Глава 13

Вернувшись к себе в комнату, Лана искренне порадовалась, что Вивьен не дождалась ее: соседка вовсю дрыхла, обнимая подушку. Окна комнаты были плотно зашторены, чтобы не потревожить ее сон. Скинув халат, Лана тоже нырнула в постель. Вытолкала подушку в ноги и легла на матрас так, подложив под голову только локоть.

Сон снова сморил ее быстро, словно она не спала этой ночью вообще. Может быть, чужие сны просто не дают мозгу отдохнуть так, как свои? Лана не знала.

Она многого пока не знала о своем неожиданном даре. И тот факт, что, по словам Братта, он еще и работает не так, как обычно, внушал дополнительное беспокойство. Может быть, куратор прав, и надо просто забыть обо всем? Внимательнее следить за тем, где ложится, и выходить из сна, едва только заподозрив, что ушла на чужую территорию… И демон с ним, с королем.

Это было бы разумно, но Лана редко поступала разумно. И при этом всегда – осознанно неразумно, словно специально нарывалась на неприятности. Она не знала, откуда взялось это свойство характера, но ей часто хотелось выяснить и прочувствовать: а что будет, если она сделает вот так, а не так, как следовало бы?

Да и мысли о русалке и бассейне ее не отпускали. Даже в собственном сне. Тот был не таким ярким и реальным, как чужой, но его события все равно крутились вокруг сгоревшего дома.

Почему она провалилась в посторонний сон? Почему превратилась в Найта Фарлага, друга семьи, которого сама едва знала? Почему русалка из сна пыталась ее утопить? И кого именно она пыталась утопить: ее или Найта Фарлага? Как вообще она могла попасть в сон существа, погибшего больше тридцати лет назад, если Братт уверяет, что так долго чужая ткань сновидений не сохраняется?

Столько вопросов! Лана знала, что не сможет просто отмахнуться от них. Забыть, оставить, бросить. Ей нужно разобраться в происходящем.

Проснулась она поздно: дело шло к полудню. Вивьен успела встать и куда-то уйти, но, к удивлению Ланы, оставила записку, в которой выражала надежду, что с ней все хорошо.

«Когда я уходила, ты выглядела весьма безмятежно. Надеюсь, кошмары тебя мучить больше не будут», – гласила записка. Лана невольно улыбнулась, прочитав ее.

За окном ярко светило летнее солнце, в комнате жара не ощущалась благодаря наложенным на здание заклятьям, но стоило открыть окно, как оттуда дохнуло душным теплом. Улицы пустовали больше, чем обычно: в такую погоду люди предпочитают проводить выходные у воды или в тени парков. Лане пришло в голову, что было бы неплохо зайти к Вере, поменяться подушками обратно и вытащить новую подругу на пикник, но она тут же передумала.

Прежде всего, села за стол и написала короткое письмо, решив, что если оно останется без ответа, она примет это как знак судьбы и последует совету куратора. По крайней мере, попытается.

После Лана действительно заглянула к Вере, чтобы вернуть подушку. Та встретила ее в цветных колготках, нелепой клетчатой юбке и чрезмерно свободной футболке. Тонкие бесцветные волосы торчали на голове двумя хвостиками по бокам. Лана вновь мысленно задалась вопросом, знает ли Вера о том, что ей уже не двенадцать лет. Но подруга выглядела очень бодрой и веселой, поэтому от комментариев Лана воздержалась.

– Ты точно хочешь поменяться обратно? – улыбаясь, поинтересовалась Вера.

– Да, а что?

– Да так… Не знаю, что у тебя там за эксперименты, но мне на твоей подушке спалось неожиданно хорошо. Такой сон классный снился… Как настоящий. Даже жалко было просыпаться.

Она мечтательно закатила глаза, и Лана поняла, что после ее перехода на другую территорию, сон Веры продолжился по тому же сценарию. Возможно, она даже потанцевала с красавчиком. Хоть кому-то повезло.

– Может быть, в другой раз снова поменяемся, – туманно пообещала она и попрощалась.

Пикник в парке с новой подругой, конечно, звучал многообещающе, но у Ланы было еще одно важное дело. Поэтому, опустив в холле академии написанное письмо в почтовый ящик, она вышла на улицу, где под жарким солнцем плавились камни мостовых, и направилась к дому Марты.

Сестра очень удивилась, увидев ее на пороге своей квартиры. Настолько удивилась, что даже лишилась дара речи.

– Лана? – только и смогла выдохнуть она. После продолжительной паузы нахмурилась и поинтересовалась: – Что-то случилось?

– Да нет, – Лана пожала плечами и протянула ей ароматный шуршащий пакет с еще теплыми булочками, купленными в пекарне по пути. – Просто решила тебя навестить. Чаем угостишь?

Все еще немного озадаченная и явно ждущая подвоха, Марта пропустила ее в квартиру и пригласила на кухню. Лана убедилась, что никакие серьезные планы своим визитом не нарушила: сестра была одна, одета по-домашнему и, судя по всему, никуда не собиралась.

– Точно ничего не случилось? – переспросила она, когда они вдвоем устроились за обеденным столом скромных размеров. – Ты выглядишь напряженной.

Лана только отмахнулась, разламывая мягкую булочку и выковыривая из теста шоколадный шарик.

– Плохо спала, но это ерунда. Я просто решила тебя навестить, узнать, как дела. Поблагодарить за советы. И за перевод в СКА, если уж на то пошло.

– Да не за что, – улыбнулась Марта. – Это неожиданно, но приятно. Я рада, что тебе начинает нравиться. Поздравляю с первой публикацией в газете академии. Хорошая статья.

– Спасибо.

Марта немного помялась, делая вид, что дегустирует выпечку, но потом устремила на сестру очень серьезный взгляд. Серьезный и пронизывающий.

– Скажи, откуда ты узнала об Эспикуре? Только не надо рассказывать про случайного свидетеля. Когда Анна пропала, мы с Хильдой пытались найти свидетелей в обход процедур Легиона. Поговорили, наверное, с каждым, кто был там в тот вечер. Никто ничего не видел и не слышал, словно Анна или тот, кто был с ней, наложили заклятие для отвода глаз. Не могло там быть случайного свидетеля. Или мы нашли бы его раньше.

Лана шумно выдохнула, понимая, что никакая ложь сейчас не сможет ей помочь, Марта раскусит любую.

– Во сне привиделось, – честно призналась она. – Только не спрашивай, как и почему. Я сама не знаю. Просто приснилось.

Вместо вопросов Марта удовлетворенно кивнула.

– Полагаю, тебе от отца тоже что-то досталось, – ошарашила она. И в ответ на Ланин взгляд пояснила: – У него особый ментальный дар. Внушение. Отсюда такая стремительная политическая карьера. Он, конечно, всегда скрывал это и пользовался осторожно, а стороннему человеку доказать его наличие очень сложно. Но мама видела. Она знала. Рассказала мне, когда я стала замечать за собой, что чувствую некоторые вещи.

– Как то, что с Анной случилась беда? – почти шепотом уточнила Лана.

– Да, но не только. Я чувствую беду, чувствую ложь. У отца дар внушения, а у меня… он как бы работает наоборот, на восприятие. У тебя, видимо, тоже какое-то преломление его дара.

Лана медленно кивнула, глядя на сестру настороженно. Но та лишь безмятежно улыбнулась.

– Не волнуйся, я не собираюсь доносить на тебя в Легион. Если уж на отца так и не донесла…

Она заметно погрустнела, и Лана решилась спросить:

– Что тогда произошло между вами? В моем детстве, когда мы с тобой виделись в первый раз.

Ладони Марты сжались в кулаки, глаза нехорошо блеснули, она с силой стиснула челюсти, но через мгновение уже взяла себя в руки.

– Я пришла просить его о помощи. Не для себя. Для мамы. Она болела, нам требовались деньги на снадобья. Много денег. Я еще не работала, только учиться заканчивала. А мама к тому времени уже потратила на лечение все, что у нее было.

– Такая страшная болезнь? – удивилась Лана.

– Смертельная, – кивнула Марта. – Семья моей матери оказалась на грани разорения еще до того, как они с отцом поженились. Брак в какой-то степени их спас, но лишь на время. После развода отец забрал практически все, что дал. Сказал, что это справедливо. Так что мамины родители тоже оказались в затруднительном положении и не могли помочь.

– Он… все забрал? – не поверила Лана. – И совсем не давал вам денег?

– Он был смертельно обижен на нас, – язвительно прокомментировала Марта. – Сначала хотел, чтобы я после развода осталась с ним. Но я не могла жить с человеком, который предал мою мать. Так ему и заявила. Его это взбесило. Ты же знаешь, он не любит, когда что-то происходит поперек его воли.

Лана только молча кивнула. Это она знала.

– В итоге решили так: он меня отпускает жить к маме, а мы в ответ никогда не претендуем на его деньги. Нас это устраивало. Если бы не мамина болезнь, я бы никогда у него ничего и не попросила.

– Он дал денег? – с тихой надеждой уточнила Лана.

Марта качнула головой.

– Нет. Сказал, что уговор есть уговор, сами выкручивайтесь. Мол, каждый должен нести ответственность за сделанный выбор.

По губам Марты скользнула кривая презрительная усмешка.

– Для него это было делом принципа.

– Так себе принцип, – пробормотала Лана.

– Я рада, что ты это понимаешь.

Они помолчали, не глядя друг на друга. Марта отковыривала от булки маленькие кусочки и закидывала в рот, чтобы протолкнуть комок горле, а Лана с той же целью сделала большой глоток остывающего чая.

– Как вы выкрутились? – наконец спросила она. – Вы ведь выкрутились?

Марта кивнула.

– Да. Я собралась бросить учебу в Орте, чтобы пойти работать. Без этого ни один банк не дал бы нам денег в долг. Поскольку училась я хорошо, мое решение очень удивило ректора. Он вызвал меня к себе, потребовал объяснений.

Марта снова усмехнулась, но на этот раз с теплотой.

– Я разрыдалась прямо у него в кабинете. Его жена была в шоке, когда увидела меня в таком состоянии: обычно он не доводил студенток до слез. Я рассказала им все, как есть. Ректор спросил, сколько нужно денег. Сумма была довольно крупная. Не для нашего отца, а для ректора Орты. Но он их дал. С единственным условием: я закончу обучение. Я, конечно, отказалась считать это подарком, только долгом. Вот недавно, уже после маминой смерти, все наконец вернула. Его помощь тогда подарила маме семь дополнительных лет жизни. А мне дала возможность закончить образование.

Марта замолчала, глядя на Лану с каким-то странным выражением. Словно чего-то ждала, но так и не дождалась, потому что та просто не смогла соединить в голове разрозненные факты. Пришлось их озвучить:

– Ректора звали Ян Норман. И года не прошло с того моего визита в его кабинет, как подтвердилось, что он Норд Сорроу. Потом он стал нашим королем.

Лана снова шумно выдохнула.

– Вот почему ты так ему симпатизируешь.

– Он не был обязан нам помогать. Он даже не знал мою мать. Не говоря уже о том, что она никогда не была его женой и не рожала ему ребенка. Но он помог, хотя я не просила. Он хороший человек.

– Может быть, – сквозь зубы процедила Лана. – Может быть, он им был десять лет назад, пока не взобрался так высоко. И не возомнил себя вершителем судеб. Да, папа поступил некрасиво по отношению к тебе и твоей матери. Но это еще не значит, что он заслужил тюрьму и конфискацию имущества!

– Я уверена, что заслужил, – почти с той же злостью процедила Марта. И неожиданно прищурилась. – Скажи, ты навещала его? В тюрьме? Хотя бы просила поверенного устроить с ним свидание? Нет? Спорю, тебе это даже в голову не пришло. Знаешь, почему?

Лана растерялась. Ей действительно не пришло в голову просить о свидании. Она даже не знала, что так можно. Пока она растерянно молчала, Марта продолжила:

– Потому что он тоже никогда не приходил к тебе. Не приходил, когда ты болела. Или когда тебе было плохо и грустно. Когда ты скучала по нему или когда хотела чем-то с ним поделиться. Он вспоминал о тебе только тогда, когда нужно было показать журналистам, что он примерный семьянин.

– Он деловой человек и политик. Он всегда был очень занят, но уделял мне столько времени, сколько мог, – повышая голос, возразила Лана, хотя слова Марты заставили сердце больно удариться о ребра. Разом вспомнились все детские обиды.

– Так тебе это объясняли, да? Это ложь, Лана. Ему и я была нужна только для этого, – продолжала Марта, заводясь сильнее. – Посмотрите, какой молодец: он заботится о дочери, хотя с женой пути разошлись! Эгоист и лицемер. Он всегда таким был, всегда шел по головам, а на меня, мою маму, тебя и твою маму ему было плевать! Впрочем, подозреваю, что твоя мама была в этом смысле умней моей: моя его любила, а твоя просто использовала для собственной выгоды. Как и тебя.

– Замолчи! – взвилась Лана, вскакивая с места. – Ты ничего не знаешь о моей семье!

– Я знаю, что твоя мать соврала ему, сказав, что ждет сына, – безжалостно припечатала Марта. – Потому он и бросил мою: он всегда хотел сына, а она после рождения меня уже была недостаточно здорова, чтобы рожать еще одного ребенка. Он бы и твою бросил потом, но к тому моменту поднялся так высоко, что новый развод больно ударил бы по его репутации. Пришлось смириться с ее ложью и нежеланием рожать других детей.

Теперь уже в груди болело все, а злые слезы жгли глаза. Потому что Лане нечего было возразить на эти обвинения, но слышать их было горько и обидно.

– Хреновая была идея – прийти сюда, – прошипела она, стараясь не дать волю слезам. – Ты всегда будешь ненавидеть его за совершенные ошибки. И меня заодно, потому что из-за меня он тебя бросил!

Марта мгновенно изменилась в лице, словно опомнилась. На лбу появилась горестная складка, в глазах – чувство вины. Она протянула к сестре руку:

– Лана, прости, я не хотела. Конечно, ты не виновата. Как не виновата в том, что все равно его любишь…

– Оставь меня! – Лана оттолкнула ее руку. – Знаешь, я благодарна тебе за помощь, но, пожалуй, нам стоит вернуться к прежней дистанции. Мы не семья. Никогда ею не будем. У нас просто общий отец. И того ты ненавидишь. Так что забудь.

– Лана…

– Забудь, я сказала! – выкрикнула Лана сквозь слезы, уже на пути к входной двери.

Из которой она вылетела, как пробка из бутылки перегретого игристого вина.

* * *

На здание Легиона, возвышающееся посреди огромной площади в относительном центре города, наложено не меньше сотни защитных заклятий. Как минимум треть из них направлена на предотвращение прослушивания, поэтому здесь всегда тихо, как в гробу. Стоит оказаться одной в коридоре или кабинете, и создается впечатление, что весь окружающий мир вымер. Или ты провалилась в черную дыру.

Когда-то давно, когда Хильда еще жила по другую сторону Занавеси, ей в школе рассказывали о таких штуках. Очень массивные космические тела, поглощающие все, даже свет. Пожалуй, огромное уродливое здание Легиона из серого камня действительно могло считаться такой дырой. Хильда чувствовала, что несколько лет назад оно поглотило ее вместе со светом.

Секретаря в приемной старшего легионера столицы уже не было, но приоткрытая дверь в кабинет и горящий внутри свет красноречиво свидетельствовали о том, что сам глава Легиона все еще находится на рабочем месте. Хильда без церемоний вошла, лишь на секунду притормозив, чтобы дважды стукнуть костяшками пальцев о косяк, сообщая о своем визите.

– Дилан? – позвала она, когда не обнаружила начальника за рабочим столом.

– Я здесь, – тихо отозвался он откуда-то из угла огромного помещения.

Оказалось, он пристроился с кипой бумаг на небольшом диване, повесив в воздухе над собой яркий световой шар. Когда Хильда нашла его взглядом, Дилан жестом подозвал ее к себе, свободной рукой перемещая бумаги и папки на стоявший рядом столик.

– Что у тебя? – устало поинтересовался он, потирая и без того красные глаза.

– Ни-чего, – по слогам выдохнула Хильда и плюхнулась рядом, откинула голову на спинку дивана и прикрыла глаза. – Ты ошибся, Дилан. Когда-то ты сказал, что из меня выйдет прекрасный следователь, но ничего не вышло. У меня ноль зацепок. Просто ноль. Эксперименты с развоплощенными ни к чему не привели. Или они действительно все ревоплотились, или с Анной Вест произошло что-то другое. Кстати, проверила ритуал на ней еще раз. Результат тот же.

– Ты слишком строга к себе, – отмахнулся Дилан. – У тебя самый высокий процент раскрываемости среди следователей, так что дело не в тебе. Мы столкнулись с чем-то, с чем до сих пор не имел дела никто.

Заявив это, он протянул ей папку, внутри которой лежали пара десятков региональных отчетов, а сверху лист бумаги, на котором его почерком был составлен список как раз из двадцати названий городов и поселений.

– Что это? – не поняла Хильда.

– Аналогичные случаи. Анна Вест не единственная. Это происходит по всей территории. Здесь отчеты о телах, найденных за последние две недели. У всех одно и то же: черные глаза, замедленное разложение.

Она посмотрела на него со смесью недоверия и ужаса. Дилан только спокойно кивнул, как бы подтверждая, что она не ослышалась и нет, это не дурацкая шутка. К каким он все равно был несклонен.

– С завтрашнего дня начнет работать расширенная следственная группа, ты ее возглавишь. Я уже дал распоряжение региональным отделам проверить все заявления об исчезновении людей, отклоненные по той же причине, что и в случае с Анной. Боюсь, на самом деле жертв больше. Просто могли найти не всех.

Хильда нахмурилась и потерла рукой лоб.

– Какие-то признаки завуалированных посланий на месте обнаружения других жертв?

– Никаких. Места ничем не примечательны. Но Анна, судя по всему, была первой, если только не найдут новые жертвы среди пропавших раньше.

– Дилан, что происходит? Кто это делает? И зачем?

– Это нам всем и предстоит выяснить, – хмыкнул он. – Делу отныне дан максимальный приоритет.

– Ты уже сообщил королю?

– Да, я был у него. Он крайне обеспокоен происходящим, просил держать его в курсе и информировать немедленно о любых новостях. Самое странное, что темного следа нет ни в одном из случаев, даже когда тело найдено практически сразу.

– Серый поток? – тихо уточнила Хильда. – Когда-то Сорроу объяснял нам, что хаос всегда стремится к порядку. И если уж королю досталась сила его потока, то хаос должен это чем-то уравновесить. Раньше Сорроу уравновешивала доктор Вилар, но после ее смерти он остался единственным носителем серого потока, а по его собственной теории так не может быть всегда. Что если появился новый серый маг?

– И сразу кинулся убивать женщин – а среди жертв только женщины – каким-то неведомым нам способом? – с сомнением уточнил Дилан. – Маловероятно.

– Но не невозможно.

С этим он не мог поспорить, хотя и надеялся, что это не так. Поток энергии хаоса, который Норд Сорроу десять лет назад условно окрестил «серым», мощнее демонической силы темных, но в отличие от нее не оставляет следа. Его носителя не вычислить, а сразиться с ним сможет разве что сам король, что во всех смыслах является плохой идеей.

– Не представляю, как мы будем его ловить, – озвучила Хильда его мысли. – Или хотя бы искать.

– Будем хвататься за соломинки, – вздохнул Дилан, доставая еще одну папку. Совсем тоненькую. – Я тут пытался вспомнить, откуда могу знать этого Братта. Начал искать по нему информацию… И оказалось, что не существует никакого Рейна Братта.

– Как это?

Хильда заглянула в папку, где лежало всего несколько справок.

– А вот так. Он явился из небытия три года назад, когда пришел преподавать в СКА. До этого человека с таким именем и датой рождения не существовало.

– Сменил имя? – предположила Хильда.

– И носит иллюзию.

– Это еще ничего не значит. Когда-то наш общий венценосный приятель тоже носил иллюзию и жил под именем Яна Нормана. Но он не был преступником и не замышлял ничего дурного.

– Раз на раз не приходится, Хильда. Когда я вижу сочетание иллюзии и смены имени, я вижу попытку спрятать прошлое. И часто это не означает ничего хорошего. Учитывая, что именно он обнаружил тело Анны, его нужно проверить.

– Он там был, но его туда привела Лана Лерой, – напомнила Хильда.

– Это они нам так сказали, а как было на самом деле – неизвестно. Лана не дала внятных объяснений, откуда знала про Эспикур. Может быть, она его просто прикрывает…

Дилан осекся, нахмурился и покосился на нее с подозрением:

– Откуда такое нежелание его подозревать?

– Он друг Марты Бренон, – вздохнула Хильда. – Близкий друг.

– Марта – это твоя подруга, она же сестра Ланы?

– Да. И еще она была невестой Виктора.

– О, вот как, – едва слышно выдохнул Дилан.

– Да, так мы с ней и познакомились. Они собирались пожениться, Виктор уже готовился перевестись в следователи.

– Помню.

– А погиб, меня спасая, – с горечью закончила Хильда. – Потому что я отвлеклась на задержании.

– Он был в тебя влюблен еще с академии, – напомнил Дилан.

– Это было давно. С тех пор он в кого только ни влюблялся.

– Первая любовь не ржавеет.

Хильда повернулась к нему, но вместо взгляда поймала лишь резко очерченный на фоне света шара профиль. О том, насколько он прав, она знала не понаслышке. Ее сердце до сих пор билось быстрее в его присутствии, хотя они давно расстались. По ее же инициативе. Она думала, будет проще оставить все в прошлом, но так и не смогла.

– Почему ты до сих пор тут сидишь? – поинтересовалась она, радикально меняя тему.

– Потому что дома меня никто не ждет.

– Четыре года прошло, Дилан. Пора уже обзавестись новыми отношениями.

Он прикрыл глаза и невесело рассмеялся.

– Может, ты мне еще и девушку подыщешь?

– А чего тут искать? – в тон ему усмехнулась Хильда. – Вот, Марта. Красивая, умная, как ты любишь. И к легионерам явно неравнодушна.

– Нет уж, спасибо, – фыркнул он. – Я еще пока жду.

– Чего?

Он резко повернулся, наконец ловя ее взгляд и теперь уже не отпуская его.

– Что ты перебесишься и одумаешься.

– Дилан…

– Что – Дилан? Я уже сорок лет Дилан, Хильда. Я смирился с тем, что ты ушла без объяснений, но их отсутствие дает мне надежду. Хочешь, чтобы я ее похоронил? Просто скажи, глядя мне в глаза, что разлюбила и это уже навсегда. Скажи так, чтобы я поверил.

Она долго не отводила взгляд от его глаз, тяжело дыша. Даже открыла рот, отчего его сердце пропустило удар, но слова так и не были произнесены.

– Мне пора, – заявила Хильда, отворачиваясь и поднимаясь с дивана. – Завтра будет тяжелый день. И подозреваю, что в ближайшее время он будет не один такой. Надо отдохнуть.

– Отдохни, конечно, – спокойно согласился Дилан.

Его голос прозвучал слишком отстраненно, словно секунду назад он не пытался снова выяснить с ней отношения.

– Грядет что-то страшное, Хильда, попомни мое слово.

– Тогда нам всем не мешает отдохнуть, – заметила она, не оборачиваясь. – Увидимся завтра.

Стоило ей выйти за дверь, как шорох ее шагов моментально стих, проваливаясь в черную дыру заглушающих заклятий. Дилан сполз ниже и откинул голову на спинку дивана. По его губам скользнула слабая улыбка.

– Увидимся.