Глава 10

Профессор Братт сам предложил Лане вернуться в Аларию через портал легионеров, а не ехать на магоцикле с ним. Она была благодарна ему за это: после нескольких часов, проведенных на холме с монументом, в нескольких шагах от мертвого тела пропавшей девушки, которое почему-то очень долго не убирали, она не чувствовала в себе сил для еще одной поездки на магоцикле.

Все обернулось совсем не так, как она рассчитывала. Только оказавшись снова в своей комнате, Лана в полной мере осознала, что очень надеялась найти потеряшку живой. Вернуть домой и, может быть, даже в академию. Чтобы их оставили на курсе обеих, потому что у одной оказалась бы какая-нибудь очень уважительная причина для пропусков, а Лану никто не посмел бы выгнать после всего.

Но все обернулось не так.

Лана без сил плюхнулась на кровать. Перед глазами все еще стояла страшная картина: темный камень монумента, а на нем – безжизненное тело с распахнутыми черными глазами. Наверное, этот образ будет преследовать ее теперь вечно.

Сколько Анна пролежала там? Сколько еще пролежала бы, если бы Лане не начали сниться эти кошмары? Легион ничего не делал, чтобы найти ее. Ни-чего. Уже ничего и не сможет: слишком много времени прошло, ищи теперь того, кто сделал это с Анной.

Внутри снова закипала злость, рвалась наружу горячими слезами, но Лана быстро вытерла их, шмыгнула носом и заставила себя успокоиться. Рыдать бессмысленно, это она усвоила еще в детстве. Есть другие способы дать злости выход.

Она пересела за стол, взяла стопку писчей бумаги и ручку. На несколько секунд замерла над девственно чистой сероватой поверхностью листа.

Братт тогда сказал: мол, хорошо, что ты писала о том, что знаешь. И Лана была с ним согласна: писать о том, что знаешь, легко и приятно. Именно этим она и займется. Теперь у нее есть тема для статьи, которую потребовал профессор… как там его? И материала достаточно.

Ручка легко заскользила по немного шершавой поверхности, выводя слова одно за другим. Первый вариант статьи был готов уже через час, но за те дни, что оставались до нового практического занятия, Лана переделывала ее несколько раз, меняя структуру, добавляя детали, шлифуя фразы и убирая лишнее. Она убрала все то, чего не могла знать, если только не рассказывать о своих снах. А что-то внутри твердило, что рассказывать о них не стоит.

Ко вторнику статья была готова, а вся академия знала о том, что Анну нашли мертвой. Как знала о том, благодаря кому ее нашли. Лана вновь чувствовала на себе взгляды и слышала перешептывания за спиной, но теперь не чувствовала в них негатива. Скорее, любопытство.

Статью она вручила преподавателю, как только вошла в аудиторию. Видела, как он зацепился взглядом за заголовок, но молча прошла к своему месту. А когда устроилась и снова посмотрела на кафедру, профессор все еще стоял в той же позе и читал. Закончил уже после того, как остальные студенты собрались и затихли, а занятие началось. Тяжело сглотнув, он оторвал взгляд от листа и нашел им Лану. В его глазах больше не было ни рассеянности, ни пренебрежения.

– Прекрасная работа, – тихо сказал он. – Немного нарушена структура и стилистика именно для информационной статьи, но… Работа прекрасная. Это однозначный зачет. И учитывая, что тема непосредственно касается жизни академии, я включу статью в следующий выпуск нашей газеты. Поздравляю, госпожа Лерой.

Лана только кивнула, а Вера, все эти дни садившаяся рядом с ней на всех совместных занятиях, радостно сжала ее плечо в безмолвном поздравлении.

– А можно прочитать? – неожиданно попросила девушка, сидевшая на первом ряду прямо перед преподавателем.

Лишь присмотревшись, Лана поняла, что это ее соседка по комнате. Ее имени она до сих пор не знала, как ни странно.

Преподаватель кивнул и протянул ей листы бумаги, исписанные аккуратным почерком Ланы. А потом вдруг предложил:

– Прочитайте нам вслух. На примере этой работы разберем, какие именно принципы написания информационной статьи нарушены и почему в данном случае это неважно.

Лана неловко поежилась, когда соседка принялась зачитывать ее статью неожиданно хорошо поставленным голосом. Нет, раньше ей доводилось и самой читать друзьям то, что она написала, но то друзьям. В аудитории студентов СКА она чувствовала себя далеко не так комфортно. Впрочем, она быстро прогнала смущение, села прямее, но старалась ни на кого не смотреть.

В аудитории висела гробовая тишина, звучал только голос читающей статью студентки. Остальные, казалось, даже не дышали. Лишь один раз по рядам прокатился незначительный ропот: в той части, где Лана писала о равнодушии и формальном отношении к заявлениям о пропавших со стороны Легиона.

Даже когда чтение было закончено, в аудитории продолжала царить мертвая тишина. Лана не выдержала и осторожно оглянулась по сторонам, но оказалось, что на нее никто не смотрит. Студенты смотрели или на собственные руки, или на столы перед собой. Все они выглядели подавленными, ведь Анна была их сокурсницей, бок о бок с которой они провели три года и один триместр. Печальные подробности ее гибели они восприняли нелегко.

Через несколько секунд преподаватель кашлянул, прочищая горло, и принялся за разбор. Спустя еще несколько мгновений зашуршали тетради, и студенты, включая Лану, принялись помечать себе то, о чем он говорил.

После занятия что-то неуловимо изменилось. Нет, никто не набросился на Лану с приветствиями, поздравлениями или расспросами, но она почувствовала, что сокурсники приняли ее. И не смогла не заметить, что старосту Эри это разозлило.

Во время обеденного перерыва к ним с Верой, которая теперь составляла ей компанию и в столовой, за столик со своим подносом подсела безымянная соседка по комнате. Спокойно так подсела, словно всегда это делала, напрочь проигнорировав удивление обеих девушек.

– Хорошая статья, – без предисловий заявила она, опуская ложку в тарелку с супом. – Спасибо тебе и за нее, и за то, что нашла Анну. Не думала, что тебе окажется не все равно.

– Ну, я сплю в ее постели, – пожала плечами Лана. – И мне показалось странным, что к ее исчезновению так наплевательски отнеслись.

– Легион, – процедила соседка, поморщившись. – Мой отец всегда говорит, что они беспомощны. Нет, в последние годы стало заметно лучше, но… Все равно. Кстати, меня Вивьен зовут.

– А я знаю, – зачем-то соврала Лана.

Наверное, потому что устыдилась взгляда Веры, который красноречиво вопрошал: «Неужели вы еще не познакомились?»

Вивьен только хмыкнула, возможно, не поверила, но заострять внимание не стала. Вместо этого поинтересовалась:

– Ты-то сама как вышла на все это? То есть… Как узнала, где ее искать?

Лана торопливо поднесла ко рту стакан с соком, давая себе время подумать над ответом. Соседка едва ли поверит в сказку про случайно найденную сгоревшую записку. Поэтому ставя стакан на стол, она лишь загадочно обронила:

– Журналисты имеют право не выдавать свои источники. Скажем так, мне удалось узнать, что в вечер своего исчезновения Анна вышла из клуба «Сияние», села на магоцикл к какому-то парню и они отправились в Эспикур.

– Как тебе удалось это узнать? – с нажимом поинтересовалась Вивьен.

Вера только выразительно закивала, давая понять, что ее тоже очень интересует этот вопрос.

– Нашла того, кто это видел и слышал их разговор, – соврала Лана, чрезмерно внимательно разглядывая содержимое тарелки.

С внезапно обретенными подругами ей о своих снах тоже откровенничать не хотелось. Мало ли что? Еще Вере она могла бы рискнуть рассказать: эта тихоня едва ли кому-то растреплет, но с Вивьен они впервые нормально разговаривают. Нет, Лане хотелось сначала разобраться во всем самой.

– Ясно, – лаконично отозвалась Вивьен. – Что ж, хорошо, что тебе это удалось.

Она бросила взгляд куда-то поверх плеча Ланы и неожиданно загадочно улыбнулась. Наклонившись к ней, тихо заметила:

– Кстати, тебе, кажется, удалось зацепить нашего куратора.

Лана удивленно приподняла брови и не удержалась – оглянулась. Успела поймать задумчивый взгляд Братта, прежде чем он заметил ее движение и торопливо отвернулся.

– Он расспрашивал меня о тебе несколько дней назад.

– Что именно спрашивал? – тут же напряглась Лана.

– Да так, ничего особенного, – отмахнулась Вивьен, снова откидываясь на спинку стула. Как мне с тобой живется, как мы ладим и все такое. Но, по-моему, знать он хотел совсем не это.

По ее улыбке можно было понять, что ее воображение уже рисует ей какую-то романтическую историю, но Лана опасалась другого. Она видела, что ни Братт, ни легионеры в ее историю с запиской не поверили, но подловить ни на чем не смогли. И подозревала, что рано или поздно вопросы снова будут заданы. Следовало найти к тому моменту на них ответы.

Поэтому после обеда, сославшись на необходимость догонять по всем предметам, Лана вернулась в Иллюзорную Библиотеку. Ей казалось более безопасным искать материалы именно здесь, где за ней не будет наблюдать скучающий библиотекарь. Да и едва ли библиотека академии располагает нужными книгами.

Вновь оказавшись в бесконечном – на этот раз более людном – пространстве, она направила поисковое заклинание на материалы по предвиденью и вещим снам, поскольку это было первое, что пришло ей в голову. Подумав еще немного, добавила к поиску запрос на наведенные сновидения.

От количества найденных книг, статей в научных и научно-популярных журналах, а также различных диссертаций и монографий она едва не застонала.

– С чего же начать?

Однако прежде, чем Лана успела выбрать, иллюзорные книги на столе перед ней начали таять, а далекие стены библиотеки – сдвигаться. С каждой секундой сквозь них все отчетливее проступали белые стены зала иллюзий.

– Нет-нет, стой, куда? – возмутилась Лана, не сразу сообразив, что кто-то просто отключил активированный ею артефакт.

Но как только иллюзия развеялась, Лана торопливо обернулась и едва не охнула, обнаружив у закрытой двери зала куратора Братта. Тот сверлил ее мрачным взглядом. От доброжелательного красавчика, каким он пытался казаться, не осталось и следа. Даже черты лица словно заострились, становясь не такими привлекательными.

Лане захотелось срочно исчезнуть, но собственные порталы она открывать не умела, поэтому постаралась взять себя в руки и поинтересовалась:

– В чем дело, профессор?

Ответ Братта заставил ее сердце ухнуть в пятки:

– Ты не там ищешь.

* * *

Лана выжидающе смотрела на куратора, не желая неосторожным вопросом выдать себя, но он тоже не торопился продолжать.

– Вы о чем, профессор Братт? – наконец решилась уточнить она нарочито легкомысленным тоном.

– Это не предвиденье. И не наведенное сновидение.

Любопытство оказалось сильнее нее.

– А что это? Вы знаете?

– Знаю.

– Расскажете?

Он качнул головой.

– Все, что тебе нужно об этом знать, – это то, что не стоит этим заниматься.

Лана раздраженно всплеснула руками и резко выдохнула:

– Обалдеть! Помогли так помогли!

Сердито скрестив руки на груди, она продолжила едким тоном, который просто не смогла сдержать:

– Видите ли, в чем проблема, куратор? Я понятия не имею, что происходит. И если это делаю я, то я вообще не в курсе, что и как я делаю. А значит что? Я не знаю, как это прекратить. Если вы что-то знаете, то лучше расскажите мне. Или не мешайте узнать самой.

Он смерил ее оценивающим взглядом, словно мысленно прикидывал, как поступить лучше, и в итоге кивнул.

– Хорошо. Расскажу. Но не здесь. Идем.

Он поманил ее кивком головы, и после секундного колебания Лана последовала за ним.

Братт молча прошел к лестнице, не оборачиваясь и не заговаривая с Ланой, потом заставил подняться выше – на этаж, где находилось общежитие. Только это была другая часть здания, не та сторона, с которой находилась, например, комната Ланы. Еще полминуты спустя она поняла, что это общежитие для преподавателей, когда Братт открыл перед ней одну из дверей, безмолвно приглашая войти.

– Вы живете здесь? – удивилась Лана, проходя в просторную комнату.

Здесь все было устроено иначе, не так, как в студенческом общежитии. Комната, конечно, была рассчитана только на одного человека и выглядела гораздо больше. Хватало места для небольшой кухни в углу, зоны гостиной, рабочего стола и нескольких шкафов. А за высокой длинной ширмой в углу, скорее всего, притаилась кровать.

– На неделе – да, – отозвался Братт, направляясь к кухонным шкафчикам. – Чай будешь?

– Нет. Предпочту ваш увлекательный рассказ, – хмыкнула Лана, без приглашения подходя к маленькому кухонному столу максимум на два человека, как к ближайшей мебели, и кидая на стул сумку.

Братт не ответил. Молча занялся приготовлением чая, очевидно, для себя. Лане оставалось лишь безрезультатно гипнотизировать нетерпеливым взглядом обтянутые тонкой тканью рубашки широкие плечи. Что на какое-то время увлекло ее, заставив ненадолго забыть о том, ради чего она сюда пришла.

Наконец чай был заварен, чайник и чашка – одна, Братт оказался последователен, – перекочевали на стол, а сам куратор неторопливо опустился на стул. Жестом пригласил Лану сесть на другой. Выразительный взгляд, говоривший: «Не тяните вы резину», он проигнорировал, поэтому Лана, театрально закатив глаза, скинула сумку на пол и плюхнулась на стул. Чем сильнее она нервничала, тем более вызывающим становилось ее поведение.

– Что ты знаешь о ментальной магии, Лана? – поинтересовался Братт, глядя на нее поверх чашки.

– В основном то, что даже после введения послаблений для использования темной магии, ментальное воздействие осталось под тотальным запретом. И если бы я сделала что-то такое, за мной сразу явились бы легионеры. Не говоря уже о том, что для ментальной магии нужен темный поток, светлого, как правило, не хватает.

– Верно, – кивнул Братт. – Но ключевые слова здесь: как правило. Да, любое ментальное вмешательство требует больших затрат потока, но есть исключения. Их называют спонтанными или стихийными ментальными способностями. Это естественная способность мага, особый дар, если говорить красиво. Как то же предвиденье, каким обладала наша древняя королева и теперь владеет ее ревоплощение. Но у тебя другой дар. Он называется снохождением. Хождение по снам.

Лана непонимающе прищурилась.

– Что значит – хождение по снам? – переспросила она.

Он поставил чашку, которую даже не пригубил, на стол, сцепил руки в замок и уставился на них так, словно они содержали важные подсказки для их разговора.

– Наши сны формируют единую ткань очень зыбкой субреальности. Она существует даже не параллельно нашей, как мир за Занавесью, а как бы внутри. Каждую ночь, засыпая, мы погружаемся в эту субреальность и наполняем ее своими мыслями, страхами, воспоминаниями. Всем тем, что продолжает крутиться в нашем сознании и подсознании, даже когда мы спим и видим сны. Мы как бы вплетаем новые нити в эту ткань. В норме каждый из нас всегда остается в пределах своей части этого мира. Это как… как если бы у нас там был дом и огороженный двор, за пределы которого не выйти. Но некоторым подвластно нарушение этого запрета.

Братт снова поднял взгляд на нее. И вновь в нем плескалось нечто темное и опасное, что пугало Лану с самого начала.

– Дар предвиденья позволяет заглянуть в будущее через ткань этой субреальности, ведь по сути временной линии там не существует, все перемешано – прошлое, будущее, настоящее. Дар снохождения позволяет выйти за пределы своего двора и проникнуть в чужой.

Лана откинулась на спинку стула и скептически выгнула бровь.

– Хотите сказать, что я… проникла в сны Анны? И там увидела все то, что увидела?

– Да. Ты ведь так рвалась в Эспикур и к тому монументу, потому что видела их во сне? У меня возникло это подозрение, когда твоя соседка сказала, что тебе снятся кошмары. Твоя статья развеяла последние сомнения. Ты не просто размышляла на тему того, как прошел последний вечер Анны в том клубе. Ты видела все своими глазами. Или правильнее сказать – ее глазами. Ведь ты была в ее снах.

– Мертвым не снятся сны, профессор Братт, – отрезала Лана. – А когда мне начали сниться эти кошмары, Анна уже была мертва. Я слышала, как легионеры это обсуждали: она была мертва все эти две недели.

– Да, согласен, это странно, – кивнул Братт. – Очень необычно, раньше я не слышал о таком. Но это не невозможно. Ткань сновидений остается и после смерти человека. Без вплетения новых нитей она постепенно истлевает и разрушается, но это происходит не сразу. Специально, я думаю, такое сделать сложно, но раз ты говоришь, что ничего не делала для этого, то дар сработал сам по себе. А в таких случаях границы размываются и пробиваются очень легко.

– Бред какой-то, – покачала головой Лана. – Во-первых, с чего вдруг это случилось? Я никогда не делала ничего подобного. Во-вторых, почему именно сны Анны?

– Второе очень просто объяснить. Сноходец не может проникать в любой сон. Ему нужна… точка входа. В нашей реальности. Когда мы долго или более-менее часто спим на каком-то месте, мы формируем вокруг него такую точку входа. Ты спишь в кровати Анны. В том месте, где она спала последние три с лишним года. Если у тебя пробуждается дар, то было бы странно, если бы ты не проваливалась в ее сны. Пробуждение дара может быть связано как с твоим приближающимся совершеннолетием, так и с пережитым недавно стрессом из-за Королевского Суда. Твоя жизнь перевернулась с ног на голову, а это всегда стимулирует дремлющие способности. И потом… – он подался вперед, наклоняясь к ней и понижая голос. – Подумай, не случалось ли с тобой такое раньше: когда ты засыпала в чужой постели, на чужой подушке, а потом внезапно узнавала какие-то тайны человека, сама не понимая, откуда они тебе известны.

Лана на мгновение задохнулась, снова вспоминая, как забиралась по утрам в кровать матери. Могла ли она засыпать там ненадолго? Могла, наверное. Может быть, так она и увидела мать с любовником? Не наяву. Во сне. Только по малолетству не смогла отличить одно от другого.

По губам Братта скользнула удовлетворенная улыбка, когда сомнение исчезло с лица Ланы, а она сама тоже подалась вперед, приближая свое лицо к его.

– Откуда вы все это знаете? – тихо поинтересовалась она. – Вы должны быть очень хорошо знакомы с темой, чтобы вот так легко все понять.

– Одно время я тесно общался с человеком, который очень интересовался таким даром и искал людей, им владеющих.

– Зачем? – не поняла Лана.

Ей стало нелегко соображать, когда их лица оказались так близко, что можно было кожей ощущать дыхание другого. Братт не отодвинулся, когда она наклонилась к нему, даже не пошевелился.

– Потому что это огромная власть над другими, – пояснил он, глядя ей в глаза. – Ткань сновидений создается из наших воспоминаний, мыслей, страхов, мечтаний. Проникая в чужой сон, ты проникаешь в глубину человеческого подсознания и можешь вытащить оттуда любую информацию. Любой самый грязный секрет. А можешь, наоборот, что-то туда внедрить. Идею или страх. Снова и снова погружаясь в чужой сон, можно изводить человека кошмарами, сводить его с ума. Опытный сноходец в состоянии управлять чужой субреальностью по своему усмотрению. При этом стихийный сноходец неуловим. Он не использует темный поток, а потому не оставляет следов.

В голове Ланы словно что-то щелкнуло. Вот оно! Вот ее шанс поквитаться с королем! Проникнуть в его сны, вытащить из них все его тайны и грязные секреты. И если не уничтожить его ими, то хотя бы вынудить изменить свое решение по ее отцу и состоянию ее семьи.

– Научите меня, – попросила она охрипшим от накатившего волнения голосом.

– Нет.

Братт отодвинулся, снова откидываясь на спинку стула.

– Почему?

– Во-первых, это все равно противозаконно. Никто не посадит тебя в тюрьму из-за того, что ты случайно провалилась в сон бедной Анны, но если ты начнешь развивать дар и об этом узнают, будешь отвечать перед законом так же, как и темные, использующие для того же самого свою силу. И я заодно с тобой, как соучастник. А у меня, знаешь ли, на жизнь другие планы. Во-вторых, потому что это опасно. Ткань сновидений – материя хрупкая. Одно неосторожное движение – и она порвется, а ты провалишься в небытие, в котором она плетется.

– Небытие? – переспросила Лана.

– То, что было, когда ничего не было. То, в чем существует наш мир, и измерение демонов, и прочие миры. Его еще называют первозданным хаосом. Ткань сновидений тоже существует в нем, но она не так стабильна, как основная реальность.

Лана сжала пальцами виски. От всех объяснений голова у нее шла кругом и трещала, словно собиралась взорваться.

– Профессор Братт, но я уже проваливаюсь в эту… субреальность. И я не знаю, как это остановить. Оба раза, что я там была, я чуть не умерла. Вы должны научить меня контролировать процесс, чтобы я могла хотя бы не проваливаться туда бесконтрольно.

– Нет, для этого тебя не нужно ничему учить, – отрезал он, поднимаясь из-за стола. – Я распоряжусь, чтобы Вивьен поменялась с тобой кроватями. А ты постарайся просто не спать в чужих. Особенно на чужих подушках – это самое чувствительное место входа, иногда достаточно только ее.

– Но, куратор…

– Это все, чем я могу вам помочь, госпожа Лерой, – холодно и официально перебил он. – И лучше не распространяйтесь об этом даре. Постарайтесь просто забыть о нем.

Просто… Лана мысленно усмехнулась. Проще сказать, чем сделать.