Глава 5

– Прохор, я не могу дозвониться до Сашки Петрова. Телефон постоянно отключен. – пожаловался я воспитателю, убрав трубку в сумку, в смокинге карманы были зашиты.

– Так и было задумано. – ответил он. – Я, конечно, могу сделать так, чтобы он тебе сам позвонил, но надо ли тебе это? И вообще, Алексей, я бы не рекомендовал тебе сейчас разговаривать с Александром по телефону. Лучше это делать при личной встрече. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю. – признал я правоту своего воспитателя.

– В субботу спокойно выедем, доберёмся до Смоленска, и увидишь ты своего друга. Я уверен, за это время с ним ничего не случится.

– Будем надеяться. – кивнул я.

Когда мы повернули на Остоженку, ворота особняка были уже гостеприимно распахнуты, а Дворцовые несли службу, вытянувшись по струнке. Проехав немного по мощеному внутреннему двору, остановились около гаража, «Волга» Михеева пристроилась рядом. Стоянка, находившаяся чуть дальше, была уже заставлена автомобилями, среди которых красовалась и чистенькая Прохоровская «Нива».

– Лёшка, свои владения будешь осматривать? – спросил он меня, когда мы вылезли из «Волги».

– Буду. Заодно и после Кремля немного развеюсь.

Начали мы с гаража. Был он рассчитан на четыре машины, наличествовали и подсобные помещения, заваленные каким-то автомобильным хламом.

– Не успели ещё разобрать. – пояснил Прохор. – Пока только дом в порядок привели.

Следующим был двухэтажный гостевой дом, первый этаж которого мой воспитатель временно отдал под нужды и проживание Дворцовой полиции, а вот на втором этаже три гостевых комнаты меня приятно удивили – в особняке Пожарских они были не такими просторными. После гостевого дома пошли смотреть баню. Была она, конечно, меньше той, которую устроил себе мой дед в Жуковке, но, как я прикинул, вполне подходила даже для неофициального «приёма» Императора – срубленная из дерева, обшитая внутри вагонкой, даже не с бассейном, а с большой деревянной бадьёй, вмурованной в пол, в которой постоянно циркулировала ледяная вода из скважины. Да и комната отдыха мне понравилась – та же самая вагонка на стенах и нарочито грубая деревянная мебель. На втором этаже бани, как и у деда в Жуковке, комнаты отдыха и массажный стол. Кроме того, веранда у бани выполняла ещё и функцию большой беседки с деревянной мебелью из той же самой «коллекции», что и внутри. Была и печь из красиво сложенного кирпича, на которой можно было жарить шашлыки, а также готовить в казане и в обычной посуде.

– Твоя душенька довольна? – усмехнулся я, глядя на Прохора.

– Более чем. – лучился довольством он. – Предел мечтаний!

Сад, устроенный у себя Гагариными, мне очень понравился. К этому месту определение «сад» не подходило вообще – вся задняя часть участка представляла собой маленький кусочек самого настоящего парка с высокими соснами и ветвившейся между ними мощеной дорожкой со скамейками и парой открытых беседок в разных концах. Мы не отказали себе в удовольствии и немножко прогулялись по этим дорожкам. Учитывая, что на улице было уже довольно-таки темно, а освещение обеспечивали грамотно расположенные фонари, парк предстал перед нами, наверное, в своём самом красивом и таинственном виде.

– Лёха, гляди. – Прохор указал мне на поляну в центре «леса». – И для зарядки, и для рукопашки подойдёт. – я согласно кивнул. – Пойдём в дом, поздно уже. Ещё нагуляемся…

На крыльце дома нас встретил обслуживающий персонал.

– Ваше Императорское Высочество, – начал Прохор, – позвольте представить вам Василия Петровича Трегубова, управляющего особняком.

Мне поклонился здоровенный мужик под два метра ростом в костюме серого цвета.

– Василий Петрович! – кивнул я.

– Рады приветствовать, Ваше Императорское Высочество. – сказал он, выпрямившись.

– Алексей Александрович. – «позволил» я.

– Алексей Александрович, разрешите представить остальных? – я опять кивнул.

Половину имен я так и не запомнил, но прислугой Романовы меня обеспечили по полной программе – пять горничных средних лет для поддержания чистоты в доме, метрдотель Петр Владимирович, очень представительный мужчина под шестьдесят с роскошными бакенбардами и в ливрее с гербами Романовых, повар Михаил Дмитриевич с двумя помощниками и тремя официантами, и дворник-садовник-истопник Алексей Григорьевич с двумя помощниками. Выразив надежду, что работа в этом особняке не доставит особых хлопот, мы с Прохором в сопровождении Михеева и Трегубова зашли внутрь дома.

– И сколько из них, – я мотнул головой в сторону дверей, – не являются сотрудниками Канцелярии или Дворцовой полиции? – смотрел же при этом сразу на всех троих.

Те, что характерно, и не подумали смущаться от моего вопроса. За всех ответил Прохор:

– Ни одного, Алексей Александрович.

– Понятно. – вздохнул я. – Василий Петрович, – я смотрел на управляющего, – давайте сразу расставим все точки над «Ё». Особняк, фактически, лично мой. И мне бы очень хотелось, чтобы вы проявляли лояльность и лично мне. – тот кивнул. – Владимир Иванович, – я повернулся к Михееву, – к вам будет аналогичная просьба. – ротмистр слегка поморщился, но тоже кивнул. – Иначе, господа, нам с вами придется расстаться. Владимир Иванович, подскажите нам, будьте так любезны, сколько вам и вашим сотрудникам понадобилось времени на свернуться в прошлый раз?

– Час, Алексей Александрович. – опять поморщился он.

– Намёк поняли, Василий Петрович? – спросил я у управляющего.

– Понял, Ваше Императорское Высочество. – вытянулся тот.

– Будьте любезны, доведите до остальных своих людей моё пожелание. – улыбнулся я. – И ещё. Господин Белобородов здесь имеет такое же право голоса, как и я. Любое его пожелание и приказ не подлежат никакому обсуждению и выполняются в полном объеме. Это касается и охраны. Следующее. Со мной будут проживать две девушки. Отдельные инструкции по ним получите от господина Белобородова. Очень надеюсь на ваше понимание, господа. А теперь давайте приступим к осмотру дома.

Сам особняк Гагариных был построен в тридцатых годах прошлого века на месте их старого особняка, но от помпезности века 19-го старые хозяева, как и Романовы, совсем отказываться не собирались – лепнина на потолке, тяжелые хрустальные люстры, серебряные бра на стенах, старинная мебель, статуи, наборный паркет… Самый натуральный музей! Судя по следам на стенах, там висели картины. Кое-где они остались, но с нейтральным содержанием – какой-то луг, изображение деревни, пасущаяся лошадь…

– Василий Петрович, – обратился я к управляющему, – на пустые места надо бы что-то подобрать… Портреты моих славных предков вполне подойдут. Да и родичам моим будет приятно себя увидеть по приезду в гости. – он кивнул. – Про Пожарских тоже забывать не будем, свяжитесь с их управляющим.

– Будет исполнено, Алексей Александрович. – кивнул Трегубов.

– Картины без меня не вешать. – добавил я, а управляющий вновь кивнул.

А моё знакомство с домом продолжилось. Да… Как бы мне в первое время в нём не заблудиться – большая, роскошно отделанная в светлых тонах гостиная с баром, скромная только на первый взгляд бильярдная с панелями из ценных пород дерева, просторная столовая. И это всё с подобранной в цвет, тон и стиль мебелью! Кухня, хозяйственные помещения и комнаты для проживания прислуги с охраной тоже отличались качественным ремонтом. А уж когда мы спустились в винный погреб, мне показалось, что мой воспитатель вместе с начальником охраны начали судорожно сглатывать! Ряды покрытых паутиной бутылок, бочек, стеллажи с вообще непонятными сосудами производили действительно убойное впечатление!

– Василий Петрович, – хмыкнул я, обращаясь к управляющему, – надо бы здесь сигнализацию на дверь поставить… Иначе беды не миновать.

За Трегубова ответил Прохор:

– Вы серьёзно, Алексей Александрович? – ротмистр с управляющим тоже смотрели на меня с плохо скрываемой надеждой на чудо.

– Шучу, конечно. – Хотя… Там видно будет. Пойдёмте уже на второй этаж, не будем, господа, поддаваться искушению проинспектировать погреб более вдумчиво.

На второй этаж с первого вела широкая лестница, отделанная мрамором. Второй этаж впечатлял тоже – огромный зал на пол-этажа для приёмов, в котором хоть сейчас устраивай ночной клуб или, для разнообразия, ставь ворота, надевай браслеты и играй в футбол. Остальное пространство этажа занимали пара кабинетов со всеми удобствами, судя по пояснениям Трегубова, один был для главы Рода, второй – для Наследника, и четыре гостевых спальни.

Третий этаж был полностью отдан под личные покои хозяев – восемь роскошных спален со всей необходимой мебелью и техникой. Фактически они представляли собой отдельные квартиры, как и в Кремле, только без прихожей. Моя спальня была самой большой, удобной и тихой – все её окна выходили на задний двор особняка, в парк. Небольшая гостиная с темной старинной мебелью, с тяжелыми даже на вид стульями, креслами и диваном, наличествовал даже небольшой рабочий стол. В санузле глаз рябило от белой плитки с золотистыми прожилками. Были установлены и джакузи с душевой кабинкой. «Девушкам должно понравиться» – подумал я с улыбкой. А уж сама спальня была просто создана для меня, вернее, для моей ситуации – огромная кровать с балдахином сразу говорила всем своим видом, что мы втроём с Алексией и Викторией в ней поместимся с гарантией!

– Смотри, Лёшка, потеряетесь здесь. – хмыкнул Прохор, мотнув головой в сторону кровати.

– Это да… – согласился я.

– Располагайся. Все твои вещи уже здесь. – он указал мне на гардеробную. – Остальное – в гостиной. Сейчас чай принесут и чего-нибудь пожевать, я распорядился.

– А ты где себе апартаменты выбрал? – поинтересовался я.

– На втором этаже, дальняя гостевая спальня. – ответил он. – Прямо под тобой.

– А почему не рядом со мной?

– Третий этаж – хозяйский. Не положено, Алексей. Не переживай, я всё равно рядом буду.

– Ну, смотри. Если для тебя так удобно, живи там. А Леську с Викой я всё равно на третьем поселю.

– У них несколько… иной статус, нежели мой. – ухмыльнулся он. – Так что сели, не бойся. Уверен, Великие князья Николай и Александр тоже захотят к тебе присоседиться. Скучно им в нашем старом доме будет. Так что готовься.

– Пусть живут, места хватает. – улыбнулся я.

На чаепитие в моей маленькой гостиной пригласили и Михеева с Трегубовым.

Уже лёжа в постели, позвонил Вике, которая «потребовала» отчёт за церемонию моего объявления. Отчитался, заодно и пригласил её перебираться в особняк под предлогом того, что мне здесь скучно.

– Скучно тебе, Романов? – возмутилась она. – Вот, значит, для чего мы тебе с Леськой нужны? Ладно, Романов, я не гордая! Перееду! Но пощады не жди, подлец! И вообще, не забывай, что завтра тебе надо быть на Базе Корпуса.

Следующей позвонил Алексии. Рассказал и ей последние новости и описал спальню с размерами кровати. Не забыл упомянуть, что в субботу уезжаю в Смоленск. Расстроенная Леся сообщила, что она именно в субботу собиралась прилететь в Москву, но раз я уезжаю, то она лучше тогда прилетит на следующей неделе. Поболтав с ней ещё немного и успокоив, положил трубку.

Так, а теперь надо бы глянуть в паутине информацию о себе любимом! Ничего себе! Улыбающийся я, где крупным планом, где в обществе Императора и Цесаревича, мелькал буквально повсюду! Надо было отдать должное придворным фотографам – на фотографиях я был одновременно и улыбающимся, и гордым, и приветливым. Короче, я сам себе нравился – приятный молодой человек с чувством собственного достоинства! А заголовки статей? «Теперь у Империи есть наследник!», «Неожиданное объявление сына Цесаревича!», «Князь Пожарский-младший оказался Великим князем Алексеем Александровичем!», и так далее, и тому подобное. И все эти статьи практически один в один пересказывали официальный пресс-релиз Романовых, разве что не так сухо и официально. Вдоволь налюбовавшись собой и в очередной раз посмеявшись над изворотливостью журналистов, решил спать. А засыпая, начал прикидывать, через кого же мне узнать побольше информации о круге общения нашей любимой Императрицы, чтобы тоже, в свою очередь, навестить подружек Марии Фёдоровны тёмной ноченькой… А может и ясным деньком… Валькирий буду наказывать только в том случае, если буду точно знать, что они причинили какой-то вред Петрову по собственной инициативе, а пока же ограничусь предупреждением. Проще всего, конечно, интересующую меня информацию узнать у Вяземской, но её подставлять я не собирался. Так же, как и Николая с Александром Романовых. Прохора спрашивать не только бесполезно, но и опасно – во-первых, он мне за подобные инициативы уши с гарантией надерёт, а во-вторых, точно отцу с дедом доложится, и получу я из Кремля прямой и однозначный приказ забыть о мести бабуле. А спускать сделанное старушке я не собирался, пусть побудет на моём месте – весьма вероятно, что ей на этих самых подружек глубоко плевать, но вот когда последние начнут от неё шарахаться…

Утром в пятницу встал чуть раньше семи часов утра, сходил в душ, оделся и спустился в столовую.

– Доброе утро! – поприветствовал я уже завтракавших Белобородова и Михеева.

– Доброе! – кивнули они.

Тут и мне принесли завтрак.

– Алексей Александрович, до Университета вас довезут и заберут со стоянки после занятий. – сказал мне ротмистр. – Если у вас изменятся планы, сообщите мне, мой телефон у вас есть.

– Хорошо, Владимир Иванович. – кивнул я. – Нам сегодня с Прохором надо ещё в Ясенево съездить. Прохор, – я посмотрел на воспитателя, – надо, наверное, с собой взять хорошего алкоголя из погребка?..

– Не переживай. – кивнул он. – Ещё вчера приготовил. Всё в машине. А то, что брюки надел, молодец. Джинсы надо прекращать носить. Только уж в совсем неформальной обстановке. – одобрил он мой внешний вид. – Джемпер с рубашкой тоже нормально, но постепенно надо привыкать к деловому костюму.

– На учёбу в костюме – только через мой труп. – осклабился я. – В нужных случаях – вопросов нет.

– Хоть так… – кивнул Прохор. – Иди уже, машины у крыльца. Тебе сегодня опаздывать нельзя.

Дорога до Университета заняла полчаса, за которые я успел немного вздремнуть. А вот на той стоянке Универа, которую использовали и Долгорукие с Юсуповыми и Шереметьевыми, мою сладкую дрёму как рукой сняло – две «Волги» с гербами Романовых и четверо бдительных Дворцовых в строгих деловых костюмах спровоцировали всплеск любопытства и верноподданнических чувств у проходящих мимо студентов, которые, при моём появлении из машины, остановились и принялись активно кланяться. Натянув на лицо благожелательную улыбку, я им кивнул и проследовал на университетскую территорию, успев заметить краем глаза, что мои «Волги» совершенно беспардонно перегородили выезд «Волгам» с гербами Долгоруких и Юсуповых, встав как можно ближе к воротам. Значит, мои друзья встретят меня уже в аудитории. До учебного корпуса добрался без «происшествий», впрочем, как и до аудитории, за исключением кланяющихся однокурсников, которые меня знали, а вот в самой римской аудитории однокурсники, включая и Долгоруких с Юсуповой, с шумом поднялись со своих мест и дружно поклонились.

«Твою же!.. Надеюсь, это не будет повторяться каждый день?» – подумал я, сохраняя на лице все ту же благожелательную улыбку.

Студенты, видимо посчитав, что приличия соблюдены, выпрямились и дружно уставились на меня. И чего они от меня хотят? Ч-черт!

– Доброе утро! Присаживайтесь. – сообразил, наконец, я.

– Доброе утро, Ваше Императорское Высочество! – дружно сказала мне аудитория, и студенты сели, даже те, кто до этого стоял.

Я же прошел к своим друзьям, которые, при моём приближении, с улыбками встали вновь:

– Доброе утро, Ваше Императорское Высочество. – за всех сказал Андрей.

– Хоть вы нормально со мной разговаривать будете? – серьёзно спросил я.

– Как скажешь, Алексей. – кивнул он, продолжая улыбаться. – А то… Мало ли…

– Никаких «мало ли»! – уселся я на своё место. – Иначе мой гнев будет страшен. – тоже улыбнулся я, и повернулся к продолжавшим стоять девушкам. – Вас, красавицы, это касается в первую очередь.

– Алексей, дай привыкнуть. – отмахнулась Инга, а Наталья согласно кивнула. – Уф, привыкла. – они уселись. – Глянь туда. – Юсупова указала мне рукой на один из входов в аудиторию.

Я повернулся и увидел совсем не маленькую толпу замерших студентов, которые, видимо, пришли уже после меня. Они пожирали меня стеклянными глазами и не решались подняться на свои места. У другого входа творилось то же самое. Вздохнув, поднялся, вышел из-за парты и направился к преподавательской кафедре.

– Уважаемые однокурсники! – начал я. – Позвольте представиться, Романов Алексей Александрович. Прошу всех занять свои места и помнить, что я такой же студент, как и вы.

Моя импровизированная речь возымела нужный эффект – стоящие в проходах студенты, на всякий случай, поклонились и быстро устремились вверх по ступеням на свои места, а я спокойно направился на своё. Тут, как раз, прозвенел звонок и вместе с ним в аудиторию зашел наш преподаватель по теории государства и права вместе с ректором Университета, Орловым Виталием Фёдоровичем, дальним родственником генералов Орловых. Мы все дружно встали.

– Доброго утра всем. Присаживайтесь. – начал он, глянув в мою сторону. – От имени ректората Университета и всего преподавательского состава позвольте поздравить нас всех с тем, что в наших стенах вновь учится представитель Императорского Рода, что, несомненно, подтверждает тот высокий уровень образования, который не один век поддерживается в нашем с вами Университете. Однако, уважаемые студенты! Не будем забывать и о традициях, существующих в нашей с вами альма-матер. – он обвёл глазами аудиторию. – И не будем их нарушать. Надеюсь, мы поняли друг друга? Хорошей учёбы! – он вышел из-за кафедры, и мы все дружно опять встали.

«Хоть за это спасибо Романовым, явно они постарались…» – подумал я с облегчением.

Дальше лекция продолжилась в обычном порядке. А вот на переменах я заметил, что мои одногруппники всё равно делают попытки мне поклониться, да и эта «остекленелость» в глазах у них не проходить не собиралась.

– Лёха, не обращай внимания. – сказал мне Андрей, заметив это всё тоже. – дай им время, привыкнут, никуда не денутся.

– Очень на это надеюсь. – вздохнул я.

Обратил внимание и на подружек моих братьев, которые старались не попадаться мне на глаза. Надо будет потом поинтересоваться у Николая с Александром реакцией девушек, уверен, посмеяться будет отчего!

На обеде, как и следовало ожидать, меня тихо разглядывала вся столовая. Одно веселило – сидевшие рядом Юсупова с Долгорукой опять, как у них было принято в подобных ситуациях, включили режим «Я – королева!». Прямая спина, величавые движения, крайне надменный взгляд и микроскопические порции пюре и шницеля, которые с огромным трудом можно было разглядеть на вилке… Я даже попытался представить, как бы они себя вели на моём месте. Если Долгорукая наверняка вела бы себя «в относительных рамках», то вот Юсупова точно оторвалась по полной, и никакой ректор ей был не указ! Андрей тоже заметил изменения в поведении девушек, не выдержал и, еле сдерживая смех, прокомментировал:

– Такое складывается впечатление, что это вас двоих вчера объявили.

– Не мешай нам греться в Лёшкиных лучах славы! – Инга даже не повернулась к нему. – Завидуй молча!

– Молчу-молчу! – улыбался он. – Но какие же вы обе смешные!

– Андрей! – с укором сказал я ему. – Не мешай девушкам, пусть развлекаются. – и подмигнул ему.

По окончанию занятий пошли в кафе, где нас уже ждала Шереметьева. При моём появлении она встала и на полном серьёзе поклонилась.

– Здравствуйте, Ваше Императорское Высочество. – выпрямившись, сказала она.

Честно говоря, я первый раз видел у Анны такой неуверенный и растерянный взгляд. Это было так мило!

Студенты за соседними столиками начали оборачиваться, вскакивать со своих мест и тоже кланяться. А дальше наступила цепная реакция с перешёптываниями и многозначительными взглядами. Через какое-то время всё кафе стояло на ногах, даже повара с официантами прибежали с кухни! И опять моя радушная улыбка с кивками головой…

– Можете присесть, княжна. – кинул я надменно Шереметьевой, когда народ в кафе успокоился. – И больше в джинсах я вас видеть не желаю! Извольте на учебу приходить как положено, в вечернем платье!

– Но… Ваше Императорское Высочество! – вскочила она со стула с растерянным лицом. – Вам не кажется, что?..

– Не кажется. – улыбнулся я. – Ещё раз мне поклоны бить начнёшь, Аня, так и знай, на учёбу будешь ходить при полном параде!

Сзади меня послышался смех Инги и Наташи, а до Ани начало доходить, что это была шутка, и она тоже заулыбалась.

– Алексей, а я уж было подумала…

– Проехали. – махнул я рукой. – Аня, мне скоро надо быть в другом месте. Заглянул сюда только тебя увидеть. – после этих моих слов девушка покрылась румянцем. – Давайте быстро съедим по мороженому, и я поехал. А поговорим вечером, у Голицыных. Ты на меня не сильно обидишься за такую спешку?

Шереметьева кивнула и строго посмотрела на Долгоруких с Юсуповой:

– И чего стоим? Присаживаемся в темпе. Не поняли разве, Его Императорское Высочество спешит? – она повернулась ко мне. – Лёша, не переживай, мороженое сейчас принесут.

– Ну, Анька, молодец! – не удержалась Инга от комментария. – На ходу подмётки рвёт!

– Ага! – кивнула Наталья. – Далеко пойдёт наша журналюга…

На стоянку шли все вместе. Я сразу предупредил своих друзей, что к Голицыным могу опоздать. Если раньше та же самая Шереметьева, не говоря уже о Юсуповой, могла запросто поинтересоваться причинами опоздания, то теперь они все лишь кивнули, приняв информацию к сведению. Единственное, я попросил Андрея предупредить об этом Голицыных. А на стоянке повторилось утреннее представление – оцепление из четырех Дворцовых и мои «Волги», перегородившие выезд «Волгам» Долгоруких, Юсуповых и Шереметьевых. Причём, охрана моих друзей и не думала вылезать из своих машин. Уже у своей «Волги» я обернулся и помахал рукой молодым людям, решив потренироваться на будущее. Они помахали мне в ответ.

И только в машине до меня, вдруг, дошло – Инга, Наталья и Анна, при грамотном подходе, расскажут все сплетни, касающиеся моей любимой бабули…

– Что я вам вчера говорила? – Анна с усмешкой смотрела на подружек. – Как раньше общались, так и будем общаться с Алексеем дальше.

– Говорила она… – хмыкнула Инга. – А как тебя перекосило, когда Алексей про джинсы сказал. Видела бы своё лицо!

– Так всё равно страшно! Романов, всё-таки… – погрустнела Анна. – Тебя бы на моё место… Там, в кафе…

– Анька, а ты знаешь, что к нам на лекцию ректор приходил? – не осталась в стороне Наталья.

– По поводу Алексея?

– Ага! Так вот…

Андрей тяжело вздохнул, достал телефон и не торопясь направился к машине – Долгорукий по опыту знал, что у девушек это надолго…

По дороге в Ясенево рассказал Прохору про первый учебный день студента Романова. Отсмеявшись, воспитатель сказал:

– Я с твоим Долгоруким полностью согласен. Через какое-то время все к тебе привыкнут и будут общаться, как общались раньше. Да и ты сам привыкнешь, перестанешь все эти поклоны замечать. Понятно, что жизнь у тебя уже не будет прежней, но и в ней можно найти свои приятные стороны. Уверен, Лёшка, ты справишься.

– Буду стараться. – вздохнул я.

Волкодавы праздновали на полигоне – большой мангал, несколько столов с закуской и алкоголем. Кто-то принес большую колонку, и из неё лилась ненавязчивая попса. Наши с Прохором четыре бутылки вина и четыре водки были встречены одобрительными возгласами. Освободившись от подарков, направились, как положено, к Орлову, который был сегодня ответственным за приготовление шашлыков.

– Ваше высокопревосходительство! – вытянулся я. – Курсант Романов на праздник прибыл.

– Вольно, курсант. – хмыкнул Орлов. – Как здоровье? – спросил он, пожимая руку мне и моему воспитателю.

– Нормально, Иван Васильевич.

– Ты хоть, фактически, и на больничном, но можешь в любое время нас навещать… – генерал улыбался, краем глаза следя за готовящимся мясом. – В тире там потренироваться, высотная подготовка, опять же…

– Буду иметь ввиду. – кивнул я. – Но тут дел навалилось, так что даже не знаю.

– Понимаю. И не настаиваю. Можешь просто заезжать, мы всегда рады. Договорились?

– Договорились, Иван Васильевич. – пообещал я.

Обойдя компании «волкодавов», со всеми поздоровался. Складывалось впечатление, что моё вчерашнее, теперь уже официальное объявление прошло мимо подразделения, что не могло не радовать, – никаких тебе «Ваше Императорское Высочество» и «Алексей Александрович», а просто Алексей или Камень, и на «ты». «Женский батальон», конечно, ещё меня «стеснялся», но даже по сравнению со вторником девушки вели себя в моем присутствии гораздо свободнее. Решетова тоже порадовала – хоть и покрылась румянцем при моём приближении, но никаких попыток заговорить не предприняла.

– Ну, как первый учебный день в качестве официального наследника трона? – Вика выбрала подходящий момент и подошла ко мне с глумливой улыбочкой. – Студенточки-то, небось, в осадок выпали? А как твои великосветские подруганки? Потекли с удвоенной силой?

– Потекли. – кивнул я. – Мне сегодня вечером ещё к Голицыным ехать в ресторан, там, мне кажется, ещё… течных добавится… В разы. Так что, если хочешь меня оградить от лишних соблазнов, можешь переночевать в моем особняке уже сегодня.

– Это в том особняке, где койка размером со взлётную полосу? – Вика изогнула бровь.

– Именно.

– Так и быть, Романов. Загляну. – «снизошла» девушка. – Дворцовых своих только предупреди о намечающемся визите таинственной красавицы. Во избежание, так сказать, различных недопониманий… Мне спать ложиться или тебя дождаться? – уже серьёзно спросила она.

– Ложись. Сама понимаешь, у меня сегодня первый официальный выход в свет в новом статусе.

– Понимаю. Обещай, что разбудишь.

– Обещаю.

На базе Корпуса пробыл до восьми часов вечера, успев со всеми выпить под великолепно приготовленный Орловым шашлык, всех ещё раз поздравить, получить поздравления сам. От «женского батальона» всё это время старался держаться подальше, вернее, держался подальше от Решетовой, возле которой активно «вился» Прохор, за которым наблюдало сразу несколько ревнивых пар глаз из мужской части подразделения. Так что, когда мы с моим воспитателем выехали из Ясенево, он прямо лучился довольством.

– Колись уже, Прохор! – я прямо сгорал от любопытства.

– Договорились с Решетовой на следующей неделе куда-нибудь сходить. – выдохнул он.

– Уверен, это только первый шаг, Прохор! – облегченно выдохнул и я. Шанс, на то, что у нас с Викой эта проблема, наконец, отпадёт сама собой, был велик. Да и за своего воспитателя я искренне радовался. – Поздравляю!

– Спасибо, Лёшка. – он улыбался. – И на этом наш с тобой разговор на эту тему заканчивается.

– Как скажешь. – кивнул я. – И даже совета моего не послушаешь?

– Ну-ка?

– Так ты мне его сам ещё в Смоленске давал. Типа, что на неё смотреть? За жопу, и в койку! Помнишь? – я не выдержал, и рассмеялся.

– Ну тебя, Лёшка! – отмахнулся всё же улыбнувшийся Прохор. – У меня чуйства. А не перепихон на одну ночь. Ты понимать разницу уже должен. Всё, закрыли тему.

– Закрыли, так закрыли.

Уже когда подъезжали к Москве, мне позвонил Николай Романов:

– Лёха, привет! Ты сегодня к Голицыным собираешься?

– Привет! Собираюсь. Буду ближе к десяти. Просто я пока не дома.

– Может вместе поедем?

– Я не против.

– Хорошо. В девять тридцать будем у тебя.

Прохор, слышавший весь разговор, сказал:

– Едешь только на своей машине и под охраной. И возвращаешься так же. Великие князья могут ехать с тобой, или на своей машине.

– Само собой. – вздохнул я.

Николай с Александром появились у меня в особняке в двадцать минут десятого, но заходить в дом не стали и ждали меня на стоянке.

– Вы чего не зашли? – спросил я уже в машине – братья решили ехать со мной.

– А чего мы там не видели? – хмыкнул Александр с переднего пассажирского сидения. – У Гагариных не раз бывали. А вот если бы ты нам по комнатке выделил…

Прав был Прохор!

– Заселяйтесь! – кивнул я. – Места всем хватит. Но только без пьяных дебошей и громкой музыки по ночам. Мы договорились?

– Лёха, спасибо огромное! – Николай протянул мне ладонь, которую я пожал. – А то родители ещё вчера нам начали на мозги капать, типа, Алексей в свой особняк съезжает, а он на вас положительно влиял. Без присмотра вас, говорят, оставлять нельзя, так что возвращайтесь-ка вы, голубчики, домой. А у тебя и особняк свой, и охрана из Дворцовых, и кухня, и даже винный погребок, насколько мы в курсе… – он мне хитро подмигнул. – Да и банька неплоха.

Понятно. Зачем жить в квартире, пусть и с рестораном внизу, когда можно жить в доме с тем же самым круглосуточным рестораном, баром, винным погребом и баней? Где за тобой всё приберут? Да ещё и в тихом центре Москвы? А родителей братовья явно приплели для более лучшей аргументации, хотя, тем и в самом деле будет спокойней, зная, что Николай с Александром выходные проводят у меня в особняке. Да и Дворцовые с прислугой будут прилежно информировать Романовых о досуге любимых чадушек. А мне тоже только плюсы – будет не так скучно, да и с Романовыми отношения, как ни крути, налаживать необходимо.

К «Трём свечам» подъехали без десяти минут десять. Первыми машину покинули Николай с Александром, и только потом я. Бдительные Дворцовые уже контролировали периметр, в том числе и проезжую часть.

– Алексей, тебе первому входить. – Николай указал на входную дверь ресторана. – Мы после тебя. По крайней мере, сегодня.

Я кивнул и «возглавил» процессию Великих князей. Открывший нам дверь метрдотель и не подумал разогнуться, так же, поклоном, меня встретили и Виктор с Ксенией Голицыны.

– Добро пожаловать, Ваши Императорские Высочества! – выпрямился Голицын.

Я протянул ему руку, которую он крепко пожал.

– Виктор, а как же традиции Малого Света? – с улыбкой поинтересовался я.

– К Императорскому Роду эти традиции не сильно-то и относятся, Ваше Императорское Высочество. – улыбался он в ответ. – Как пожелаете, так и будет. Тем более, это ваш первый визит к нам… с настоящей фамилией…

– Виктор, фамилия Пожарский для меня тоже очень много значит, и я ни в коей мере её не стыжусь. Даже наоборот…

– Никто и не умоляет достоинство славного Рода Пожарских, Ваше Императорское Высочество. – кивнул он, продолжая улыбаться. – Просто это всё для нас всех стало такой неожиданностью…

– Витя, а теперь приличия соблюдены? – хмыкнул я. – Можем уже на «ты» начать общаться?

– Теперь, да, Алексей. – кивнул он. – Но вот с остальными, – Володя показал себе за спину, – придётся всё равно знакомиться заново.

– Это да… Ксения, добрый вечер! – улыбнулся я девушке.

– Добрый вечер, Алексей! – засмущалась та. – Ты проходи, там все только тебя и ждут.

– Этого следовало ожидать… – я отошел в сторону и дал поздороваться хозяевам ресторана с моими братьями.

Как и предупреждали Голицыны, Малый Свет меня действительно ждал. Моё появление в сопровождении Николая с Александром было встречено общим поклоном. Поклонились даже Долгорукие с Юсуповой и Шереметьевой, видимо решившие не выделяться на общем фоне. Приятным исключением была лишь Кристина Гримальди, равная мне, формально, по статусу, да ещё и иностранная подданная.

– Дамы и господа, здравствуйте! – начал я произносить формальную речь. – Позвольте представиться, Великий князь Алексей Александрович Романов.

– Здравствуйте, Ваше Императорское Высочество! – прогудела молодёжь.

– Для вас, просто Алексей. – кивнул я, завершая формальный ритуал.

Тут мне на помощь подоспели братья, которые с важным видом предложили проследовать за отдельный столик. Этим столиком оказался как раз тот, который занимали мои университетские друзья с Гримальди.

– Коляшка, глянь! – Александр пихнул Николая в бок, указывая на Юсупову и Долгорукую. – К нашим-то красавицам опять на кривой кобыле не подъехать!

И действительно, девушки снова были в образе неприступных королев, заметив, что присутствующая молодёжь в ресторане так или иначе косится в нашу сторону.

– Не мешай, Сашка! – улыбнулась одними губами Инга. – Пусть завидуют, что в нашей компании целых три Романовых!

– Ещё и с наследником! – добавила Наталья.

– И заморской принцессой. – улыбался я Кристине.

– И с принцессой. – важно кивнула Инга. – Так что пусть завидуют!

Если я с Александром, Николаем и Кристиной с Анной улыбались, то вот Андрей Долгорукий только вздыхал:

– Ничего с Лицея не меняется…

– Это точно! – согласилась с ним Шереметьева.

Вскоре к нам присоединились и Голицыны. В отличие от брата, Ксения со мной себя вела смущенно и слегка насторожено. «Масла в огонь» добавила Анна:

– Что, медичка, приплыла? А я тебя предупреждала!

– Будто ты не в таком же положении, как и я? – окрысилась Ксения.

– В таком же, да не в таком! – хмыкнула Анна. – Я-то с Алексеем каждый день в Универе вижусь, а ты трупаки по моргам в это время режешь!

– Аня! – решил вмешаться я. – Прекращай. Не забывай, что ты у Ксении в гостях, а ведёшь себя…

Мои слова возымели эффект.

– Голицына, извини. – вполне искренне попросила Шереметьева. – Столько всякой ерунды произошло за последнее время…

Ксения же кивнула и отвернулась.

Тут ко мне обратился её брат:

– Алексей, тут ко мне подошли… Короче, Общество слегка обижается, что ты ограничиваешь своё внимание только нашим столиком. Дело, конечно, твоё, но… – он выразительно сделал рукой некое движение. – Могу, на правах хозяина, составить компанию…

– Спасибо, Виктор. Твою помощь в этом вопросе приму с благодарностью. Пойдём.

И мы пошли…

Слава богу, что сегодня я и в Ясенево пил красное сухое, иначе бы до конца «проходки» дожить шансов было мало. Как и предполагалось, и так хорошее ко мне отношение со стороны Света сменилось на отличное – молодые люди улыбались и предлагали как-нибудь весело провести время, девушки же хлопали глазками, эти же глазки мне строили, не забывали улыбаться и интересовались моими увлечениями, кроме живописи и бильярда, про который они уже откуда-то были наслышаны. Мой ответ, что увлекаюсь рукопашным боем, удовлетворял всех – молодые люди были наслышаны про моё посещение особняка Юсуповых. А сколько я узнал нового про великосветские компании! Даже у нас в Универе была одна такая, и довольно многочисленная, на мероприятия которой, оказывается, мне через Юсупову и Долгорукую уже несколько раз передавали приглашения! Вот же собственницы! Обещался как-нибудь присоединиться. В общем и целом, этих обещаний я надавал великое множество, и только потом понял, что действительно собираюсь их выполнить – прав был дед, который князь Пожарский, как и Прохор – я начинал, незаметно даже для себя, думать по-другому, с учётом своего нового статуса и положения. Да и Общество отчётливо мне это дало понять – нельзя мне было замыкаться на общении только с Долгорукими, Голицыными, Шереметьевыми и Юсуповыми, остальные могут элементарно обидеться от отсутствия хотя бы минимальной заинтересованности в общении с ними с моей стороны. Следствием этих выводов стало то, что к своим друзьям я вернулся только во втором часу ночи, и тут же попал «в цепкие лапы» заморской принцессы:

– Алексей, почему Петров не отвечает на мои звонки и сообщения? – спросила она меня на французском, заметно при этом волнуясь.

– Кристина, я же тебе говорил, что у него с родичами проблемы. – ответил я на том же лягушачьем наречии. – Завтра, прямо с утра, собираюсь выехать в Смоленск. Заодно и Александра навещу. Обещаю, он тебе позвонит.

– Правда? – обрадовалась Гримальди.

– Правда. – кивнул я. – Не переживай, первый звонок твой.

– Спасибо, принц! – схватила она меня за руку. – Я не забуду!

– Очень на это надеюсь, Кристина. – улыбнулся я. – Давно что-то в казино не был…

– Ты приглашен! – продолжала она сжимать мою руку. – Когда пожелаешь! Но только вместе с Александром.

– Договорились. Первый звонок Петрова твой.

Этой ночью мы ни в какой клуб не поехали, пробыв в ресторане Голицыных до трёх часов ночи. К этому времени подпившие молодые аристо обоих полов вполне свыклись с моим присутствием и перестали обращать на меня особое внимание. В четвёртом часу ночи был дома, и, как и обещал, разбудил Вику.

– Как прошло? – потянулась она.

– Нормально.

– Было бы интересно посмотреть на последствия, если бы всё прошло ненормально… – хмыкнула она. – Поклонниц прибавилось?

– Как и говорил, в разы.

– Тоже ожидаемо. Романов, ты чего, спать собрался?

– Извините, госпожа штаб-ротмистр! Просто закрыл глаза. Разрешите исправиться?

– Не разрешаю, а приказываю, курсант!.. Нежнее!.. Еще нежнее!.. Теперь верю, что соскучился!.. Да не лапай ты так, Лёшка! Синяки же при твоей силище останутся, медведь ты похотливый!..

Весь день и вечер пятницы Свет обсуждал сногсшибательную новость – молодой князь Пожарский, успевший и до этого стать героем светской хроники, оказался сыном Цесаревича. Но и это было не самым главным – Императорский Род объявил его в качестве полноправного Романова, ставшего в один момент вторым в очереди престолонаследования. Одновременно с этим появились слухи, в которых утверждалось, что это именно на него покушались Гагарины, за что и были казнены с особым цинизмом. Теперь для Света всё встало на свои места – Катька Гагарина рожала только девочек, была, по проверенным слухам, беременна опять дочкой, и Романовы воспользовались «запасным вариантом» – рожденным от Лизки Пожарской мальчиком, отцом которого, как теперь выяснилось, был Цесаревич. Про Катьку Гагарину все дружно решили забыть – одни дочки, да ещё и покушение на жизнь будущего Императора со стороны её родичей, явно не прибавят любви что со стороны старшего поколения Рода Романовых, что со стороны самого Алексея Александровича.

Активно муссировались и другие слухи, утверждавшие, что во время этого покушения Алексей Александрович убил с особой жестокостью двух воевод, нанятых Гагариными для покушения на него, а потом лично расправился и с младшим Гагариным, посмевшим что-то такое Алексею Александровичу сказать при задержании. Оснований не верить этим слухам у Света не было – Алексей Александрович в ресторане Голицыных своим гневом, а потом и на примере поломанного князя Юсупова, доказал свою решительность и способность идти до конца в вопросах чести.

Свет не стеснялся вслух завидовать Роду Пожарских, которые и так последние три века тёрлись возле трона, а уж сейчас и вовсе стали Романовым ближайшими родственниками. Не забыли аристократы и про певичку Алексию, общеизвестную пассию молодого и перспективного Романова, прикинув, что через неё тоже можно будет ближе познакомиться с Алексеем Александровичем.

Особо обсуждался вопрос выбора Романовыми невесты для Великого князя. Никто не сомневался, что Главные Рода Империи уже начали активно суетится в этом направлении, да и другие влиятельные Рода явно недолжны были остаться в стороне.

Общество бурлило, слухи обрастали совсем уж невероятными подробностями, но все сходились в одном – дальше будет только интересней!

Все четыреста километров до Смоленска я проспал, добирая то, что недоспал ночью – заснул около пяти, а вставать пришлось в девять, когда меня разбудил Прохор, сообщивший, что для поездки всё готово.

Завтракал в обществе Вики, которая щеголяла по дому в коротком шелковом халатике. Заметив мои взгляды, а также Прохора, она спросила:

– Имею право, или переодеться?..

Я против подобного ничего не имел, даже наоборот, да и мой воспитатель лишь махнул рукой:

– Твоя красота, Викуся, страшная сила!

– А то! – она прошлась рядом со столом походкой «от бедра», и, остановившись, спросила у него. – Прохор, мне остальное шмотьё перевозить? И Леська, вроде, собиралась?..

– Валяй. – кивнул он, переглянувшись со мной. – И шмотом своим Лёшкину гардеробную не занимайте, спален рядом достаточно.

Тут я вспомнил про Великих князей:

– Вика, застолби, пожалуйста, для вас с Алексией двое соседних с моими покоев, вскоре Великие князья на постой ожидаются.

– Всенепременно! – с готовностью кивнула она. – Прохор, надо бы Николая с Александром от нас в другом конце этажа поселить. Сам понимаешь…

– Понимаю. – ухмыльнулся он. – Соответствующие указания уже даны. Когда ожидать родичей? – он смотрел на меня.

– Всё пока на уровне предварительных договорённостей, но ждать наших беспокойных постояльцев можно в любой момент.

– Понял.

Ехали на трёх машинах – двух «Волгах» и «Ниве» без гербов. Ее взяли на всякий случай. Как пояснил воспитатель – если вдруг возникнет необходимость не привлекать внимания. В моей «Волге» на заднем сидении расположились мы с Прохором, рядом с водителем – Михеев. К Смоленску подъехали в районе часа дня и сразу решили ехать к Петровым, не останавливаясь у меня в усадьбе.

– Докладывай, как обстановка. – Прохор кому-то позвонил. – Так… Так… Понял… Нет, вам сниматься ещё рано. Наберу. – он повернулся ко мне. – Семья в сборе, их предупредили о твоем визите. Готовятся. Иваныч, скажи своим орлам, чтоб до особого распоряжения машин не покидали. Нечего Петровых ещё больше пугать.

– Понял. – кивнул Михеев и принялся отдавать распоряжения по рации.

– Теперь по тебе, Алексей. – начал меня инструктировать Прохор. – Я останусь в машине, показываться Петровым пока не буду. Пойдёшь к ним один. И не вздумай извиняться за действия Валькирий с самого начала, пусть Петровы к тебе привыкнут, выскажут, что наболело, немного успокоятся, а там видно будет… И ещё, Лёшка. Судя по докладам наблюдателей, Сашка уже немного отошел, а вот его отец настроен по отношению к нашему Роду резко отрицательно, хоть уже и не так, как было в самом начале, когда друга твоего Валькирии привезли. Так что постарайся под любым предлогом переговорить с Сашкой наедине, а уж потом, с его помощью, помириться с его родителями. Задача понятна?

– Да. – кивнул я.

– А вообще, действуй по обстановке. Ты эту семью лучше меня знаешь.

Когда началась территория усадьбы Петровых, на меня нахлынули воспоминания – по этой дороге мы с Сашкой любили кататься на велосипедах, на этом поле обычно стояли стога сена, в этом лесу всегда много земляники, а в этом – грибов, а на этом пруду мы любили рыбачить вон с тех мостков… А вот показалась и сама усадьба…

Как и предупреждал Прохор, Петровы нас встречали, стоя рядом с крыльцом дома. Среди них был и младший брат Александра – Дмитрий, которому в декабре должно было исполниться одиннадцать лет.

Когда я вылез из машины, Петровы мне дружно поклонились.

– Здравствуйте, Владимир Александрович! Здравствуйте, Ангелина Ивановна! Александр, Дмитрий! – поприветствовал я их, не забыв подмигнуть младшему Петрову, который буквально пожирал меня глазами, успевая коситься и на «Волги» с гербами.

– Здравствуйте, Ваше Императорское Высочество! – в унисон ответили Петровы, и ещё раз поклонились.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы, как раньше, обращались ко мне просто Алексей, и без всякого титулования. – улыбался я.

– Извините нас, Ваше Императорское Высочество, но простым дворянам такое невместно. – твёрдо заявил старший Петров. – Прошу в дом, Ваше Императорское Высочество, стол готов. Не побрезгуйте!

Да… Похоже обиделись Петровы на меня сильно… Долг бабули рос прямо на глазах, а кулаки непроизвольно сжимались.

– С большим удовольствием! – я всё же заставил себя снова улыбнуться и прошёл за Петровыми в дом.

Воспоминания из детства накрыли меня с новой силой – сколько же я времени провёл здесь вместе с Сашкой.

Дом был двухэтажный, кирпичный, постройки начала прошлого века. На первом этаже располагалась просторная гостиная, совмещённая со столовой, кухня, кабинет, разные подсобные помещения. На втором этаже – покои Петровых и гостевые спальни, одна из которых была в своё время закреплена за мной. И как же неудобно мне было заходить в этот практически родной дом после всего произошедшего.

Стол действительно был накрыт, а повариха тетя Маша, очень грузная женщина далеко за шестьдесят, мне поклонилась, и, незаметно для Петровых, перекрестила. Она всегда относилась ко мне очень хорошо, поила по утрам парным молоком, когда я оставался ночевать в этом доме, подкармливала нас с Сашкой сдобными булочками и всячески баловала, выдавая тайком сладости. Будем надеяться, что хоть один союзник в этом доме у меня есть.

– Присаживайтесь, Ваше Императорское Высочество. – старший Петров показал мне на моё старое место. – Приятного аппетита.

– Приятного аппетита. – пожелал я и сел.

Сами же они сели только после меня.

Обед прошел в полном молчании. У меня даже сложилось впечатление, что Петровы сознательно старались не смотреть в мою сторону, уткнувшись в свои тарелки. Только Сашка глянул на меня выразительно и сделал движение головой в сторону выхода, хорошо знакомое мне из детства, и обозначавшее желание поговорить. После этого Сашкиного знака настроение моё резко улучшилось, кусок, наконец, полез в горло, и я с большим удовольствием доел стряпню тети Маши. Дождавшись, когда старшие Петровы закончат ковыряться в своих тарелках, поднялся из-за стола. Семья Петровых тут же оказалась на ногах.

– Спасибо огромное за прекрасный обед! Тетя Маша, вы, как всегда, прекрасно всё приготовили! – повариха заулыбалась и поклонилась. – Владимир Александрович, разрешите мне немного прогуляться в обществе Александра?

Старшие Петровы переглянулись, и, после внутренних борений, хорошо видных на лице, он кивнул.

Мы с Сашкой вышли через заднюю дверь и остановились перед большим вишнёвым садом, особой гордостью Петровых. Молчание затянулось.

– Лёшка, я знал, что ты приедешь. – сказал он мне наконец. – И знаю, что ты ни при чём. С самого начала знал… Это ведь всё из-за твоей сестры?

– Из-за неё. – кивнул я.

– Угораздило же меня… – на Сашку стало больно смотреть, таким несчастным он выглядел.

– Рассказывай, как всё было. – потребовал я, челюсть опять начало сводить от закипающей злости.

Оказалось, бабуля действовала просто, нагло и эффективно. В прошлый вторник, когда мой друг вечером вернулся к себе домой, там его ждали те две Валькирии, которых он видел в поместье у моего деда, князя Пожарского, а потом и в «Избе», на наших посиделках, в которых участвовали и мои сёстры. Одна из этих Валькирий сходу заявила Сашке, что его общение с Великими княжнами, как и присутствие в Москве, являются нежелательными. На вопрос моего друга, кто конкретно это решил, одна из Валькирий его ударила в живот, а потом стала держать, а вторая принялась методично избивать, не трогая лицо.

– Лёшка, она когда била, то ехидно так улыбалась, оскорбляла и постоянно спрашивала: Петров, где твоя гордость? Давай, Петров, когда же ты, дворянин недоделанный, стихии начнешь применять? – у Сашки в глазах стояли слёзы. – Лёшка, слава богу, у меня остатков разума хватило понять, что они меня провоцируют… Если бы я землю начал применять…

– Я понял, Сашка. Дальше. – заскрежетал я зубами.

– А что дальше? – вздохнул он. – Дальше они поняли, что под применение стихий в городе им меня подвести не удастся, со злости побили ещё немного, а потом заковали в браслеты на руках и ногах, вынесли на улицу и погрузили в багажник своей машины. Вытащили только тут. – он мотнул головой в сторону дома. – А потом у них с батей разговор был…

– Подробности! – потребовал я.

– Он права качать начал, угрожал Валькириям, что будет на них жаловаться, мол до самого Императора дойдёт! Ну, дальше продолжить он не успел, они его избили и тоже надели наручники… А потом стали объяснять, что жаловаться бесполезно и опасно для жизни, тем более они знают, что у него ещё младший сын подрастает… Затем притащили нас с батей в гостиную, и приказали сидеть в усадьбе тихо до особого распоряжения, телефоны отключить и ограничить общение с внешним миром. Особенно предупредили насчёт тебя, Лёшка… – у Сашки опять повлажнели глаза. – Мол, если я вздумаю тебе пожаловаться или Великой княжне Варваре, или хоть как-то вам намекнуть, что я не по собственной воле домой вернулся, то за мой длинный язык ответят родичи… Сняли браслеты и уехали. А через пару дней появились эти… Из Канцелярии… Так батя сказал… Вежливые такие, обходительные, мол, они нам зла не желают, а прибыли по личному распоряжению Императора… Попросили тебе то сообщение отправить по поводу болезни матери, и пообещали, что весь этот кошмар скоро закончится… Лёшка! – он всхлипнул. – Мы уже не знаем, кому верить! Отец вообще хочет всё имущество продать и из России бежать! Так ведь жить нельзя! В постоянном страхе! – он обречённо махнул рукой и отвернулся.

Твою же!.. Наворотила делов старая карга! А если бы Сашка у себя в квартире не выдержал издевательств и ответил Валькириям? Это же не только было бы применение стихий, но и нападение на должностное лицо при исполнении служебных обязанностей! Уж под это бы Петрова они точно подвели! Потом, конечно, выяснилось бы, что Александр страдал каким-нибудь душевным расстройством, творческая личность, что с неё взять? А там и сопротивление при задержании подтянули… С летальным исходом. В профессионализме этих двух баб я не сомневался.

– Лёшка, прекрати! – глухо заорал вдруг Александр. – Сейчас дом спалишь!

Как Петров оказался от меня в метрах десяти, хотя только что стоял рядом, я так и не понял… Также я не понял и то, почему вокруг меня бушевал огненный смерч.

– Лёшка! – Александр указывал мне рукой на вишнёвый сад.

Вишнёвым садом это пожарище уже было назвать нельзя – кривые стволы деревьев, насколько хватало глаз, уже исчезали в гудящей огненной лаве.

«Какого лешего?» – была моя первая мысль. Вторая – «Кто посмел?» И только потом до меня дошло, что это именно я и являюсь виновником этого локального катаклизма.

– Сашка, я сейчас всё исправлю! – крикнул я Петрову, и нырнул в темп.

Прислушавшись к себе, сначала не очень отчётливо, но с каждым мгновением все сильнее и сильнее стал чувствоватьогонь, пока его приветливый и веселый жар не накрыл меня с головой. Казалось, что я весь состою из огня, каждый миллиметр моего тела, каждая его клеточка сверкали маленькими огоньками, и они все мне как будто подмигивали! Нежась в этом приятном жаре, я нырнул в темп ещё глубже, и попытался посмотреть на себя со стороны. Когда же мне это удалось, открывшаяся картина поражала своей красотой – со стороны я виделся себе огненным коконом, переливающимся самыми светлыми цветами – от золотистого до самого белого!

«Ну, здравствуй, огонь!» – я мысленно улыбнулся ему, и почувствовал лёгкое, приятное усиление жара.

И огонь стал мной.

Теперь я понимал Прохора и своего деда, князя Пожарского, которым после правила очень хотелось использовать свою силу. А если учитывать, что подобную власть над стихией я почувствовал впервые в жизни, хотелось наслаждаться и упиваться этой властью как можно дольше. Было даже понимание того, что моя сила выходит далеко за границы сада Петровых, но как бы мне не хотелось попробовать ещё что-нибудь этакое, продолжить наслаждение, давая возможность огню наиграться досыта, трезвая часть рассудка приказала огненной стихии прекратить свои игры.

И этот мой приказ огонь выполнил беспрекословно, втянувшись в меня и затаившись в груди тёплым, ласковым зверем, и я точно знал, что стоит мне захотеть, этот зверь с огромным удовольствием вырвется наружу и выполнит любой мой приказ.

– Господи, за что нам всё это? – услышал я голос Петрова-старшего и обернулся.

Отец и мать Сашки с ужасом смотрели на то, что осталось от их вишневого сада.

– Круто! – с восторгом заявил Дима, стоявший уже рядом со старшим братом. – Лёха, ну ты и дал!

– В чём дело? – с разных сторон дома появились настороженные Дворцовые, за ними шли Прохор и Михеев. – Кто тут забавляется?

– Моих рук дело. – признался я и посмотрел на хозяев усадьбы. – Не специально! Владимир Александрович, Антонина Ивановна, извините! Так получилось! Я не хотел спалить ваш сад!

– Пап, мам, Алексей весь мой рассказ сам не свой был! – Сашка направился к родителям. – А потом вот… – он им указал на догорающую землю.

Сашкины родители переглянулись, и стали коситься на мою «бригаду поддержки».

– Водяной есть? – Прохор повернулся к Михееву.

– Я за него. – кивнул тот, и сосредоточился.

Да, насколько я мог судить, начальник моей охраны был всего лишь воеводой. До того, что мне демонстрировал тогда отец, Михеев точно никогда не доберется. А пока на отдельно взятом участке земли шёл довольно-таки сильный ливень с градом, меня в сторону отвёл Прохор.

– Я так понимаю, очередное эмоциональное потрясение? – поинтересовался он.

– Да.

– Судя по тому, что я успел заметить, уровень сильного воеводы. Не больше. – пожал плечами воспитатель.

– Прохор, я вообще там в процесс не вмешивался, оно само получилось! – попытался я оправдаться. – А силы ещё много оставалось, я точно тебе говорю!

– Поздравляю. – кивнул он. – Сподобился наш Лёшка хоть на одну стихию. Но какого хрена, – зашипел он, – у Петровых в усадьбе? Чуть дом к хренам не спалил вместе с хозяевами! Да ещё и во время попытки примирения? Ты вообще себя в руках держать не можешь?

Я молча краснел – ответить было нечего…

– Иди, и извиняйся! – это Прохор сказал нарочито громко, чтобы Петровы его хорошо слышали.

И я послушно поплёлся к ним извиняться. Но сделать этого у меня не получилось – только я открыл рот, как Владимир Александрович грустно мне улыбнулся, устало махнул рукой и сказал:

– Да понял я, Лёшка, что ты не хотел… Ладно, чего уж там, вишни не вернёшь. Новые посадим. Заходите уже в дом, надо и охрану твою покормить.

Они с женой повернулись и пошли к двери.

От обеда никто из Дворцовых не отказался, и они, возглавляемые Михеевым, отправились в столовую, а Петровы и мы с Прохором расположились с чаем в гостиной.

– Шурка, ты Лёшке всё рассказал? – поинтересовался у сына Владимир Александрович.

– Да, пап. – кивнул тот.

Петров-старший посмотрел на меня:

– Что скажешь, твоё Императорское Высочество?

– Я вообще всё последним узнал, буквально в четверг вечером.

– В том, что всё это безобразие творилось без твоего ведома, мы больше недели назад удостоверились, – кивнул он, – когда государевы люди пришли просить то сообщение тебе отправить. Да и до этого нисколько в тебе не сомневались. Прости, что прервал. – он вздохнул.

– Ничего страшного, дядя Володя. Но случилось это всё по моей вине. Дело в том, что я решил защитить Александра от моих старших родичей и сам сообщил Императрице, что моя сестра Варвара в него влюблена. Императрица пожаловалась мужу, а тот особо разбираться не стал и приказал тем двум Валькириям закрыть вопрос… Но того, что они делали с Александром и с вами, им не приказывали. – Петровы переглянулись. – А тут мой другой дед, князь Пожарский, обнаружил пропажу Александра, по своим каналам узнал подробности, и напросился к Императору на приём, где и убедил того изменить своё решение. А дальше они, если говорить уж совсем откровенно, задумались над тем, как бы мне это всё рассказать: до или после моего объявления. Рассказали сразу после него… – я посмотрел на Сашку. – Император готов извиниться перед тобой, Александр. Вира будет достойной, я прослежу. Так же уверен, что и князь Пожарский принесёт тебе свои извинения. А я хочу перед вами извиниться прямо сейчас. – я встал, но Владимир Александрович сделал мне знак сесть обратно.

– Твоей вины, Алексей, я не вижу, ты хотел как лучше. Так что Род Петровых конкретно к тебе не имеет претензий. Лучше скажи мне про другое. Вот извинится Его Величество перед моим сыном, а дальше что? – он пристально смотрел на меня. – Нас преследовать не будут? Не заявятся снова те две бешеные бабы или, не дай бог, кто похуже? У нас Димка подрастает…

– Во-первых, Александр будет находиться под покровительством Рода Пожарских. – ответил я. – А во-вторых, я больше подобного не допущу, дядя Володя. Обещаю.

Петровы опять начали переглядываться, а потом Петров-старший пошептался с женой.

– Хорошо, Алексей. – он встал и протянул мне руку, которую я и пожал, тоже поднявшись. – Тебе мы верим. А как уж там дальше сложится… Тем более, выхода-то другого у нас всё равно нет. Шурку с собой в Москву заберёшь?

– Да. – выдохнул я с облегчением, заметив, что и Прохор, сидящий рядом, расслабился и откинулся на спинку дивана.

– Когда назад собираетесь?

– Завтра вечером планировал. – ответил я. – Надо и в свою усадьбу заскочить, соскучился по малой родине…

– Добро, добро… На ужин не останетесь?

– Нет. И еще раз извините за сад, я правда не хотел… – у меня зазвонил телефон. – Извините.

Меня хотел слышать Цесаревич.

– Лёшка! – тон отца не предвещал ничего хорошего. – Отцу после твоего гнева совсем плохо, срочно возвращайся из своего Смоленска! Вертолёт уже в пути! Ты реально деду сможешь чем-нибудь помочь?

– Я… я… не знаю! Постараюсь! – растерялся я.

– Деда твоего Лебедев смотрел, говорит с доспехом полная беда, обычная медицина не поможет. Всё бросай и вылетай. Ты меня понял?

– Понял, пап, понял! – я заметил, как из столовой выходят Дворцовые, которым Михеев шепотом раздавал указания. – Сразу вылетаю. Обещаю, сделаю всё возможное.

– Ждём! – Цесаревич отключился.

Все присутствующие смотрели на меня с тревогой.

– Малая родина отменяется, за мной сейчас прилетит вертолёт и отвезёт в Москву. Владимир Александрович, отпустите Александра с моей охраной? Жить он пока будет в моём особняке.

– Хорошо, Алексей Александрович. – кивнул он.

– Прохор, ты со мной?

– Конечно.

– Владимир Иванович, – повернулся я к Михееву, – Александр Владимирович на вашем попечении. – тот кивнул.

А через пятнадцать минут за окном послышался шум подлетающего вертолёта…