Глава 14

После чаепития с сестрой Лана еще долго кипела праведным гневом. Все сложилось совсем не так, как она рассчитывала, и от этого, кажется, было еще больнее, чем от всех сказанных слов.

Нет, Лана прекрасно знала, что ее семья не идеальна, но так жили многие в ее окружении. Отцы строили империи или пробивались в политике, матери в основном наслаждались светской жизнью, но иногда тоже занимались каким-нибудь делом, часто связанным с искусством или модой, а дети были предоставлены няням, гувернанткам и самим себе. Учились в закрытых школах, из которых перекочевывали в не менее закрытый Лекс. Зато они всегда получали все, что пожелают, и могли творить все, что вздумается. Никому из них не приходилось в ужасе метаться из стороны в сторону в поисках денег на лечебные снадобья. Разве не здорово?

Да, только теперь Лана потеряла все привилегии своего происхождения, а взамен ничего не получила. Отец в тюрьме, мать в бегах, а она, как и всю свою жизнь, одна. От осознания этого внутри все переворачивалось и завязывалось в тугой узел. Хотелось закричать и совершить какое-нибудь безумство. Напиться где-нибудь в веселой компании, что-нибудь разрушить, а потом показать всем неприличный жест и заявить:

– А вот ничего вы мне не сделаете!

Но этого Лана теперь тоже была лишена, поэтому попыталась дать выход кипучей энергии через учебу. Ее хватило минут на пятнадцать, после чего она со стоном повалилась на кровать и уставилась в потолок.

А что, лежать и страдать – тоже вариант. Не так весело, как попойка с друзьями, но и не так скучно, как бессмысленная учеба. Лана успела разочароваться в журналистике и решить, что это весьма бессмысленный способ поквитаться с королем. То ли дело сны… А сейчас поквитаться с королем хотелось как никогда сильно. Кто-то же должен ответить за то, что ей так плохо!

– Вот только как? – пробормотала Лана, глядя в потолок. – Как мне до тебя добраться?

Чтобы проникнуть в сон короля, нужно получить доступ хотя бы к его подушке, если не к постели. И как это сделать? Проникнуть во дворец? Заплатить кому-то, кто там работает, чтобы ей выкрали подушку? Ну да, а деньги она где возьмет? Марта выдает ей на карманные расходы, но для подкупа таких сумм недостаточно.

Имелся и другой вариант. Погрузившись в сон Веры, она вскоре перешла из него на другую территорию. Тогда ей показалось, что это сон мертвой русалки. Точнее, то, что от них осталось в сонной субреальности. Почему она так решила, Лана и сама не знала. Просто это напомнило ей о том, как она уснула в подвале сгоревшего дома, на том самом месте, где когда-то спала русалка.

Но Братт сказал, что такое невозможно. Ткань сновидений не может существовать так долго без подпитки. Тогда в чей сон она погрузилась? Вывод напрашивался один: в сон Найта Фарлага, на чьей подушке она ни разу не спала. Из этого следовало, что, выйдя за пределы собственного сна, можно попасть куда угодно. В том числе в любой чужой сон. Если только найти этого человека в мире сновидений. С Фарлагом такое получилось случайно, но если она поймет, как это делать…

Лана снова застонала, закрывая лицо руками. Еще раз соваться в омут, не зная брода, не хотелось. Даже если брошь действительно поможет просыпаться при необходимости, кто знает, какие еще опасности таит в себе тот мир? Ей нужен учитель. Наставник.

Внезапное воспоминание заставило Лану сесть, словно она уже приготовилась куда-то бежать.

Рассказывая о снохождении, Братт упомянул, что с его помощью можно положить в голову человека какую-то идею. Может быть, снова проникнув в его сон, она сможет убедить куратора помочь ей с обучением?

Лана тут же отбросила эту мысль. Не прокатит, он раскусит ее. Очень уж хорошо Братт владеет темой и ориентируется в сновидениях. Даже если потом не будет помнить о вторжении, испытав неожиданное желание ее учить, он может заподозрить неладное.

Сильно огорчиться Лана не успела, поскольку на смену этой идее тут же пришла другая. Куратор также говорил, что на территории сна ему трудно противиться расспросам, даже если он осознает происходящее. А еще упоминал, что знает так много о снохождении потому, что общался с человеком, который искал в свое время сноходцев. Если она узнает у него имя этого человека, – а во сне Братта она его узнает, – то сможет обратиться к нему. Судя по всему, он не испытывает такого пиетета перед законом и может взяться за обучение. В обмен на пару услуг сноходца с ее стороны. Это будет честная сделка, даже деньги не понадобятся.

Оставалась мелочь: снова поспать на подушке Братта. Но ее-то выкрасть куда легче. Должно быть. Сегодня выходной, и он наверняка проводит день в объятиях невесты.

План созрел в считанные минуты. Лана вскочила с кровати, с трудом запихнула собственную подушку в сумку-артефакт, уменьшающую размеры вещей, и торопливо выскользнула из комнаты.

По пути к комнатам преподавателей ей никто не попался, что было ожидаемо: по выходным академия пустела. Добравшись до нужной двери, Лана постучала, пытаясь унять сердцебиение и заодно придумать более или менее удобоваримый предлог своего визита на случай, если Братт все же окажется там.

Не придумала, но и не понадобилось: на стук никто не ответил. Лана дернула ручку, убеждаясь в том, что дверь не заперта. В СКА никто не запирался. Бросив быстрый взгляд по сторонам и убедившись, что коридор пуст, юркнула в комнату, быстро захлопнула за собой дверь и привалилась к ней спиной, тяжело дыша. Словно она сюда бежала, а не кралась.

«Ты очень пожалеешь об этом», – мелькнула в голове непрошенная мысль.

«Мне не привыкать», – тут же отмахнулась Лана.

Делать и потом жалеть – это ее конек, но она просто не могла сейчас поступить иначе. Да, вламываться в чужое жилье и красть (пусть даже всего лишь подушку) – так низко она еще не падала, но ситуация требовала.

Лана чуть ли не бегом пересекла комнату, завернула за ширму, убедилась, что постель куратора уже полностью убрана. На мгновение замерла: накатили воспоминания о том, как они лежали здесь вдвоем всего несколько часов назад. Он даже не коснулся ее, но Лана вспомнила тепло простыней и запах шампуня от подушки и закусила губу. Фантазия не к месту ожила, рождая в голове совершенно неуместные образы, которые пришлось прогнать усилием воли. Только этого сейчас не хватало.

Лана присела на корточки у кровати, дрожащими руками принялась вытаскивать свою подушку из сумки. Сумка не была предназначена для предметов такого размера, поэтому упиралась и сопротивлялась, а руки дрожали все сильнее и тянули несчастную подушку нервно, дергано и не всегда эффективно. Лане все казалось, что в любую секунду дверь может распахнуться, и ее застанут за этим занятием.

«Не застанут, – мысленно твердила она себе, – его нет в академии».

Подушка наконец вылезла, освобождая в сумке место. Лана торопливо вытряхнула подушку Братта из наволочки, натянула ее на свою, положила на место, поправив потревоженное в процессе одеяло, и принялась запихивать добычу в сумку.

Когда дело почти было сделано, Лана услышала голоса прямо за дверью, и в следующее мгновение та распахнулась, легонько щелкнув замком.

– Я уверен, она пошла куда-нибудь развеяться, – произнес Братт, входя в свою комнату.

Лану окатило ледяной волной, от которой почему-то бросило в жар. Она инстинктивно рухнула на пол, прижимаясь к нему всем телом, чтобы ее силуэт случайно не разглядели за ширмой на фоне окна, в которое беспощадно светило солнце.

– Возможно, – согласился голос Марты. Очень опечаленный голос. – Но хочется убедиться, что она не наделает глупостей… Боги, зачем я все это на нее вывалила?! Дура.

– Не вини себя, – мягко возразил Братт. – Ты тоже имеешь право на эмоции, иногда полезно их выплеснуть. Иначе однажды ты просто взорвешься.

Было слышно, как Марта тихо хмыкнула.

– Мы ее найдем, вы поговорите, все будет хорошо, – с нажимом произнес Братт.

Лана слышала, что он ходит по комнате, шуршит какими-то бумагами, выдвигает и задвигает ящики стола. Вероятно, принес какие-то документы. Она лихорадочно соображала, что делать, как ей теперь выбраться, но тут куратор все решил за нее, снова открыв дверь и бросив Марте короткое:

– Идем.

Дверь захлопнулась, и в комнате снова повисла тишина. Несколько секунд спустя Лана выдохнула, осознав, что задерживает дыхание. Затаилась еще на несколько секунд, парализованная страхом возможного разоблачения, но потом заставила себя шевелиться. Запихнула подушку в сумку до конца, выбралась из своего укрытия и в несколько стремительных шагов пересекла комнату. Забыв об осторожности, приоткрыла дверь, выскользнула в щель и торопливо закрыла ее.

Снова выдохнула, оказавшись в коридоре. Получилось! А ведь почти попалась…

Лана повернулась, намереваясь вернуться к себе, и едва не закричала, уткнувшись носом в широкую грудь Братта. Она дернулась назад, поднимая на него перепуганный взгляд.

– Вот ты где, а сестра тебя по всей академии ищет, – сообщил он, улыбаясь. И тут же нахмурился, видя ее состояние. – Все в порядке?

Лана только медленно кивнула. Сердце натурально пыталось выбраться из груди, в голове метались мысли, пытаясь придумать хоть какое-то объяснение происходящего.

– Ты ко мне шла? – подсказал Братт. – Чем-то еще могу тебе помочь?

Лана моргнула. Кажется, он не видел, как она вышла из его комнаты. Вероятно, решил, что она только пришла, не нашла его и собралась уходить.

– Да, – выдохнула она, пытаясь поймать за хвост хотя бы одну связную мысль.

– И что опять случилось? Я знаю, что вы поссорились с сестрой, Марта очень переживает…

– Нет, дело не в этом, – отмахнулась Лана. – Это ерунда, бывает, пусть не парится…

– Тогда в чем дело?

Взгляд Ланы метался из стороны в сторону, она продолжала тяжело дышать и понимала только одно: причина ее визита должна быть очень волнительной, чтобы объяснить такое ее состояние.

– Фарлаг, – наконец выдавила она. – Я написала ему письмо. Насчет моего сна. Если он ответит, хочу еще раз попробовать погрузиться в тот сон…

Братт нахмурился.

– Лана, мы же договорились…

– Нет, мы ни о чем не договаривались, – мотнула она головой. – Мне кажется, этот сон важен. И то, что в нем произошло с Фарлагом, тоже важно. Что, если ему грозит какая-то опасность? Я не хочу потом жалеть о том, что ничего не сделала. Вот. Просто решила, что вы должны знать.

Куратор сокрушенно покачал головой.

– Лана, что же ты творишь? – пробормотал он, прикрывая глаза. А потом серьезно на нее посмотрел. – Если он ответит и ты соберешься к нему, скажи мне, ладно? Я пойду с тобой.

Она удивленно приподняла брови.

– Зачем? Разве это не сделает вас соучастником преступления?

Он слабо улыбнулся.

– В один прекрасный день погубишь нас обоих. Но если что-то пойдет не так, я хотя бы смогу тебя подстраховать.

Лана кивнула. Она была не против подстраховки.

* * *

Разговор у дверей комнаты едва не заставил Лану передумать. Если куратор готов еще немножечко влипнуть в эту историю вместе с ней, то, возможно, позже он и на остальное согласится, добровольно. Все-таки снова погружаться в чужой сон было немного страшновато, не говоря уже о том, что выпытывать обманом информацию у того, кто тебе и так помогает, не очень-то достойно.

Но ближе к вечеру она все равно вернулась к исходному плану. В конце концов, у нее просто нет теперь другой подушки. И нет времени ждать, когда Братт созреет. А если Фарлаг не ответит, сочтя ее письмо дурацкой шуткой или просто не желая теперь мараться об общение с кем-то из Лероев? Да и тому, ради чего она хочет проникнуть в сон короля, Братт ни за что не станет ее учить.

А тот, кто специально искал сноходцев для каких-то явно не слишком законных дел, станет, кем бы он ни был.

– Ты так смотришь на свою подушку, словно из нее в любой момент может выскочить монстр, – со смешком заметила Вивьен, когда они укладывались.

Лана изобразила улыбку.

– В каком-то смысле это действительно так.

Вивьен тут же посерьезнела.

– Лана, ты хоть кому-нибудь рассказала о своих кошмарах? Это ведь не шутка.

– Не беспокойся. Куратор в курсе. Он показал мне, как защититься.

– А причину не объяснил?

Лана дернула плечом, отворачиваясь, чтобы не смотреть на соседку. И после небольшой паузы залезла под одеяло.

– Он считает, что произошедшее – невозможно. То есть я не должна была плеваться водой.

– Но ты плевалась.

– Я знаю.

– А он?

– И он тоже.

– И что он сказал?

– Что так не должно быть.

– Дурдом какой-то, – фыркнула Вивьен и перевернулась на бок. – Спокойной ночи. Постарайся не орать.

– Постараюсь. Спокойной, – отозвалась Лана, осторожно опуская голову на подушку.

«Так, думай о хорошем, – приказала она себе. – Постараемся в этот раз обойтись без кошмаров».

Братт сказал, что антураж сна – это совместное творчество. Его образы, но она может влиять на то, какие именно всплывут. Нужно что-то нейтральное, чтобы он счел это обычным сном. Точно не сад рядом с Домом Риддик – это родит ненужные ассоциации. И не «Сияние»: с него обычно начинаются ее кошмары.

«Академия, – решила Лана, закрывая глаза. – Пусть это будет академия. Его кабинет, например, или аудитория. Ведь повседневные вещи часто снятся… Это не вызовет подозрений».

Она честно старалась думать о его кабинете. Вспоминала, как он привел ее туда первый раз. Потом мысли ее перекинулись на их разговор, состоявшийся где-то между аудиториями, когда он прогнал старосту с ее претензиями. Следом всплыло воспоминание о том, как он поймал ее сегодня у двери своей комнаты.

Лана заворочалась, меняя левый бок на правый, уткнулась лицом в подушку, неосознанно с силой втянула ноздрями воздух, пытаясь уловить его запах, но ничего не вышло. Запах хранила наволочка, а их она поменяла, поскольку они отличались. Сердце забилось быстрее, отчего-то болезненно ноя. Лана подняла руку, коснулась ею мягкой ткани, погладила, сквозь дремоту чувствуя, как куда-то проваливается.

Постель под ней колыхнулась, чьи-то руки вдруг сгребли в охапку, Лану прижало к другому телу. Она еще не успела распахнуть глаза, пытаясь понять, что происходит, а горячие требовательные губы уже накрыли ее рот.

Поцелуй оказался столь же жарким, сколь и неожиданным. Лана ответила на него прежде, чем ее сознание догнало происходящее. Только тогда глаза наконец открылись, а поцелуй внезапно прервался.

Прямо перед ней было лицо куратора, и она определенно смотрела на него снизу, голова ее покоилась на подушке, но подушка эта лежала не на ее узкой одноместной кровати. И это совершенно точно был не рабочий кабинет.

Братт выглядел так же, как и прошлым утром: взъерошенным и немного растерянным, на нем была та же футболка, а на Лане – ночная рубашка и халат, в которых она к нему пришла.

Его пальцы скользнули по ее щеке, то ли просто пробуя на ощупь, то ли осторожно лаская. Лана закусила нижнюю губу, тяжела дыша и понимая, что попала. Но почему-то ее это совершенно не расстраивало.

Кончики пальцев тем временем коснулись ее губ, и, словно повинуясь молчаливому приказу, Лана раскрыла их еще до того, как Братт вновь наклонился к ней, целуя на этот раз медленнее, более вдумчиво. Рука его скользнула ниже, сначала к бедру, а потом снова поднялась выше, сжимая грудь.

У Ланы вырвался непроизвольный стон и тут же утонул в поцелуе. Руки потянулись к его плечам, скользнули по ним, чувствуя, как под тканью футболки перекатываются крепкие мышцы. Прервав поцелуй, она оттолкнула куратора, но лишь для того, чтобы повалить его на спину и оказаться сверху. Она тут сноходец, поэтому имеет право взять на себя инициативу. Для чего, собственно, пришла в этот сон, Лана уже и не помнила, наклоняясь к Братту, запуская пальцы в короткие темные волосы и целуя его настойчивей.

Внезапная мысль обожгла сознание, заставив ее дрогнуть и снова отстраниться. Кто она сегодня? Кого он видит, целуя ее? Саму Лану? Или свою невесту?

Она села прямее, задыхаясь, откидывая назад волосы и глядя на него сквозь сумерки раннего утра, как и накануне в реальности.

По лицу Братта скользнули недоумение и разочарование. Он тоже сел, крепко обнимая ее, словно боялся, что иначе она сейчас встанет и уйдет, снова потянулся к губам, но она отпрянула, тяжело сглотнув.

– Лана, пожалуйста… – хрипло выдохнул он.

Лана… Нет, он видит ее, а не какую-то там невесту!

Она улыбнулась, снова обнимая его за плечи и целуя, а потом уверенно стаскивая с него футболку, прижимаясь теснее к теперь обнаженному телу. На этот раз стон вырвался у него. Все было так реально, словно происходило на самом деле.

– Боги… хоть бы ты мне просто снилась… – пробормотал Братт, скользя губами по ее шее к впадинке под горлом, щекоча дыханием.

– А что еще это может быть? – прошептала Лана. Где-то на окраине сознания замаячила, дрыгая лапками, мысль, но сосредоточиться на ней она не смогла.

– Ничего, – улыбнулся он. – Ты бы не пришла в такой сон сознательно… Ты бы не пришла…

– Даже если бы умела?

Она отстранилась. Мысли прояснились, хотя это и было не просто. Его взгляд, его запах, их перемешанные дыхания, разгорающийся жар там, где их тела продолжали соприкасаться, – все отвлекало, но Лана все же вспомнила, с какой целью пришла в этот сон.

– Даже если бы умела, – кивнул Братт, томительно медленно стягивая халат с ее плеч.

– Откуда ты так много знаешь о снах?

– Я когда-то учился по ним ходить, – признался он, прежде чем приникнуть губами к обнаженному плечу.

Его пальцы уже потянули тонкую лямку ночной сорочки, снова насылая туман на ее мысли, но Лана все-таки спросила:

– У кого?

– У Марка Аранта.

Лана улыбнулась. Вот и все, дело сделано, можно и…

– Что это? – в его голосе прозвучало недоумение, но она каким-то образом почувствовала, что сейчас оно перерастет в гнев. Отпрянула, чтобы выяснить, в чем дело.

Пальцы, потянувшиеся ко второй лямке, зацепились за приколотую к ночной рубашке брошь. Маленькую изящную розу.

Братт поднял глаза, встречаясь с ее взглядом. В его собственном отразилось понимание.

– Лана…

– Прости. И забудь этот сон, – в отчаянии приказала она. – Это просто сон.

Не давая ему времени на реакцию, Лана коснулась розы и в следующее мгновение открыла глаза в темноте собственной спальни.

Она все еще тяжело дышала и чувствовала возбуждение, накатившее во сне. Ей оставалось только гадать: проснулся ли Братт одновременно с ней и будет ли он помнить их общий сон так же ярко и отчетливо, как она сама.