Глава 12

– Лана? Какого демона? Что ты?.. Который вообще час?

Столь сердитым, растерянным и взъерошенным одновременно Лана своего куратора еще не видела, но сейчас не обратила на гремучую смесь никакого внимания.

– Начало пятого, – сообщила она практически сквозь зубы, просачиваясь в узкую щель между дверным косяком, дверью и Браттом. Тот оказался слишком удивлен, чтобы ей помешать.

Сквозь зубы Лана говорила не из-за дурных манер и скверного воспитания. Ее до сих пор трясло крупной дрожью, хотя прошла уже добрая четверть часа с тех пор, как она проснулась. Точнее, ее разбудила Вивьен.

Несколько минут ушло на то, чтобы не задохнуться от ужаса, потом ненадолго Лана спряталась от вопросов соседки в ванной комнате, а следом облачилась в халат, сунула ноги в тапочки и прямо в таком виде отправилась к куратору. Тот, судя по сонному виду, еще и не думал вставать. Да и зачем? Впереди выходной день, а небо только-только начало светлеть. Хорошо, что спал он в пижамных штанах и футболке, в них и открыл дверь, а то ситуация могла бы получиться крайне неловкой.

– Ваш план не работает, – резко обернувшись уже на середине комнаты, заявила Лана прежде, чем Братт успел продолжить задавать вопросы.

– Какой план? – не понял он, зябко ежась и растирая слипающиеся глаза. – Лана, объясни по-человечески, в чем дело. Почему у тебя волосы мокрые?

– Купалась я, – огрызнулась она. – Во сне. В чужом.

Его сонливость как рукой сняло: взгляд моментально прояснился, брови сдвинулись к переносице, только голос остался хриплым, когда Братт отрывисто уточнил:

– В чьем?

– Во сне того, на чьей подушке я сегодня не спала. Того, кто умер лет… тридцать назад. Меня едва не утопила одна сумасшедшая русалка!

Последние слова Лана почти выкрикнула, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы от одного только воспоминания о холоде и безысходности, испытанных в том сне. Ее затрясло сильнее, и скрывать это стало бессмысленно.

Братт молча подошел к ней, протянул руку и осторожно коснулся головы в жесте утешения, как ей показалось сначала. Но через секунду она почувствовала тепло и поняла, что он просто высушил ей волосы. Как ни странно, дрожь от этого слегка улеглась.

– Спасибо, – уже тише пробормотала Лана, не выдерживая его взгляд.

– Один вопрос. И мне нужен честный ответ, – все так же хрипло произнес Братт.

От непривычного звучания его голоса у Ланы в животе заворочалось что-то щекотное.

– Ты спала на своей подушке? То есть… На той, что тебе выдали?

Теперь она опустила не только взгляд, но и голову.

– Нет, – выдавила через силу после продолжительной паузы. – Я взяла подушку Веры. Хотела попробовать научиться хождению на территории безопасного сна.

– Но там оказалось не так уж безопасно?

Он по-прежнему стоял рядом, его рука с головы опустилась Лане на плечо, и это одновременно успокаивало и волновало. А главное – совсем не хотелось ему врать и выкручиваться.

– Это был не ее сон, – качнула головой Лана. – То есть… сначала я погрузилась в сон Веры. И почему-то оказалась мужчиной. Но потом я почувствовала чей-то взгляд. Такой… очень настойчивый. Обернулась… И там был уже другой сон. Совсем другое место.

– И ты знала это место? Была там раньше?

– Да. Наяву.

Лана все-таки бросила на его лицо быстрый взгляд исподлобья и принялась рассказывать:

– Вы знаете, что раньше я училась в Лексе. Это довольно закрытая территория, ни студенты, ни преподаватели не могут покидать ее по своему усмотрению, поэтому все живут там. Семейные преподаватели живут в специальных коттеджах рядом с замком. И вот есть один коттедж, в котором когда-то жила пара Мастеров Снадобий. Блэки. Госпожа Блэк в какой-то момент свихнулась на теме увядающих молодости и красоты и решила во что бы то ни стало не стареть. С помощью снадобья. Для него были нужны слезы русалки. Поскольку в нашем мире русалки не водятся, она призвала одну из-за Занавеси и заперла в своем подвале. Она мучила ее, пытаясь добиться слез, но русалка заплакала лишь тогда, когда родила ребенка. Госпожа Блэк отняла у нее ребенка, и на этом у ее дочери сдали нервы. Она попыталась помочь русалке с ребенком бежать, но ее сумасшедшая мамашка их поймала. В общем, русалку она убила, а ее дочери с младенцем все-таки удалось уйти. Госпожа Блэк устроила в доме пожар, пытаясь имитировать собственную смерть, и много лет они с дочерью считались погибшими. Правда выяснилась только двадцать лет спустя. Там много всего произошло, но в итоге тогдашний ректор Лекса Найт Фарлаг утопил госпожу Блэк в том подвале.

– Утопил в подвале? Как? – не понял Братт.

– Там бассейн есть… Наверное, госпожа Блэк сделала его для русалки. В общем, мой отец дружил с Фарлагами, мы даже были на свадьбе Найта. Я тогда еще девчонкой была, но помню, как он рассказывал, что госпожу Блэк утопила какая-то русалка, а не он. По крайней мере, он сам в это верил. Больше не верил никто, как я понимаю.

– И ты считаешь, что эта русалка пыталась во сне утопить тебя?

Лана закусила губу. Теперь, когда она сама рассказала всю историю, она действительно устыдилась своего поступка, но все же продолжила:

– В начале триместра я спала в подвале того дома. На койке, где когда-то, я полагаю, спала плененная русалка.

Она снова мельком взглянула на его лицо. Братт явно ждал пояснений. Лана тяжело вздохнула.

– У нас была вечеринка в честь начала триместра. Когда она закончилась, нам с друзьями захотелось добавки в атмосферном месте. Мы потащились в тот дом, продолжили вечеринку в подвале. Я напилась и уснула. Ребята не стали меня ни будить, ни левитировать, а оставили там. Мне кажется, в ту ночь я тоже проваливалась в чужой сон, просто… не запомнила толком. Думала, это просто кошмар.

Братт молчал, и Лана почему-то разозлилась.

– Я была пьяна, ясно?! – она подняла голову и посмотрела на куратора с вызовом. – Только не делайте вид, что вы в годы своего студенчества на творили глупости!

Он едва заметно мотнул головой и неожиданно признался:

– В годы своего студенчества я творил вещи и похуже. Я не осуждаю. Но я велел тебе оставить это. Не практиковать снохождение. Понимаешь, Лана, не существует безопасных снов. Единственное безопасное место в той субреальности – это твои собственные сны. Как только ты выходишь за их границы, ты ступаешь на зыбкую почву. Нет, я сомневаюсь, что можно проникнуть в сны человека… или существа, погибшего тридцать лет назад. Ткань сновидений просто не держится так долго. Да и утонуть в чужом сне нельзя, но…

– Нельзя?! – снова возмущенно крикнула Лана. – Да из меня вода лилась, когда Вивьен меня разбудила, спросите ее, она подтвердит! Если бы не она, я бы уже умерла! Но однажды она может опоздать. Не хотите учить меня снохождению – не надо, сама разберусь, под мою ответственность. Но расскажите хотя бы, как просыпаться. Должен же быть способ управлять этим процессом! Это в любом случае мне пригодится, потому что у меня всегда будет риск провалиться в чей-то сон. Моего будущего мужа, например, если я усну на его подушке. Или в любой гостинице. В любой гостевой спальне друзей, в конце концов. Не могу же я всю жизнь таскать за собой собственную подушку!

Братт несколько секунд гипнотизировал ее взглядом, после чего медленно кивнул.

– Да, пожалуй, это логично. Я могу показать, что нужно делать. Но тебе придется… погрузиться в мой сон.

Лана только удивленно приподняла брови, а Братт в ответ пожал плечами.

– Есть вещи, которые можно постичь только на той территории.

– Ясно… Хорошо… Когда?

– Чем плохо сейчас? – усмехнулся он, делая приглашающий жест в сторону ширмы.

Лана обернулась, только теперь в полной мере осознавая, что на ней лишь весьма соблазнительная ночнушка, тонкий халат и тапочки, а на нем – пижамные штаны и футболка. Слишком мало одежды. Но отказываться глупо. Вдруг он передумает?

– Сейчас ничем не хуже, чем любой другой раз, – нервно улыбнулась она и шагнула в указанном направлении.

За ширмой действительно обнаружилась широкая двуспальная кровать, постель на которой была смята только с одной стороны. На нее Братт и указал.

– Залезай, устраивайся поудобнее.

Сам он лег с другой стороны поверх одеяла.

Лана замешкалась лишь на секунду, а потом нырнула под одеяло. Простынь еще хранила тепло его тела, а подушка – запах шампуня для волос.

– Почти как в детстве, – пробормотала Лана, вдыхая терпкий хвойный запах.

К счастью, Братт то ли не услышал ее, то ли только сделал вид.

– И как мы уснем? – поинтересовалась Лана, чтобы как-то отвлечься от внезапно накатившего смущения.

– Сейчас половина пятого утра. Не знаю, как ты, а я спал от силы часа три. Немного тишины и неподвижности – и усну без проблем. Возможно, ты тоже.

Лана молча кивнула, пытаясь устроиться поудобнее. Но она привыкла спать на боку, а сейчас все не могла решить, куда повернуться. Спиной к нему – как-то невежливо. Лицом… как-то страшно.

– Только если нас кто-нибудь застукает, – неожиданно произнес Братт, – придется сказать, что ты моя любовница. Потому что даже учить тебя выходить из сна я не имею права.

Лана распахнула глаза и удивленно посмотрела на куратора. Тот лежал на спине, как и она, его глаза были закрыты, но губы кривились в едва заметной улыбке.

– А как же ваша невеста? – не удержалась Лана.

– А при чем здесь моя невеста? – нарочито равнодушно переспросил он.

– Не заревнует?

– Это, если что, будет не твоя проблема.

Лане оставалось только снова кивнуть. Действительно, отношения Братта с невестой ее никак не касались.

* * *

Это была практически последняя ее связная мысль. Как куратор и предсказывал, раннее утро и недосып сделали свое дело очень быстро: стоило закрыть глаза и замолчать секунд на десять, как Лана провалилась в сон. В чужой.

Место, в котором она оказалась, было ей совершенно незнакомо. Она сидела на ступеньках небольшого, но очень аккуратного Дома Развоплощенной – древней королевы Роны Риддик. Даже странно: двенадцать лет прошло с тех пор, как ее магический поток официально признали ревоплощенным, а посвященные ей Дома, куда раньше люди приходили послушать ее историю и обратиться к потоку за присмотром и защитой, все еще стоят. Проводятся службы, венчаются пары, младенцы получают благословление… Старые привычки умирают с трудом. Словно никто уже толком не помнит, что именно стоит за ритуалами, но все продолжают их проводить, потому что так людям комфортнее.

Лана поднялась со ступенек и огляделась. Дом, как водится, окружал большой красивый сад, полный цветущих, невзирая на середину лета, деревьев. Наверное, здесь, во сне, еще была весна. Все это находилось на отшибе и небольшом возвышении, а дорожка, ведущая ко входу в дом, другим своим концом убегала к окраине небольшой деревни. Ярко светило солнце, отражаясь от склонов разноцветных крыш, щебетали птицы, но вокруг не было ни души.

Услышав за спиной шаги, Лана обернулась к Дому: из глубины церемониального зала к распахнутым дверям подошел Рейн Братт в костюме нежно-голубого цвета. Лана опустила взгляд на длинную юбку своего платья: она была того же оттенка. В мире за Занавесью это означало, что они одеты как жених и невеста.

Братт улыбнулся, довольно успешно скрывая легкое смущение. Лишь то, как он засунул руки в карманы брюк, выдало неловкость.

– Не стоило говорить о помолвках перед засыпанием.

Лана вопросительно приподняла брови и уточнила:

– Поэтому мы так одеты? Кто из нас отвечает за антураж сна?

– В каком-то смысле это совместное творчество, – после небольшой паузы признал Братт. – Образы из моей головы, но сноходец влияет на то, какие именно образы всплывают.

– И как он это делает? – с невинным видом, как бы между прочим, поинтересовалась Лана.

Братт выразительно посмотрел на нее, давая понять, что уловка не прошла не замеченной. Но все-таки ответил:

– Во многом это зависит от того, с какой мыслью засыпает сам сноходец. Ты спросила меня про невесту, очевидно, подумала о свадьбе, после чего сразу уснула – и вот мы здесь в таком виде.

– А где мы? – не удержалась от еще одного вопроса Лана, снова оглядываясь. – Что за место?

– Моя мать родом отсюда. И неподалеку находится дом моей невесты. Собственно, так мы и познакомились. Я долго отсутствовал в мире за Занавесью, а когда вернулся, решил навестить родные места.

– Вы жили по другую сторону Занавеси? – заинтересовалась Лана. – Долго?

– Достаточно.

– Вам там нравилось?

– Нет, не очень.

– Тогда почему?

– Я был вынужден уехать… Из-за отца…

Братт вдруг прикрыл глаза и стиснул зубы, недовольно поморщился, а потом попросил:

– Лана, пожалуйста, не расспрашивай меня о личном здесь. Я осознаю, что мы во сне, но все равно… Здесь мне сложно противиться твоим расспросам. Я потом не буду толком помнить сон, как это обычно и бывает. Мне бы не хотелось откровенничать в столь… неравных условиях.

– Хорошо, – Лана серьезно кивнула. – Не буду. Только один вопрос, профессор Братт. Марта знает, что вы помолвлены?

Вопрос его явно удивил.

– Да, конечно. Она знакома с моей невестой. Не скажу, что они подруги, но одно время мы все вместе с удовольствием общались.

– Вы все? – переспросила Лана, хмурясь.

По его губам скользнула печальная улыбка.

– А ты ведь ничего не знаешь, да? Марта тоже была помолвлена. Еще год назад. Он был легионером, служил в боевом отряде, но когда Марта сказала ему: «Да», решил перевестись в следователи.

У Ланы неприятно закололо под кожей, когда она вспомнила, как Марта крутила на пальце кольцо.

– Он погиб? – тихо уточнила она.

– Да. Буквально за две недели до перевода. По-моему, она до сих пор не смирилась с этим. Лана, ты бы пообщалась с сестрой поближе. Она не хочет тебе навязываться, но очень хочет быть рядом с тобой. Она хороший человек, с которым случилось много плохого. И она все равно осталась хорошей. Ты, наверное, не очень понимаешь, как много усилий она приложила к тому, чтобы ты смогла продолжить обучение в СКА вместо Лекса. Учитывая, что оттуда тебя успели исключить. Так что сделай вам обеим одолжение: хоть один раз шагни ей навстречу.

Лана обхватила себя руками и отвернулась от него, вновь испытывая это неприятное, тянущее чувство внутри – стыд. Конечно, она понимала, что ее перевод в СКА был непростым делом. И потом, когда она столкнулась с непониманием и неприятием со стороны однокурсников, Марта пришла ей на помощь снова. А что сделала она в ответ? Просто вежливо общалась с ней в последний раз? Вот уж облагодетельствовала, слов нет.

От этих мыслей ее отвлекло осторожное прикосновение к плечу.

– Идем, мы ведь не просто так здесь, – мягко предложил Братт.

Лана кивнула, изо всех сил стараясь держать лицо. И надеясь, что ей это удается, несмотря на зыбкую реальность сна.

Братт неожиданно взял ее за руку и повел в глубину сада. Лана чувствовала тепло его ладони как наяву, и это оказалось куда более волнительно, чем прикосновение Ле Крока в похожей ситуации. Сейчас она все ощущала острее, хотя обычно во сне происходит наоборот.

Куратор отвел ее к скамейке, окруженной клумбами роз всех цветов и размеров. Когда так цветут деревья, розы цвести еще не должны, но здесь все происходило одновременно, словно сон был соткан из разных воспоминаний.

Лана опустилась на скамейку, с удовольствием скользя взглядом по цветам. Очертив полукруг, остановила его на кураторе, севшем рядом.

– Знаете, во сне вы совсем не такой, как в реальной жизни, – вырвалось у нее.

– Неужели?

Лана прикусила губу, мысленно дав себе подзатылок. Но потом вспомнила, что после пробуждения он забудет большую часть их разговора, если не весь. И все-таки пояснила:

– В реальности вы иногда меня пугаете. У вас бывает такой взгляд… У меня от него мурашки по коже.

Он вздохнул и наклонился вперед, сцепляя пальцы в замок и упираясь руками в широко расставленные ноги.

– Да, я понимаю, о чем ты говоришь. Но поверь, я делаю это не нарочно. Я никогда не причиню тебе вреда. Больше никому не причиню.

– Больше?

От этого уточнения в груди вновь похолодело.

– Мы договорились не говорить о личном, – напомнил он.

Резко встав, Братт подошел к клумбе и сорвал розу с маленьким бордовым цветком. Вернулся на место, провел над цветком свободной рукой – и мгновение спустя на его ладони осталась лежать изысканная брошь.

– Дай мне руку, – попросил он, протягивая раскрытую ладонь с брошью Лане, – и следуй за моим потоком.

Чувствуя, как ускоряется биение сердца в груди, Лана медленно накрыла его руку своей и переплела их пальцы. Едва не забыла, зачем это делает, но все же успела устремить свой магический поток вслед за его, меняя сущность броши, зажатой между их ладонями.

– Вот так, – тихо выдохнул Братт, отзывая поток обратно.

Лана убрала руку, с интересом уставившись на маленькое украшение, но внешне то никак не изменилось. Братт осторожно приколол брошь к ее платью и улыбнулся.

– Теперь это твоя универсальная точка выхода. Каждый раз, погружаясь в чужой сон – случайно или намеренно – в первую очередь проверяй, на тебе ли брошь. Реальность сна тебе послушна, поэтому если ты только сосредоточишься на этом, она будет на месте. Если нужно будет срочно выйти, просто коснись розы – и проснешься.

– Спасибо, куратор Братт, – с чувством ответила Лана.

– Да не за что, – пожал он плечами. – Я все же настоятельно рекомендую тебе не экспериментировать с этим. Бывают способности, которые хуже проклятия. А твое снохождение… какое-то неправильное, даже я не понимаю, что все это значит.

– Я буду иметь это в виду, – пообещала Лана.

Судя по его взгляду, Братт понял, что она не собирается отступаться. Лане показалось, что он знал это заранее.

– Тогда сейчас коснись броши – и просыпайся, – велел он. – Только сделай одолжение: не буди меня. Я действительно поздно лег, мне бы выспаться.

– Не буду. До встречи в реальности, профессор.

– До встречи.

Лана села прямее, словно ей предстояло какое-то сложное действие, а не банальное пробуждение, потянулась к цветку. В последний момент, когда пальцы уже почти коснулись металлических лепестков, она вдруг вздрогнула всем телом.

Сад и Дом Риддик вдруг куда-то исчезли, впереди вместо них протянулось пустое поле, заканчивающееся холмом, увенчанным монументом в виде спирали.

Откуда вдруг взялся этот образ, Лана понять не успела, как и остановить руку. Пробуждение оказалось резким, практически мгновенным. Ее глаза уже распахнулись, а дыхание еще только перехватило от узнавания страшного места гибели Анны.

Впрочем, пугающий образ моментально испарился из сознания, когда Лана поняла, что прямо перед ней находится лицо куратора. Уснув, они оба перевернулись на бок, лицом друг к другу, и даже как будто сдвинулись к центру кровати. Сердце заколотилось в груди с новым рвением, но уже по другой причине.

Во сне его лицо выглядело расслабленным и красивым. Совсем как в первую встречу. Никаких резких линий, ничего пугающего. Сейчас Братт казался даже моложе, чем был на самом деле. Лана улыбнулась и потянулась к его щеке рукой, но вовремя себя остановила. Это было бы неуместно.

Братт так и лежал поверх одеяла, и судя по позе, ему уже было холодно. Поэтому Лана накрыла его второй половиной одеяла, когда встала. Поправляя его, зацепилась взглядом за маленькую татуировку, выбитую на выпирающем позвонке у самого основания шеи. Наклонившись ближе, она присмотрелась: это был расчерченный ритуальными линиями круг с буквами какого-то алфавита. Но не того, что использовался в магическом мире.

В кои-то веки Лана пожалела, что никогда не стремилась к изучению магии за пределами базовых бытовых потребностей. Возможно, тогда бы она сейчас знала, что это за знак. А так ей оставалось только постараться запомнить его и тихонько выскользнуть из комнаты, как и обещала.