Санкт-Петербург блистал!

По кулуарам Старого Света ходили слухи о том, что русский монарх совсем умом повредился и обсуждает с туземными правителями какие-то матримониальные планы. Дразнит? Может быть. Но с такими вещами не шутят. А тут раз и внезапно оказалось, что Николай II Александрович все эти странные дипломатические дела вел с полной серьезностью.

Итак Санкт-Петербург блистал! Почему? Что же случилось? Это Его Императорское Величество устроило разом несколько августейших помолвок и свадеб. Да таких, после которых злые языки в Европе именовали нашего героя не иначе как «туземный вождь».

Собственно, свадьба была только одна между сыном канцлера России Великим князем Александром Михайловичем, известным как Сандро, и дочерью короля Сиама Рамы V. Так-то ее звали Voralaksanavadi, но в православии стали величать Василисой Романовной.

А вот помолвки было три. Наиболее значимой стала помолвка брата Императора Великого князя Михаила Александровича и представительнице правящей семьи Гавайского королевства Виктории Каюлани, ставшей в православии тоже Викторией, только Константиновной. Что стало возможно только благодаря принятию нового закона, устанавливающего строгий порядок наследования и дарующий ей титул наследной принцессы. Свадьбу назначили на 1892 году.

Далее шли еще два сына канцлера Сергей и Алексей. Первый обручился с дочерью Негуса Абиссинии Менелика II Заудиту, принявшей имя Зинаида Александровна. Второй с Nour al-Salthaneh, дочерью шаха Персии Мозафереддина. Эта девица стала в православии Софьей Максимовной. Свадьбы назначили соответственно на 1894 и 1896 год.

Разумеется, ради этой свадьбы и помолвок Император собрал и небольшую конференцию из этих стран, где в торжественной обстановке подписал с ними очень интересный документ. Прежде всего это оборонительный военный договор, согласно которому Российская Империя гарантировала независимость и территориальную целостность и Гавайев, и Сиама, и Абиссинии, и Персии. России этот шаг был выгоден постольку-поскольку. Если гарантия независимости Сиама выглядела вполне разумным компромиссом, разрешающим противоречия Великобритании и Франции в регионе. То по остальным странам такая гарантия выглядела откровенным вызовом. На Гавайях претендовали США, на Персию Великобритания и в какой-то мере дряхлеющая Османская Империя, на Абиссинию Италия.

США даже не стали никак реагировать. Вообще. Словно ничего не случилось. Ведь их бизнес с островов никто не выгонял. А перспектива их захвата выглядело весьма призрачной и туманной. Нет и нет. Дружба с Россией была важнее, особенно в свете целой россыпи интересных контрактов.

Великобритания напряглась. Но возразить по существу не смогла. Династический брак, а точнее обручение? Да. Формально все чин по чину. Более того, это даже посчитали в чем-то изящным ходом. Ведь единственным пропорциональным ответом был встречный брак кого-тои з членов королевского дома Великобритании на персидской принцессе. А на это Туманный Альбион пока пойти не мог. Ведь именно там в те дни потихоньку вызревал зародыш той идеологии, которая в последствии выльется в нацизм и разнообразные теории расовой неполноценности. В общем Великобритании шаг Николая Александровича пришелся не по душе. Да, ход сделан и шар оказался на их стороне, но что с ним делать они пока не придумали.

А вот с Италией чуть не поругались. Ведь сестра Николая Александровича Ксения все еще гостила в Риме у Умберто I, в статусе невесты его сына Виктора Эммануила. С Абиссинией у Италии был подписан так называемые Уччальский договор, по которому, в силу дипломатической уловки, она стала считаться протекторатом Италии. Формально это было не так, потому что текст договора, составленный на двух языках, имел довольно критическое отличие. То есть, Абиссиния подписала один договор, а Италия другой и, по сути, он юридической силы не имел. Но когда и кого это останавливало? Тем более, что Умберто I был человеком достаточно ригидным и сложным.

Дипломатическая переписка между Италией и Россией шли месяцев шесть. Николай Александрович и его дипломаты готовили почву. Однако все равно Умберто психанул и чуть все не испортил. Но воздержался от резких шагов. С трудом. Почти чудом. Прежде всего потому, что его самого пригласили в Санкт-Петербург на торжества. А вместе с ним и спешно избранного нового президента Франции бывшего генерала Буланже. Там-то в рабочей обстановке Николай и склонил Умберто к компромиссному сценарию. Самым, что ни на есть, банальным способом. Подкупом.

— Что вам с той Абиссинии? В который раз вопрошал Император.

— А вам?

— Для меня это вопрос чести. Маленький островок древнего православия, который устоял в океане магометан. А вам он что даст? Они же нищие. Да и сырьем для Итальянской промышленности не разжиться. Пустыня.

— Но уступить ее — урон чести уже для меня!

— А разве идет речь об уступке? — Удивился наш герой. — Есть Уччальский договор. Совершенно очевидно, что он составлен достаточно некомпетентным человеком, который подставил своей дуростью Ваше Величество. Вы же не хуже меня знаете, что Менелик подписывал один договор, а ваш премьер-министр другой. То есть, формально договор не имеет юридической силы. И виновен в этом балбес Пьетро Антонелли. И очень большой вопрос сделал ли он это в силу собственного скудоумия или пытался целенаправленно Вас и всю Италию выставить дураками.

— И что это меняет? — Раздраженно буркнул Умберто.

— Все! — Улыбнулся Николай Александрович. — Я предлагаю Пьетро отдать под суд. А вам войти в организованный Россией оборонительный союз.

— Зачем это делать Италии?

— Вам была нужна Абиссиния для свободной и выгодной торговли? Пожалуйста. Не проблема. Вы еще не знаете, но через три дня состоится подписание договора о создании экономического союза между Россией, Гавайями, Сиамом, Персией и Абиссинией. Он будет стоять на четырех столпах: свободе движения товаров, лиц, услуг и капиталов без всяких таможенных ограничений. Само собой, в этот экономический союз можно войти только после заключения оборонительного пакта.

— Мне нужно подумать, — после долгой паузы ответил Умберто.

Тройственный союз и его протоколы ни для кого не секрет, с улыбкой добавил Николай. Я знаю, что вы не можете входить в союзы, направленные против Германии или Австро-Венгрии. Однако я вам это и не предлагаю. Ведь речь идет о гарантии безопасности небольших туземных государств, в которых итальянцы смогут торговать без всяких таможенных пошлин. Разве это уступка? Вы хотели Абиссинию? А получаете еще и Персию с Сиамом да Гавайями. Неплохо?

— Мы получаем. Не я.

Промышленность Италии и России пока еще слишком слабы. Нам не проглотить столь значительный кусок по одиночке. Уверен, что сообща это сделать будет намного легче. А там, может быть и другое блюдо подадут. Более интересное. Например, на восточных берегах Адриатики. В конце концов, в Европе у нас намного больше интересов, чем противоречий.

Умберто задумчиво посмотрел на Николая, хмыкнул и потянулся к сигаре. В конце концов этот союз был действительно выходом из намечавшегося кризиса. Конечно, Умберто пока еще связывала по рукам и ногам «буква» Тройственного союза. Но наш герой еще в ходе дипломатической переписки смог донес до итальянца ту идею, что Бисмарк его попросту надурил. И Италии конфликтовать с Францией нет никакого смысла. Более того, это выгодно только Германии и Австро-Венгрии. Да, кое-какие спорные территории между Францией и Италией существуют. Но их немного и, в конечном счете это можно урегулировать дипломатически.

А вот то, как Австро-Венгрия ущемила Италию терпеть никак не можно. Не сейчас. Потом. Когда и Россия, и Италия, и Франция будет готова к серьезной войне «за место под солнцем». Николай Александрович без всякого стеснения отдавал Умберто едва ли не в треть современной Италии, бесхитростно отрезая ее от Австро-Венгрии. И это была не пустынная Абиссиния. Это были плодородные и благодатные земли, некогда входившие в Римские провинции Далмация, Паннония и Норик по Дунай. Жирно, вкусно, обильно? Умберто пока еще никто таких предложений не делал, да еще и с готовностью зафиксировать их на бумаге. Но пока рано. Пока Италия была связана условностями Тройственного союза, который прямо запрещал его участникам вступать в какие-либо коалиции, направленные против Германии или Австро-Венгрии.

Французский президент прибыл тоже не просто так. А с предложением оборонительного союза. Только не того, какой желал Император, а в сильно урезанном формате. По сути, он был локализован только против в Германии и действовал только в Европе.

Почему так? Потому что Буланже спешил. Он опасался, что в сложившейся в Париже нестабильной обстановке ему и этот формат не дадут подписать и ратифицировать. В этом деле главное зацепиться хоть за что-то. А дальше можно и подписать дополнительные протоколы, расширяющие действие союза.

Он даже гарантии целостности и независимости Сиаму дать не смог из-за того, что в Парламенте шли распри на эту тему. Так как во Французском Индокитае имело место достаточно напряженное положение и пограничные споры. Поэтому никаких гарантий Буланже просто не мог дать. Сам не понимал, как все повернется. Да, взятие Сиама под крылышко России могло серьезно облегчить решение этого вопроса. Но не сейчас. В некотором будущем и после новых выборов в Парламент, который прогнозировали более перспективным и благоприятным для генерала. В текущий момент республиканское большинство едва ли не саботировало работу правительства, испуганное кардинальным усилением монархистов.