Все-таки эти инопланетники были не от мира сего. Не раз и не два Илоне казалось, что пора бы уж и привыкнуть к удивительному, ан нет – изумляться приходилось по десять раз на дню. Во-первых, пришлось наблюдать дикую сцену: симпатичный парень по имени Ной Заноза был побит не менее симпатичным инопланетником Ипатом, причем вот такими кулачищами прямо по лицу! Правда, Цезарь тут же объяснил Илоне, что сильное психическое расстройство, какое случилось с Ноем, исстари лечится на Зяби именно так, и прекрасная дарианка несколько успокоилась. В каждом мире свои обычаи и свои болезни, а последние так устроены, что лечение не всегда бывает приятным. Наверное, бедняжке Ною было неприятно, потому что уж очень он кричал и дергался во время лечения, но зато сам потом торжественно подтвердил, что исцеление состоялось. А синяки и кровоподтеки ему в два счета вылечил корабль. Как видно, он умел лечить только механические повреждения, а не психические расстройства…

Во-вторых, на борту корабля оказалась женщина по имени Семирамида – та самая, чье пение приводило в восторг телезрителей, – и голос ее, когда она не пела, оказался резок и неприятен. Ной даже заткнул уши – и немедленно получил затрещину уже от певицы. Илона только хлопала глазами в полной растерянности, пока не догадалась: наверное, доза лекарства, полученная Ноем от Ипата, оказалась недостаточной. Вот певица и добавила по доброте душевной. Не могут же люди бить друг друга по лицу только потому, что у них дурное настроение!

Все равно Илона восторгалась и кораблем, и экипажем. Без всякой ее просьбы, по собственному почину, чудесный мальчик Цезарь заставил корабль вырастить для нее отдельную каюту. Корабль кормил экипаж вкусной нездешней пищей и сам рос – правда, одновременно понемногу погружался в мостовую, где проел под собой порядочную яму. В ответ на тревогу Илоны Цезарь только махнул рукой: восстановим, мол. Корабль слетает куда-нибудь в горы или пустыню, впитает в себя сколько угодно пустой породы, а потом вернется на площадь и аккуратно заделает дыру в мостовой. Как новенькая будет!.. Нет, все-таки зябиане были хорошими, очень хорошими людьми!

От этой мысли становилось грустно. «Кто они – и кто я?» – можно было прочесть на лице дарианки. Она всегда была не такой, как все, и знала это. Атавистические эмоции! Они порой посещали Илону. Пусть редко, пусть. Зато эмоции эти были ужасны. Злоба, жадность, зависть! Все то, чего были напрочь лишены дариане, проявилось в ней в силу какой-то несчастной мутации. У ее соплеменников способность к этим гадким чувствам отсутствовала вообще. Илона скрывала свое моральное уродство и оттого чувствовала себя вдвойне негодяйкой. Дядя, наверное, что-то подозревал… Может, и не только дядя… Как ни скрывай уродство, полностью его не спрячешь. Улететь бы с Дара надолго и подальше, чтобы не сгореть от стыда!

Несбыточная эта мечта, возникнув еще в детстве, осталась несбыточной и после прилета «Топинамбура». Приняв предложение межзвездных гостей, правительство Дара, как сразу сообразила Илона, должно подобрать будущий экипаж для будущего звездолета. Обманывать себя она не стала: у нее не было ни малейшей надежды войти в состав этого экипажа. Кто она такая? Отгонщица вертоездов. Ни толковой специальности, ни моральных качеств…

А как хотелось улететь куда-нибудь!

Где не так стыдно.

А теперь Илона опасалась, что ей будет стыдно перед зябианами.

То, что опасения напрасны, она поняла, чуть только корабль, выполняя приказ Цезаря, обучил ее зябианскому языку. Сначала у Илоны отчаянно закружилась голова, но вскоре она обнаружила, что понимает общий разговор за столом, а еще через некоторое время нашла, что ее собеседники не настолько идеальны, чтобы служить ей укором. Когда же она узнала, что они отправлены в Галактику в качестве наказания за совершенные на Зяби проступки, изумлению ее не было предела. Радостному изумлению! Это что же – родственные души?

С той лишь разницей, что Илона сама себя «приговорила».

«Топинамбур» почковался. Цезарь не торопил его и даже закатил скандал, утверждая, что звездолет еще малыш, а малышам размножаться вредно. При этом он ссылался на кошку, обитавшую где-то на Зяби при детском приюте, которая была совсем еще подросток, а принесла восемь котят, так что ее едва не разорвало. Ипат выслушал про кошку и все-таки приказал Цезарю отдать распоряжение кораблю. Илона наблюдала, как на поверхности «Топинамбура» мало-помалу начал расти бугорок, как он превратился в нарост вроде бородавки и как в конце концов отпочковался – маленький, сморщенный, жалкий. Трудно было поверить в то, что это квазиживое недоразумение довольно скоро станет таким же полноценным кораблем, как могучий «Топинамбур». Но не станут же гости обманывать!

На следующий день, когда отпочковавшийся зародыш съел из рук Илоны бумажку и щепотку пыли, а потом проделал то же самое на глазах правительственного чиновника, стало ясно, что миссия зябиан на Даре подходит к концу. Прежде чем передать зародыш чиновнику, Илона еще немного подержала его в руках. Странный предмет – корявый, но теплый и ласковый… А вот чиновник был совсем не ласков, он был деловит.

– Ты хочешь лететь с ними?

– Если возьмут. – Илона знала, что возьмут, и презирала себя за дефицит искренности.

– Если возьмут – постарайся узнать как можно больше и не тяни с возвращением. Мы будем готовить экипаж, но на Даре нет никого, кто побывал на других планетах. Эксперт нам совсем не помешал бы.

Вот и весь разговор, а восторга от него столько, что хоть пляши, хоть пой. Правительство не возражает! Правительство надеется на нее, обиженную природой девушку, и сделает ее экспертом по галактическим делам! Вдобавок, наверное, правительство включит ее в состав экипажа дарианского звездолета – ну, если, конечно, космическая миссия зябиан не продлится слишком долго…

Илона в самом деле запела, но тут из своей каюты выскочила Семирамида и произнесла несколько неодобрительных слов по поводу голоса, слуха и репертуара дарианки. Илона сразу извинилась и смолкла, пристыженная. А что критикесса высказала свои замечания с помощью крика и режущего уши визга, так, наверное, на Зяби принято, чтобы дурной звук критиковали еще более дурным…

– Ну что ты завелась? – сейчас же заступился за Илону Ипат. – Отстань.

– Что-о?.. Это кто «отстань»? Это ты кому «отстань»?!

– Отстань от нее, а то накажу, – мрачно пообещал Ипат. – В одиночную камеру хочешь?

Илона уже знала: корабль принимает приказы только от командира и пилота, а приказы прочих членов экипажа игнорирует. Вырастить камеру вокруг Семирамиды, прежде чем та успеет пикнуть, для него самое простое дело.

Знала это и Семирамида – поэтому тотчас замолчала, хотя чуть ли не тряслась от возмущения. А Илона послала Ипату благодарный взгляд.

Ипат расцвел.

При нем Илона почему-то конфузилась, хотя девушке ли не знать, что у мужчины на уме? Не только Илоне – всем понятно было, почему этот большой сильный человек теряет дар речи в присутствии Илоны и становится истукан истуканом. Другие начали бы подтрунивать над влюбленным остолопом, а эти – нет. Разве что Цезарь фыркнул раз-другой, а Ной не реагировал вообще – вероятно, еще не до конца оправился от своей болезни. Илона была благодарна и Семирамиде, наименее приятной особе в команде «Топинамбура», за молчание. Откуда ей было знать, что Семирамида просто-напросто выше этого?

После передачи зародыша звездолета дарианам все пошло мельтешением, как в насаженном на шпиндель калейдоскопе: передача документации, которую корабль перевел-таки с рагабарского языка на дарианский, подписание соглашения (коллективного честного слова гостям было мало, и глава правительства чуть не обиделся, но Ипат объяснил, что таков галактический обычай), выращивание кораблем нескольких центнеров золота в компенсацию Ноевой аферы, прощание с дядей, полет в атмосфере (на нем настоял опять-таки Ипат, чтобы Илона освоилась), восстановление попорченной мостовой… Совершив посадку вне городской черты, «Топинамбур» слопал целый холм в том месте, где все равно планировалось спрямить реку, так что материала ему хватило с избытком. Ипат хотел было заставить корабль вырастить на месте съеденного куска мостовой золотую заплатку – едва-едва удалось убедить его, что это неуместно. А главное – Цезарь, этот милый мальчик, оказался настолько заботлив, что сделал стенки корабля прозрачными. От полета захватывало дух.

И прощание с Даром, конечно. Были толпы, были торжественные речи о наступлении новой эпохи в истории Дара, были прочувствованные слова о космических глубинах и горечи расставания, со стороны дариан на «Топинамбур» накатывали такие волны чувств, что даже Илона удивилась всеобщему энтузиазму. Может быть, от нее ждали, чтобы она мужественно сдерживала слезы?.. Ну уж нет! Она – неправильный потомок дефектного клона, она всегда была неправильной и впредь будет вести себя неправильно.

Потому что зябиане – тоже неправильные. Может, не такие, как она, а все же с дарианами их не сравнить. А еще они настоящие люди, а не потомки клонов. Быть среди них – великая честь и радость.

Ясно вам?