Глава 65
Завершение

Шериф Дуэйн сидит рядом со мной на бордюре, пока его подчиненные огораживают дом мобильными барьерами и принимаются обследовать его внутренности. Я точно так же сидел с перепуганными девочками, пока не приехала полиция. Их зовут Конни и Бекка, а испугались они потому, что никогда не видели мистера Кристиана таким разъяренным и не понимали, что его так разозлило. И они все еще не знали, что потеряли родителей. Не завидую тому, кто расскажет им об этом. Я был с ними, пока в ванной не появилась женщина-полицейский с ласковым голосом и не сменила меня. Я же отправился с ее коллегами на улицу, где те упаковали оба пистолета в пакеты для улик и взяли мазки на следы пороха с моих рук.

Шериф Дуэйн приехал через двадцать минут. Он быстро осмотрел место происшествия, а затем уселся рядом со мной на бордюр, чтобы выслушать мою версию событий. Слава богу, наручники на меня в этот раз никто не надевал.

– Значит, у вас было предчувствие, что он может оказаться здесь? – спрашивает шериф.

– Да, более или менее. Я знал, что он общался с этим адвокатом, и подумал, что ему может прийти в голову укрыться тут.

– А нам позвонить не думали? – говорит он с едва заметным упреком.

– Шериф, когда ваши люди воспринимали мои предчувствия серьезно?

– Да уж, пора начинать, – отвечает он. – Но я понимаю, о чем вы.

– Кроме того, я уже не знаю, кому можно доверять, а кому – нет. Вы выяснили, как так вышло, что я оказался вчера прикован к решетке в камере с двумя громилами?

– Не-а. Более того, я не смог выяснить, почему вдруг федеральные маршалы выписали того, с глазом, из больницы и увезли на скорой не из нашего штата в неизвестном направлении. Да я даже не нашел данных о его аресте.

– Загадочно, – отвечаю я.

– Ага. И как столько крови оказалось на внутренней стороне ваших наручников – тоже не очень понятно.

– Надо бы вам лучше следить за чистотой тюремного оборудования.

– Пожалуй, – он кивает в сторону дома. – А как насчет этого места преступления? Насколько оно чисто по-вашему?

– На пистолете отпечатки Ойо. По крайней мере, должны там быть. Не мама же ему пистолет в штаны засовывала.

– Хорошо. И я видел, что пуля попала в лоб. Это значительно упрощает дело.

– А если бы в затылок?

– Тогда я бы уже сейчас искал вам хорошего адвоката.

Я размышляю, как поступил бы, не будь у Ойо пистолета? Смог бы я его застрелить? И что бы делал потом?

С морально-этической стороной дела у меня проблем не возникло бы, несмотря на то, что на дом я вышел только по косвенным уликам. Но вот тут-то и начинается скользкая дорожка. В принципе самосуд – ужасная вещь. Состязательное правосудие выросло не на пустом месте. И пусть в результате оказалось, что я сделал правильный выбор, но зазнаваться не следует. В процессе не было столь очевидно, что все кончится быстро и хорошо.

Дуэйн смотрит на подъезжающие фургоны телекомпаний.

– Так, ну, сейчас начнется цирк, – он пожимает плечами. – Ладно, по крайней мере, у этой истории относительно счастливый конец.

– Конец? Вы в курсе, как я выследил Ойо? Нет, до конца еще далеко.

– Сынок, главное, что убийств больше не будет. А вот можно ли довести историю до конца, как подразумеваешь ты, я вообще не уверен.

– Вы же понимаете, что кто-то наверху был в курсе, что он за чудовище, но при этом не обращал внимания.

– Да, но это уже не моя проблема.

– Похоже на то. Ладно, когда мне вернут пистолет?

– Ты же из Техаса, – усмехается шериф. – Купи новый, этот – улика и осел у нас надолго.

– Так и думал. – Я киваю в сторону подъезжающего фургона криминалистов. – Но, по крайней мере, ко мне у вас претензий нет?

– Да вроде нет. Разве что ФБР пришлет видео, где вы с Ойо весело приплясываете и смеетесь на тему того, как здорово обманули тупых копов. Тогда претензии будут.

Он поднимается, а ко мне подходит детектив и предлагает подбросить до участка, чтобы я смог оставить заявление. Я спрашиваю, можно ли мне сесть вперед, чтобы репортеры не писали очередную серию статей о том, как меня снова задержали. Детектив соглашается, и вот уже второй раз за сутки полицейская машина везет меня в участок. Это начинает превращаться в привычку. Но все, о чем я могу сейчас думать, это две испуганные девочки и пропавшие дети, с которых все началось.

Ойо остался в доме адвоката, но для меня эта история еще не закончилась. Покрывавшие его люди уже влезли в мою жизнь, и я боюсь, что даже если подробно рассказать сейчас все журналистам, то за мной могут прийти до того, как дело получит серьезную огласку. И если я хочу прекратить это раз и навсегда, похоже, придется пойти на некоторые неприятные компромиссы.