Если говорить о вкладе историков Пограничной службы ФСБ России в исследование темы Великой Отечественной войны и участия пограничников в боевых действиях с немецко-фашистскими захватчиками, то нужно признать, что за последние 25 лет сделано в общем-то немало.

Внимание учёных и любителей истории пограничной службы ФСБ России привлекли такие работы, как: Г.П.Сечкин «Граница и война. Пограничные войска в Великой Отечественной войне советского народа 1941—1945» (М.1993); «Пограничные войска СССР в годы Второй мировой войны 1939—1945» (М.1995); «На страже границ Отечества. История пограничной службы: краткий очерк» (М.1998); «На страже границ Отечества. Пограничные войска России в войнах и вооружённых конфликтах ХХ века» (М.2000); двухтомник «Пограничная служба России. Энциклопедия» (М.2008—2009); «Испытанные войной: пограничные войска. 1939—1945гг.» (М.2008); В.В.Терещенко «На охране рубежей Отечества» (М.2008); В.М.Селезнёв «Актуальные проблемы пограничной истории России и СССР XX века» (М.2008); И.И.Петров «1941. Пограничники в бою. Они не сдавались в плен» (М.2008). Богатством первоисточников и большим количеством воспоминаний участников боёв на границе отличается книга Ю. Кисловского «Победа зарождалась в боях на границе» (М.2005). С интересом читается книга В. Боярского и А. Цветкова «Хронотон генерала Масленникова. Забытый полководец» (М.2010) и ряд других.

Необходимо отметить, что в этих работах заметно стремление авторов более глубоко и, главное, критически осмыслить некоторые факты и события Великой Отечественной войны, целесообразность тех или иных решений руководства страны, Наркомата обороны и Генерального штаба Красной армии, деятельность руководства НКВД и пограничных войск в то непростое время, а также роль пограничников в тех или иных сражениях.

Особенно это касается работы доктора военных наук, профессора Г.П.Сечкина «Граница и война. Пограничные войска в Великой Отечественной войне советского народа 1941—1945 гг.», а также научного труда коллектива авторов под руководством доктора исторических наук В.И.Боярского «Пограничные войска СССР в годы Второй мировой войны 1939—1945». Если в первой работе автор во многом повторил содержание своей прежней работы под названием «Советские пограничные войска в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. и возможные их действия в современных операциях», изданной в 1976 году для узкого круга читателей, так как она имела гриф «Совершенно секретно», то вторую работу можно с полным основанием рассматривать как новаторский подход к освещению основных событий предвоенного периода, а также участия пограничных войск в сражениях Великой Отечественной войны. В ней впервые было сказано о том, что сталинские оценки объективных и субъективных факторов катастрофического для Красной армии начала войны и её успехов на завершающем этапе до сих пор не переосмыслены и бездумно повторяются в исторических работах и учебных пособиях. Что продолжают выходить книги ведомственных учёных, где история пограничных войск практически полностью совпадает с её советской версией, где есть установки, подкреплённые не анализом объективной реальности, а лишь подходящими цитатами из мемуаров советских и немецких полководцев.

Справедливой критике подвергались те исторические работы, в которых допускалось много преувеличений, где сплошь и рядом заставы и небольшие подразделения успешно отражали многократные атаки хорошо вооружённого врага, нанося ему в ряде случаев десятикратные потери по сравнению со своими. Не был обойдён вниманием и тот факт, что погранвойска западных округов, за редким исключением, не были приведены в состояние полной боевой готовности, не были эвакуированы семьи офицеров, что привело в первый же день войны к неоправданным потерям личного состава, а жён и детей пограничников – к отправке в фашистские концлагеря. Также в этой работе впервые было сказано о том, что боевые действия пограничных войск на западном участке границы не оказали заметного влияния на темп наступательных действий фашистских войск в первый день войны, так как основная их масса легко обтекала очаги обороны застав и комендатур и уходила вперёд, не задерживаясь.

Но может быть самым главным достоинством этой исторической работы является вывод о том, что с передачей личного состава или даже целых частей в состав действующей армии, ВМС, ВВС, охраны тыла (с приобретением ими самостоятельного статуса в апреле 1942 года), рассмотрение их деятельности применительно к истории погранвойск должно прекращаться. Другими словами, впервые было сказано, что пограничные войска как отдельный вид войск НКВД СССР с конца апреля 1942 года в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны участия уже не принимали. К сожалению, о причинах, побудивших Сталина передать функции охраны тыла ДКА, сперва внутренним, а затем специально созданным для этих целей войскам НКВД, авторы указанной работы обошли молчанием.

Отмечая несомненные заслуги названных мною авторов в новом прочтении истории участия пограничных войск в Великой Отечественной войне, тем не менее, следует сказать, что перечисленные ранее работы по структуре, содержанию и политическим оценкам многих событий того времени очень похожи на те, которые были изданы в 70—80-е годы прошлого столетия. А те, в свою очередь, ненамного отличаются от публикаций на эту тему в журнале «Пограничник» за 1944—1946 годы. Первой на эту тему появилась статья контр-адмирала С. Воробьёва «Моряки-пограничники в обороне Сталинграда». После завершения войны были опубликованы серия исторических очерков В. Шевченко «Войска НКВД СССР в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», а в 1946 г. – его же статья «Четверть века на охране государственной границы», в которой вопросам участия пограничников в Великой Отечественной войне было уделено значительное внимание. Следует отметить, что все эти публикации вплоть до конца 60-х годов оставались, по сути, наиболее полным исследованием проблем истории пограничных войск военного времени. В силу этих и ряда других причин, ранее перечисленные мною работы современных пограничных историков в своей совокупности сохранили такие недостатки послевоенного прошлого, как фактологические ошибки; чрезмерная героизация подвигов пограничников; гипертрофия чувства их любви и преданности партии большевиков; принижающий значение нашей Победы подход к изображению противника как глупого и слабого, которого можно было одним только стрелковым оружием уничтожать сотнями и тысячами, при этом, не неся своих потерь. Но если в советский период для исследователей практически полностью были закрыты все архивы, что, естественно, затрудняло их работу над книгами, монографиями и диссертациями, то после 1991 ситуация в стране в корне изменилась. К сожалению, она незначительно отразилась на содержании большинства исторических работ об участии пограничников в сражениях Великой Отечественной войны.

Чтобы быть предельно объективным в своих оценках, предлагаю читателям более подробно остановиться на тех ошибках, которые, на мой взгляд, значительно снижают ценность исследований учёными Пограничной службы ФСБ России вопросов участия пограничников в сражениях Великой Отечественной войны.

Прежде всего следует отметить, что структура практически всех исторических работ за последние несколько десятилетий не претерпела каких-либо принципиальных изменений. Как правило, все они состоят из таких глав, как: пограничные войска накануне Великой Отечественной войны; в первых приграничных боях; в составе Действующей армии; действия пограничников в тылу врага; охрана государственной границы в годы войны; и участие пограничников в войне с Японией. В некоторых из этих глав рассмотрен ряд других, более мелких вопросов. К примеру, такие, как участие пограничников в советско-финляндской войне, в оборонительных боях 1941—1942 гг., в охране тыла Действующей Красной армии и ряд других.

Все перечисленные вопросы, на мой взгляд, вполне обоснованно исследуются в работах пограничных историков. А вот присутствие в них, в виде отдельных подразделов, тем, связанных с участием пограничников в партизанском движении, с организацией подготовки офицерских кадров и медицинского обеспечения в годы войны, а также освещения вопросов боевых действий морских и авиационных частей пограничных войск в сражениях Великой Отечественной войны, на мой взгляд, явно «притянуты за уши». К примеру, какое отношение к боевой деятельности пограничных войск в годы войны имеет проблема подготовки офицерских кадров? Как известно, в предвоенный период этими вопросами поочерёдно занимались Управление оперативных войск, затем специально созданное Управление учебными заведениями войск НКВД, а в годы войны – Главное управление внутренних войск. ГУПВ НКВД с февраля 1941 года к этим вопросам не имело никакого отношения. Или взять такой вопрос, как участие в войне морских и авиационных частей западных пограничных округов. Ведь практически все они с началом боевых действий на советско-германском фронте перешли в оперативное подчинение командования Военно-воздушных сил РККА и Военно-Морского флота, а затем вошли в их состав. Из этого следует, что и героические, и трагические страницы их боевой истории остались в летописи соединений и частей Красной армии и Военно-Морского флота, а не пограничных войск НКВД СССР. Это, конечно, не относится к авиационным и морским частям пограничных войск, принимавших участие в войне с Японией, а также к 1-му истребительному полку пограничных войск, созданному в сентябре 1941 года в составе отдельной авиационной бригады ПВ НКВД СССР.

То же самое можно сказать и об участии пограничников в партизанском движении. Нет никакого сомнения в том, что некоторое их число сражалось в рядах народных мстителей в тылу врага. За совершённые подвиги в боях с оккупантами несколько бывших пограничников были удостоены звания Героя Советского Союза, сотни других – были награждены орденами и медалями. Но какое они имеют отношение к истории пограничных войск? Как известно, все партизаны в своей практической деятельности руководствовались приказами и директивами Центрального штаба партизанского движения, а не ГУПВ НКВД СССР. К государственным наградам их также представлял ЦШПД. Все бывшие пограничники, погибшие в боях за Родину в составе партизанских отрядов, по окончании войны не были включены в общую статистику потерь пограничных войск.

Нельзя также не отметить, что вся деятельность руководства НКВД СССР по укреплению пограничных войск накануне войны, а также их непосредственное участие в боевых действиях с немецко-фашистскими захватчиками, во всех исторических работах, как и ранее, подаётся в основном в положительном плане.

Абсолютное большинство современных исследователей того периода утверждают, что ещё 18—20 июня 1941 года пограничные части западных пограничных округов были приведены в состояние полной боевой готовности, а с началом войны – переданы в оперативное подчинение командования Красной армии. В некоторых исторических работах проводится мысль о том, что первые боестолкновения пограничных нарядов с мелкими группами регулярных войск Германии и её союзников начались ещё за 3—4 часа до начала фашистской агрессии. Подобных примеров в прочитанных книгах я насчитал несколько десятков. По версии современных исследователей, все пограничные заставы западных округов после мощного артиллерийского обстрела, были атакованы ударными группами пехоты противника численностью до пехотного батальона при поддержке танков и авиации. И, тем не менее, несмотря на такое подавляющее численное превосходство противника, пограничники, якобы, без поддержки частей Красной армии, стойко обороняли свои позиции от нескольких часов до нескольких суток. После этого, как правило, следует утверждение, что в неравных боях с врагом почти весь личный состав пограничных застав погиб, а в плену оказывались единицы, и то в бессознательном состоянии. Затем идут описания конкретных примеров мужества и героизма военнослужащих и подразделений западных пограничных округов.

Однако судя по некоторым документам, а также мемуарам как советских, так и немецких военачальников, в действительности всё обстояло несколько по-другому. К примеру, до сих пор документально так и не подтверждён факт заблаговременного перевода пограничников в полную боевую готовность. Наоборот, есть свидетельства участников первых боёв на границе, как с немецкой, так и с нашей стороны, которые свидетельствуют об обратном.

К примеру, бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Г. Блюментритт утверждает, что за несколько часов до начала войны на советском берегу Буга «между Брестом и Ломжей всё было тихо. Пограничная охрана русских вела себя как обычно…».

С этой оценкой солидарен и бывший начальник штаба 4-й армии Западного фронта генерал-полковник Л.М.Сандалов. В своих воспоминаниях он также отмечает, что «никаких мер по приведению войск в боевую готовность вечером 21 июня на брестском направлении не проводилось… Брестский пограничный отряд нёс обычную службу…».

Бывший начальник 86-го Августовского пограничного отряда Пограничных войск НКВД БССР генерал-майор в отставке Г.К.Здорный также заявил, что «…до самого часа вторжения немецких войск мы, пограничники, несли службу в обычном порядке…».

Наконец, известный историк пограничных войск, доктор военных наук профессор Г.П.Сечкин неоднократно в своих работах подчёркивал, что за несколько дней и даже несколько часов до вторжения немецких войск «никто не осмелился дать распоряжение о приведении застав и комендатур в полную боевую готовность и заблаговременном занятии личным составом оборонительных сооружений…».

К этому следует добавить, что за 1—2 суток до начала войны в некоторых пограничных отрядах был даже отменён усиленный вариант охраны государственной границы. А вот в оперативное подчинение командования Красной армии ряд пограничных округов на западной границе перешли не 22 июня, а ещё 12 июня 1941 года.

Если говорить о боестолкновениях пограничников с подразделениями регулярных немецких войск за несколько часов до начала войны, то следует сказать, что документально подтверждён всего лишь один такой инцидент на участке 11-й заставы 86-го (Августовского) погранотряда Белорусского пограничного округа.

Ни в коей мере не отрицая многочисленных примеров мужества и героизма пограничников в первые дни войны, тем не менее следует отметить, что на ряде участков западной границы вражеские войска вообще не заметили какого-либо сопротивления с их стороны. Именно поэтому начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер в своём дневнике утром 22 июня 1941 года, обобщив поступившие с восточного фронта доклады командующих групп войск, дал следующую оценку боевым действиям немецких войск при переходе советско-германской границы: «…Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности… Наши патрули, не встретив сопротивления, переправились через Прут между Галацем и Хоши и между Хоши и Яссами. Мосты в наших руках… Охрана самой границы была в общем слабой… Наши наступающие дивизии всюду, где производилось наступление… продвинулись с боем в среднем на 10—12 км…».

Судя по этим словам, на ряде участков границы пограничники в момент начала войны вообще как бы отсутствовали, а на других – они просто не были готовы к отражению внезапного нападения врага.

Теперь более подробно поговорим о тех фактологических ошибках, которые на мой взгляд, серьёзно искажают общую картину участия пограничных войск НКВД СССР в Великой Отечественной войне. Прежде всего следует отметить, что до сих пор нет ясности в отношении общей численности группировки пограничных войск на западной границе к началу войны. К примеру, в книге «Испытанные войной. Пограничные войска. 1939—1945 гг.» приводятся такие цифры: общая численность всех пограничных войск на 21.06.1941 г. составляла 167 525 чел., а на западной границе – 87 459. Но чуть ранее, на стр. 67, говорится о том, что перед началом войны на западе «решением НКВД и ГУПВ было сосредоточено 60 процентов общей численности пограничных войск». Проведя не очень сложные арифметические расчёты, мы получим совсем другую численность пограничных войск на западной границе – около 100 тыс. человек. Кстати, именно такая численность группировки пограничных войск указана и в первом томе нового 12-томного издания по истории Великой Отечественной войны. К этому следует добавить, что в работах известных историков Р. Иринархова и Д. Гланц говорится о том, что численность группировки пограничных войск на западной границе к началу войны составляла около 127 тыс. человек.

Чтобы как-то обосновать подобные нестыковки с численностью личного состава, в общую группировку войск в западных пограничных округах историки включили 11 полков оперативных войск НКВД СССР. Но ведь хорошо известно, что с февраля 1941 г. оперативные части из состава пограничных войск были выведены, а для руководства их деятельностью было создано Управление оперативных войск. Поэтому включать их в состав западных пограничных округов будет в корне неверно. При этом никто не хочет замечать того очевидного факта, что ещё в середине мая 1941 года Главное управление пограничных войск НКВД СССР практически во всех пограничных округах приступило к формированию 11 полков (резервных пограничных, стрелковых и кавалерийских), а также 6 отдельных стрелковых батальонов и одного отдельного кавалерийского эскадрона общей численностью более 25 тыс. человек.

Их боевое слаживание проводилось практически во всех западных округах, за исключением Украинского пограничного округа и официально было закончено 26 июня 1941 года. К слову сказать, личный состав 4-х вновь образованных полков и 2-х батальонов на западе СССР уже с первых дней войны привлекался к выполнению некоторых служебно-боевых задач.

О том, что в этом вопросе много нелепостей, свидетельствуют и разные точки зрения на численность некоторых пограничных округов накануне 22 июня 1941г. К примеру, в большинстве исторических трудов численность пограничных войск НКВД Молдавской ССР оценивается в 9 910 человек. Однако в книге другого известного историка приводится цифра почти в три раза больше – 27 тыс. человек.

Историки Пограничной службы так запутали вопрос относительно общей группировки пограничных войск на западной границе СССР накануне войны с Германией, что даже в серьёзных научных трудах авторы, ссылающиеся на их работы, допускают непростительные ошибки. К примеру, в одном из томов фундаментального научного издания «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне» по этому поводу говорится, что 22 июня 1941 года «…передовым отрядам ударных группировок гитлеровского вермахта противостояли оснащённые лёгким стрелковым оружием 53 пограничных отряда и 9 отдельных пограничных комендатур…». В данном случае ссылка сделана на «Книга памяти пограничников, погибших и без вести пропавших в годы Великой Отечественной войны 1941—1945. Т.1, -М.: Граница, 1995. -с.10.».

По неизвестным причинам, в число 53-х пограничных отрядов попали и сухопутные пограничные отряды оснащённые лёгким стрелковым оружием и отряды пограничных судов, как известно, имеющие в своём составе корабли с артиллерийским вооружением. Это, во-первых. Во-вторых, на самом деле в первый день войны только 19 пограничных отрядов из 49, расположенных на Западном театре военных действий, вступили в смертельную схватку с врагом. Ещё 22 сухопутных пограничных отряда начали принимать участие в боевых действиях с 26—29 июня 1941 года, а остальные ещё позже. Таким образом, в первый день войны 53 пограничных отряда никак не могли отражать нападения передовых отрядов ударных группировок гитлеровского вермахта. В этом вопросе даже не специалисту не трудно разобраться, однако на протяжении многих десятилетий эта ошибочная формулировка кочует по страницам исторических изданий.

Немало досадных ошибок авторы исторических исследований допускают при освещении деятельности пограничных войск НКВД СССР по охране тыла Действующей армии.

К примеру, существует мнение, что назначение начальников войск охраны тылов всех фронтов произошло 25 июня 1941 года на основании постановления Совета Народных комиссаров СССР. Другие с этим не согласны и, в свою очередь, заявляют, что заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант И.И.Масленников лично своим приказом от 26 июня 1941 года произвёл все эти назначения. При этом и те, и другие придерживаются той точки зрения, что для выполнения задач по охране тыла Действующей армии в этот период было выделено 48 пограничных отрядов, 10 отдельных комендатур, 4 резервных пограничных полка, 2 отдельных резервных пограничных батальона и ещё 23 части обеспечения. Другими словами – практически все войска, входившие накануне войны в состав восьми западных пограничных округов. Также утверждается, что руководство войсками по охране тыла Действующей армии в первые месяцы войны осуществляло Главное управление пограничных войск.

На самом же деле всё обстояло совсем иначе. 25 июня 1941 года Политбюро ЦК ВКП (б) утвердило постановление СНК СССР об организации института фронтовых и армейских начальников охраны войскового тыла. Этим же постановлением только начальник пограничных войск НКВД генерал-лейтенант Г.Г.Соколов был назначен начальником охраны войскового тыла Западного фронта. Во исполнение названного постановления, нарком внутренних дел СССР Л.П.Берия 26 июня 1941 года внёс на рассмотрение Ставки Главного Командования предложения по персональному составу начальников охраны тыла остальных фронтов, а 28 июня – по составу группировок войск НКВД, передаваемых в их оперативное подчинение. Всего для охраны войскового тыла пяти фронтов, наряду с другими частями и соединениями войск НКВД, было выделено 36 пограничных отрядов, 4 резервных пограничных полка и 2 резервных пограничных батальона, общей численностью 58,2 тыс. военнослужащих. При этом в документе, направленном в Ставку, особо подчёркивалось, что «…все начальники охраны войсковых тылов с приданными им войсками передаются в подчинение командующих фронтов…». Приказом Ставки ГК от 29 июня 1941 года №0098 предложение Л.П.Берия были утверждены. Именно поэтому заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант И.И.Масленников на оперативной сводке ГУПВ НКВД СССР №44 наложил резолюцию следующего содержания: «Тов. Яценко. Сводки по западу не выпускать. После оперативного подчинения войск командованию фронтами, ГУПВ заниматься охраной границы, руководить войсками только на территории, где нет боевых действий. 28.06. Масленников».

Таким образом, с этого момента ГУПВ НКВД СССР пограничными частями, переданными в состав войск по охране тыла Действующей армии, уже практически не руководило.

Подтверждением этому может служить также тот факт, что по состоянию на 1 июля 1941 года штатная численность пограничных войск НКВД СССР по сравнению с предвоенным периодом уменьшилась более чем в 2,5 раза и составила всего лишь 70 957 человек. В это число вошёл личный состав только тех пограничных округов, которые охраняли границу на Юге страны, в Средней Азии, Казахстане, Забайкалье и на Дальнем Востоке.

Немало ошибок и неточностей в работах ведомственных историков, на мой взгляд, допущено при освещении участия пограничников в тех или иных сражениях Великой Отечественной войны.

На протяжении уже многих десятилетий в их трудах утверждается, что в обороне г. Одессы активное участие принимал личный состав 2-го (Каларашского), 25-го (Кагульского), 79-го (Измаильского), 26-го (Одесского) и маневренная группа 23-го (Липканского) пограничных отрядов, а также сформированный на базе 26-го погранотряда, 26-й сводный пограничный полк. Но имеющиеся на сегодняшний день архивные документы позволяют сделать вывод о том, что в составе советских войск, оборонявших Одессу, находились лишь 26-й (Одесский) погранотряд неполного состава и около 150 военнослужащих 79-го (Измаильского) пограничного отряда. Остальные же части в этот период сражались с врагом несколько севернее, в районе городов Умань, Николаев, Кривой Рог и Кировоград.

Не соответствует действительности и утверждения историков о создании в этот период на базе 26-го (Одесского) пограничного отряда 26-го пограничного полка НКВД СССР. Такой полк в составе действующей армии появился лишь в марте 1942 года на Таманском полуострове. А в обороне г. Одессы принимал участие 26-й стрелковый полк НКВД. Как удалось установить, в состав указанного полка, наряду с военнослужащими Одесского пограничного отряда, вошёл личный состав 27-го полка НКВД по охране железнодорожных сооружений, 249-го отдельного конвойного батальона НКВД, Одесского пересыльного пункта, а также около 100 человек из состава 5-й погранкомендатуры 79-го (Измаильского) погранотряда. Несколько позже, 26 стрелковый полк НКВД был переименован в 1331-й стрелковый полк, вошедший в состав 421-й СД Красной армии. Именно поэтому следует признать ошибочной точку зрения ряда историков о том, что за образцовое выполнение заданий командования, мужество и героизм, проявленные при обороне г. Одессы, 26-й сводный пограничный полк был награжден орденом Красного Знамени. Представление о награждении было оформлено на 26-й (Одесский) пограничный отряд, однако пока оно ходило по инстанциям, на его базе в марте 1942 года был сформирован 26-й пограничный полк, который приступил к охране тыла Крымского фронта на Таманском полуострове. Поэтому боевая награда и была вручена этому пограничному полку.

Изучая другие страницы служебно-боевой деятельности Одесского погранотряда, можно с удивлением узнать, что до самого оставления советскими войсками Одессы он продолжал охранять государственную границу от устья Дуная до г. Скадовска. При этом авторы никак не объясняют, каким образом пограничники могли охранять границу на территории, занятой противником? Ведь Одесса уже к середине августа 1941 года была полностью блокирована с суши, и её снабжение осуществлялось исключительно по морю.

Немало ошибок и неточностей допущено и при освещении действий пограничных войск при обороне Севастополя. К примеру, читая некоторые исторические работы, может сложиться мнение, что 4-я Крымская стрелковая дивизия пограничных войск НКВД, созданная в начале войны, участвовала в боях на севере полуострова в районе Турецкого вала. Но там её никогда не было. С момента её создания она прикрывала Крымский полуостров со стороны моря от возможных морских десантов противника. И лишь после того как фашистские войска развернули наступление на юг полуострова, дивизия получила приказ с рубежа северных склонов Крымских гор (вдоль шоссе Симферополь-Феодосия) прикрыть отход Приморской армии на Алушту и далее на Севастополь. После четырех дней тяжелых боев, дивизия, понеся большие потери в личном составе, к середине ноября практически прекратила свое существование.

Также не соответствует действительности утверждение о том, что 4-я Крымская пограничная дивизия в октябре 1941 года была преобразована в 184-ю стрелковую дивизию пограничных войск НКВД. Такой дивизии в составе войск, обороняющих г. Севастополь, не было. А была 184-я стрелковая дивизия Красной армии 2-го формирования. В её состав вошли не только пограничники, но и остатки других частей войск НКВД, а также мобилизованные жители Крыма. Нельзя также согласиться и с утверждением о том, что после выхода из окружения остатков этой дивизии (около 1 тыс. человек) на её базе был сформирован 456-й отдельный сводный пограничный полк под командованием подполковника Г.А.Рубцова. Такого полка в районе Севастополя также не было, а был 456-й стрелковый полк в составе 109-й СД Красной армии, которым командовал указанный офицер-пограничник. В подтверждение своих слов предлагаю читателям ознакомиться с очень интересным архивным документом. Ниже приводится его ксерокопия.

Благодаря этому документу можно достаточно точно определить, к какому силовому ведомству относился полк, которым командовал подполковник Г.А.Рубцов, а также как погиб этот отважный офицер. К слову сказать, фамилии подполковника Г.А.Рубцова нет в «Книге памяти пограничников, погибших и без вести пропавших в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.».

Когда речь заходит об участии пограничников в обороне Севастополя, не следует забывать и о том, что в середине ноября 1941 года Управление Черноморского пограничного округа, передав остатки своих войск командованию Приморской армии, было эвакуировано в г. Новороссийск Краснодарского края. Туда же были вывезены основные архивы и боевые знамёна большинства пограничных частей, в том числе 26-го (Одесского) пограничного отряда. Именно поэтому вести речь в исторических исследованиях об участии пограничников в обороне Севастополя после 15 ноября 1941 года вряд ли будет уместно.

Несколько досадных ошибок допущено при освещении боевых действий пограничников при обороне Киева и Москвы. В первом случае среди участников обороны столицы Украины почему-то не оказалось 95-го и 97-го пограничных отрядов, а вместо 42-го резервного пограничного полка указан 43-й резервный погранполк. Среди пограничных частей, участвовавших в обороне Москвы, ошибочно указан 132-й пограничный полк. Полк с таким номером появился в составе действующей армии только в апреле 1943 года.

В одной из последних фундаментальных исторических работ пограничных учёных утверждается, что под Москвой пограничники сражались также в составе 24-й армии и 75-й особой морской стрелковой бригады, якобы входившей в состав 316-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора И.В.Панфилова. В каком количестве и где сражались пограничники, к сожалению, не уточняется. На самом деле всё это не что иное, как очередные выдумки некоторых исследователей.

Кроме командующего 24-й армией 1-го формирования генерал-майора К.И.Ракутина, да может быть ещё нескольких офицеров, в выше перечисленных соединениях никто больше не имел никакого отношения к пограничным войскам.

Уже стало хрестоматийным утверждение историков о том, что в первые три месяца войны пограничные части Прибалтийского, Белорусского, Украинского и Молдавского пограничных округов оказались обескровленными, в силу чего приказом НКВД от 25.09.1941г. было расформировано 58 частей, в том числе 13 погранотрядов (2, 12, 20, 22, 86, 88, 93, 94, 95, 97, 105, 106 и 107), 2 погранполка (42-й и 43-й) и 4 отдельных погранкомендатуры. К сожалению, и в этом вопросе допущен ряд ошибок. К примеру, 2-й пограничный отряд не был расформирован, а был преобразован во 2-й пограничный полк, который успешно провоевал до конца войны. В этот период были расформированы всего лишь 45 пограничных частей, в том числе десять пограничных отрядов (12, 20, 22, 86, 88, 93, 94, 105, 106 и 107) и Коломыйская отдельная погранкомендатура. И только в октябре-декабре 1941 года были также расформированы 95-й и 97-й погранотряды, 43-й пограничный полк, 2, 3, 4 и 5-я отдельные погранкомендатуры и ещё несколько более мелких частей. К семнадцати погранполкам, образованных на базе пограничных отрядов, следует также добавить ещё два полка, созданных на базе 37-го и 38-го резервных пограничных полков, а также 95-й пограничный полк особого назначения. О них историки почему-то забыли упомянуть.

Читая работы некоторых историков, можно узнать, что для охраны тыла Южного фронта привлекались сначала бригада, а затем дивизия милиции, созданная из личного состава рабоче-крестьянской милиции Львовской, Николаевской, Одесской, Кировоградской и ряда других областей Украины. Наряду с этим, вне исторических исследований ученых оказалась боевая деятельность такого крупного пограничного соединения в составе того же Южного фронта, как Противодесантной бригады пограничных войск.

Судя по архивным документам, в это соединение были включены 43-й резервный пограничный полк, полк милиции и пять особых пограничных батальонов. Просуществовала эта бригада чуть более двух месяцев, тем не менее, за мужество и героизм в боях заслужила высокую оценку командования Южного фронта.

Надеюсь, что приведенных примеров достаточно для того, чтобы усомниться в достоверности многих сведений, приведенных в работах историков, по поводу тех или иных соединений и частей пограничных войск, участвовавших в боевых действиях на различных фронтах Великой Отечественной войны.

Следует также отметить, что в работах пограничных историков немало лестных слов сказано о высшем командном и политическом составе пограничных округов, а так же о руководителях войск НКВД СССР того периода. При этом недвусмысленно проводится мысль о более высоком их профессиональном и морально-психологическом уровне подготовки по сравнению с командирами и политработниками Красной армии.

Не ставя под сомнение в целом этот вывод, тем не менее, нужно отметить, что некоторые перемещения генералов-пограничников в первые месяцы войны наводят несколько на другие размышления. Говоря о том, что в состав образованного Фронта резервных армий вошли 6 общевойсковых армий, четырьмя из которых (24, 29, 30, 31) командовали генералы-пограничники, нигде не упоминается о том, что двое из них – В.А.Хоменко и В.И.Долматов – за неудачное руководство подчинёнными войсками от занимаемых должностей вскоре были освобождены. Более того, генерал-майор В.И.Долматов в середине октября 1941 года был предан суду Военного трибунала за якобы «крупные упущения в управлении войсками при обороне Ржева». Но в ходе судебных разбирательств он был оправдан. Тем не менее, выше должности командира стрелковой дивизии он уже в годы войны не поднимался.

Ещё трагичнее сложилась судьба бывшего начальника погранвойск НКВД Украинской ССР генерала В.А.Хоменко, который по своей глупости в ноябре 1943 года угодил в плен к немцам.

Назначенный в начале июля 1941 года командующим Фронтом резервных армий, генерал-пограничник И.А.Богданов пробыл на этом посту всего три с половиной недели, а по истечении ещё нескольких месяцев был понижен в должности до заместителя командующего 39-й армией. Как известно, он погиб в июле 1942 г. при выходе из окружения северо-западнее г. Вязьмы.

Немало возникает вопросов и при более внимательном изучении должностных перемещений первых лиц войск НКВД СССР и Главного управления пограничных войск генерал-лейтенантов И. И. Масленникова и Г. Г. Соколова в первые дни войны.

Объяснять приведённые назначения можно по-разному, но факт остаётся фактом – не все генералы пограничных войск НКВД СССР выдержали испытание высокими должностями в рядах Красной армии. К слову сказать, стрелковыми дивизиями и корпусами бывшие офицеры-пограничники командовали значительно лучше, о чём свидетельствует тот факт, что более 15 из них за годы войны были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

К этому следует добавить, что вполне обоснованно отмечая в своих исторических исследованиях более высокий уровень политико-морального состояния офицеров-пограничников в сражениях первого периода Великой Отечественной войны, по сравнению с командирами Красной армии, историки, на мой взгляд, нередко теряют чувства меры в этом вопросе. Если судить по их работам, то невольно складывается мнение о том, что в плен командиры и политработники пограничных войск никогда не сдавались, что среди них не было трусов и предателей своей Родины. К большому сожалению, это не так. Как свидетельствуют архивные документы, только в штабе Русской освободительной армии (РОА) генерала Власова в годы войны проходили службу несколько офицеров пограничных войск НКВД СССР. Среди них майор-пограничник А.Ф.Чикалов, занимавший в штабе власовской армии должность начальника отделения контрразведки в отделе безопасности, сотрудники этого отдела капитан Лапин (псевдоним «Славин»), до войны проходивший службу в разведотделе одного из отрядов Тихоокеанского пограничного округа, а также старший лейтенант А.К.Каргин – бывший начальник одной из застав 2-го (Каларашского) пограничного отряда Молдавского округа.

Судя по числу осуждённых пограничников к высшей мере наказания в 1944—1946 гг., число тех, кто смалодушничал и пошёл на сотрудничество с немецкими оккупантами в годы войны, исчисляется несколькими сотнями человек. Среди них оказался и один «воспитанник» пограничных войск НКВД СССР. Речь идёт о комбриге И.Г.Бессонове, который задолго до генерала А.А.Власова, добровольно сдавшись в плен, активно сотрудничал с немецкими властями. Правда, об этом в своих трудах историки пограничной службы не обмолвились ни разу.

И.Г.Бессонов родился в Перми 24 августа 1904 года в семье рабочих. В 1916 году окончив четырёхклассное городское училище, начал работу на лесопилке. В 1920 году добровольцем вступил в Красную армию. Проходил службу в канцелярии 133-го отдельного батальона связи, с 1922 года служил делопроизводителем в артиллерийском дивизионе 57-й стрелковой дивизии.

В 1926 году поступил в Тверскую кавалерийскую школу имени Коммунистического Интернационала, по окончании которой в 1928 году служил в кавалерийских частях. В 1930 году переведён в состав войск ОГПУ и направлен в Казахстан. Командовал взводом, а в 1931 году был назначен помощником начальника штаба 13-го Алма-Атинского полка ОГПУ. В 1934 году участвовал в боевых действиях в непризнанной Восточно-Туркестанской Исламской республике, созданной в результате национально-освободительного движения уйгуров. За участие в боях под Кульджой был награждён именным оружием.

В марте 1936 года И.Г.Бессонов был переведён в управление пограничной и внутренней охраны Ленинградского военного округа. В 1938 году окончил Военную академию имени М.В.Фрунзе и был назначен на должность командира 3-го Ленинградского мотострелкового полка оперативных войск НКВД СССР. В том же 1938 году был награждён Орденом Красного Знамени и назначен начальником 3-го отдела Управления пограничных и внутренних войск Ленинградского военного округа, а затем – помощником начальника штаба Краснознамённого Балтийского флота. В 1939 году он становится начальником отдела боевой подготовки Главного управления пограничных войск НКВД СССР. Однако, в 1940 году, якобы за отказ под предлогом болезни от поездки на финский фронт, Л.П.Берией был снят с должности и назначен начальником отдела боевой подготовки второстепенного Забайкальского пограничного округа. За несколько недель до начала войны И.Г.Бессонов был откомандирован в РККА и назначен начальником штаба 102-й стрелковой дивизии 21-й армии. Войну встретил на Украине.

В конце августа 1941 года дивизия в боях понесла тяжелые потери, попала в окружение, из которого вышли лишь небольшие группы измученных солдат и офицеров. Сам Бессонов 26 августа 1941 года добровольно сдался в плен охране медсанбата в селе Раги Гомельской области. В апреле 1942 года в лагере для высшего командного состава в Хаммельсбурге (Бавария) И. Бессонов при поддержке немцев создал Политический центр борьбы с большевизмом (ПЦБ). Краеугольным пунктом его политической программы было требование о том, что после разгрома СССР, Германия должна была признать свободу новой России в рамках границ 1939 года.

В апреле 1942 года И.Г.Бессонов предложил немецкому командованию свои услуги по формированию из военнопленных карательного корпуса для подавления партизанского движения. По его задумке, боевые подразделения центра в первоначальном варианте должны были забрасываться в места активной деятельности партизан, и создавать там лжепартизанские отряды.

Суть второго плана И. Бессонова состояла в том, чтобы из числа пленных сформировать воздушно-десантную бригаду (6 тыс. человек), состоящую из мобильных штурмовых отрядов и забросить их в район сплошного расположения исправительно-трудовых лагерей НКВД от Северной Двины до среднего течения Оби. Планом предусматривалась ликвидация охраны лагерей, освобождение заключённых и спецпоселенцев, их вооружение и поднятие антисталинского восстания в глубоком советском тылу.

Нужно особо отметить, что И.Г.Бессонов отказался сотрудничать с генералом А.А.Власовым, заявляя, что стоит «выше Власова как в политическом, так и в военном отношении».

Но, как утверждают некоторые историки, именно политические требования Бессонова не устроили немцев. К тому же, им стало известно о службе Бессонова накануне войны в войсках НКВД. Именно поэтому в июне 1943 года он был арестован и отправлен в концлагерь. В середине апреля 1945 года он был эвакуирован из Заксенхауза и в течение полумесяца прошел через лагеря Дахау, Флоссенбург, Инсбурк и наконец, вывезен в Южный Тироль, где был передан американским войскам. 15 мая 1945 года по его личной просьбе он был передан советским властям и впоследствии арестован. После почти пятилетнего следствия, Военной коллегией Верховного Суда СССР 18 апреля 1950 года он был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день.

Все выше приведённые примеры, на мой взгляд, убедительно свидетельствуют о том, что в тот период антисоветские настроения были присущи и некоторой части личного состава пограничных войск НКВД СССР.

Но самая главная ошибка современной пограничной историографии о войне, на мой взгляд, заключается в том, что она по-прежнему основывается на сталинском мифе о том, что СССР в предвоенные годы проводил сугубо мирную внешнюю политику, о его неизменной приверженности идее коллективной безопасности, о международной изоляции СССР в преддверии мировой войны, вынудившей его, якобы, пойти на пакт о ненападении с нацистской Германией и т. п. Однако сегодня всё большее число историков аргументированно доказывают, что Советский Союз в международных делах вёл свою игру и сам был не против нанести упреждающий удар по фашистской Германии и её союзникам.

Кстати, наличие подобных планов признано и во втором томе нового 12-томного издания «Великая Отечественная война 1941—1945 годов».

А если Красная армия и Военно-Морской флот готовились к нанесению упреждающего удара по немецким войскам, то, значит, и пограничным войскам НКВД СССР предстояло действовать в русле «освободительных походов» в Польшу, Бессарабию и Северную Буковину, а также в ходе советско-финляндской войны.

К слову сказать, прямых и косвенных фактов, подтверждающих наличие подобных планов и у руководства НКВД СССР, удалось найти немало, о чем более подробно будет сказано в одной из очередных глав книги.

Все работы пограничных историков пронизывает, на мой взгляд, также ошибочная версия о том, что пограничные войска НКВД СССР принимали активное участие в боевых действиях с немецко-фашистскими захватчиками от первого до последнего дня войны. Но подобная трактовка событий, мягко говоря, далека от истины.

Само название «пограничные полки», «пограничные комендатуры» и «пограничные батальоны» без учёта того, кому они были непосредственно подчинены по службе, на том или ином этапе войны, не может свидетельствовать об их принадлежности к пограничным войскам. Думается, нет надобности доказывать тот очевидный факт, что к пограничным войскам следует относить лишь те части, которые в тот период выполняли задачи по охране государственной границы или хотя бы были подчинены Главному управлению пограничных войск НКВД СССР. Если исходить из этих позиций, то можно утверждать, что лишь в период с 22 июня 1941 года и по конец апреля 1942 года части пограничных войск участвовали в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны в составе войск по охране тыла Действующей армии.

Затем эта функция была возложена на внутренние войска, а еще через год – на специальные войска НКВД по охране тыла Действующей Красной армии. Именно в составе этих войск оставшаяся незначительная часть пограничников участвовала в боевых действиях с фашистскими захватчиками до самого конца войны. Но к Главному управлению пограничных войск НКВД они уже не имели никакого отношения. К этому следует добавить, что на момент передачи пограничных частей, охранявших тыл Действующей армии, в состав внутренних войск, число кадровых пограничников в них не превышало и 35%. Поэтому, утверждение о том, что пограничные войска НКВД с первого до последнего дня участвовали в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны, на мой взгляд, в корне неверно.

Общее же представление о подчинённости пограничных войск в годы войны можно получить, ознакомившись с Таблицей №1.

Из приведённой таблицы следует, что Главное управление пограничных войск НКВД СССР полноценно руководило войсками по охране тыла ДКА с 12 по 27 июня 1941 года и с 15 декабря 1941 года по 27 апреля 1942 года. То есть, всего лишь четыре месяца.

Всё выше сказанное, надеюсь, убедительно свидетельствует о том, что общая историческая концепция участия пограничных войск в Великой Отечественной войне на сегодняшний день страдает серьёзными изъянами, неточностями и досадными ошибками. В этих условиях как-то язык не поворачивается говорить об объективности и глубоко научном подходе современных исследователей к данной проблеме.