Три сотни кораблей кружили вокруг «Звезды жизни» – изумительное зрелище для императора и тех сурраханцев, кто не был сейчас занят спасением себя и своих пожитков от приливной волны. Сияющая громада планетоида закрыла полнеба, а корабли казались мечущимися искорками вокруг небывалого костра. Отстыковались все. Судейские корабли следили за тем, чтобы ни один участник гонки в своем орбитальном движении не вышел за пределы установленного объема стартового пространства, – нарушителю, хотя бы и невольному, грозила дисквалификация. Многие осторожно маневрировали, пытаясь занять наивыгоднейшую для старта позицию, – Ной презрительно называл их крохоборами и скопидомами. Выигрыш на старте много не даст, основная борьба развернется на дистанции. Не менее сотни кораблей жались к поверхности планетоида, подзаряжаясь напоследок крохами лучистой энергии, или ныряли в атмосферу планеты за веществом – неглубоко и ненадолго, чтобы не попасть под дисквалификацию. Эти, по мнению Ноя, скопидомами не были, а были перестраховщиками и латентными паникерами. Такие не побеждают.

Ной был весел и потирал руки. Цезарь так и подсигивал в предстартовом возбуждении и в сотый раз справлялся у «Топинамбура», все ли у него в порядке. Один Ипат, ничего не предвкушая, находился в непривычном для фермера ироничном настроении.

– Предстартовая десятиминутная готовность, – вслух объявил корабль.

Это означало, что старт может быть дан в течение десятиминутного интервала времени, а когда точно – кто знает. Может быть, через десять минут, а возможно, и через секунду. Было видно, как сразу задвигались точки на объемной карте. Жавшиеся к планетоиду корабли начали выходить на более высокие орбиты. Кто-то пытался кого-то подрезать, кто-то, успев занять выгодную позицию, едва дрейфовал, борясь с орбитальным движением. Цезарь нарочно держал «Топинамбур» в невыгодной стартовой позиции. До поры до времени не только никто из фаворитов, но и никто из рядовых участников гонки не должен был заподозрить в нем опасного конкурента.

Истекла первая минута ожидания. Ничего.

– Ну что, нашли, кого вербовать? – спросил вдруг чуждый предстартовой лихорадке Ипат. – Хоть познакомились с кем-нибудь полезным?

Цезарь отрицательно мотнул головой. Зато Ной сознался:

– Ну да, а что?

– И с кем же ты познакомился?

– С экипажем корабля с планеты Аоак. Планета вне империи.

– Развитая? – насторожился Ипат.

– Еще как. Если и уступает Сурраху, то не сильно.

Ипат поскреб пятерней в затылке.

– А почему же тогда они не в пирамиде?

– Так в том-то и дело! – ухмыльнулся Ной. – Я так понимаю: сначала они чванились, потом опоздали. Планета Эльмидор, что на пятом уровне, нарочно держит для Аоака место вассала, сто лет уже держит, все надеется уговорить… Те – ни в какую. На второй уровень они теперь уже согласились бы, и даже, наверное, на третий, да поздно… От шестого отказываются, им это обидно.

– Так и от девятого откажутся! – рассердился Ипат.

– А я разве сказал, что согласятся? Этих мы вербовать не станем, мы других вербовать станем. Тех, на кого выйдем через случайные контакты. Эти ребята с Аоака были полезны.

– Как они вообще согласились с тобой разговаривать? – буркнул Ипат.

– Легко! Так же, как в очереди на регистрацию, помнишь? Почему бы опытным гонщикам не поболтать немножко с новичком, у которого нет шансов? Доброжелательно и снисходительно просветить лопуха с занюханной планеты? Это приятно и повышает самооценку.

– Это ты-то лопух? – засмеялся Цезарь.

– Лопух, – согласился Ной. – Как же мне не быть лопухом, когда я этого… – последовал кивок в сторону Ипата, – никак не могу убедить: все, что делает Ной Заноза, – к лучшему.

– Да что ты! – зашелся смехом Цезарь. – Нет, правда?

– Тише вы! – взрыкнул Ипат. – Прошло шесть минут.

– А на какой минуте был дан старт в прошлой гонке? – спросил Ной.

Ипат затруднился.

– На первой, – пришел ему на выручку Цезарь.

– А в позапрошлой?

– На десятой.

– Ну, значит, сейчас дадут…

Он не ошибся: не прошло и пяти секунд, как корабль встрепенулся, получив мгновенно достигший всех участников гиперпространственный сигнал: старт! Старт!.. С четвертьсекундным опозданием дошел и радиосигнал, вспыхнули ослепительные огни на судейских кораблях, но «Топинамбур» уже мчался, ведомый Цезарем в обход «Звезды жизни» по кружной, но безопасной траектории. Уже сейчас, прямо в гравитационном поле планетоида, планеты и звезды, можно было уйти в большой прыжок, но делать это у всех на виду Цезарь не собирался. Он даже притормозил корабль: не время привлекать к себе внимание! И когда триста участников растянулись по дистанции, «Топинамбур» оказался посередине последней сотни.

Иного от новичков никто и не ждал. По общему мнению, добрая сотня участников могла бы при определенном везении претендовать на победу, среди них насчитывалось не более десятка фаворитов, на них делались ставки, – а что такое кораблик со смешным названием с убогой планеты на периферии империи? Зачем экипаж вообще вывел его на старт? Только потому, что за это не берут денег? Или по свойственному дикарям самомнению планета Зябь решила хоть каким-то образом заявить о себе? Возможно. Но глупо: выставили себя неудачливыми клоунами, и только. Рассчитывали удивить, но даже не насмешили. В империи видывали и не таких. Фыркнуть и забыть…

В окрестностях звездной системы Сурраха существовала медленно дрейфующая и меняющая геометрию область пространства, где уход в гиперпрыжок до следующего этапа гонки считался наиболее выигрышным по времени и практически безопасным. Там находилась первая контрольная точка, и возле нее торчал еще один судейский корабль. Туда и рвались лидеры, таща за собой сквозь рябую от микропроколов метрику пространства длинный хвост приотставших.

По единодушному мнению экспертов, ни тактическое мастерство пилота, ни качество его корабля по отдельности еще не гарантировали места в числе лидеров. Только всё вместе, только гармоничный сплав высочайшего таланта с высочайшим качеством и высочайшей же готовностью! Даже штампованные железяки не вполне идентичны, тем более не бывает одинаковых квазиживых кораблей. Их скоростные характеристики распределены по гауссиане, пусть узкой, но реально существующей. Никогда и ни в чем не бывало иначе.

Над отставшими иронизировали комментаторы. Старт гонки транслировался по всем галактическим каналам мгновенной связи, и жители отдаленных систем видели картинку не хуже, чем столичные болельщики. Вот один из аутсайдеров исчез, пытаясь наверстать упущенное одним большим прыжком, – комментатор поцокал языком и сказал слова о благородном безумии. На этом расстоянии от звезды ее гравитационное влияние еще ощущалось. Где вынырнет – если вообще вынырнет – отчаянный аутсайдер? Не в таком ли месте, где ему придется отказаться от продолжения гонки? Тем интереснее будет интрига, если ему неожиданно повезет!

– Давай же, давай! – понукал Цезаря вошедший в азарт Ной. – Пора уже!

– Ничего не пора, – бурчал мальчишка. – Ипат, скажи ему…

– Пилоту виднее, – пробурчал, откашлявшись, Ипат. – Тебе одному, что ли, хочется выиграть?

– Возможно, мне больше, чем другим, – загадочно ответил Ной и смолчал в ответ на любопытные взгляды.

Некогда было его допрашивать. И без толку.

Ларсен не ошибся в расчетах: экипаж «Топинамбура» не попытался вырваться вперед с первых минут гонки. Тактика зябиан была ясна, и, положа руку на сердце, она не была тактикой неумытой деревенщины, а была типичной тактикой «темной лошадки». Поосмотрелись зябиане в Галактике, пообтесались… «Топинамбур» будет какое-то время идти в растянувшемся хвосте гонки, затем начнет мало-помалу отыгрывать. Если сможет, конечно.

Сам Ларсен прямо со старта рванулся вперед. Какое-то время он шел на сорок восьмом месте, затем поднялся до двадцать пятого, а потом позволил обойти себя сразу сорока участникам. Обновленный звездолет вел себя безупречно, пожалуй, на нем можно было выбиться в лидеры, – но зачем? Не следовало надолго терять из виду «Топинамбур».

Приближаться к нему тоже пока не следовало.

Пассажиры, утомившись, молчали. Ну и ладно. Ларсен отлично знал: требование об экипаже из трех человек – глупая перестраховка, пусть даже один из них – просто тушка, годная для «сброса». Из двух оставшихся по-настоящему нужен один. Поправка: нужен один настоящий пилот. Да, самому лучшему пилоту все равно надо иногда спать, но на трассе есть спокойные участки, где корабль справится и сам, а для длинных сложных участков – такие тоже есть – существуют стимуляторы. Без второго пилота можно обойтись.

Гернрис Стапп знал это – иначе не предложил бы работу, для которой не нужны свидетели.

Ларсен еще немного сбавил ход. И тут – пришлось даже протереть глаза – «Топинамбур» вдруг исчез и почти мгновенно появился вновь. Но теперь он возглавлял гонку!

– Везунчики, – пробормотал Ларсен, придя в себя, и это слово прозвучало как мерзкое ругательство. Уйти в гиперпространство в гравитационном поле звезды и вынырнуть именно там, где рассчитал, – тут нужно вмешательство потусторонних сил. Неужели эти олухи надеются выиграть?

Он давно понял, чего добиваются «эти олухи»: выиграть не выиграть, но заявить о себе. Чтобы о них заговорили. Чтобы сообщили в имперских новостях. Чтобы связные гиперканалы разнесли по всей Галактике сенсацию: новички, грязееды, восьмой уровень – а как показали себя! В бизнесе популярность – не самый последний актив.

Возможно, они даже заставят ее кое-как работать. Есть у них один хитрован…

«Не заставят, – поправил себя Ларсен. – Некому будет заставлять». Не будет и актива. Вообще ничего не будет, кроме краткого сообщения: «С глубоким прискорбием…» О жертвах гонки скоро забудут, потому что мир устроен жестко и прагматично. Нельзя помнить обо всех бедолагах – подвинешься умом.

Как и следовало ожидать, вырвавшихся вперед зябиан очень скоро начали обгонять настоящие лидеры. Ларсен тоже прибавил. Контрольный буй начал сообщать официальные промежуточные результаты.

Для Ларсена они не имели никакого значения. Мысль поразить сразу две цели – выполнить задание и победить в гонке – с самого начала была глупой. Кто желает победы, тот должен сосредоточиться только на гонке. Победой – как менее ценным призом – придется пожертвовать.

– Гони! Гони! – подзуживал Ной.

С виду спокойно Цезарь дал обойти себя очередному звездолету.

– Зачем? – только и спросил он.

– А и правда, незачем. – Ной вздохнул и осклабился. – Азарт, понимаешь ли. Дрянная штука, вроде чесотки.

Цезарь фыркнул.

– Ты еще скажи, что в карты играешь с азартом…

– Ну, ты сравнил! – возмутился Ной. – Игра – одно, гонки – другое… Тут и азарт совсем другой…

Цезарь только дернул носом. В разновидностях азарта он не разбирался – знал только, что ему самому противно тащиться, когда можно гнать вовсю. Но справиться с собственными желаниями ему удалось даже легче, чем он предполагал. Может быть, из-за того, что звездолет не машина, или – кто знает? – по той причине, что в космосе за «Топинамбуром» не гналась полиция. Или, что тоже возможно, за время межзвездных скитаний мальчишка успел слегка повзрослеть.

Копаться в себе с целью прояснить этот вопрос он, конечно, не стал. Больно надо!

– Первый контрольный буй дает промежуточные результаты, – вслух сообщил корабль. – Продублировать их для экипажа?

– Только не голосом. Выведи на стенку.

Теперь Цезарь мог целиком сосредоточиться на пилотировании. Список длинный; пока Ной с Ипатом будут читать его, они не станут мешать пилоту, а там придет и время ухода в нырок. У каждого на борту должно быть хоть какое-нибудь занятие.

– Идем седьмыми, – констатировал Ной. – Впереди сурраханский экипаж на «Империи». За ними «Синяя молния» с Цельбара. Потом эти, как их… на «Земле Изначальной»… надо же, как назвали корабль… Угу… Ага…

– Сильные противники? – озабоченно спросил Ипат.

– А то! Фавориты!

Ипат на секунду прижался головой к стене рубки – надо думать, желал узнать у корабля, что такое фавориты и чем они отличаются от фосфоритов. На стене рубки тем временем загорались все новые и новые строчки.

Когда строк набралось уже порядочно, Ной вдруг ткнул пальцем в одну из них, а Ипат, прочтя, не поверив и снова прочтя, вдруг вскочил и, размахивая кулаками, разразился незамысловатой крестьянской бранью.

Строка скупо сообщала: «59-е место: “Призрак”, капитан Ларсен».

Цезарь тоже взглянул на строку, клацнул зубами и промолвил:

– А я и не знал, что его корабль зовется «Призраком»… Э, погоди, может, это еще не наш Ларсен!..

– Конечно, не наш, – невозмутимо ответствовал Ной. – Он свой собственный Ларсен. Но это тот самый Ларсен, которого мы знаем.

– Брось придуриваться!.. Ты-то откуда это знаешь?..

– Знаю.

Сказавши это, Ной отвернулся, и Цезарю расхотелось выспрашивать, откуда Ной знает то, чего не знают другие. Все равно ведь не ответит – или наврет с три короба. А Ипат, помрачнев и почернев, откашлялся и промолвил негромко, но веско:

– Мы должны выйти из гонки.