Глава 23

Утро началось с дикого крика. Казалось, дом содрогнулся. Лаврентьев мгновенно слетел с постели и несколько секунд пытался понять, где он и что происходит. Сообразил, что из-за Светы остался ночевать в комнате няни, и тут же бросился к выходу. Да так и остался стоять перед распахнутой дверью, не зная, плакать ему или смеяться. Нет, зная. Плакать точно не хотелось.

Внизу, у основания лестницы, прямо на полу сидела Света и верещала так, словно ей зуб без наркоза выдирают. Здоровый.

В светлых волосах «жертвы» торчали спагетти, а по красивому и явно дорогому кружевному белью женщины стекали вязкие алые капли соуса. Из-за угла выглядывала донельзя довольная мордашка Маргариты. И Лаврентьев не выдержал – расхохотался так, что стекла зазвенели.

Света заткнулась и, грозно глянув на Льва, поднялась… чтобы снова растянуться на полу в весьма неприглядной позе. Теперь к хохоту Лаврентьева присоединился и звонкий смех дочери.

– Вы!.. – закричала Света, с трудом собирая скользящие на соусе ноги. – Ты… Вы еще пожалеете!

Отчаявшись подняться, она поползла к лестнице на четвереньках, и Лев оперся о перила, не в силах стоять от распирающего его смеха. С трудом подавив новый приступ, он сжал челюсти и сурово посмотрел на дочь. Маргарита пожала плечами и исчезла на кухне, со стороны которой уже к алому пятну на полу направлялась Анна Васильевна. Без капли осуждения она принялась убираться.

– Завтрак готов, Лев Сергеевич, – не поднимая головы, известила она. И голос домоправительницы подозрительно подрагивал при этом. – Ваш любимый шоколадный пудинг. А гостья, я полагаю… – Она все же не сдержалась и тихо хрюкнула от смеха да выдавила: – Уже сыта?

Лев с улыбкой покачал головой: он и забыл, какой жестокой может быть дочь. Лишь Люба справлялась с проказницей. Предстоящие десять дней под одной крышей с бывшей уже перестали казаться ему катастрофой вселенского масштаба. Похоже, они с Маргаритой по одну сторону баррикад. Улыбка растаяла: интересно, останется ли это так же, когда дочь узнает, кто эта женщина?

Вернувшись в комнату, Лев принял душ и со вздохом надел вчерашний костюм. Надо будет попросить Анну Васильевну перенести его вещи в комнату Любы. При воспоминании о девушке, которая смотрелась вот в это зеркало и спала в этой кровати, на сердце потеплело. Все, что у него осталось – воспоминания, но они такие сладкие!

Лев вышел из комнаты и спустился по уже прибранной лестнице. Зашел на кухню и, приняв из рук домоправительницы чашку кофе, хотел сесть на стул, но дочь закричала:

– Иди сюда!

И похлопала по стулу рядом с собой. Лев улыбнулся – ему стало приятно, что дочь хочет быть ближе – и уселся рядом с Маргаритой. Пока она с аппетитом уплетала любимый шоколадный пудинг, наблюдал и радовался. Люба вчера так сильно переживала из-за подопечной, на глазах которой погиб щенок. Конечно, Лаврентьев знал, что Маргарита вся в него – показывать боль не станет. Ну разве что только поначалу, пока она очень сильная.

Он тепло посмотрел на Анну Васильевну, которая поставила перед ним баночку пудинга, и спросил:

– Вы, наверное, вчера поздно легли спать? Я дам вам выходной до вечера, отоспитесь. А Маргариту возьму с собой на работу.

– Ура! – подпрыгнула дочка.

– Спасибо, – поблагодарила Анна Васильевна. – Это очень кстати. А ваша… гостья? Она останется одна?

Судя по тону, каким домоправительница проговорила слово «гостья», Света уже испортила отношения с ней. И это тоже порадовало Льва, которому не хотелось, чтобы у бывшей в доме были союзники. Хватит предателей и за пределами. Лаврентьев вздохнул и ответил:

– Сама разберется, не маленькая.

– Доброе утро!

На кухню вошла Света, уже с прической, макияжем и в красивом платье. Она села на стул и, облив всех показным очарованием, безапелляционно заявила:

– Я тоже еду с вами. – И белозубо улыбнулась: – Я же не маленькая, чтобы спрашивать разрешения, правда?

Лев сжал челюсти, аппетит мгновенно пропал. Все стало как раньше, когда еще Люба не приучила его к ежедневному завтраку. Поднялся и сухо сказал:

– Доберешься на своей машине. Марго, идем?

Дочь посмотрела на него такими счастливыми глазами, что дыхание на миг перехватило.

– Что?

– Как ты меня назвал? – хитро уточнила дочка.

– Идем, сказал, – смутился Лев.

Лаврентьев так отчаянно сопротивлялся, чтобы Люба не звала его дочь Марго, а теперь и сам так ее назвал. Может, ему просто хочется задержать девушку хотя бы в воспоминаниях? Комнатой, которая навсегда будет Любиной, именем девочки, шоколадным пудингом?

Лев направился к выходу, и Света тут же пожаловалась:

– У меня бензина совсем нет. Вчера едва не толкала. Я поеду на твоей машине.

Она подскочила, и раздался треск ткани. Маргарита хихикнула и выскользнула из кухни, а Света растерянно смотрела на приклеившийся к сидению подол.

– Платье за тысячу долларов, – едва не плача, прошептала она и, опустившись на стул, чтобы не испортить наряд еще сильнее, выкрикнула: – Ах ты мерзавка!

– Тебя никто не держит, – закрывая дочь, сухо заявил Лев. – Выход там.

– Прости! – Бывшая вцепилась в его руку. – Вырвалось! Я так не думаю. Наша дочь милая девочка.

Лев приморозился к месту, а Анна Васильевна, вытирая руки, опустила голову и торопливо посеменила к выходу. Домоправительница притворилась слепой и глухой, но не ее реакции боялся Лаврентьев. Стук сердца, второй…

Маргарита медленно подошла к Светлане, обошла ее. Девочка рассматривала женщину серьезно, будто дорогую куклу в магазине, размышляя, стоит ли попросить ее в коллекцию.

– Так это моя мама? – необычайно строгим, совершенно взрослым тоном уточнила Маргарита и обернулась. – Мне не нравится. Хочу Любу!

Лев не сдержал улыбки. В кои-то веки они с дочкой были абсолютно солидарны. На Светлану было жалко смотреть: она то пыталась улыбнуться дрожащими губами, то рот ее плаксиво изгибался. В конце концов она рявкнула:

– Ноги этой грязной шлюхи в моем доме не будет!

– Замолчи, – очень тихо, но с угрозой приказал Лев.

Он пытался держать себя в руках, но вот Маргарита не собиралась этого делать. Она взяла со стола чашку недопитого отцом кофе и вылила на голову женщины.

– Еще поспорим, кто из вас грязнее, – заявила дочь.

Света хватала ртом воздух, изображая выброшенную на берег рыбу, а Лев просто не мог уже находиться с женщиной в одном помещении. Он схватил дочь за руку и поспешил к выходу. Маргарита молча следовала за отцом, сбежала по ступенькам и послушно уселась в автомобиль. Когда Лев вырулил на дорогу, тихо сказала:

– Я знаю, что значит это слово. Люба не такая. А вот эта… – Она с трудом выдавила: – Мама… Она точно такая!

– Эта женщина никогда не станет твоей матерью, если ты не захочешь, – не отрывая взгляда от дороги, пообещал Лев.

– Правда? – Маргарита обрадовалась так, словно сразу сбылись все ее мечты. – И ты не женишься на ней?

– И под прицелом никто не заставит, – едва слышно пробормотал Лев и вздрогнул от подобной перспективы. Уже громче заверил: – Никогда, Марго.

Теперь он произнес это имя намеренно и сразу увидел улыбку дочери. Добавил убежденно:

– То, что эта женщина тебя родила, не делает ее мамой.

– Но если ты не женишься, – рассудила Маргарита, – и не собираешься делать ее моей мамой, то… – Она посмотрела испытующе: – Зачем она с нами? И почему ушла Люба?

Лаврентьев вздохнул и печально улыбнулся:

– Так надо, малышка. – Подумал немного и честно признался: – Мне нужно выяснить, что Светлана задумала, и избавиться от нее навсегда. Для этого придется притвориться, что согласен с ее условиями.

Он не был уверен, что дочь поняла его, но тут Маргарита уточнила:

– А я должна вести себя как примерная дочь, или я могу делать что хочу?

Лев расхохотался: как же он обожал свою девочку! Отсмеявшись, хитро покосился на Маргариту.

– Ну, я вот не изображаю примерного папу.

– Отлично. – Улыбка Маргариты в другое время его бы насторожила.

На работе проблемы закружили Льва так, что он лишь иногда проверял дочь в кабинете. То, что произошло вчера, разворошило осиный улей: заволновались все, начиная от профсоюза, заканчивая акционерами. Все же большинство было на стороне Лаврентьева, и Лев вел список, отслеживая реакцию каждого на перемены и его действия.

Когда он в очередной раз заглянул в кабинет, дочка все так же сидела на диванчике и что-то изучала в своем телефоне. На лице ее блуждала предвкушающая улыбка, а на столике лежало печенье и стояла чашка с чаем. Надо бы поблагодарить секретаря за заботу о девочке, но некогда. Скоро должен вернуться Павел, письмо от которого Лев получил рано утром. Зам предупредил, что задержится, и обещал объяснить все по возвращению. Не то чтобы хотелось услышать оправдание прогулу, а вот дать в челюсть очень хотелось.

Мало того, что он выслушивал все причитания Светы, щедро изливаемые ею на Павла, так еще и верил лживым словам. Искренне считал, что Лев изменяет жене направо и налево, а ее третирует и держит в черном теле. И этого Лаврентьев простить не мог уже много лет. Потому ничего не рассказал, когда родилась Маргарита, потому и сейчас промолчал. Но когда Света заявилась в офис, все понял.

Павел оказался не просто глупцом, он настоящий предатель! Сразу вспомнились и отгулы, и смущение, когда Лев предлагал познакомить его с новой девушкой. Можно было догадаться, но он не ожидал от друга подобной подлости. Интересно, в какие долги влез Павел, чтобы помочь Свете заполучить компанию, и кто им еще помогает? Одних активов зама для этого явно недостаточно.

Кулак Лаврентьева чесался все сильнее, и когда Павел наконец зашел в свой кабинет, Лев рывком поднялся из его кресла и с ходу вмазал бывшему другу по челюсти так, что мужчина отлетел к стене. Кроваво улыбнувшись, Павел достал платок и вытер рот.

– И тебе доброе утро, дружище. Мне подставить другую щеку, или сделаем перерыв и поговорим?

– Слушаю, – разрешил Лев и, разминая ноющие костяшки, опустился в кресло зама.

Удовольствия от содеянного он, увы, не получил. Либо нужно было бить дальше, либо не распускать руки, но ни того ни другого Лаврентьев не смог.

Прижимая платок к разбитой губе, Павел поставил перед боссом ноутбук и, одной рукой открыв его, включил и загрузил таблицы сводок.

– Несколько дней я собирал данные, – глухо, в ткань, сообщил он. – Не как ты, по отчетности компании, а зашел со стороны потребителя. И вот что я нарыл…

Лев, хмурясь, слушал зама, а внутри все скручивалось в ледяной клубок. Осадил Павла и, подавшись к ноуту, недоверчиво просмотрел отчеты.

– Хочешь сказать, что продолжаешь отрицать свою вину? – Поднял глаза на зама. – Ты меня совсем за идиота держишь?

– Надо бы, – процедил бывший друг, – но я верю, что ты включишь мозги и поймешь наконец, что я всегда был на твоей стороне!

– Никогда ты там не был! – прорычал Лев и отодвинул ноутбук. – Уволься по-хорошему, Паш, или я добьюсь того, чтобы тебя сократили. Да, моя власть пошатнулась, но на это моей силы хватит, уж поверь.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся он в платок и упрямо пододвинул ноут. – Да глянь же ты сюда! Я не только нашу компанию проштудировал на рынке. Пробежался по конкурентам, и…

Лев бросил недовольный взгляд на экран, и по спине побежали мурашки от увиденного.

– Быть не может, – прошептал он.

– Тем не менее, – усмехнулся зам.

Со стуком закрыл крышку ноутбука и приподнял бровь. Лев потрясенно смотрел на зама, но не мог поверить Павлу сразу. Уточнил:

– То есть ты не продавал квартиру и машину, чтобы отдать все Свете?

– Я люблю ее, но не настолько, – ухмыльнулся Паша и поморщился от боли. Добавил сипло: – Не настолько, чтобы продать ради нее «Карину».

Лаврентьев сглотнул ком в горле и хрипло спросил:

– А твой отгул? Ты же с моей бывшей встречался, не спорь.

– И не думал, – хмуро кивнул Павел. – Она попросила встретить ее в аэропорту и помочь обустроиться.

– Вот же, – проворчал Лев и глянул на зама исподлобья. – Но когда я к тебе приехал вчера утром…

– Не спал я со Светой, – устало перебил его Павел и ухмыльнулся: – Я, знаешь ли, влюблен. Света приехала ко мне в расстроенных чувствах, умоляла помочь тебя вернуть, воссоединить семью, ну и, выпив лишнего, осталась ночевать. Я знал, что ты все поймешь превратно, поэтому не дал тебе ее увидеть. Она мне как сестра, Лев. На сестру не встает.

– Ну конечно, – саркастично хмыкнул Лаврентьев.

Он знал, что Павел говорит правду, чуял это, но не верил. Слишком это было опасно. Для него и Любы. Ведь Лев догадывался, в кого влюбился его друг. И тут же сам себе мысленно отвесил тумак: да тебе какое дело? Люба считает тебя монстром и не вернется. Но отпустить ее Лаврентьев не в силах. Замкнутый круг…

– Видел бы ты свое лицо сейчас, – ухмыльнулся Павел. И серьезно предупредил: – Я буду сражаться за ее любовь, друг.

– Светы?

– И не мечтай. Я первый, кому выгодно, чтобы ваша семья объединилась. Кстати, как встретила Маргарита свою маму?

– С большим энтузиазмом, – хищно улыбнулся Лев.

Павел нахмурился, но расспросить не успел – в кабинет заглянула Евгения. Лаврентьев вопросительно посмотрел на секретаря.

– Лев Сергеевич, – тут же отозвалась та, – ваша дочь, она…

– Ну не тяни, – не выдержал Павел.

– Вам лучше посмотреть, – выдохнула Женя.

Лев обеспокоенно переглянулся с Павлом.

– И на кой ты притащил Маргариту в офис? – простонал зам.

– Надо было оставить ее дома со Светкой? – рыкнул Лаврентьев, и оба подорвались с места.

Первое, что увидел Лев – огромный экран, на котором всегда выводились сводки продаж. Сейчас там красовалось фото самого Лаврентьева в очках с выпрыгивающими глазами на пружинках – именно таким запечатлела дочь Льва в памятный поход на аттракционы. Но больше всего поразила большая надпись: «Сегодня день безумного офисного работника! Победителю – приз».

Лев резко обернулся, и начальника инфоцентра как ветром сдуло. Интересно, чего ему сказала Маргарита, что он добровольно пошел на это? Впрочем, теперь это было не так важно… Вокруг царило безумие: кто-то обмотал себя скотчем и изображал мумию, другие прицепили степлером к одежде листы офисной бумаги, а появился даже такой, кто соорудил на голове огромный тюрбан из бесконечного листа факса.

Люди улыбались Лаврентьеву, свистели и кричали что-то, показывали большой палец. Евгения дрожащими руками протянула сотовый, показывая онлайн-трансляции. Это стало последней каплей.

– Маргарита! – зарычал Лев.

Он готов был крушить все, что под руку попадется. Рванулся было, но Павел удержал его за локоть.

– Тише, – осадил он и улыбнулся. – Посмотри на них.

– Вижу стадо психов, – вырвался Лев. – Надо положить этому конец.

– Не понимаешь? – рассмеялся Павел и наклонился к Лаврентьеву. Прошептал: – Они веселятся, дружище! Не паникуют, не рвут на себе волосы, не бросаются из окна, понимаешь? Тот, кто ведет против тебя игру, точно этого не ожидает. Это удивит врага, напугает и выведет на чистую воду. Вот увидишь. Подыграй дочери, она просто чудо! И кто ее надоумил?

– Второе чудо, – тихо буркнул Лев и тепло улыбнулся. – Еще чудесатее.

– Я мог бы и догадаться, – досадливо проворчал Павел.

– Лев Сергеевич, – испуганно позвала Евгения и протянула телефон. – Вам срочный звонок.

Павел хищно улыбнулся и, приподняв брови, шепнул:

– Подсекай!