– Ваши документы?

Костенко поморщился и просунул в щель над ветровым стеклом удостоверение. Верзила в камуфляжной форме с небрежно перекинутым за плечо автоматом бегло взглянул, кивнул и спросил:

– Оружие есть?

Майор протянул разрешение и похлопал себя подмышкой.

– Проезжайте! – верзила вернул документы и направился к следующей машине.

Костенко отжал сцепление и осторожно тронулся по автостраде. Подумать только! Какой-то солдафон, а ведёт себя словно генерал. Объехав затор из трёх столкнувшихся авто, майор повернул к центру. Остановился у обочины и переоделся. Теперь мундир украшали полковничьи погоны. Сбоку от телефона-автомата слегка небрежно приклеилась листовка. Костенко почувствовал зубную боль. Ненавистное усатое лицо с сединой в короткой стрижке преследовало на каждом шагу. Егоров с плаката обещал после внеочередных выборов главы администрации нормализовать обстановку в городе и покончить с преступностью. Почему не написать прямо: «Город в заднице. А у меня есть клизма.» Или: «После того как предыдущий мэр ужрался и сиганул из окна своего кабинета, мне приказали перестрелять половину города, чтобы другая половина почувствовала себя в безопасности.»

Город закрыли восемнадцать часов назад. Через полчаса после возвращения Егорова из центра. Как грибы выросли шлагбаумы при въезде и выезде. Отряды вооружённых «ополченцев» могли вломиться в любую квартиру, остановить на улице и увезти в неизвестном направлении. Костенко знал, что два грузовика с омоновцами под командованием капитана Вращенко, высланными для установления порядка, загадочно взлетели на воздух в двух минутах езды до черты города. И тогда Егоров кинул клич. Тоже мне отец-освободитель! Самое смешное, что в центре никак не могут понять, что происходит. Просто у кого-то подпрыгнул пульс, когда в сводке-отчёте сообщалось, что за два дня в городе убийств в два раза больше, чем по региону в целом за последние три года. Винтажная «Волга» свернула на Кировский проспект и в полном одиночестве заскользила мимо брошенных машин, разбитых витрин, сожжённых газетных киосков, объехала перевёрнутый автобус и чуть было не размазала по асфальту пацана, который, гуляя абсолютно голым, онанировал и преспокойно смотрел на приближавшуюся машину. Костенко посигналил – бесполезно, объехал и дал газ. Кроме очередного дебила, ни одной живой души. Город вымирал. Вернее, уже умер.

Если всё будет продолжаться в таком же темпе, через пару лет весь мир будет напоминать этот небольшой сибирский городок. Когда утром на телеэкране появилась рябь, а затем изображение исчезло, Костенко всё понял. Не получив от Бортовского сообщения, он ещё сомневался. После того, как в городе телевидение приказало долго жить, майор пошёл бриться. Станок плавал и порхал по намыленной щеке, как уже в несуществующей для города рекламе бритвы «Жиллет», в зеркале отражался меланхоличный старпёр с бесцветными глазками, а внутри всё клокотало. ОНО ВЫРВАЛОСЬ! ВЫРВАЛОСЬ, ЧЁРТ ПОДЕРИ!

Бортовский мёртв, скорее всего. Экспедиция больше не существует. Теперь ни Егоров, ни ополчение, ни сам Господь Бог не в силах что-либо изменить. Ещё немного, и ополченцы начнут стрелять друг в друга, а Егорова может посетить мысль о харакири. Костенко улыбнулся, представив, как во время очередного митинга выскочка вдруг возьмёт и вспорет себе брюхо. Через неделю в живых останутся те, кто без сознания, и буйно помешенные. А ещё дня через три ЭТО проскользнёт в город. А психи будут молиться на своё божество в одном желании – слиться.

Ну а ему-то что за дело? «Волга» вырулила мимо кольца, миновала пост ГИБДД – вместо окон выжженные бойницы – и въехала на Центральный проспект. Как ни странно, здесь ещё существовала жизнь. Работали кое-какие магазины и не все светофоры обезглажены. Что с того? Костенко увидел себя в зеркальце. Погоны смотрелись преотлично.

Рак продолжал пить его кровь. Метастазы поразили оба лёгких. Поэтому он торопился. Сколько ещё отпущено? Месяц? Два? Три? Академик же продолжал колупаться и жаловаться на недостаток в серной кислоте! Он просто обожал растворять опытные образцы в кислоте! Наделает уродцев, а затем – хлоп! Плавайте, родные. Как будто впереди у него была целая вечность. А майор ждать не мог. Глупо. Но единственным его желанием за последние лет пять было – стать полковником.

Надевая приготовленную к предстоящему событию форму со знаками различия, он часами простаивал у зеркала, разглаживая безупречно уложенные волосы и несуществующие складки, представляя, как будет выглядеть в гробу. Мечты меняются. Последние полгода он хотел лишь одного – умереть полковником. Если бы об этом узнал Егоров или начальство, или просто посторонние, покрутили бы пальцем у виска. Но Костенко помнил, что если жизнь офицера не должна быть в помарках, то и уход из неё необходимо выполнить чистоплотно.

Теперь, когда проект провалился и новые погоны, казавшиеся почти реальными, удалились на неопределённое время, а значит, могли быть пожалованы только маршалом рая, его охватила полная апатия. Теперь он мечтал умереть раньше, чем ОНО доберётся до города или его разума.

Пантелеев предупреждал, но не верилось, что какие-то даже невидимые инфузории могут разумно мыслить. Вернее, обучаться в процессе возмужания, если можно так выразиться.

В мире реальны только две вещи: НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ САМО СОБОЙ и НИЧЕГО НИКУДА НЕ ИСЧЕЗАЕТ. Майор уяснил это со школьной скамьи. Но становилось смешно от мысли, что в космосе постоянно болтается всякая ерунда от спутников до ракет, люди практически высаживаются на другие планеты, некоторые – в основном дети и алкоголики – успели познакомиться с иноземными существами, но не удастся справиться с энергией какой-то там бактерии. ПБО-41 – совокупность микроорганизмов с привнесённым изменением в хромосомный набор. Переворот в медицине, промышленности, военном деле. Козырной туз в рукаве России против вооружённых вторжений. Вязкая, скользкая масса, мгновенно выстраивающая еле различимый, но действенный щит против структуры атома любой существующей на планете молекулы. Кроме того, эта штука умудрялась попутно собирать всё, что попадается на пути, включая радиосигналы, рентгеновское и инфракрасное излучение. Более того, она умеет, как оказалось, впитывать информацию от живых существ.

НИЧЕГО НИКУДА НЕ ИСЧЕЗАЕТ! Накопленную ПБО энергию возможно было направить на любые цели, не говоря уже о перспективе прекращения существования банальной бациллы гриппа. Но никто не думал, что перевалив за определённую концентрацию, эта тварь сама начинает решать, что и куда направлять. И если уже сейчас она добралась до удалённых на десятки километров телесигналов, Костенко предполагал, что конец света наступил близко к завещанию Майя. Кто знает, что завтра придёт в голову крохотулькам-милашкам? Переплюнут Чернобыль по количеству облучённых? Накроют город инфракрасным, обеспечивая жителям ровный загар до обугленности? Пока, слава богу, тихо-мирно – радиоволны. И мозги.

Самое обидное, что НИЧЕГО НИКУДА НЕ ИСЧЕЗАЕТ. Невидимые глупые сигналы и излучения позволяют себе летать, как и где вздумается. Нашлись бы желающие перехватить. И вот нашлись. Забавным, по мнению Костенко, оказалось то, что ПБО сумело изнутри подобраться к человеку. Излучают чего мозги или нет, летают ли душеньки на простор, но – будь проклят Фрейд! – вдруг что-то отключается, и люди предаются самым потаённо-сокровенным желаниям. В большинстве случаев тем, которые назвали низменными инстинктами.

Центральный проспект напоминал окаменевшие волны. Прыгай по гигантским кочкам, как сайгак. И кто только додумался построить город в таком неровном месте? «Волга» подъехала к площади Ленина, где при небольшом скоплении народа на трибуне, предназначенной для праздничных торжеств, сотрясая воздух лозунгами, выступал будущий мэр города Лёха Егоров. Пусть не по собственному желанию. Пусть внеочередные. Молодцеватый усатый подполковник, возвышающийся над запуганными, ничего не соображающими людьми, причинял Костенко невыразимые страдания.

– Везде, повсеместно преступники будут получать самый сокрушительный отпор, – орал кандидат. Единственный. Если на должность главы администрации ПБО не претендует. – Только сплочённо, все вместе мы должны противостоять разгулу мафии, неизвестно почему избравшей местом проведения вакханалий наш родной город. Проблема в том, что большинство сотрудников правоохранительных органов заняты таёжным пожаром. Но думаю, что…

Костенко покрутил ручку, спустив ветровое стекло. Ждать, пока Егоров поймёт, что он самурай, не было времени. Метастазы. Чёртовы метастазы. Майор огляделся, сунул руку подмышку, выудил пистолет. Натренированная рука почти не почувствовала отдачи. Три коротких щелчка, словно тявкнула собака. Егоров схватился за сердце, вторая пуля сколола надбровную дугу. Третья предназначалась рыжему телохранителю, рыпнувшемуся было. Сильна старая закалка! Ухмыляясь, Костенко до отказ вдавил газ и, невзирая на крики толпы и несущиеся вслед выстрелы охраны, развернулся на сто восемьдесят градусов и помчался сайгаком по проспекту. Сзади стонали сирены. Одна. Две. Четыре. Шесть машин бросилось следом. Костенко расхохотался. Недоноски!

Винтажная «Волга» с человеком в форме полковника свернула под арку жилого дома, промчались по двору и выпрыгнули на перекрёсток. Сирены не отставали. Костенко повилял ещё, стараясь сбросить «хвосты» и вновь выехал на Центральный. На дороге стоял онанирующий пацанёнок, растянув лицо в безликой и страшной ухмылке. Майор ударил по тормозам, задев придурка краем капота, тот отлетел, вопя, тряпичной куклой. Машину бросило к тротуару. Рядом вскрикнула сирена, и заднее стекло осыпалось под автоматной очередью.

Не замечая, что аккуратно уложенные пряди сбились и нависают седыми нитями над ушами, Костенко сжал зубы, выдохнул и бросил машину вниз по холму. Подмигнул себе в зеркальце, вставил в рот пистолет и нажал на курок. В это время пуля пробила заднюю покрышку. «Волга» заскользила юля. Мертвец в форме полковника повалился набок, увлекая вцепившуюся в баранку руку за собой.

На полном ходу машина врезалась в витрину чудом до этих пор работающего магазина телевидеоаппаратуры. За секунду до столкновения молчавшие, установленные в ряд за витриной телевизоры одновременно включились. И тут же изображения рассыпались вместе с кинескопами, когда «Волга» протаранили их следом за витриной. Разорванные внутренности приёмников заискрились, оседая, катясь, на пол. Долю секунды выпученными глазами девушка за кассой наблюдала приближение к ней плоского телевизора «Хитачи»… И по кровавому месиву на её лице никто бы не подумал, что она была женой самого крупного в городе бизнесмена. А «Хитачи» приземлился на её место за кассой, вывернув искрящийся кинескоп на пачки в спешке пересчитываемых денег.

Столкнувшись с прилавком, оставшись без стёкол, машина остановилась, словно собиралась сделать покупку. Из предлагаемого товара уцелел только крохотный «Шарп», завалившись на бок, в стихающие звуки сирен он прокомментировал:

– Эффералган упса. Ваше здоровье и долголетие. Спрашивайте в аптеках города…

Затем машина взорвалась.