Тридцатилетняя война и конец Ганзы

Частичное возрождение Ганзы и стремление укрепить связи между городами сообщества в конце концов свела на нет Тридцатилетняя война.

С самого начала война обнажила слабость Ганзы. В ходе противостояния между Данией, Священной Римской империей, Швецией и Польшей к Ганзе по очереди обращались все враждующие стороны, но она оказалась не способной вести последовательную политику. Ганза предпочла бы остаться нейтральной, однако ей не хватало сил для того, чтобы заставить уважать свой нейтралитет. Поэтому каждый город в отдельности пытался отстоять свои интересы, избегая открыто вставать на ту или иную сторону. Изоляционизм подрывал стремление к солидарности и сделал невозможным восстановление Ганзейского союза даже после заключения мира.

Первые трудности пришли из Дании. После достижения совершеннолетия в 1596 г. Кристиан IV выказывал враждебность по отношению к Ганзе; он препятствовал деятельности немецких купцов в Исландии, Норвегии и Дании. Когда он выказал такую же враждебность к голландцам, сначала Любек в 1613 г., а затем, три года спустя, и Ганза в целом заключила союз с Соединенными провинциями Нидерландов для защиты своих коммерческих интересов. Кроме того, Кристиан IV следовал политике своих предшественников в Северной Германии: он поддерживал герцога Брауншвейга в его усилиях подчинить себе город. В 1615 г. Брауншвейг избежал этой опасности с помощью ополчения и денег, присланных другими городами. Эта военная кампания стала последней для Ганзы. В 1617 г. Кристиан основал новый город Глюкштадт в устье Эльбы и осыпал его привилегиями в надежде повредить торговле Гамбурга. Два года спустя он оккупировал Штаде. Однако ему не удалось установить свой протекторат над Гамбургом, который в 1618 г. добился в верховном суде Священной Римской империи признания себя вольным имперским городом; не удалось ему и взять под свой контроль товаропоток на Эльбе.

Новый виток конфликта начался с амбициозных планов Габсбургов и Густава-Адольфа. В 1621 г., когда закончилось перемирие между Испанией и Нидерландами, Филипп IV, стремившийся сокрушить голландцев, решился на совместные действия с Католической лигой и Фердинандом II в Северной Европе. Фердинанд, одержав победу в Богемии, стремился к схваткам с северогерманскими правителями-протестантами, Мансфельдом и Кристианом Брауншвейгским, союзниками Дании. Встревоженный Кристиан IV заключил мир с голландцами и вступил в союз с Англией, но был разбит Тилли, полководцем Католической лиги, в битве при Луттере (1626). Тилли и Валленштейн, имперский генералиссимус, без труда овладели всей областью Эльбы и Ютландией. В награду Валленштейн получил во владение герцогство Мекленбург.

Именно тогда Фердинанд II позволил Филиппу IV уговорить себя и принять амбициозный план, который, добейся они успеха, отвел бы ведущую роль Ганзе. Для того чтобы победить голландцев и датчан и установить свою власть на севере Германии, император должен был захватить порты Восточной Фризии и устье Эльбы, добиться поддержки ганзейских городов и Польши, заручиться сотрудничеством торговых флотилий Германии, Испанских Нидерландов и Испании, создать военный флот, который защищал бы торговлю с Пиренейским полуостровом, и, наконец, повести безжалостную пиратскую войну против врагов Испании.

В 1627 г. Фердинанд II разослал соответствующие предложения ганзейским городам. Не желая пугать их, он ограничился призывом создать немецко-испанскую торговую компанию под патронажем Священной Римской империи. Император соблазнял ганзейцев перспективой уничтожения голландской конкуренции, устранением датской угрозы и значительным ростом торговли с Испанией. Но Ганза не поддалась искушению. Ее встревожил по сути военный характер предприятия и финансовое бремя, которое оно повлекло бы за собой. Ганза боялась, что ее втягивают в войну против протестантских стран: Дании, Соединенных провинций Нидерландов, Англии и Швеции, после чего она лишится возможности торговать с ними. Она уклонялась от вступления в католический лагерь и по религиозным мотивам. Ни обещания Священной Римской империи, ни испанские угрозы не сумели поколебать Ганзейский собор 1628 г., в котором приняли участие одиннадцать городов. Предложение Фердинанда отклонили.

Некоторые современные историки считают, что, уклонившись, отказавшись сотрудничать со Священной Римской империей, Ганза потеряла последний шанс вернуть прежнюю власть и сыграть важную роль в Северной Европе. Но последовавшие затем события показывают, насколько ошибочно подобное суждение. Сопротивление шведской экспансии, которую Ганзе не хватило бы сил сдерживать, лишь ускорило бы гибель Ганзы. Ей хватило мудрости отказаться от союза с Габсбургами.

Тем временем к действиям приступил Валленштейн. Правитель герцогства Мекленбург и Висмара, который снабжал его кораблями, назначил его «главнокомандующим океанским и Балтийским морями». Валленштейн попытался захватить Штральзунд. Город отчаянно сопротивлялся. Сначала его поддерживал датский гарнизон, а позже шведский воинский контингент. Валленштейн вынужден был снять осаду. Вскоре после того император подписал в Любеке мирный договор с Данией. Кристиан IV снова мог взимать пошлину в Глюкштадте и снова угрожал независимости Гамбурга.

В это время росло шведское владычество над Северной Европой. На протяжении 15 лет Густав-Адольф расширял свои завоевания. В 1617 г. он возобновил войну с Польшей. Его войска вторглись в страны Балтии, и через несколько лет он сделался хозяином Риги и всей Ливонии. В 1626 г. он напал на Пруссию, желая нанести решающий удар по Польше. Хотя ему не удалось захватить Данциг, его войска оккупировали побережье и обложили огромными налогами прусские экспортные товары. С тех пор прусские и ливонские таможенные пошлины стали самым крупным источником дохода для Швеции – в отдельные годы они составляли 50 % всего дохода – и внесли большой вклад в финансирование военной экономики. Теперь шведы управляли торговлей зерном с Западом. Наложенные ими пошлины спровоцировали резкий рост цен на зерно в Амстердаме: между 1627 и 1630 гг. зерно подорожало в 4 раза. В 1630 г. Данцигу удалось заключить со шведами соглашение. При условии сохранения строгого нейтралитета во время войны город получал долю от экспортных пошлин: Швеции причиталось 3,5 %, а Данцигу – 2 %.

Наконец в 1630 г. Густав-Адольф приступил к завоеванию Германии. Штральзунд и Висмар перешли под его контроль. Любек, имперский город, не смел открыто объявлять ему войну, но ссудил ему 26 тысяч талеров и занял позицию благосклонного нейтралитета. Гамбург и Бремен придерживались такой же политики: Гамбург видел в Густаве защитника против датской угрозы. Только Магдебург открыто выступил на стороне Швеции; год спустя городу придется жестоко поплатиться за этот шаг.

Драматические события последних пяти лет отчетливо показали, что ганзейские города, безоружные и подчинявшиеся разным правителям, не были способны выработать общую политику. Из-за осознания своей беспомощности Ганзейский собор 1629 г. попросил три города (Любек, Гамбург и Бремен) взять на себя ответственность за общие интересы Ганзы и действовать от ее имени, поскольку в силу сложившихся обстоятельств было невозможно проводить общие соборы. Такое решение напоминало решение, принятое собором в Любеке в 1418 г., когда вендские города попросили взять управление Ганзой на себя. Возможно, именно память о том поступке позволила делегатам принять историческое решение, истинное значение которого раскрылось не сразу. На самом деле они решили не более и не менее чем ликвидировать Ганзу. В результате такого решения Любек, Гамбург и Бремен в 1630 г. заключили особый оборонительный союз на срок в 10 лет. Если какой-либо из трех городов подвергался нападению, остальные обязаны были оказать ему военную помощь: выслать 500 вооруженных солдат и, если необходимо, два военных корабля вместимостью по 100 ластов. Кроме того, три города предложили выработать совместную политику. На самом деле они учреждали своего рода лигу городов, вроде тех, которые существовали начиная с XIII в., и брали на себя управление ганзейскими делами вместо вендских городов. Последние лишились всякого влияния после того, как два из них перешли под владычество иностранной державы. Большим достоинством этого скромного союза можно считать то, что он сохранился. Договор периодически продлевали вплоть до начала XX в. Таким образом, три «вольных ганзейских города» символизировали кажущееся выживание Ганзы еще долго после того, как она, по сути, исчезла.

Последний период Тридцатилетней войны в Северной Германии проходил относительно спокойно, хотя война 1643–1645 гг. между Данией и Швецией (последняя в союзе с голландцами) серьезно повлияла на состояние торговли ганзейских городов. Разгромленная Дания вынуждена была снизить пошлины за проход через Зунд, что оказалось особенно выгодным для голландцев, и запретить пошлину в Глюкштадте, к выгоде Гамбурга.

Превосходство Швеции подтвердил Вестфальский мир. Швеция получала Западную Померанию. Таким образом, Штеттин и Штральзунд, а также Висмар становились шведскими владениями. На побережье Северного моря шведы получили Бременское архиепископство и город Ферден вместе с епископством Ферденским, в том числе город Штаде, где появилась шведская таможня. Вдобавок, получив «лицензии» от герцогов Померании и Мекленбурга, шведы, по сути, получили власть над всей торговлей ганзейских городов, которая приносила им большую прибыль. Сумма, полученная от всех этих издержек немецкой коммерции, оценивается примерно в 350 тысяч талеров в год, что ненамного уступает доходам от пошлин, которые взимались в Зундском проливе.

Хотя с политической точки зрения Ганза очень ослабла, с экономической точки зрения ганзейские города пострадали не так сильно, как можно было бы ожидать. Только Магдебург был разорен. Население Гамбурга и Данцига в тот период, возможно, даже выросло. Мародерство и хищения противоборствующих армий, конечно, отразились на сельской местности, особенно в Пруссии, Бранденбурге и на нижней Эльбе, но Вестфалия и Рейнская области почти избежали грабежей. Судя по «зундским сводкам», морская торговля поддерживалась все время, за исключением нескольких коротких периодов. В 1627–1647 гг. 150 судов из Любека проходили через пролив каждый год, больше, чем за 20 лет до того и почти столько же, сколько в самые процветающие десятилетия конца XVI в. Хотя торговля Любека с Пиренейским полуостровом сократилась, торговля Гамбурга велась на прежнем уровне. 65 гамбургских судов ходили в Испанию в 1647 г. и около 50 судов в год – во второй половине XVII в. Кроме того, выросла торговля с Францией. В 1655 г. Ганза подписала выгодный торговый договор с Людовиком XIV, который давал ганзейцам надежду, что они сумеют до некоторой степени вытеснить голландцев из Нанта, Ла-Рошели и Бордо. Хотя коммерция прусских городов пострадала во время войны между Швецией и Польшей, после 1630 г. она восстановилась. В 1649 г. через Зунд провезли почти 100 тысяч ластов зерна из Кёнигсберга и Данцига.

Однако один традиционный источник ганзейской торговли в XVII в. был уничтожен быстро и безвозвратно. Норвегия, которая так долго зависела от вендских городов, в конце концов стала независимой от них, главным образом благодаря росту голландской торговли и развитию голландского и датского торговых флотов, поощряемых Кристианом IV. В 1600 г. 167 ганзейских кораблей еще заходили в Берген. В 1625 г. их осталось всего 103, 10 лет спустя – около 40, в 1640 г. – около 30. В XVI в. три четверти грузов между Норвегией и Балтикой перевозилось на ганзейских судах. К середине XVII в. ганзейцы сохранили всего треть. Судя по всему, этот спад сильнее повлиял на Висмар, Росток и Штральзунд, чем на Любек.

Учитывая все вышеизложенное, экономические перспективы после возвращения мира нельзя было назвать совершенно неблагоприятными, Ганза вновь пыталась восстановить свою солидарность. Зато политическое положение никак нельзя было назвать обнадеживающим. Дания по-прежнему пыталась получить контроль над Гамбургом и сохраняла враждебность. Голландцы по-прежнему с подозрением относились к конкурентам. Швеция больше склонялась предоставлять привилегии тем городам, которые попали под ее власть, чем Ганзе в целом, но Любек и Гамбург надеялись, что теперь будут вознаграждены за свой нейтралитет во время войны.

Самой насущной потребностью с целью сохранения союза стал созыв общего собора. Ганзейских соборов не проводили с 1629 г. Многие города вносили предложения, например, чтобы собор нашел способы возобновить привилегии и таким образом оживить торговлю; обложить членов союза новым налогом, назначить нового синдика и укрепить финансовое положение контор в Антверпене и Лондоне, которые были в долгах. В июле 1651 г. Любек заранее, за три месяца, разослал городам приглашения на собор. Но исход разочаровал всех. Хотя многие города вначале приняли приглашение, несколько, в том числе Штральзунд, Штеттин и даже Гамбург, попросили об отсрочке. Кёльн направил вызов 14 городам своей четверти, но также выразил сомнение в том, что время проведения собора станет подходящим. Шли годы, а города так и не удавалось собрать. В 1662 г. снова начались переговоры – и снова зашли в тупик. Четыре года спустя Магдебург, не желавший, чтобы его включили в состав Бранденбурга, попросил Ганзу о помощи. В ответ Магдебург не получил ничего, кроме слов сочувствия, и вынужден был подчиниться курфюрсту.

В том же 1666 г. пожар уничтожил здание лондонского «Стального двора». Это событие снова выдвинуло на первый план вопрос о созыве Ганзейского собора. Города единодушно решили принять меры. После нескольких отсрочек собор все же открылся в 1668 г., но, поскольку делегатов прислали всего пять городов, его снова перенесли на следующий год. На сей раз вызовы направили главным городам четвертей и особо оговорили, что любой город, который не пришлет своего представителя, будет автоматически исключен из Ганзы. Любек согласился на такую угрозу с большой неохотой, заявив, что «Ганзейский союз на грани смерти и не переварит такого жестокого лекарства». Как бы там ни было, угроза почти не возымела действия. Из шести прусских и ливонских городов, которым Данциг переправил вызов, Рига и Торн прислали отказы. Остальные не удосужились даже отказать. В Брауншвейгской четверти приглашение принял только Хильдесхайм. Из вендских и померанских городов согласием ответил Росток, а остальные города, перешедшие под власть Швеции, ответили, что они получают большие преимущества от своего нового правителя, чем ожидают от Ганзейского союза. В письме от Висмара Ганзейский союз был назван «скорее тенью, чем явью» и заявлялось, что «нет надежды восстановить его былое процветание». Делегатов не пожелал прислать ни один из 14 городов Кёльнской четверти. Некоторые города заявили, что, хотя они не собираются присутствовать на соборе, они намерены остаться в составе Ганзы, если членство не противоречит другим их обязательствам, и возражали против угрозы исключения.

В конце концов на Ганзейском соборе 1669 г. приехали лишь представители девяти городов. Помимо Любека, Гамбурга и Бремена своих представителей прислали Данциг, Росток, Брауншвейг, Хильдесхайм, Оснабрюк и Кёльн. Собор открылся в Любеке в июле 1669 г., а всего на этом последнем Ганзейском соборе провели не менее 18 заседаний. На них обсуждались самые разные вопросы: восстановление более тесной формы союза на основании Ганзейской хартии 1604 г.; проект ассоциации с имперскими городами юга Германии; назначение ганзейского синдика и постоянного представителя в Гааге; восстановление лондонского «Стального двора»; выплата задолженности по «взносам» и расчет будущих ежегодных платежей; компенсация за расходы, понесенные Любеком ради общего блага, которые оценили в 58 тысяч талеров, и т. д.

Ни по одному пункту, несмотря на бурные дебаты, не приняли положительного решения. На каждое предложение отвечали контрпредложением, и делегаты, как в прошлом, решили, что они не уполномочены принимать обязывающие решения. Собор прервался, выпустив уклончивый декрет, который на самом деле стал просто признанием в собственном бессилии.

Ганзейский собор 1669 г. стал последним собранием ганзейских городов. В то время, возможно, никто не понимал, что настал конец. Оптимисты еще верили, что решение вопросов отложили до более подходящего времени. Однако подходящее время так и не наступило. Позднее снова поступали предложения собраться, предпринять совместные действия, но все подобные предложения ни к чему не приводили. В 1684 г. император Леопольд, очевидно, еще верил в существование Ганзы, когда просил Любек собрать города и проголосовать за выделение ему средств на войну с турками. Но города утратили стремление к единству, а вместе с ним исчезла и Ганза.

Сохранился лишь союз 1630 г. между Любеком, Гамбургом и Бременом. До определенной степени он олицетворял Ганзу, поскольку три города обладали полномочиями представлять все остальные города. Во время Нимвегенских мирных переговоров 1679 г. делегаты Любека, Гамбурга и Бремена получили распоряжения вести переговоры «в интересах всей Ганзы». С правовой точки зрения три города стали наследниками Ганзы и как таковые отвечали за управление ганзейским имуществом. В частности, они управляли «Стальным двором» в Лондоне, который не продавали до 1853 г., и домом в Антверпене, от которого избавились в 1862 г. Власти Норвегии в 1766 г. присвоили церковь Святой Марии, а немецкая контора была распущена в 1774 г. На деле три «вольных ганзейских города» представляли только самих себя, и связи между ними значительно ослабели. Вскоре прекратили свое существование условия первоначального пакта, в которых речь шла о военной помощи; союз продолжался лишь в виде консультаций по вопросам, не имевшим особой важности, и в общем представительстве за границей, особенно при дворе курфюрста Бранденбургского. Фактически Ганза перестала существовать с середины XVII в.