Глава 6

Полёт до Москвы на вертолёте Ми-8ПС занял чуть больше двух часов вместе с дозаправкой на каком-то аэродроме. Всю дорогу с Прохором мы не разговаривали, сидя в роскошных кожаных креслах с гербами Романовых, каждый думал о своём.

Ещё в усадьбе Петровых мой воспитатель, как только я ему сообщил о причинах столь экстренного возвращения в столицу, тяжело вздохнул и сказал:

– Не дай бог, Лешка, случится непоправимое. Родного же деда… Ты себе сам не простишь… А уж про Род я вообще молчу. Остаётся надеяться на лучшее…

Ответить мне на это было нечего. Действительно, из-за моей несдержанности мог умереть родной дед. Не говоря уже о том, что он был при этом ещё и Императором Российской Империи. Видимо, мой гнев стал сильнее, или у моих родичей к нему особая восприимчивость. Нет, последнее вряд ли. Тогда, с Гагариными, никому из Романовых плохо не стало, да и отец после четверга, как я понял, чувствует себя достаточно хорошо. Значит – гнев однозначно стал сильнее. Правильно меня Прохор монстрой зовёт, надо себя лучше контролировать. Но как это сделать, черт возьми? Успокоительное пить? Или тренироваться больше, чтоб времени на дурные мысли не оставалось? На спермотоксикоз жаловаться грех, с этим делом у меня всё в порядке. Может с психологом каким пообщаться из Тайной канцелярии по поводу управления гневом? Так стрёмно как-то, ещё слухи пойдут, пусть даже и в Роду… А оно мне надо? С другой же стороны, раскаяния, как такового, не было и в помине, все мои вспышки гнева были по делу, по крайней мере, мне так казалось, – что с Гагариными, где Романовы сами остались довольны произошедшим, что с Куракиным, что с Юсуповыми. Позавчерашний случай с дедом не был из ряда вон… Бабке так вообще повезло, что её там не было, точно бы вперёд ногами из кабинета вынесли. Да и мне повезло – если бы бабуля подвернулась мне тогда под горячую руку, жизнь моя была бы яркой, но очень короткой…

И вообще, Алексей, что за уныние и самокопание? Что сделано, то сделано. Ошибкой всё случившееся не назвать, так сложилось, но в будущем надо просто учитывать все варианты развития событий и последствия. Самое главное – не дать Романовым сыграть на твоём «чувстве вины», а такие попытки последуют в любом случае. Соберись, Лёшка! Ничего страшного ещё не случилось! И надо с оптимизмом смотреть в завтрашний день, а не копаться в прошлом! Главное – чтоб дед до моего приезда не помер!

Так что, когда вертолёт приземлился на территории Кремля, недалеко от Царь-пушки, я был спокоен, собран, и готов к великим свершениям!

Нас с Прохором встретил Цесаревич.

– Пойдёмте скорее, отцу стало ещё хуже. – он чуть ли не бегом повёл нас в Малый Кремлёвский дворец.

На третьем этаже, в роскошной гостиной покоев Императорской четы, было не протолкнуться – о чем-то шептались брат Императора, Великий князь Владимир, и мой родной дядька, Великий князь Николай Николаевич, рядом, с грустными лицами, стояли мои сёстры – Мария и Варвара, в уголке скромно пристроились Пафнутьев с Лебедевым, а про малознакомых мне людей с притворно-кислыми рожами и говорить не стоило. При нашем появлении Маша с Варей заулыбались, а вот лица Великих князей помрачнели.

«Явно знают, кто на Императора «гневаться» изволил…» – подумал я, и протянул дядьке с двоюродным дедом руку.

Несмотря на мои вполне обоснованные опасения, руку они мне пожали, сухо кивнув. Пафнутьев с Лебедевым были более вежливы, и при рукопожатии улыбались. С сёстрами обнялся.

– Закончил? – хмурый отец открыл дверь в Императорские покои. – Дед ждёт.

Быстро пройдя до конца огромной гостиной, мы зашли в одну из спален, в которой на кровати лежал дед, а рядом, в кресле, сидела бабка. Кулаки начали непроизвольно сжиматься.

«Твою же!.. Алексей, держи себя в руках! Только не сорвись!» – начал я себя уговаривать, пытаясь сосредоточить своё внимание только на деде.

Да… Выглядел он и правда очень плохо. Это была бледная копия того крепкого старика, которого я видел ещё позавчера, – серый цвет лица, испарина, потрескавшиеся губы, чёрные круги под глазами и тусклые запавшие глаза, смотревшие на меня с некой долей равнодушия.

– Маша, выйди. – еле слышно приказал он.

Императрица резко встала, хмыкнула, посмотрев на меня, и покинула спальню.

«Алексей, не заводись! Всё потом…» – выдохнул я.

– Присаживайся, внучёк. – прошамкал пытающийся улыбнуться Император, глазами указывая на освободившееся кресло. – В ногах правды нет.

Я уселся, и тут вдруг мне так жалко стало деда, что на глаза навернулись слёзы.

– Что, Лёшка, хреново выгляжу? – дед продолжал делать попытки улыбнуться. – Может и мой час пришёл, но скрывать не буду – пожить ещё охота. Помочь сможешь?

– Чем смогу, деда. – кивнул я. – Надо только глянуть. И прости меня!

– Лёшка, я на тебя не обижаюсь, мы сами с Машкой виноваты. – он прикрыл глаза. – Знай, что при любых раскладах тебя не тронут, соответствующие распоряжения я уже отдал.

– Спасибо, деда. – поблагодарил я из вежливости – действительно, они с бабкой были виноваты сами. – Расслабься, сейчас гляну.

Перейдя на темп, принялся изучать доспех деда. Разворотил я его, конечно, здорово – тусклые снежинки снежинками назвать было трудно, они потеряли всю свою красоту, яркость и энергию, кое-где отсутствовала половина, где-то грани свернулись в спираль, где-то их вообще разорвало. Но и это было не самым печальным… Самое страшное было то, что связи между снежинками во многих местах были разорваны, вплоть до самых натуральных пробоин в доспехе. Наверное, именно так и должен был выглядеть сглаз, судя по тому, что я слышал от старух на Смоленщине. Потянувшись к деду, чуйкой понял – помочь, вернее исправить последствия своего гнева, смогу.

– Деда, я попробую тебя поставить на ноги. – вышел я из темпа. – Только не здесь, надо в Жуковку ехать. – вспомнил я Прохора и другого своего деда, князя Пожарского. – Здесь нельзя, а то ты тут весь Кремль разнесёшь… Сможешь добраться? Потерпишь?

– Потерплю. – он попытался поднять голову, но у него ничего не получилось – голова обессилено упала обратно на подушку. – Сашка, тащи кресло.

Отец метнулся в гостиную и вернулся, катя перед собой кресло-каталку. Откинув одеяло, поднял Императора на руки и аккуратно усадил его в кресло.

– Мать позови, пусть в костюм меня оденет. – сказал дед. – Я в майке и семейниках отсюда не выеду.

Пока бабка с отцом занимались дедовским туалетом, я смотрел в другую сторону и старался думать о посторонних вещах – не дай бог Императрица на меня косо посмотрит – быть беде… Вот и стал прикидывать, каким образом компенсирую Петровым мой косяк с их вишневым садом. Кроме того, не стоило тянуть и с моим обещанием, касающимся звонка Сашки Петрова Кристине Гримальди, она уж, поди, заждалась, бедняжка. И вообще, если уж говорить на чистоту, этот полёт на комфортабельном вертолёте мне очень понравился – это же какая экономия времени на дорогу? И нервов! Это у нас Глава Рода Пожарских винтокрылые машины не жаловал, якобы у него что-то там с вертушкой на войне случилось, вот и не пользовались Пожарские вертолетами, но где-то для статуса парочку всё-таки держали. Кстати…

– Может на вертолёте полетим? – повернулся я к деду, бабке и отцу. – Так быстрее будет. – они переглянулись, и отец кивнул. – Только без Её Императорского Величества. – я с вызовом смотрел на бабку.

– Да как смеешь ты мне указывать? – она выпрямилась.

– Мама!.. – ледяным тоном протянул отец. – Ты не летишь. Выяснение отношений оставим на потом. Ты меня поняла?

Мария Фёдоровна посмотрела на мужа, который глазами ей показал своё согласие со словами сына. Не найдя поддержки, Императрица недовольно сказала:

– Доберусь до Жуковки на машине. Но я этого так не оставлю. – она выразительно посмотрела на меня, развернулась и вышла из спальни.

Как же мне было приятно! И даже угрозы бабули сейчас звучали сладкой музыкой для моих ушей! А уж в груди-то как потеплело!

– Так, выдвигаемся. – скомандовал отец. – Время дорого.

Наш «торжественный выезд» в гостиную все уже ждали, видимо бабуля предупредила, и сопроводили нас до лифта.

– Коля, – обратился к брату отец, – поможешь батю в вертолёт погрузить. И с нами полетишь. Дядя Володя, ты тоже. – он посмотрел на брата Императора, который с готовностью кивнул. – Борисыч, – он повернулся к Пафнутьеву, – вместе с Дворцовыми проследи, чтобы не было лишних глаз… – отец мотнул головой на деда в коляске.

Пафнутьев молча направился пешком по лестнице.

Полёт до Жуковки в общей сложности занял у нас не более получаса.

– Пилотов попроси сесть у той беседки, которая рядом с полигоном. – сказал я отцу.

Тот кивнул и выполнил моё пожелание.

– Оставайтесь здесь. – я указал родичам на беседку, после того как все выгрузились из вертолёта. – Мы пошли. – и покатил деда вглубь полигона.

Для гарантии отошёл метров на пятьсот, обошел Императора и сел перед ним на корточки.

– Ну что, деда, готов?

– А у меня есть варианты? – прошептал он, посеревший ещё больше от тряски на неровностях полигона.

– Нет у тебя вариантов, только выздоравливать. – усмехнулся я. – Так что успокойся, расслабься и смотри на меня, а я от тебя немножко отойду. Договорились?

– Да. – попытался улыбнуться он.

– Давай, деда, начнём, помолясь… – я перекрестился, перешёл на темп, и сделал несколько шагов назад, одновременно настраиваясь на Императора.

Теперь мне удалось разглядеть ментальный доспех деда во всех подробностях. Все эти повреждения, которые были видны в Кремле, оказались ещё масштабнее – мало того, что снежинки представляли собой печальное зрелище, так ещё и связь между ними поддерживалась не полноценными жгутиками, а тоненькими ниточками. Кое-где эта связь вообще была разорвана. Это же самое касалось и внутренней решётки Императора. Невольно я представил себе такую ситуацию, когда на месте деда оказался бы не Романов… Сколько бы он прожил? И вообще, остался бы в живых? Решено, надо больше тренироваться, слишком много у меня стало дурной силы… А может проще ещё одну любовницу завести? Или две, для гарантии?..

Так, Лёшка, соберись! О бабах потом подумать успеешь.

Отбросив в сторону мешающие работать мысли и эмоции, нырнул в темп глубже, и приступил к правке. Первым делом – внутренняя решётка доспеха Императора. Там энергетические связи начали восстанавливаться достаточно быстро, и спустя минут пять, по моим внутренним ощущениям, внутренняя дедовская решетка уверенно встала на путь восстановления – посветлела, напитавшись энергией, достаточно ровно запульсировала и стала сама медленно, но верно исправлять свой «неправильный» геометрический рисунок. С внешней решёткой дела с самого начала не заладились – мне всё никак не удавалось на неё полностью настроиться. Она не хотела отвечать, ускользала от меня, сопротивлялась… Складывалось ощущение, что дедовский внешний ментальный доспех подчиняется какой-то программе самоуничтожения, и у меня были серьёзные подозрения, кто являлся её невольным автором. В конце концов, пришлось нырнуть в темп ещё глубже, ещё больше сосредоточиться и почуять дедовский доспех не по отдельным его элементам, а полностью. Только после этого чуйка дала мне понять, что команда на восстановление проходит, сопротивления нет, и я начал наблюдать этому визуальное подтверждение – в первую очередь, как и должно было быть, начали медленно восстанавливаться энергетические связи между снежинками, которые постепенно стали светлеть. Одновременно с этим, пришло понимание того, что на сегодня с правкой доспеха деда надо заканчивать – процесс запущен, восстановление идёт, а дед уже не молодой, да ещё и после такого состояния… Ещё раз посмотрев на процессы, протекающие в доспехе деда, убедился, что всё в порядке, и вынырнул из темпа.

Первое, что увидел, когда открыл глаза, было хмурое осеннее небо. Только после этого пришло понимание, что я лежу на земле, и того, как же я устал… Причём, эта усталость была скорее моральной, чем физической, что совсем не мешало ей «уговаривать» меня оставаться на земле, ничего не делать и тупо пялиться в небо. Кое-как усевшись, огляделся. К моей вящей радости, дед больше не сидел, а стоял с закрытыми глазами, искуроченная кресло-каталка валялась неподалёку от него. Присмотревшись, я обратил внимание на посвежевший цвет дедовского лица, да и на ногах он стоял уверенно, по крайней мере, его не шатало. Слава богу, сегодня обошлось без всех этих спецэффектов со стихиями, что я для себя объяснил изначально болезненным состоянием Императора.

– Деда, ты как себя чувствуешь? – спросил я, тоже решив подняться с земли.

Отвечать он не спешил, а просто улыбнулся, продолжая держать глаза закрытыми. Наконец, Император сказал:

– Теперь лучше, Лёшка… А думал, всё, отвоевался Колька… – он открыл глаза, в которых стояли слёзы. – Жрать охота, сил нет, как живот сводит! Пойдём?

– Пойдём. – кивнул я.

Дед повернулся в направлении беседки и осторожно сделал несколько шагов. Моя попытка взять его под руку закончилась фырканьем и возгласом «Сам!». Дальше Император шёл вполне уверенно, и было видно, что от этого процесса он получает огромное удовольствие. Тем временем, нам навстречу из беседки выдвинулись ждавшие там родичи.

– Коля, ты как? – первым спросил брат Императора, Владимир, когда мы встретились.

– Гораздо лучше. – ответил тот. – Есть хочу. И двигаться.

– Может пока не стоит… двигаться? – это был уже отец, который после этого вопроса перевёл взгляд на меня.

Это же сделали и остальные, в том числе и дед.

– Наоборот. – ответил я. – По опыту князя Пожарского и Прохора Белобородова можно с уверенностью сказать, что дед сам на одном месте не усидит. – и не удержался от улыбки. – Пусть уж лучше по территории поместья гуляет, чем нас с вами и прислугу в доме достаёт.

– А вот с этого места поподробнее, Лёшка. – обернулся ко мне продолжавший идти улыбающийся дед. – И вообще, расскажи с самого начала, что у меня было, и твой план лечения.

– Я поправил твой повреждённый доспех. – про причины этого повреждения решил «тактично» не упоминать. – Наладил на начальном уровне циркуляцию энергии, что позволило тебе почувствовать себя гораздо лучше. Процесс запущен и будет протекать ещё какое-то время. Отсюда и твоё желание двигаться. – дед кивнул, остальные же с огромным интересом прислушивались к моим словам. – Через пару-тройку дней, когда энергетика придёт в норму, планирую вновь поправить твой доспех. Теперь уже задача будет другой – достичь идеального состояния доспеха, что приведёт, как и в случае с другим моим дедом и Прохором, к омоложению организма, увеличению силы, и поднятию настроения. – я хмыкнул и посмотрел на отца с дядькой. – Ищите прелестниц, господа! Шляпа у нашего Императорского Величества будет дымить не по-детски! У князя Пожарского можете спросить, он подтвердит.

– Отставить прелестниц! – неуверенно заворчал продолжавший шагать Император. – Мишке сам позвоню, мы с ним разберёмся. И матери ни слова! – он повернулся к сыновьям. – Не хватало мне ещё скандалов на старости лет! Лёшка, может ты и бабку… поправишь? Сменишь гнев на милость?

– Нет. – твёрдо ответил я.

– Ладно. – махнул рукой дед. – Мы с тобой ещё об этом позже поговорим. А сейчас я просто хочу есть!

– И ещё, деда. – уже серьёзно сказал я. – Никаких стихий. Никакого применения силы, пока доспех в норму не придёт. Потерпишь?

– Потерплю. – кивнул он.

Через пятнадцать минут довольно-таки быстрого шага мы добрались до дома, зайдя в него через один из многочисленных выходов, обращённых в сторону заднего двора, и сразу направились в столовую. Дед по дороге почувствовал себя ещё бодрее, повеселел, отпускал шуточки и начал строить планы на сегодняшний вечер и завтрашний день.

– Володя, Мишке Пожарскому позвони, пригласи к нам. – отодвигая от себя пустую тарелку из-под салата, попросил он. – Он мне подробности своего восстановления после правила расскажет. – дед пододвинул к себе тарелку с борщом и принялся наливать в неё сметану из маленького кувшинчика. – Лёшка, сколько мне теперь в Жуковке куковать?

– Недельку. – я поставил на стол чашку с чаем и свернул блин, после чего обмакнул его в плошку с растопленным маслом. – В Кремль возвращаться нельзя, на твои «бегунки» может обратить внимание слишком много постороннего народа.

– Это мне действительно ни к чему… Неделя… – задумался дед. – Ты, я надеюсь, за мной приглядишь?

– Безусловно. – кивнул я. – Только на учёбу ездить буду.

– Без вопросов. Володя, Саша, Коля, вы поняли? Неделя. Через меня – только самые важные вопросы, остальное решаете сами. Саша за главного, а вы, – он посмотрел на брата и младшего сына, – изо всех сил ему помогаете. – те кивнули.

После обеда дед лично отвёл меня в выделенные покои.

– Мои вон там. – он указал мне на противоположный конец не самого короткого коридора. – Располагайся, обживайся, чувствуй себя как дома. Эти покои теперь закреплены за тобой на постоянной основе. Прохора своего можешь поселить тут же, я не возражаю. И вообще, весь дом с прилегающей территорией в твоём полном распоряжении. Я гулять.

Эти покои были даже больше, чем мои личные в особняке – и большая гостиная с камином, и отдельный небольшой рабочий кабинет, и две спальни со своими санузлами! Короче, размеры огромного дворца Романовых в Жуковке это вполне позволяли. Одно меня напрягало – очень большая вероятность встречи с любимой бабулей, которая должна была скоро присоединиться к выздоравливающему мужу. Ладно, перетерпим как-нибудь.

Усевшись в первое попавшееся кресло в гостиной, начал соображать по поводу своих дальнейших планов. Первое, и самое главное, – на неделю я привязан к Жуковке. Это, конечно, не говорит о том, что мне всё свободное время от учёбы надо находиться здесь, но и злоупотреблять своим отсутствием тоже не стоит – мало ли, как дед себя чувствовать будет. Слава богу, тут есть с кем ему гулять и где заниматься другими видами физической активности. Дальше. Прохор, понятно, будет жить со мной. Хотя… Я тут и так буду под плотным контролем, нянек и без него хватит, так что решение этого вопроса оставлю на его усмотрение. И вообще, пусть устроит себе отпуск, отдохнёт, Решетовой, наконец, займётся… А за Сашкой Петровым ротмистр Михеев приглядит, надо Владимира Ивановича побольше к своим делам привлекать, может и выйдет у меня с этим Дворцовым «взаимовыгодное сотрудничество». А пока надо будет не забыть его вечерком набрать, чтоб мне сюда пару комплектов шмотья привезли, а в понедельник, после учёбы, сам в особняк заскочу, время однозначно будет. Отдельно надо пообщаться с Сашкой Петровым на предмет «болезни» его матери и «огромного желания» какое-то время погостить у меня в особняке. Кроме того, необходимо сообщить о желании Кристины Гримальди его услышать. Что касается Вяземской. Вика меня ждёт только завтра, но появлению Сашки Петрова и ротмистра Михеева однозначно удивится. Так что и ей сегодня надо сообщить о моём временном местопребывании.

Открывшаяся без стука дверь прервала мои размышления – в гостиную зашёл Цесаревич, а за ним Прохор. Последний плотно закрыл за собой дверь.

– Устроился? – хмыкнул отец.

– Ага. – кивнул я. – Дед как?

– Гуляет вместе с дядькой Владимиром и Николаем. На месте действительно усидеть не может. Дядька позвонил другому твоему деду, скоро тот прибудет. А теперь, дружок, поведай-ка нам о том огненном шторме, с которым ты в усадьбе Петровых забавлялся?.. – отец с Прохором расположились на диване и вперились в меня взглядами.

– Стуканул уже? – улыбнулся я своему воспитателю.

– А как ты хотел, Лёшка? – пожал плечами тот. – Я же тебе не раз говорил – веди себя прилично, и не будет подобных разговоров.

– Можно подумать, я во всём виноват… – протянул я.

– Ближе к телу, Алексей! – резко одёрнул меня отец. – Что там случилось? Очередное моральное потрясение? С очередной же потерей контроля над собой?

– Да. – кивнул я.

– Хоть из дома не выпускай! – поморщился он. – Совершенно невозможно предположить, что день грядущий нам готовит… – Прохор согласно кивнул, а отец продолжил. – Самому-то не страшно? Деда вон чуть в могилу не свёл, у Петровых дом только чудом цел остался… Вместе с хозяевами… Слава богу, что судя по нашим архивам, у тебя эти эмоциональные качели с неконтролируемым выплеском силы скоро должны закончится. Как раз с овладением первой стихией.

– Правда? – обрадовался я.

– Правда. – кивнул отец. – Если записи не врут.

– Вы мне обещали дать подборку этих записей. – напомнил я.

– Ага… Щас!.. – ухмыльнулся он. – Уже несём! Чтоб ты, сынок, на радостях пол-Москвы к еbеням разнёс? В себя сначала приди, с огнём поиграйся, менталистикой плотнее позанимайся под руководством Лебедева… А когда докажешь, что мозги с эмоциями на место встали, будет тебе и архив.

– Не очень-то и хотелось! – решил обидеться я.

– Ты губки-то не надувай, Лёшка! – снова стал серьёзным отец. – Всё для твоего блага делается. А сейчас ответь мне на очень простой вопрос: ты огонь почуял? Или у тебя этот небольшой шторм сам по себе выплеснулся? – они с Прохором смотрели на меня с некоторым напряжением.

Вместо ответа я решительно встал с кресла, обратился к огню, и попытался сформировать в правой руке огненный меч. Вместо меча, к моему огромному разочарованию, на конце моего сжатого кулака почему-то висел простой огненный шар, где-то метр в диаметре, но я сделал пафосный вид, что всё так и задумывалось с самого начала.

– Слава яйцам! – выдохнул Прохор. – Николаич, поздравляю! – они с улыбками обменялись рукопожатием. – Лёшка, – встал воспитатель, – гаси фонарь, дай я тебя обниму!

Пришлось гасить «фонарь», обниматься сначала с Прохором, а потом и с отцом.

– Да, Лёшка, порадовал! – хлопнул батя меня по плечу. – Порадовал. Может и на границе с Афганистаном ты в развлечениях поучаствуешь не только в качестве зрителя… Там поглядим. И послушай моё пожелание – не спеши с огнём сразу объять необъятное. Всё придёт, никуда не денется. Сегодня и завтра больше не экспериментируй, я видел, как ты после правки деда тяжело с земли поднимался, а вот с понедельника полигон в твоём полном распоряжении. Тем более, Прохор как раз адепт именно огня.

– Я Прохора в отпуск хотел отправить, пока здесь живу. Что у нас, батя, огневиков в поместье мало?

Они с воспитателем переглянулись, и отец кивнул:

– Здравая мысль. Действительно, Прохор, отдохнул бы ты от нас. Лёшка пока здесь поживёт, ничего с ним не случится.

– Неожиданно… – протянул тот. – Уже привык, что Лёшка постоянно где-то рядом… Ладно! – махнул он рукой. – Уговорили! Завтра утром ухожу в отпуск. Лёшка, – воспитатель погрозил мне пальцем, – смотри мне! Ежели что… Огорчу!

– Буду вести себя прилично. – с улыбкой пообещал я Прохору и снова посмотрел на отца. – Раз уж у нас тут такая тихая семейная радость по поводу огня, может Род Романовых компенсирует каким-нибудь образом Роду Петровых их сожженный вишнёвый сад? Я уж не говорю про обещанные извинения с вирой…

– А не кажется ли тебе, Алексей Александрович, – нахмурился отец, – что за свои косяки пора ответственность нести самому? Тем более, что дед тебя с этим имуществом Гагариных сделал весьма и весьма богатым Буратиной.

– Не кажется, Александр Николаевич. – спокойно ответил я. – И про моё так называемое имущество забудь, оно лично моё именно потому, что мне его Император отдал. А в Смоленске, попрошу обратить на это особое внимание, мне косяки нашего Рода пришлось разгребать. И именно после подробного описания этих самых косяков в отношении Рода Петровых меня… и переклинило. Сам вопрос решишь, или мне к Главе Рода обращаться?

– Ну, Лёшка, ты и наглец! – хмыкнул отец. – Договорились. Я с братом по этому поводу пообщаюсь, Николай у нас вопросы имущества и финансов в Роду курирует. С ним потом подробности обсудите. Вы довольны, Алексей Александрович? – он откровенно ухмылялся.

– Более чем, Александр Николаевич. – улыбался и я.

– Всё, я пошел отца проведаю. – он опять стал серьёзным. – Если что, будь на связи, Лёшка. – я кивнул. – Твоя бабушка уже приехала, так что держи себя в рамках, сын. Не слышу твоего уверенного «Да»?

– Да. – опять кивнул я, но уверенности в этом слове не было совсем.

Когда отец ушел, Прохор развалился на диване и вытянул ноги.

– Интересно ли будет вам, Алексей Александрович, выслушать мнение скромного отпускника? – спросил он.

– Конечно. – насторожился я.

– Ты, Лёшка, принципиальность свою в нужных вопросах проявляй, не зарывайся… – Прохор смотрел на меня крайне серьёзно. – Где-то уступай, лавируй, с мнением своим поперёд старших не лезь. Короче, будь скромнее. Ты, если можно так выразиться, в Роду человек новый, для многих непонятный… С репутацией слегка отмороженного на голову. – он хмыкнул. – Тебе, кроме старших родичей и меня, никто ничего подобного не скажет, просто не посмеют. А про себя подумают. Тебе это надо, Лёшка, чтоб тебя боялись, а не уважали?

– Нет. – я признал правоту воспитателя.

– Вот и отцу твоему не надо, и деду, и, ты удивишься, даже бабушке твоей! Делай выводы и в бутылку не лезь. Я ещё раз повторю для непонятливых – меньше косяков, меньше визитов родичей в твой особняк. Или твоих визитов к ним, раз уж ты так не любишь это делать.

– Наш особняк, Прохор. – поправил я его. – Наш с тобой. Всегда так и говори. Ладно?

– Уговорил. – кивнул он. – Надеюсь, что ты в очередной раз меня услышал, осознал и проникся. Теперь вернёмся к текущим делам. Ты Петрову звонил?

– И когда бы я успел?

– Понятно. – кивнул Прохор. – Михееву соответствующие распоряжения были даны ещё до нашего вылета, он должен нашего Рембрандта Смоленского рядом с твоими покоями поселить. Я могу сегодня здесь не ночевать, а вечерком в особняк поехать. Ты как, не против?

– Езжай. – кивнул я. – За Сашкой заодно присмотришь. Я Вику наберу, попрошу её тоже нашего художника чем-нибудь развлечь, если у неё других планов не будет.

– Она в курсе?.. Я имею ввиду Петрова.

– Нет.

– Вот и правильно. – протянул воспитатель. – Меньше знает, крепче спит. Надо только Шурку предупредить, чтоб ничего лишнего не сболтнул.

– Уже думал. – сообщил я. – Как раз собирался этим заняться.

– Ты Петрову звонишь, а я Михееву. – Прохор достал телефон.

Дозвониться до Сашки мне так и не удалось – абонент оставался недоступным, а вот мой воспитатель вовсю что-то обсуждал с Дворцовым. Я знаками показал Прохору, чтобы тот дал мне телефон.

– Владимир Иванович, как добрались?

– Нормально, Алексей Александрович. Александра Владимировича разместили рядом с вашими покоями, вернее, в следующих покоях после покоев Вяземской и Пафнутьевой. – ответил мне ротмистр.

– Владимир Иванович, у Александра Владимировича телефон отключен. Вы бы не могли ему передать, что я очень жду его звонка.

– Передам, Алексей Александрович. – я отдал трубку обратно Прохору.

Спустя минут десять Сашка перезвонил со своего номера:

– Лёшка, у тебя там как, всё нормально?

– Нормально. Теперь слушай меня внимательно, дружище. Всё это время ты был в Смоленске, в вашем имении, в связи с внезапной болезнью твоей мамы. Буквально на днях Ангелина Ивановна благополучно выздоровела, и ты вернулся в Москву, решив пока пожить у меня. Договорились, Саня?

– Договорились.

– Замечательно. Теперь по текущим делам. Я застрял в Жуковке, предположительно на неделю, приехать смогу только в понедельник, после учёбы. Попроси Владимира Ивановича, он отвезет тебя в твою квартиру, там возьми всё необходимое. На учёбу тоже он тебя охраной обеспечит.

– Лёшка, и сколько это будет ещё продолжаться? – спросил Петров.

– Пока перед тобой Император не извинится, как и обещал. А ему пока нездоровится. Саня, неделя – максимум. Потерпишь?

– Потерплю. – вздохнул он.

– Спасибо, друг, за твоё понимание и терпение. – меня чуть отпустило. – И ещё. Я тебя очень прошу, о произошедшем с тобой и твоей семьёй никто не должен знать. Даже Вика и Алексия. Ты меня услышал?

– Услышал. Никто ничего не узнает. Как мне быть с Варварой?

– Общайся, как общался. Я этот вопрос с отцом решу позже. Кстати, я обещал Кристине Гримальди, что ты ей позвонишь. Очень уж по твоему поводу принцесса переживает. – я добавил игривости в голос.

– Правда? – даже по телефону было слышно, как обрадовался Петров.

– Правда. – подтвердил я. – Так что звони ей, она ждёт. И если Кристина захочет к тебе в гости приехать, знай, я совсем не против.

– А если она в кафе или в ресторане встречу назначит? – моего школьного друга уже было не остановить.

– Поговоришь с Михеевым. Без Дворцовых на улицу ни ногой! Мы договорились, Александр?

– Договорились, Алексей!

Следующей я набрал Вяземскую.

– Соскучился, подлец? – вместо приветствия услышал я. – Машины твои на месте, ротмистр тоже, даже Петрова, дружка твоего, мельком видела! А вас с Прохором нет! Загуляли на пару, кобели?

– Что есть, то есть. – «признался» я. – Мы с Прохором в Жуковке, в поместье Романовых, дела тут кое-какие внезапно образовались. Чего звоню, красивая, если у тебя никаких срочных дел нет, сможешь заняться мельком виденным тобой художником? Не в службу, а в дружбу?

– Смогу. Что случилось, Лёшка? Ты же только завтра из Смоленска собирался возвращаться? – чего у Ведьмы было не отнять, соображала она крайне быстро.

– Нормально всё. Так, по мелочи. Я в понедельник планирую в Москве появиться, но ночевать неделю буду точно в Жуковке. Могу послезавтра тебя после учёбы подождать, если ничего не изменится.

– Ладно, Лёшка, Петровым твоим я займусь. Доступ к погребку разрешаешь? Говорят, он у тебя отличается разнообразием. – уже игриво спросила Вика.

– Пользуйся на здоровье! – успокоился я. – Если что, звони. Целую.

Прохор вопросов никаких задавать не стал, и так всё слышал, а просто сказал:

– Я за ними прослежу, не переживай.

Перед ужином, когда мой воспитатель уже уехал, позвонил отец и попросил меня выйти на задний двор, чтоб посмотреть деда. Когда я спустился, оказалось, что Романовых в поместье прибавилось – помимо деда, бабки, отца, дядьки и двоюродного деда, Великого князя Владимира, подъехали его сыновья, мои двоюродные дядьки Великие князья Николай Владимирович, Александр Владимирович и Константин Владимирович, смотревшие на меня совсем не по родственному. Как бы то ни было, но мою руку они пожали. В сторонке скромно стоял и другой мой дед, улыбающийся князь Пожарский, с которым мы демонстративно обнялись. А дальше, стараясь не обращать внимания на эти все мелочи, я глянул царственного деда.

Конечно, времени прошло совсем немного, но его доспех возвращался в норму – снежинки ещё больше посветлели, энергетические связи между ними крепли, да и геометрия стала восстанавливаться.

– Всё хорошо, доспех приходит в норму. – озвучил я присутствующим «диагноз». – Деда, ты и сам должен чувствовать улучшение самочувствия.

– Есть такое дело. – довольно кивнул он. – Ты днем, Лёшка, про какой-то второй сеанс говорил?

– Да. Через пару дней. – подтвердил я.

– Отлично! – оглядел всех присутствующих Император. – Теперь успокоились? – невнятные реплики были ему ответом. – Всё, ничего не хочу слышать, пошли ужинать.

Ужин прошёл достаточно оживлённо, все друг с другом общались. Мы же с бабулей старательно делали вид, что не замечаем друг друга. Уже в конце ужина Великий князь Николай Владимирович постучал по бокалу с вином ножом, привлекая внимание, и спросил:

– А почему мы не обсуждаем причины… недомогания Главы нашего Рода?

За столом повисло вполне ощутимое напряжение.

– Михаил Николаевич, – обратился к князю Пожарскому поднявшийся из-за стола Император, – будь другом, погуляй немного, у нас тут семейные дела некоторые решили обсудить… – произнесено это было таким тоном, что у меня волосы на затылке зашевелились.

Князь Пожарский встал, кивнул и молча покинул столовую.

– Ты, Коляшка, продолжай, не стесняйся… – Император уставился на вмиг побледневшего племянника. – Здесь все свои. Кто надоумил? – рявкнул он. – взгляд Великого князя непроизвольно метнулся к Императрице. – Понятно… – протянул Император. – Вы только за этим приехали? – он оглядел бледных племянников, которые активно начали мотать головами, давая понять, что совсем даже не для этого. – Лёшка, – дед посмотрел в мою сторону, и вновь принялся разглядывать племянников, – дядьям твоим, судя по всему, не нравится, что ты меня правишь. В следующий раз за разрешением к ним поедешь.

– Как прикажешь, Государь. – кивнул я.

– Хватит, Коля! – поднялся со своего места Великий князь Владимир. – Что за балаган ты тут устроил? И вообще, опасения твоих племяшей насчёт Алексея вполне обоснованы. Скажешь, не так?

– Я тут решаю, что обосновано, а что нет. – отрезал Император, покосившись на жену. – У Алексея были основания так себя вести, он и не сдержался… Вот теперь мы все дружно и вынуждены это дерьмо разгребать. А теперь слушайте меня. – он устало махнул рукой, и начал рассказывать историю про Сашку Петрова.

Императрица, шумно отодвинув стул, встала и вышла из столовой. Дед проводил ее задумчивым взглядом, но свою речь не прервал.

– Да, я хотел прикрыть жену, получилось не очень. – уже заканчивал он. – А сегодня Алексей не захотел, чтобы Маша с нами на вертолёте сюда летела, вот она вас и подбила… Я прав? – он посмотрел на племянников.

– Прав, дядька. – кивнул Николай Владимирович. – Но, при всём моём уважении, это не отменяет самого факта причинения тебе вреда Алексеем. И перечисленные тобой обстоятельства даже на смягчающие не тянут. Боюсь, этот вопрос необходимо ставить на повестку Совета Рода. Я настаиваю. – твёрдо сказал он. – Мало ли что племяшу в следующий раз в голову взбредёт…

– Кто ещё считает так же? – дед исподлобья оглядел присутствующих за столом.

Руки подняли Александр Владимирович и Константин Владимирович, через пару секунд к ним присоединился и брат Императора, Владимир Николаевич. Мой отец с родным дядькой, набычившись, наблюдали за происходящим.

– Хорошо, родичи, будет вам Совет Рода. – хмыкнул дед. – Запретить не могу. Но состоится Совет минимум через неделю, причины от Алексея вы уже слышали. Такой вариант вас устраивает?

– Более чем, Государь. – кивнул Николай Владимирович вставая. За ним поднялись братья и их отец. – Спасибо за ужин. Вынуждены откланяться, дела… – они чуть поклонились деду и вышли из столовой.

Я, конечно, сразу понял, что у меня большие неприятности, но вот их размер не мог угадать даже приблизительно… Дед, тем временем, встал и начал нервно прохаживаться по столовой туда-сюда, а отец с дядькой выглядели расстроенными. Молчание затянулось. Наконец, я не выдержал:

– И что всё это значит?

– Довы…бывался ты, внучок! Вот что это значит. – остановился дед. – Предупреждали же тебя вести себя скромнее, так нет! Мы докуя гордые и независимые! Теперь уже тебя Род на правило поставит! С непредсказуемыми последствиями!

– Государь, сделай меня обратно князем Пожарским. – сказал я первое, что пришло в голову. – Можно даже не князем, а просто Пожарским. Мне ваш Род вообще никуда не упирается, одни проблемы от вас…

Заверещала чуйка и меня выбросило в темп…

От первого удара деда я ещё сумел увернуться, от второго тоже, третий кое-как умудрился самортизировать рукой, но вот за следующими связками из ударов я банально не успевал… Император ко мне буквально прилип, нанося в бешенном темпе короткие, сильные удары всеми конечностями из любых положений и под разными углами. Кое-как приноровившись, я начал отвечать, но дед ещё больше взвинтил темп. Шансы остаться не покалеченным собственным родичем резко упали до нуля. Оставалось одно – гасить ему сознание, что я и сделал… Император замер, его глаза стали абсолютно пустыми. Удар в пол силы в грудь, и дед, собирая на своём пути стулья с обеденным столом, останавливает своё движение в углу столовой.

Глядя на распластавшееся тело родича, я не чувствовал по отношению к нему никакой злости, только досаду оттого, что Романовы меня втянули в такую жизнь. Да, наверняка мои слова по поводу возвращения в Род Пожарских Главе Рода Романовых показались крайне обидными, и даже оскорбительными, но они реально отражали моё отношение к сложившейся ситуации. А все действия Романовых только убеждали меня в собственной правоте.

– Лёшка! – спокойный голос отца вывел меня из этого ступора. – Ты не сильно батю приложил?

Возле уже приходящего в себя Императора возился дядька Николай, а мой отец так и продолжал сидеть, как ни в чём не бывало, на своём стуле посреди всего этого бардака, который образовался в столовой после «полёта» деда.

– Глянь батю, мало ли что… – попросил меня отец.

Эту просьбу я выполнил, тем более, и сам хотел удостовериться, что с дедом всё в порядке.

– Синяком отделается. – сообщил я ему и усмехнулся. – А вот я вообще весь синий буду. – боль от дедовских ударов появляться начала только сейчас. – Как кувалдой старикан лупит… И не скажешь, что сегодня днём при смерти был…

– Да уж… – улыбнулся отец. – Батя всегда отличался живостью характера.

В этот момент в столовую вернулся князь Пожарский:

– И что здесь, я стесняюсь спросить, произошло?

– С нашим с тобой внучком в одном вопросе не сошлись… – держась за грудь, ответил Император, который уже сидел, поддерживаемый дядькой Николаем.

Князь Пожарский ухмыльнулся и сказал:

– Вижу, у внука аргументы оказались весомее?

– Это точно. – Император, поддерживаемый младшим сыном, поднялся на ноги и тряхнул головой.

– Так, родственники, – решил вмешаться я, – хватит делать вид, что ничего не случилось. Поступим следующим образом. Ночевать я здесь не останусь, меня здесь не очень любят и, к тому же, бьют. Ещё каким-то там Советом Рода стращают, а мне это всё не очень нравится. А когда мне не нравится, я становлюсь злым и раздражительным… И в этом состоянии за свои действия не отвечаю. – я оглядел присутствующих. – Для проверки состояния здоровья деда приезжать буду каждый день, в случае экстренной ситуации телефон вы знаете. Второй сеанс обязательно проведу. И со страхом и дрожью в коленках буду ждать Совета Рода. Завещание составлю в пользу приютов и Рода Пожарских, так что вам, дорогие мои и любимые, – я смотрел только на Императора, – ничего от имущества Гагариных не достанется. Деда, – обратился я к князю Пожарскому, – до дома добросишь бедного сиротинушку?

– Д-доброшу… – он смотрел на меня круглыми глазами.

– Тогда пошли. Загостились мы тут…

Попытка Императора что-то сказать, была остановлена моим отцом:

– Батя, всё потом! Алексей, завтра ждём.

– Буду. – кивнул я.

Уже в машине дед спросил:

– По какому поводу тебя Советом Рода стращают? Если это не секрет, конечно…

Рассказал ему всё, и про гнев, после которого слёг Император, и про мою поездку к Петровым, и про то, как не пустил Императрицу в вертолёт, и про то, что она слила Владимировичам информацию об истинных причинах недуга своего мужа.

– Деда, ты не представляешь, как они меня все уже достали! Видеть уже этих Романовых не могу! Вот я и попросился у Императора обратно к вам в Род, а про Род Романовых сказал, что мне на него уже наплевать…

– Да, Лёшка, я бы тоже после таких слов тебе в морду с кулаками полез… – покивал головой дед. – Больше такого чтоб я от тебя не слышал. И на другого своего деда не обижайся, он в своём праве был.

– Да я и не обижаюсь уже… – вздохнул я.

– Вот и молодец. А этот Совет Рода? Наплюй и разотри! Там всем Николай рулит, как скажет, так и будет, вот увидишь. Ну, выскажут тебе остальные Романовы своё «фи», укажут на недопустимость подобных эксцессов в будущем, щёки понадувают, тащась от своей значимости, и отпустят тебя с богом. Неприятно, конечно, но пять минут позора, и ты снова человек. – хмыкнул он. – А вот с бабушкой своей будь аккуратнее. – он посерьёзнел. – Она вообще ни перед чем не останавливается. Петров твой этому самый наглядный пример, да и подстава эта с Владимировичами тоже. Ты меня услышал?

– Услышать-то я тебя услышал, деда, только вот проблем всех это не решает. Посоветуй, как мне от Романовых этих избавиться? Насовсем.

Старик тяжело вздохнул и спросил:

– Всё настолько печально?

– Да.

– Никак, Лёшка. – дед опять вздохнул. – Ты член Рода, да к тому же ещё и официально признанный. Да ещё и с такими способностями. Кто ж тебя на сторону-то отпустит? Романовы костьми лягут, но из Рода ты никуда не денешься. Можешь и не мечтать, внучёк.

– Я так и знал! А если я развлекаться начну не по-детски? – пришла мне в голову мысль. – Прилюдно. С размахом. Так, чтоб Москва вздрогнула?

– Можешь. – кивнул дед. – Ты всё можешь, твоё Императорское Высочество. Только репутацию ты своим разгульным образом жизни не Романовым подмочишь, а Роду Пожарских, который тебя, балбеса, фактически воспитывал всё это время. Мысль улавливаешь?

– Чёрт! – хлопнул я себя по колену. – Везде засада! Хоть вешайся!

– И это тоже можешь. – хмыкнул дед. – Только знай, я тебя после этого первый руки не подам. Так что терпи, Алексей, Императором станешь. Легче стало?

– Стало. – кивнул я. – Спасибо, деда.

Слава богу, старик не стал мне засирать мозги всеми этими высокопарными речами о чувстве долга и величии Рода, а просто выслушал и посочувствовал моим проблемам. Я ему за это был действительно благодарен.

– Сочтёмся. – приобнял он меня. – Когда в гости пригласишь?

– Приходи в любое время.

– Договорились.

– Что с матерью делать будем? – Император, улыбаясь, смотрел на сыновей. – Я её предупреждал, чтоб она держалась от Лёшки подальше…

– Ничего мы делать не будем. – пожал плечами Александр. – Раз уж маман решила давить на Алексея по всем фронтам, даже, вон, тебя не послушалась, не будем ей препятствовать в этом благородном начинании. Но для вида, обидеться на неё тебе стоит. Как и нам с Коляшкой.

– Согласен с Сашкой. – кивнул Николай. – Пусть дерутся, а мы с вами в сторонке постоим, и Лёшку пожалеем. – ухмыльнулся он. – Да и этот Совет Рода нам только на руку. Владимировичи и все остальные племяша плохо знают, жизни его учить начнут, попрекать безответственностью… А учитывая его взрывной характер… Возможны варианты… Отец, надо бы перед Советом родичей накрутить, чтоб нервные все были. Как ты на это смотришь?

– Сугубо положительно. – ухмыльнулся Император, потирая ушибленную грудь. – Хотели Совет Рода, будет им Совет Рода. Главное, сынки, разыграть всё грамотно. И обязательно проследить, чтобы внучёк бабулю за это время не ухайдакал от переизбытка нежных чувств…