Часть третья

Глава семнадцатая

Чарли

Май 1947

Странно, что еще на полпути в Париж мы не улетели в кювет. Ни я, ни Финн не замечали живописных окрестностей в пышном майском цвету, потому что с заднего сиденья Эва рассказывала о том, как была шпионкой.

Эва – шпионка? Развернувшись к ней, я слушала с открытым ртом, и даже Финн то и дело оглядывался через плечо.

– Ой, смотри, угробишь нас, – сварливо сказала Эва. – А тебе, америкашка, сейчас муха в рот влетит.

– Рассказывайте дальше! – взмолилась я.

Шпионские истории я видела только в кино и считала их выдумкой, но вот нате вам – пусть Эва не соответствовала голливудскому стандарту, однако что-то в ее скрипучем будничном голосе, каким она вела речь о Фолкстоне, шифровках и дяде Эдварде, заставляло верить каждому ее слову. «Лагонда» поедала мили извилистых французских дорог, а Эва рассказывала. Ресторан «Лета». Его элегантный владелец. Куча цитат из Бодлера. Очкастая соратница под агентурной кличкой «Виолетта».

– Хозяйка антикварной лавки! – воскликнула я, в ответ получив вялый взгляд:

– Тебя не проведешь, да?

Я ухмыльнулась, ничуть не задетая ее сарказмом. У меня еще кружилась голова от невероятности того, что я распрощалась с матерью, Процедурой и всей спланированной жизнью. К тому же я очень плотно позавтракала, и на полный желудок страхи мои уступили место жажде приключений. Если путешествие в компании бывшего заключенного и бывшей шпионки навстречу неизвестному будущему не суть математические величины уравнения, приводящего к приключению, то уж не знаю. Бог весть когда последний раз я себя чувствовала настолько живой.

Эва рассказывала, временами замолкая. Военный Лилль, нехватка всего, поборы оккупантов. То и дело возникало имя Рене Борделона. И тогда голос Эвы полнился такой ненавистью, что стало ясно: он был не просто ее хозяином.

– Думаете, он еще жив? – Закинув руку на спинку сиденья, Финн глянул на Эву.

Та лишь хмыкнула и приложилась к фляжке. Финн спросил, были ли в шпионской сети другие агенты, кроме Виолетты.

– Да, был еще кое-кто, – не сразу ответила Эва.

Я буквально лопалась от любопытства, однако взгляд Финна остерег меня от расспросов. Новые отношения внутри нашей троицы еще только формировались: сейчас Эва была со мной не за деньги, но по собственной воле, и я больше не имела права давить на нее. Кроме того, теперь, услышав ее историю, я прониклась к ней уважением и потому прикрыла крышкой горшок, в котором бурлили мои вопросы. Эва опять прихлебнула из фляжки. Я глянула на ее неловкие клешни, и мой приключенческий настрой слегка угас. Что бы тогда ни произошло, изуродованные руки говорили о боевом ранении, какое получил и мой брат, на войне потерявший ногу. Его наградили «Пурпурным сердцем». Коробочка с медалью лежала возле него, когда он выстрелил себе в рот. А какие раны нанесли Эвиной душе?

Под полуденным солнцем Эву разморило, посреди фразы она вдруг умолкла и всхрапнула.

– Пусть подремлет, – сказал Финн. – Все равно заезжать на заправку.

– Долго еще ехать? – спросила я.

Мы решили, что на пути в Лимож заночуем в Париже.

– Час-другой.

– Сколько уж едем-то!

Финн ухмыльнулся.

– Я так заслушался рассказом о дешифровке, что проскочил нужный поворот и чуть не завез нас в Реймс.

В перламутрово-розовых сумерках мы подъехали к неказистому отелю на окраине города – роскошные бульвары нам были не по карману. Хоть кошелек мой отощал, мне надо было кое-что купить. Пока Эва и Финн устраивались в номерах, пропахших вчерашним рыбным супом, я зашагала на торговую улицу, где отыскала ломбард. Покупка нужной вещицы заняла всего пару минут, но на обратном пути я углядела комиссионку. А я уж устала чередовать три блузки и спать в комбинации.

Миниатюрная хозяйка, смахивавшая на обезьянку в идеально подогнанном модном платье, сложила губы сердечком:

– Чем могу служить, мадмуазель?

– Мадам. – Я поставила сумочку на прилавок, чтоб было видно обручальное кольцо на моей левой руке. – Мне нужно кое-что из одежды.

Узнав, сколько я готова потратить, хозяйка на глаз прикинула мой размер, а я старалась не крутить на пальце золотое кольцо, только что купленное в ломбарде. Мне оно было чуть великовато, как и титул «мадам». Но война закончилась всего два года назад, и молодые вдовы были вовсе не редкостью. Да, я решила сохранить Маленькую Неурядицу, однако не хотела, чтоб вслед мне плевали как родившей без мужа. Сценарий я знала: покупаешь обручальное кольцо и сочиняешь историю о любимом, погибшем на войне (в моем случае уже после войны), украсив ее парочкой убедительных деталей. Кое-кто воспримет этакую легенду скептически, но сказать ничего не сможет, поскольку необходимые атрибуты налицо: обручальное кольцо и покойный супруг.

Дональд, решила, заходя в примерочную кабинку. Дональд… Макгоуэн – так звали моего никогда не существовавшего покойного мужа. Наполовину шотландец, наполовину американец. Темноволосый. Служил в танковом корпусе под командованием Джорджа Паттона. Любовь всей моей жизни, недавно он погиб в автомобильной аварии. Он всегда гонял как сумасшедший, я предупреждала его, да разве он послушает. Если родится мальчик, я назову его в честь отца…

Я представила, как скривилась бы Роза:

– Дональд! Вот уж имечко ты выбрала!

– Да ладно тебе, – сказала я. – Наверное, будет девочка. Так что и «Дональд» сойдет.

– Жутко унылое имя!

– Не обижай моего Дональда!

– Мадам? – удивленно окликнула меня хозяйка, и я, проглотив смех, стала примерять одежду.

Но воображение разыгралась, продолжая строить неясные планы. Предположим, я отыщу Розу, и тогда мы могли бы жить вместе. Скажем, здесь, во Франции. Деньги у меня есть, так почему бы не купить себе новую честную жизнь, в которой две фальшивые мадам с фальшивыми обручальными кольцами все начнут с чистого листа? Вспомнилось прованское кафе, где вместе с маленькой Розой я провела самый счастливый день в моей жизни. Неужто такое убежище не найдется для нас взрослых?

Кафе. Я вспомнила, как мне нравилась моя недолгая работа в беннингтонской кофейне, пропитанной восхитительными запахами: обслуживаешь посетителей, в уме лихо подсчитываешь сдачу… А что, если нам с Розой открыть кафе? Я вообразила заведение, где продают открытки, сэндвичи с мягким козьим сыром и мраморной ветчиной в прожилках, где вечерами выступает Эдит Пиаф, где отодвигают столы, расчищая место для танцев… А за кассой поочередно сидят две молодые вдовы, которые флиртуют с мужчинами, но порой бросают печальные взгляды на фото покойных мужей… Надо раздобыть хорошие снимки липовых супругов…

– Мило! – одобрительно кивнула хозяйка, когда я появилась в узких черных брючках и короткой полосатой кофточке с глубоким вырезом. – «Новый облик» не для вас, – бесцеремонно заявила она, складывая в стопку примеренные мною брюки, юбки и свитера в обтяжку. – Вы одевались от Диора, но созданы для моделей от Шанель. Я ее знала, она вроде вас – невысокая, темненькая, некрасивая.

– Ну спасибо. – Задетая, я оглядела сумрачный магазин. – Не верится, что вы знакомы с Шанель.

– До войны я работала в ее салоне! Если она вернется в Париж, я опять буду работать у нее, а пока вот перебиваюсь. Все мы перебиваемся, но не в кошмарной одежде. – Хозяйка наставила на меня палец в ярком лаке. – Никаких оборок! Все покупайте по фигуре. Вам идет полоска. Туфли без каблуков. Забудьте про завивку, обрежьте волосы чуть выше плеч…

Я посмотрелась в зеркало. Пусть вещи не новые, но выглядела я симпатично. Слегка по-мальчишески. И до чего ж удобно без корсета и кринолина! Я заулыбалась, когда хозяйка надела мне соломенную шляпку, залихватски сдвинув ее чуть набок. Прежде я никогда не покупала одежду сама – во что мне нарядиться, решала мать. Но я уже не малолетняя девчонка, я – мадам, пора вести себя как взрослая женщина.

– Сколько с меня?

Мы поторговались. Мой запас франков был ограничен, но я подметила завистливый взгляд хозяйки, обругавшей «Новый облик», на мой костюм от Диора.

– Это из последней коллекции, – сказала я. – В отеле у меня есть еще один. Завтра принесу, если отдадите брюки, две юбки, кофточки и вон то черное платье.

– Уступлю только платье, если пообещаете носить его с жемчугами, накрасив губы ярко-красной помадой.

– Жемчугов пока нет, а помада найдется.

– Договорились.

Покачивая бедрами, я, вся в обновках, вернулась в гостиницу и нашла своих спутников в баре. Мне было приятно увидеть, как взметнулись брови Финна.

– Позвольте представиться: миссис Дональд Макгоуэн, – сказала я, показав руку с обручальным кольцом.

– Охренеть! – Эва прихлебнула коктейль, больше похожий на чистый джин.

Я погладила живот.

– Буду работать под прикрытием.

– Какой он, ваш Дональд Макгоуэн? – спросил Финн.

– Темноволосый, лицо худощавое. Окончил юрфак Йельского университета, воевал в танковом корпусе. – Я промокнула глаза воображаемым платочком с черной каймой. – Любовь всей моей жизни.

– Для начала недурно, – сощурилась Эва. – Носки свои он с-складывал или скатывал?

– Э-э… складывал.

– Без «э-э». Кофе пил черный или со сливками? Братья-сестры у него были? Он играл в университетской футбольной команде? Работа под прикрытием требует знания мельчайших деталей. – Эва выставила палец пистолетом. – Сочини биографию своему Дональду, да так ее выучи, чтоб от зубов отскакивала. Кольцо носи постоянно, пусть на пальце образуется желобок, какой имеется у всякой давно замужней женщины. Первым делом народ посмотрит: а есть ли такой желобок у девицы, что катит детскую коляску, выдавая себя за миссис?

– Слушаюсь, мэм! – ухмыльнулась я. – Поужинаем?

– Давай. Но сегодня плачу я. А то все ты да ты.

Я не подала виду, что тронута этим маленьким знаком Эвы – мол, я здесь уже не из-за твоих денег.

– Хорошо, только сперва я проверю счет. Иначе вы оплатите все, что вам подсунут.

– Как скажешь. – Эва подтолкнула ко мне счет за выпивку, который официант только что положил на стол. – Ты же у нас финансист.

– А нет, что ли?

Оно как-то само собой получилось, что все денежные дела отошли мне, самой молодой из нашей троицы. Я торговалась с портье, сбивая цену номеров, проверяла счета и хранила у себя мелочь, которая в карманах Финна и Эвы наверняка затерялась бы среди карандашных огрызков и прочего мусора.

– Уму непостижимо! – ворчала я, подписывая счет за напитки. – Одна – многоопытная шпионка, у другого ездит машина, в которой все держится на соплях, но оба битый час станут на бумажке высчитывать размер чаевых!

– Проще предоставить это вам, – сказал Финн. – Вы прям маленький арифмометр.

Я усмехнулась, вспомнив, как в лондонском банке клерк счел меня слишком юной и глупой, чтобы распоряжаться собственными деньгами. Но вот извольте – я распоряжалась финансами нашей группы. Интересно, чем еще я сумею распорядиться?

Покручивая на пальце фальшивое обручальное кольцо, я представила картину: в узких брючках, обернутых посудным полотенцем, я сижу за кассой, у меня красивая короткая стрижка. За стойкой Роза в стильном черном платье встряхивает светлыми кудряшками. На подиуме маленький оркестр играет джаз. Рядом с нами два пухлых малыша лепечут по-французски и по-английски – это Маленькие Неурядицы, превратившиеся в Несносные Наказания… Миссис Дональд Макгоуэн и мадам Этьен Фурнье живут хорошо. Просто хорошо.