглядел, да к тому же перед ужином потащил их с Варей на прогулку. Мария сначала попыталась у деда выяснить причины той некрасивой сцены в Кремле, когда Алексей запретил бабушке подниматься на борт вертолёта, но Император только усмехнулся:

– У бабули своей причины выясняй.

Вот сейчас Великая княжна и наблюдала, как Императрица после заданного вопроса нахмурилась и не спешила отвечать. Наконец, она сказала:

– Почему, думаешь, твой дед чуть не помер? Это Алексей своим гневом постарался. Конфликт у них там какой-то вышел. – она напоказ вздохнула. – Так что будь со своим братом предельно аккуратной, и Варьке то же самое передай. Мне вообще иногда кажется, что у Алексея с головой не всё в порядке, а по сему, держитесь-ка вы от него подальше.

– Бабушка, что ты такое говоришь! – Мария сидела с круглыми глазами. – Как же так?

– Вот так. Всё его поведение об этом говорит… – грустно улыбнулась Мария Фёдоровна. – Ладно, не пугайся, может всё и наладится… – и, без перехода, спросила. – Вы с Варькой определились, наконец, с точной датой бала? Приглашения уже заказывать надо.

– Н-нет ещё… – Мария не сразу сообразила, о каком бале идёт речь. – Ты же сама нам советовала не торопиться, мол тут все с объявлением Алексея заняты.

– А сейчас советую поторопиться. – уже нормально улыбнулась Императрица. – У меня на этот бал свои планы имеются, о которых вам знать не положено. И не забудь, что приглашённой молодёжи надо дать время на пошив платья. Список участников на утверждение жду на этой неделе. Всё, езжайте домой, поздно уже, а вам завтра в школу.

Мария, всё ещё находящаяся в некой прострации от информации, касающейся Алексея, встала с дивана, подошла к Марии Фёдоровне и чмокнула ту в щёчку.

– Пока, бабушка.

Когда внучка вышла из Императорских покоев, Мария Фёдоровна довольно откинулась на спинку кресла. Разговор с Машей прошёл даже лучше, чем она планировала – внучка сама подняла нужную тему, а уж там оставалось только подобрать правильные слова и интонации. Поставив жирную галочку в воображаемом списке запланированных в отношении Алексея мероприятий, Императрица приступила к анализу следующей акции.

– Ничего, внучок, ничего… – губы Марии Фёдоровны растянулись в ехидной улыбке. – Ты ещё приползёшь ко мне на коленях вымаливать прощение!..