Если я не стану ни торговцем, ни объездчиком юных звездолетов, ни космическим разведчиком каким-нибудь, то обязательно подамся в гонщики. Это дело как раз по мне. Едва «Топинамбур» сообщил мне, что уже третий аутсайдер ушел в большой прыжок, не достигнув рекомендованной зоны, как я сделал то же самое. Рисковать так рисковать. Очень уж мне хотелось разогнать корабль как следует, да только нельзя было раньше времени переполошить народ. Тащиться, однако, тоже не хотелось. Вот я и велел кораблю нырнуть – просто так, чтобы не скучно было.

Ипат бурчал мне насчет осторожности. А я как раз и осторожничал, хотя только потом это понял. Со стороны мое поведение в гонке выглядело обыкновенной попыткой неудачника наверстать упущенное на свой страх и риск. Примерно как сигануть с разгона через придорожную канаву, удирая от полиции на угнанной самодвижущейся повозке. С той только разницей, что сейчас у меня была не какая-то там повозка, а любимый мой «Топинамбур», оснащенный двумя с половиной подарками светоносного!

Тут и выплыла на свет моя первая оплошность. Другой звездолет вынырнул бы в нормальное пространство черт знает где от трассы гонки, а «Топинамбур» попал точно туда, куда надо, и сразу вырвался в лидеры. Этого мне только не хватало! Рано! И я велел кораблю идти по трассе ни шатко ни валко, и пускай придумает какой-нибудь сбой в своих биосистемах, чтобы всем со стороны было видно.

Он сделал самое простое: увеличил отрезки времени между микропрыжками, и в этих отрезках мы шли на одной гравизащите. А несколько минут спустя нас нагнали лидеры.

Наверное, они сперва ошалели, а потом, приглядевшись, успокоились. Они-то двигались быстрее нас и довольно скоро стали обгонять «Топинамбур». Ясно, что они подумали, да и судьи тоже: повезло новичкам на дохлом звездолете, случайно вынырнули где надо, но трасса длинная, а раз за разом везти не может… словом, неудачники очень скоро займут привычное неудачникам место, тьфу на них.

Меня это устраивало, а скоро нам предстоял маневр для выхода в первую контрольную точку под заданным пространственным углом. Корабль и без меня знал, что делать. Мы прошли мимо контрольного буя, узнали насчет Ларсена с его «Призраком», и тут-то Ипат подал голос:

– Мы должны выйти из гонки.

Я посмотрел на него, как на идиота, картинно похлопал глазами, да и спрашиваю:

– Чего ради?

Он морщился, кряхтел, крякал, но все-таки выжал из себя:

– Ларсен… Неспроста это.

– Почему неспроста?

– Печенкой чувствую.

Одни люди думают мозгами, а вторым хватает и печенки. Вслух я этих слов, понятно, не сказал, а лишь потребовал у корабля дать краткую информацию обо всех участниках Больших гонок за последние годы и поискать там Ларсена. «Топинамбур», конечно, сразу его нашел.

– Вот видишь, – говорю, – ему не впервой. Может, он подлечил свой корабль и выиграть мечтает.

Гляжу – заколебался наш командир. А тут еще Ной на него насел, и вдвоем мы Ипата уболтали. Тут как раз подоспело время маневра и ухода в большой прыжок.

Гиперканал после первой контрольной точки стабильный, естественный, а значит, точка выхода из него для всех участников одна и та же и помещается в заранее известной точке пространства – понятно, с поправкой на спонтанный дрейф, да только мала та поправка, нечего и брать ее в расчет. Ушли в прыжок мы седьмыми, а вышли девятыми. Ну, так бывает, а почему – не спрашивайте. Меня это, в общем, устраивало, вот только Ной почему-то опять возбудился.

– Гони! Гони! – подзуживал он меня. Я только огрызался сквозь зубы и дивился: во дает! Кто бы мог подумать. Ему бы не простаков обжуливать, а гонять раз в год на тракторах по пустошам близ границы с Дурными землями – есть у наших фермеров такое развлечение…

А вот удирать от полиции ему не понравилось бы, это точно. Я и подкалывать его не стал: знал заранее, что он задерет нос и заявит, что уходить надо чисто и что беготня от полиции или потерпевших – дурной тон. И уж наверняка ему бы не понравилось быть пойманным, я-то уж знаю.

Фигу ему, а не «гони»!

Я вовсе не хотел раньше времени делаться сенсацией гонки – хотя даже Илона, будь она с нами, не догадалась бы, чего мне это стоило! Лидирующая группа понемногу наращивала отрыв. Я выждал минут пять и приказал кораблю ускориться, но так, чтобы сохранить отставание. Пускай зрители, если на этом этапе им транслируют картинку, сдержанно удивятся – все равно их интересуют фавориты, а никак не мы. Поудивляются и забудут.

Этап выдался скучный: требовалось дойти до второй контрольной точки – условной области пространства с вбитыми в память корабля координатами, хотя бы чиркнуть по ней, а потом можно вновь уходить в гиперпрыжок, уже произвольный. За уход раньше времени – дисквалификация. Вроде простое дело. Я не сразу понял, в чем подвох, а потом все-таки догадался: тут не было ни единой звезды, не говоря уже о пульсарах и магнетарах, где корабль мог бы подзарядиться, и ни одного пылевого облака, где он мог бы подкормиться. Пока что это никому не страшно, гонка только началась, но потом может случиться всякое. Хочешь – гони вовсю, но будь готов к тому, что на каком-нибудь из следующих этапов тебе придется сходить с трассы для долгой заправки у паршивой тусклой звезды, потому что до яркой ты не дотянешь, или для тебя приготовлена еще какая-нибудь гадость. А хочешь – двигайся с оптимальной скоростью, понемногу отставай да отбрыкивайся от Ноя.

Я выбрал второе, и за полчаса нас обошли десятка три звездолетов. Ной шипел на меня, как кот, которого облили помоями, обзывал разными словами и вообще действовал на нервы. Еще два часа мы плелись по трассе, и я ради интереса то медленно-медленно обгонял кого-нибудь, то, наоборот, позволял обогнать себя. Самому надоела такая ерунда, но прошли мы контрольную точку – и вслед за лидерами я скакнул к Паучьему Логову, как называется одна разлапистая туманность, вся в волокнах и прожилках. Тут некоторые свернули к пульсару в центре туманности – подзарядиться.

– Ты в порядке? – спросил я корабль.

Тот, по-моему, даже обиделся.

– В полном.

Вот и хорошо. Пульсар – звездочка крохотная, места в ее магнитосфере мало, а я не люблю давки. В общем-то к пульсару кинулись те, у кого старые корабли, да еще перестраховщики. Чудной народ! Ведь никогда же не случится то, чего боишься! Знал я на Зяби одного бродягу, он пугался молнии и грома, от грозы начинал прямо-таки заикаться и прятался от нее по сараям и чуланам, а если гроза заставала его в поле, то ложился ничком прямо в грязь, выбрав место пониже, чтобы не притянуть к себе молнию. Так и утоп однажды в какой-то канаве…

От Паучьего Логова опять пошла гонка в нормальном пространстве, и в большой прыжок уйти не моги, судейский корабль наблюдает. Ладно. Тащимся помалу. «Топинамбур» вышел к Паучьему Логову очень удачно, тут мы сразу обошли с десяток участников, да еще десятка полтора рванули к пульсару, так что мы оказались на двадцать пятом месте. Я опять приотстал, и третью контрольную точку мы прошли сорок вторыми. То, что надо.

«Топинамбур» как-то по-своему перекликался с другими кораблями, и мы знали, кто где. Впереди, как и положено, шли фавориты: корабли с Сурраха, Цельбара, Леона и Эльмидора. Лидировали цельбариты, но положение могло измениться каждую минуту. За лидерами с небольшим отставанием шла длинная вереница кораблей, и первыми в ней, к моему и общему удивлению, держались новички с планеты Гунигуни. Я запросил корабль, что это за Гунигуни такая, и получил ответ: ничем особо не примечательная планета восьмого уровня пирамиды. Мне это понравилось: вот она, сенсация! Вот на кого надо всем глазеть, а не на нас! Мы пока скромники.

Беспокоило меня только одно: где Ларсен? В начале гонки он шел впереди нас, потом стал отставать от лидеров, то есть приближаться к нам, потом мы ушли в большой прыжок, а потом я его не видел. Ох, как мне хотелось поверить, что он совсем отстал, а то и выбыл из гонки! Да только что-то не верилось.

Я выспался, передав вахту Ипату, но перед этим дал кораблю мысленный приказ немедля будить меня, если вахтенный прикажет резко изменить скорость или курс. Обошлось: Ипат вел себя как настоящий командир, то есть за всем приглядывал (главным образом за Ноем) и ни во что не вмешивался. Знал, знал Сысой, кому доверить командование! Проснувшись, я принял вахту и первым делом поинтересовался, на каком месте мы идем в гонке. Оказалось, что на семнадцатом.

Вот это номер! Я чуть не поругался с Ипатом, а потом до меня дошло: это не мы увеличили скорость, а конкуренты ее сбросили. И главное, причина была как на ладони!

Внутригалактический войд. Еще одна область пространства, лишенная туманностей, что пылевых, что газовых. Черт знает когда тут взорвалась звезда, да так, что вымела пыль и газ на десятки парсеков вокруг, и газа того в войде осталось всего ничего. Корабль, конечно, поглощал все атомы, с которыми сталкивался, но это все равно что давать человеку по зернышку в день. От такой кормежки и мышка околеет. Нет, звезды в войде были, но ведь кораблю требуется и материя! Если очень надо, корабль преобразует ее в энергию, но только так, а не наоборот. Не умеет он делать материю из энергии, и хоть ты тресни. А материя ему нужна, во-первых, для своих каких-то целей, а во-вторых, экипаж должен что-то есть, что-то пить и чем-то дышать; не будет запаса вещества – корабль начнет поедать сам себя. Дураку понятно, что ничем хорошим это не кончится. А мчаться к звезде, чтобы подкормить звездолет тем веществом, что вокруг звезды обращается, – это ж какая потеря времени!

– Ты что творишь! – прошипел я Ипату, раздумав с ним ругаться. – Проиграть гонку решил?

– А что? Неплохо идем, по-моему…

Я наскоро втолковал ему, в чем наша проблема, а он только кряхтел. Просто зла не хватает с некоторыми. Этот простофиля не удосужился даже посмотреть легенду трассы! Он не знал, что такое войд!

– Считается, что в одном из таких войдов находилось солнце Земли Изначальной, – закончил я лекцию.

– Может, поищем? – хохотнул Ной.

– Сам ищи. Только без «Топинамбура». Ее уж искали-искали…

Ной сказал, что я тупоумный селянин и не понимаю шуток. Я пренебрег. Ной вел себя странно – думаю, нервничал в ожидании «сброса». Не нам ведь, а ему болтаться в капсуле посреди космоса…

Хотя он должен был знать: «сброс» почти безопасен. На трассе работают не только судейские корабли, но и спасательные. Всех подберут. За всю историю Больших гонок погиб только один «сброшенный», и то по исключительно глупому невезению. Притом давно. Но так-то оно так, а быть вторым никому не хочется…

«Топинамбур» пока не просил заправки, но я приказал ему точно рассчитать расход вещества и энергии и держать оптимальную скорость, сообразуясь с маршрутом. Словом, мы перестали разгоняться. Вышли по инерции на пятнадцатую позицию и на ней застряли. А некоторое время спустя нас начали нагонять те, кто заправлялся в Паучьем Логове. Не такими уж крохоборами и перестраховщиками они оказались!

Среди них был Ларсен. Я, конечно, напрягся, но он ничего – провел свой «Призрак» стороной, как будто и не знал, что мы тоже в гонке… Ага, не знал он! Жди! Умом-то я понимал, что ничего он нам сейчас не сделает, даже не попытается, потому что свидетелей вокруг сколько угодно, но предчувствие возникло нехорошее. Ладно, думаю, буду настороже. И вообще пора вырываться вперед – что он сможет, когда мы далеко впереди? Ты поди сперва догони!

Так я и сделал на следующем этапе, то есть после того, как войд кончился. «Топинамбур» роскошно подкрепился пылью в темной туманности. Начиная отсюда и аж до середины дистанции у каждого был свой маршрут – считается, что равновеликий маршрутам других участников, – и свои контрольные точки. На десяти из них нам надо было отметиться обязательно, а на каких именно – наша забота. В смысле, забота «Топинамбура» – ему ведь высчитывать наивыгоднейший маршрут…

Он справился с этим мгновенно, и я перестал его сдерживать. Нырок! Еще нырок!.. Гони, милый, гони! Чтобы Ипат с Ноем не скучали, я велел кораблю повесить перед ними трехмерную карту Галактики – пусть смотрят. Двигались мы зигзагом. Один раз вывалились опять в тот войд, где уже были, и Ной, ткнув пальцем, объявил, что наша Зябь где-то тут. Я не поверил, а оказалось – правда. Ипат затосковал по дому, к кенгуроликам ему хотелось, и вроде крюк небольшой, да нельзя нам терять время, его и без того много потеряно. И вместо Зяби рванули мы к следующей контрольной точке.

Возле тринадцатой – обязательной для всех – контрольной точки мы оказались уже третьими. Могли бы, наверное, пройти ее и первыми, да я решил на всякий случай еще раз дать «Топинамбуру» подзаправиться. Думаю, что то же самое сделали и те, кто шел впереди, – «Синяя молния» с Цельбара и сурраханская «Империя». Нам опять предстоял скучный этап без гиперпрыжков – то есть это для нас он скучный, а для болельщиков на Суррахе и ста тысячах других планет он-то как раз был интересным: сразу видно, кто на каком месте идет и какой ловкач какого лопуха обгоняет, потому что лопух не дал кораблю подкормиться, пока было можно, и теперь локти кусает, а в полную мощь идти боится.

Новички с планеты Гунигуни теперь плелись сильно позади нас, обгоняя, впрочем, Ларсена. Чего и ждать от обоих. Я выбросил их из головы.

Не знаю, что творилось на Суррахе и на ста тысячах планет, когда наш «Топинамбур» мало-помалу поравнялся с «Империей» и обошел ее, а под конец этапа опередил и «Синюю молнию». Корабли у фаворитов гонки были что надо, но «Топинамбуру» все равно не ровня. Даже Ипат осклабился и от полноты чувств начал почесываться там и сям. Зато Ной сделался непривычно тихим. Я понимал его: с каждой минутой мы приближались к точке «сброса».

После четырнадцатого буя траектории кораблей вновь разошлись. Тут я малость лопухнулся, и нас выбросило в звездное скопление звезд этак из тысячи. Нам бы это пригодилось, нуждайся «Топинамбур» в зарядке, но в тот момент он в ней не нуждался. Правда, в скоплении находилась одна из контрольных точек, но как раз она-то была необязательной и притом далеко не самой выгодной. Мы отметились там, получили подтверждение, а дальше я опять позволил кораблю действовать по его разумению. Когда пришло время, Ной, к моему удивлению, полез в выращенную капсулу без ропота и всяких своих штучек, сказал только:

– Постарайся выиграть. Очень надо.

Я и без него знал, что нам надо, а что нет. Для чего мы записались на гонку – проигрывать, что ли? Да потом, сам Ной, помнится, долго расписывал Ипату, какие коврижки с пряниками мы получим, если победим. Даже странно стало: чего это он вдруг вздумал напомнить мне о главном? Решил, что я забывчивый?

Ну, отстрелили мы капсулу. Место на редкость дрянное, но капсула хорошо пошла, и я решил, а «Топинамбур» подтвердил, что к нашему возвращению ничего с Ноем не сделается. Погнали дальше. За два этапа до конечной точки траектория гонки вновь стала общей и с запретом на гиперпространство. Я так понимаю, что это сделано ради болельщиков: надо же им отслеживать, кто впереди, кто отстает и у кого какие шансы.

Думал, мы возглавим гонку, ан нет: «Синяя молния» выскочила из гиперканала раньше нас. За нами – «Империя», потом «Земля Изначальная», далее с большим отставанием «Гордость Аоака» с одноименной планеты и кто-то еще, а Ларсена на «Призраке» и не видно. Не могу сказать, что я из-за этого шибко расстроился.

Главная интрига тут была та же самая: полностью заправленный и заряженный корабль мог покрыть последние два этапа без потери времени на подзарядку, но такой корабль должен был зарядиться веществом и энергией незадолго до предпоследнего этапа. Тут надо было вовремя получить и быстро обработать данные с контрольного буя: кто, когда и в кормном ли месте терял время. Вышло, что и нам, и «Синей молнии», и «Империи», и «Земле Изначальной» никак не миновать еще одной зарядки-заправки, если, конечно, мы хотим достичь конечной точки в числе первых, а не в будущем году. Зато «Гордость Аоака» в принципе могла достичь конечной точки раньше нас.

Я так и сказал Ипату, а он:

– Ну и на кой это им? – И в затылке чешет. – Конечная точка – это же не финиш гонки…

Как был дремучим, так и остался.

– Рассчитывают на поощрительный приз. Что, не слыхал? На прошлых гонках император его ввел, чтобы было интереснее. На победу в гонке эти ребята с Аоака не очень-то рассчитывают, разве что на пути к Сурраху им подвернется какой-нибудь магнетар…

– А велик ли приз?

– Полтора миллиона.

– Нам бы они тоже пригодились, – здраво рассудил Ипат. Фермеры все такие, мимо медяка не пройдут.

– Ха! Ты, по-моему, не веришь, что мы выиграем гонку.

– Может, и выиграем, а лишних денег не бывает… Поднажми, а?

Я сказал, что попробую, и загрузил мозги «Топинамбура» работой. Ничего лучшего для подзарядки, кроме белого карлика, он не предложил, и стало мне ясно, что выигрывать гонку нам придется на обратном пути к Сурраху, а первыми у последнего буя нам не бывать. Так и вышло: поощрительный приз заработала команда «Гордости Аоака», второй пришла «Синяя молния», а мы – третьими. И как только «Топинамбур» получил подтверждение, так сразу ушел в заранее рассчитанный большой прыжок – первый из трех необходимых для выхода в систему Червяка, прямиком к Ною.

Только сейчас, по-моему, и началась настоящая гонка.

Я ее ждал. И не сомневался в победе.

Зато ошибся в другом: думал, что нас ждет только гонка. С запланированной спасательной операцией в системе Червяка…

Ларсен заявил о себе ярко и эффектно: мощнейшим залпом противоастероидной пушки. «Топинамбур» молодец – среагировал, выставил защиту. Второй залп защита не сдержала, но основной удар пришелся в только что пристыкованный модуль. Ноя в капсуле уже не было, он успел перебраться в корабль, и «Топинамбур» понемногу поглощал ненужную штуковину, но, хвала Девятому пророку, не успел ее доесть.

Остаток модуля просто исчез.

После второго залпа Ной выскочил из душа в чем мать родила и в мыле. В отсутствии женщин на борту тоже есть свои преимущества. Безумно вращая глазами и размахивая руками, Ной заорал на весь корабль:

– Это что такое, мать вашу???

Я отмахнулся – давал «Топинамбуру» команду срочно драпать. Ипат же откликнулся:

– Стреляли…

«Топинамбур» судорожно искал варианты спасения. Система Червяка – сложное, необычное и, по правде говоря, дрянное место. Это нейтронная звезда, на орбите которой крутится небольшая черная дыра, подъедающая всю материю на пути, да еще тянущая вещество из звезды. В рентгеновском диапазоне поток материи между звездами напоминает длинного червяка. А вокруг этой пары крутятся еще две нормальные звезды и один коричневый карлик. С гравитационными полями в системе творится что-то невообразимое – именно поэтому организаторы гонок требуют сбрасывать модули именно здесь, дополнительно затрудняя экипажам задачу поиска на обратном пути болтающихся на зубодробительных по конфигурации орбитах модулей. Нам повезло, мы нашли Ноя быстро, да и шли мы впереди остальных кораблей с большим отрывом, не пришлось искать в толчее. Точек сброса было много, но участников гонок в десятки раз больше. Ларсен же просто ждал нас, не озаботившись выигрышем гонки.

А нас выигрыш заботил. Я был почти уверен, что Ларсен не сможет нас уничтожить, но задержать надолго вполне способен. Надо было срочно валить! «Топинамбур» уже рассчитал, как нам лучше уйти в экстренный прыжок к финишу… И тут Ларсен запросил контакт. Я спросил у Ипата, надо ли? Тот кивнул.

Ну до чего же мерзкая у него морда, подумал я, когда она появилась на экране. «Топинамбур» – тот еще юморист, вырастил экран на всю стену. Моя голова оказалась на уровне носа огромной Ларсеновой башки. От вида шерсти в носу меня чуть не вывернуло. «Топинамбур» это почувствовал и быстро уменьшил экран. Умница!

– Чо надо, дядя? – Я пришел в себя и решил не церемониться с мерзавцем.

– Уж не тебя, ублюдок мелкий! Главный где?

Ипат выпятил челюсть и выступил вперед:

– Говори, что надо! Нам некогда.

– Привет, деревенщина, дитя кенгуролика! Что мне надо? Да ничего! Грохнуть вас! Надоели вы мне до чертиков.

– Ну попробуй, – угрожающе произнес Ипат. – Нападение на участника гонки. За такое можно и без головы остаться.

– А кто узнает-то?

Ипат помедлил.

– Узнают. А еще… Мы ведь можем обороняться. Да, Цезарь?

– Не проблема, кэп, только прикажи! – ответил я фразой из какого-то сериала.

И добавил погромче:

– «Топинамбур», приготовься к метеоритной атаке, будь добр.

Ларсен ухмыльнулся.

– Вот же безмозглые. Хоть бы спросили, почему меня одного в гонку выпустили, а потом бы воевали.

– И почему? – Ну любит Ипат подставляться!

– Да потому что я не один, идиоты. А втроем!.. Был втроем.

Ларсен отодвинулся от экрана, а потом на экране возникло лицо Илоны. С кляпом во рту и рукой Ларсена, держащей Илону за волосы. Илона что-то промычала. Наверное, ободрить нас хотела. Она такая…

– Все еще собираетесь стрелять? – В экран вновь всунулась мерзкая рожа вербовщика.

Ипат не выдержал. Подбежал к экрану и, выпучив глаза, заорал:

– Сволочь! Если с ней что-то случится, я тебя в черную дыру закопаю!

Ларсен заржал.

– Не бойся, ничего с ней не случится. Мне нужны только зябиане, про представителей других планет разговора не было. Сообщу на финише, что сошел с дистанции, ее высажу где-нибудь. Кто ей поверит?

Ипат шумно выдохнул.

Что-то было не так. Я не понимал, что затеял Ларсен. И Ипат не понимал. Даже Ной, кажется, не понимал, и это мне уж совсем не нравилось. Ипат посмотрел на Ноя – кто, мол, у нас переговорщик? Ной шагнул к экрану.

Увидев голого мыльного Ноя, Ларсен опять заржал.

– Чего ты хочешь? – вкрадчиво поинтересовался Ной.

– Кстати, о черной дыре, куда меня хотел закопать ваш сельский капитан… Так вот, я же говорил, что у меня в экипаже три человека. Было. Я недолго думал, кого отправить на сброс… Уж больно третий член экипажа громкий… громкая…

Ипат опять было рванулся к экрану, но Ной незаметно отмахнулся – не время сейчас орать и нервничать. Ипат как на стену прозрачную наткнулся – дошло. А я все уже понял. Прижался головой к стене «Топинамбура» и дал мысленный приказ: искать сброшенный Ларсеном модуль с Семирамидой внутри.

– И что? – спросил Ной Ларсена. Небрежно так спросил.

– А то, что я случайно – ну, так получилось, – отпустил модуль слишком близко к черной дыре системы Червяка. Совсем случайно! – Мерзкая рожа на экране подмигнула. – Боюсь, модуль с певицей скоро туда затянет. Такая незадача…

Ной, не обращая внимания на выпученные глаза Ипата, продолжал блефовать:

– Спасибо тебе, Ларсен, от всего экипажа! Знал бы ты, как она нам надоела!

– Неужели не захотите спасти подружку? – не поддался на блеф Ларсен. – Скоро она замрет во времени и пространстве, и никто ее не увидит…

Он тянет время, понял я. Ной тоже тянет, может, ждет, что поблизости объявятся наши преследователи в гонках… Или гоночная инспекция. Но это не поможет спасти Семирамиду. Спасти ее может только «Топинамбур» и его приобретенные свойства. И скорость нашей реакции. «Топинамбур» как будто услышал меня – сообщил, что модуль обнаружен.

Ной продолжал что-то бубнить, Ларсен отвечал, а я уже отдал приказ. И мы ушли в мгновенный и короткий прыжок. В объятья черной дыры.

Вынырнули быстро. Пока осматривались, не сразу заметили на экране текстовое сообщение от Ларсена:

«Деревенщина! Цените мою доброту! Серьезные люди попросили вас уничтожить, но я пожалел. С этой орбиты вы уйти не сможете, а если и сможете, то лет через сто по галактическому времени. Успею получить гонорар. Вы же не в курсе, что возле черных дыр время замедляется. Долгих вам лет на орбите, идиоты…»

Черта с два он нас пожалел, а в его сообщении помимо «идиотов» было еще несколько слов, которые я не хочу повторять. Еще я понял, что он мало о нас знает и ни во что не ставит. «Топинамбур» ответил на мой молчаливый вопрос: «Не знаю. Будет очень тяжело. Вам».

И я сказал в темный экран:

– Ты сам идиот, Ларсен. Был им и остался.

Не стану рассказывать вам, какими словами встретила нас спасенная Семирамида. Досталось (по порядку) Зяби, императору, гонкам, черным дырам, нам, «Топинамбуру», Галактике, Вселенной и, конечно же, Ларсену. Некоторых умных, но явно оскорбительных слов из ее репертуара я даже не знал. Хотел потом спросить «Топинамбур», что они значат, да забыл.

Еще бы не забыть, когда трещит позвоночник, а лицо стекает к затылку! Подобрав Семирамиду, «Топинамбур» с натугой вырвался из гравитационного плена, а для нас, конечно, вырастил специальные лежбища и врубил гравикомпенсацию на полную мощь, но все равно я думал, что все мы дадим дуба. Подарки светоносного – это хорошо, это просто замечательно, но для ухода в гиперпрыжок нам все равно требовалось отойти от черной дыры хотя бы на небольшое расстояние.

И мы перли через космос, изнемогая от запредельных перегрузок, временами теряя сознание, переживая мучительные галлюцинации… А когда наконец вырвались, оказалось, что мы в гонке уже далеко не первые и даже не двадцатые. Зря Ларсен думал, будто мы не знаем, что возле черных дыр время замедляется. Знали мы это отличнейшим образом, а что было делать? Бросить Семирамиду на верную смерть?

Моим ушам от этого стало бы легче, не спорю. Ну а совести?

За Илону мы тоже переживали, а Ипат больше всех. Он хотел непременно догнать «Призрак» и распотрошить его – Ларсена выбросить в космос, а Илону спасти. Я вовремя сказал ему, что этак мы скорее убьем Илону, чем спасем ее, и тогда он отпустил Ноя, которого взял за грудки, оторвал от пола и собирался побить, – тот, видите ли, посмел утверждать, что выиграть гонку для нас важнее…

Во всей этой гадости только одно было хорошо: в струе вещества, что текла со звезды в черную дыру, «Топинамбур» здорово подкрепился.

И гонку мы все-таки выиграли! «Топинамбур» считал и подсказывал наилучшие варианты с учетом своих особых свойств, а я только успевал командовать. «Империя» приотстала, а «Синюю молнию» мы обошли уже на самом финише, рядом со «Звездой жизни», и та встретила нас впечатляющим салютом. Тут я и свалился, потому что несколько суток не спал, поддерживая себя какой-то химией по рецепту «Топинамбура», и все почести достались Ипату с Ноем. Я потом посмотрел в записи, как они выглядели: Ипат как всегда, то есть простодушно-дубовато, зато Ной раздавал улыбки за двоих, а молол языком за весь экипаж. Восхищался «Звездой жизни» и Суррахом, на котором не был, благодарил императора за то, что тот дал нам шанс, империю – за пирамиду, Суррах – за гостеприимство, болельщиков – за поддержку. Хотя какая там, к бесу, поддержка болельщиков! Ну кто, кроме больных на голову, мог болеть за нас? Однако же речи его понравились.

А что же Ларсен?

Мы сообщили о нем полиции «Звезды жизни» еще до финиша, чуть только вынырнули из последнего прыжка. Там нам отказали: оказывается, в прошлом гонщики слишком часто жаловались друг на друга в полицию, поэтому было решено, что гонщики на трассе вне ее полномочий. А разбором ситуаций занимается дисциплинарный комитет. В комитете над нами посмеялись: никто еще не уходил от черной дыры, а если мы и ушли, то история про похищение и попытку заказного убийства есть плод галлюцинаций. И тогда Ной выкопал откуда-то старинный «закон Генри и Льва». К сообщению, что у некоего Ларсена на борту находится клон, что строжайше запрещено, отнеслись гораздо серьезнее. Такие уж странные законы в нашей империи. Ларсен был задержан на финише, ему светили административный арест и штраф, а как дело о похищении все-таки выплыло наружу, он даже получил срок. А потом с ним что-то такое неприятное случилось после тюрьмы: то ли в рабство продали, то ли отправили на далекую планету Хлябь, болота осваивать. Что ж, и поделом. Связался с дурной компанией, так выполняй ее заказы, иначе плохо будет…

К Илоне, высаженной Ларсеном на какой-то убогой планетке и доставленной на «Звезду жизни» полицейским катером, претензий не было: она доказала, что ее похитили. Поначалу ее и слушать не хотели, но, во-первых, с тем же самым обвинением против Ларсена выступила Семирамида (и вцепилась когтями ему в рожу на очной ставке), а во-вторых, законники все же согласилась с тем, что Илона не клон, а лишь далекий потомок клонов. Ларсен выскользнул из-под «закона Генри и Льва», но это ему уже не помогло: увяз по самые уши. Никто о нем не пожалел, кроме… ну, вы поняли. Кроме Илоны, конечно же.

Когда я выспался и узнал все эти новости, мне осталось только спросить Ноя:

– Ну и как ты думаешь вербовать Суррах?

Вообразил, что поддел хитрилу и всезнайку. Ничего подобного! Ной посмотрел на меня свысока:

– Не поздно ли об этом думать?

– В смысле?

– Что можно было обдумать, то уже обдумано. Теперь время действовать.