Глава 25

Лев вышел из душа и, услышав тянущие за нервы звуки, улыбнулся. Маргарита снова издевалась над инструментом. Помнится, Любе удалось ее переключить с музицирования, к чему у девочки нет ни малейшего таланта, на рисование. И другие занятия… Но то Люба!

Лаврентьев вздохнул и, одевшись, вышел из комнаты няни, где уже неделю как жил. Спустившись, он кивнул домоправительнице:

– Анна Васильевна, вызовите садовника. Пусть спилит сломанную яблоню под моим окном и уберет лестницу обратно в сарай.

– А доктора не вызвать? – проворчала женщина. – Кажется, ваша гостья сильно ушиблась, когда упала с лестницы.

Лев едва сдержал улыбку, вспомнив, как ночью в окне показалось лицо Светы, а потом исчезло: женщина рискнула полезть по деревянной лестнице на высоченных каблуках, за что и поплатилась. Всю неделю бывшая пыталась застать Льва наедине, соблазнить его, но Лаврентьев, прошедший курс боевого отшельника вереницей настойчивых нянь, был готов ко всему. Планы бывшей он видел насквозь, чего явно не хватало самой Свете в отношении Маргариты. Дочка отрывалась как могла!

– Не беспокойтесь, – тихо рассмеялся Лев, – приземление Светланы было мягким, хоть и грязным.

Не зря же он до этого вызвал садовника и велел насыпать под окнами как можно больше свежего чернозема. Тот еще не успел осесть, и падение со второго этажа не причинило Свете вреда – Лев убедился в этом.

Тут по лестнице к ним слетела фурия. Светлана, прижав ладони к ушам, встала посреди холла и отчаянно заверещала. Крик ее был протяжным и действовал на нервы, но Лев терпеливо ждал. Рано или поздно воздух у нее закончится, и бывшая замолчит. Анна Васильевна, не желая присутствовать при «семейной ссоре», быстро ретировалась на кухню.

Наконец Света замолчала, отняла ладони от ушей и посмотрела на Льва.

– Я больше так не могу!

Выглядела женщина не лучшим образом: парик, который пришлось носить после злой шутки Маргариты, съехал набок, под глазами залегли тени, еще недавно приятное лицо осунулось и стало выглядеть, как картинка из детской книжки. Ту, что Люба читала Маргарите, про ведьму. Света села на корточки и посмотрела на Льва снизу вверх.

– Я ненавижу эту скрипку!

– Я тоже не в восторге, – холодно отозвался мужчина, – но неудачи – непременный период обучения в любом деле.

– Неудачи?! – истерично расхохоталась Светлана и, вскочив, бросилась ему на грудь. – Да нет! У девчонки великолепно получается играть на моих нервах! Такие симфонии выдает, что Малевич позавидует!

– Кто-кто? – невольно улыбнулся Лев и саркастично кивнул. – Ты права, его «Черный квадрат» в исполнении скрипки звучит божественно.

– Черная! – вцепившись обломанным маникюром в парик, заунывно протянула Света. – Моя жизнь сплошная черная зебра!

– Несчастное животное, – искренне посочувствовал Лаврентьев. И добавил деловыми тоном: – Мне пора на работу. Если ты передумала и хочешь отменить контракт, телефон Владимира Олеговича у тебя есть.

– Тебе уже не нужны твои акции? – тут же подобралась Света, на лице ее промелькнул страх. – Только скажи, я верну себе все обратно!

Лев лишь отвернулся и пошел к выходу. Под вытягивающие нервы звуки скрипки он выскочил из дома и только тогда разрешил себе улыбнуться. С того дня, когда Маргарита устроила в офисе день безумного работника, все изменилось. Первым, кто позвонил Лаврентьеву, оказался Дульнев. Один из самых сильных и непримиримых конкурентов, он никогда не шел на открытую войну. Не пошел и в этот раз, а развернул против Лаврентьева целую кампанию. Но теперь, когда маски спали, Лев обрел почву под ногами. И не такую мягкую, как чернозем под лестницей его бывшей жены.

Лаврентьев подождал служебную машину и отправился в офис. Павел теперь приходил раньше босса и уже ждал с новыми данными, чтобы отпроситься пораньше. Так получилось и в этот раз.

– Дешнеев сдался, – удовлетворенно сообщил зам и хищно улыбнулся: – Золотова на грани. Думаю, еще один скачок курса, и она сама приползет с повинной. Может, накроем их на завтрашнем совещании?

– Рано, – осадил зама Лев. – Если мы уличим Дульнева в подстрекательстве – это одно, а если докажем финансовую махинацию и попытку уничтожения репутации компании…

– Сидеть ему долго и со вкусом, – согласно кивнул Павел, но тут же скривился. – Но хотелось бы завершить до моего отпуска!

– Кстати, с чего это ты вдруг решил уйти в отпуск? – вспомнил Лаврентьев.

– Тебе какая разница? – хмыкнул Павел и подмигнул: – Со мной хочешь? О да, мой царь! Отвези меня на Карибы!

– Не паясничай, – осадил его Лев. – Света звонила?

– Одиннадцать раз, – сухо отчитался Павел. Улыбка его растаяла. – Поверить не могу, что она все это время пользовалась мной как рычагом давления на тебя. Нет. Поверить не могу, каким идиотом я был…

– Добрый день, Левушка, – вошел в кабинет адвокат.

– Утро еще, – недовольный тем, что прервали его исповедь, буркнул Павел.

– Для вас, молодых, утро, – усмехнулся в бороду Владимир Олегович, – а для такого старика, как я, которого смаривает в семь вечера и подбрасывает в четыре утра, давно день.

– И чего вам не спится? – проворчал зам.

– Слабый мочевой пузырь, юноша, – громко шепнул адвокат.

– Вы что-то обнаружили? – перевел тему Лаврентьев.

– Конечно, – неторопливо уселся Владимир Олегович. Разложил на столе папки и по одной принялся открывать их. Протягивая листы Льву, прокомментировал: – Я выделил стикерами двоякие фразы и подозрительные даты. Думаю, если мы покажем это клиентам Дульнева и аргументируем свою позицию, то получим их показания и выиграем дело. Конечно, придется потом компенсировать каждому потерянную прибыль.

– За все нужно платить, – согласно кивнул Лев.

– Но главный наш козырь – ваша бывшая жена, – напомнил адвокат. – Она единственная, кто общался лично с Дульневым.

– Боюсь, на ее слова мы не можем рассчитывать, – подал голос Павел. – После того, как вы открыли чудовищную правду о рождении Маргариты, боюсь, у Светы есть лазейка. Да и информация о принудительном лечении в психологической клинике не на нашей стороне.

– Не сгущай краски, – недовольно поморщился Лев. – Не думаю, что даже самый ушлый адвокат назовет год в люксе итальянского санатория принудительным лечением в психушке.

– Прости, дружище, – виновато улыбнулся Павел, – мне все еще трудно отделять правду от того, что говорила Света. Я бы и рад вернуть ей все эти слова!

– Лучше бы свои вернул, – не мог простить ему Лев. – Не сболтни ты «сестренке» про Любу, ничего этого бы не было! Не прибежала бы Света в панике, что я заново женюсь, и она утратит единственный рычаг давления на меня. Не воспользовался бы Дульнев ее дуростью и паникой акционеров, чтобы подкосить наше предприятие. Не ушла бы… – Он резко замолчал и, выдохнув, продолжил: – Не ушла бы от нас возможность раскрутить маркетинговый отдел до самостоятельного подразделения.

Конечно, дело не в возможности, но о Любе Лаврентьев старался не говорить и даже не думать. Зачем тешить себя ложной надеждой, что девушка простит его? Он помнил взгляд, которым няня наградила его на прощание, и был уверен, что больше никогда не увидит Корнееву. Но каждый день ждал, что она позвонит… хотя бы Маргарите, чтобы узнать, как дела у бывшей подопечной. Глупец!

Сжал челюсти и хмуро покосился на зама. Павел отвел глаза и процедил:

– Ну сколько нужно извиняться? Я верил Свете, она была убедительна, а ты… – Он снова в упор посмотрел на босса. – Ты никогда мне ничего не рассказывал! Я лишь мог догадываться, что происходит у тебя в душе.

– Все ты видел и знал, – привычно огрызнулся Лаврентьев. – Тебе было выгодно считать меня злодеем и изображать добренького. Так было со Светой, так случилось и с Любой.

Павел поджал губы, а Владимир Олегович, собрав папки, с кряхтением поднялся.

– Вы бы лучше приберегли злость для общего врага, – как бы невзначай заметил он, – вместо того чтобы грызться каждый день между собой. – Хитро усмехнулся заму: – Ты, Паша, идиот, признай наконец! – Перевел взгляд на Лаврентьева. – А ты, Лева, прекрати обвинять других в своих проблемах. Тебе нужно – делай сам! Посмотри на дочку и бери пример.

– Измываться над окружающими?

– Добиваться своего любыми путями, – сухо ответил адвокат и ехидно засмеялся. – Кстати, это Маргарита унаследовала от матери. Хвала небу, что от тебя ей досталось доброе сердце. Увы, в комплекте с отчаянным стремлением скрыть, что оно не каменное. Но я знаю одну особу, которой удалось добраться и до одного, и до второго в необычайно короткий срок…

– Владимир Олегович, – сурово перебил адвоката Лаврентьев, – прошу подготовить новые договора для наших акционеров и еще раз проверить, все ли мы учли перед предстоящим судом.

– Да что там проверять, – проворчал адвокат и направился к выходу. Лаврентьев услышал тихое: – Упрямый мальчишка! Дернул девчонку за косу и сам же на нее дуется. Отрастила, понимаешь…

Дверь захлопнулась за Владимиром Олеговичем, и Паша тут же спросил:

– Какие косы? О чем это он? – Пожал плечами: – Видимо, возраст сказывается. – И поинтересовался: – Ты уверен, что Света не сбежит? Мне кажется, она едва держится. Маргарита, по ее словам, истинный дьяволенок. Беспощадна и изощренно изобретательна.

– Боюсь, так оно и есть, – с улыбкой ответил Лев и передал другу телефон с включенным инстаграмом. – Стоило мне уйти, как начался день летающих яиц. – Паша приподнял брови и присвистнул, а Лаврентьев задумчиво добавил: – Надо после работы заскочить в магазин, обновить арсенал моющих средств для Анны Васильевны.

Зам осуждающе покачал головой.

– Мне кажется, это слишком. – Глянул на босса и торопливо добавил: – Я понимаю, что Света сама виновата, но девочка переходит границы. Люба бы это не одобрила.

– Ей все равно, – вырвалось у Лаврентьева. – Так какая разница?

Что скрывать, он не останавливал Маргариту не потому, что хотел наказать Светлану, и не потому, что собирался выжить бывшую из дома. Она все равно будет цепляться за возможность остаться, даже если ей переломают но… ногти ее наращенные. Что, собственно, и случилось. Женщина даже боится выйти из дома к косметологу, чтобы не упустить шанс снова стать женой Лаврентьева и навсегда обладать его деньгами. Верит, что если все выдержит, то получит приз, и не ведает, как нужно проходить этот квест.

Нет, дело не в Свете. Лев отчаянно надеялся, что Люба увидит фотографии в инстаграм Маргариты, возмутится поведением подопечной и явится в дом Лаврентьева, чтобы вновь принести с собой ненавязчивую дисциплину, гармонию и радость. Но день проходил за днем, а няня не возвращалась. И Лев не винил девушку – он сам сделал для этого все возможное. Но все равно ждал. Раздираемый противоречиями, мучимый тоской, он по ночам обнимал подушку няни и смотрел в потолок.

Павел молча перебирал оставленные адвокатом папки, делал пометки, и Лев понимал, что нужно сосредоточиться на битве. Не только Павел ждал победы, чтобы укатить в отпуск, Лаврентьев сам мечтал о том дне, когда это безумие закончится. Но что потом? Лев не знал, лишь понимал, что жизнь безвозвратно изменилась.

После работы, когда к завтрашнему сражению все было готово, Лаврентьев возвращался домой на своей машине. Он заехал в супермаркет, чтобы обновить арсенал Анны Васильевны, безропотно отмывающей дом после хулиганки, а после навестил знакомого.

Когда вошел в питомник, его встретил недружный хор разнообразного лая. Лаврентьев улыбнулся идущему навстречу толстяку, протянул руку:

– Привет. – Пожал широкую ладонь и тут же перешел к делу. – Гоша, что насчет моей просьбы?

– Я поговорил с Магдой, – ответил хозяин питомника и белозубо улыбнулся: – Она не против и очень обрадовалась возможности поиграть с твоей дочерью в ее странные игры. Моя жена станет знаменитостью, и нам это на руку. Маргарита обещала нам рекламу за это сделать в своем инстаграм.

– Отлично, – облегченно выдохнул Лаврентьев. – Надеюсь, она хорошо сыграет свою роль. А еще мне нужна собака…

– Прости, Лева, – пробурчал он и смахнул выступившую слезинку, – пока эта… пока в твоем доме та женщина живет, я не доверю тебе ни одного щенка.

– Это был несчастный случай. – Лев попытался настоять, но толстяк лишь помотал головой. Лаврентьев обреченно вздохнул. – У меня война, Гош. Либо я переключу внимание Маргариты на щенка, либо у меня в доме в скором времени появится труп.

– То есть, – хмыкнул Гоша, – ты не справляешься с собственным ребенком, но еще и собаку хочешь завести? Так я тебе скажу – станет еще хуже.

Лаврентьев вздохнул: как же все просто было с Любой, и как все запуталось без нее. Кажется, сложнее, чем было раньше, когда он вообще не задумывался о доме. Главное – ребенок покормлен, одет и под присмотром. Остальное не волновало.

– На собаку моя последняя надежда, – объяснил он. – Я уже все другие возможности перепробовал.

– Ладно. – Видимо, выражение лица Льва тронуло Гошу. Он нехотя продолжил: – Я не дам тебе щенка, но одолжу на время свою собаку. Но учти! Если с Ванилькой что-то случится, я тебя сам загрызу!

– Спасибо, – искренне поблагодарил Лев. – Маргарита будет выгуливать ее со своей подружкой, Настей. У нее тоже собака.

– Порода? – встал в стойку Гоша.

– Понятия не имею, – пожал плечами Лаврентьев. – Вечно тявкает и лезет всех облизывать.

– А, – заулыбался Гоша, – та двортерьеричка! Помню-помню. Моя Ванилька с ней точно подружится!

– Ну давай, – кивнул Лев, – свою Ванильку.

Гоша тихонько засвистел, подзывая песика, и Лаврентьев услышал, как что-то тяжелое упало. И еще. И еще… пока не осознал, что это бежит «Ванилька». Из-за угла выскочила рыже-белая громадина и прямиком бросилась на Льва. Тот отреагировал мгновенно – вскочил на стол и выставил перед собой вазу, на пол посыпались цветы, полилась вода. «Ванилька» прильнула к вытекающей струе и, высовывая из зубастой пасти большой розовый язык, принялась лакать.

– Прелесть, да? – умилился Гоша и сграбастал это чудовище. – Слезай, она не кусается… без команды.

Лев хотел было спросить, что за команда, но вовремя передумал. Он осторожно спустился, стараясь, чтобы между ним и Ванилькой был стол или Гоша, уточнил:

– А нет кого-нибудь… менее ванилистого? – Поднял руки, держа их так, словно между ладонями зажат баскетбольный мяч. – Вот настолько меньше?

– Померанский шпиц был один, – снова всхлипнул Гоша. – Выставочный экземпляр, отличная родословная! Эх… Бери Ванильку, она всем нравится.

– Ага, – Лев опасливо покосился на слюну, капающую из пасти пса, – мне тоже нравится, когда она у тебя в доме. Но сомневаюсь, что понравится в моем. У меня дочь меньше в два раза. Или в три. Не хочу гадать, кого Ванилька будет жевать на завтрак.

Гоша потрепал пса за брыли.

– Не слушай его, Ванилька моя! Дядя глупости говорит. Не хочет – не надо! Пусть приходит, когда поумнеет.

– Ладно, – сдался Лев. – Давай. Сколько кроликов ей на ужин надо?

– Ванилька вегетарианка, – окончательно обиделся Гоша.

– Да ладно? – ухмыльнулся Лев. – Это она так на травке вымахала?!

– Даже сухой корм нужно выбирать на растительном сырье, – назидательно посоветовал Гоша. – А насчет травы – претензии лошадям выдавай. И динозаврам.

– Начну с лошадей, – рассмеялся Лаврентьев. – С динозаврами посложнее. Давай свою кобылку… То есть Ванильку. Намордник есть?

Через полчаса Лаврентьев уже стоял у своего дома: с поводком в руке, Ванилькой у ног, мешком корма в багажнике и жутким предчувствием в груди. Ох, зря он решил «отвлечь» Маргариту. А что, если дочь так обрадуется, что устроит день ванильных скачек? Покосился на широкую спину собаки: не исключено! Но если «средство отвлечения» не сработает, и вдобавок к утренним визгливым концертам, марганцовке в пудре, депилятору в креме и макаронам в волосах добавится еще и ужас, летящий на Ванильке, Света, пожалуй, до суда не доживет.

Кстати, надо напомнить дочери, что она отменно держится в седле! Лаврентьев мысленно поставил галочку на «комплименте дня» и решительно направился к дому. В конце концов, обвинение мошенникам Владимир Олегович выдвинет уже завтра. Всего-то ночь простоять да день продержаться!