Радиолокатор Х‐4С

«…Ориентирование в условиях ограниченной видимости – это не просто слепота в снежный буран. Ветер, снежные вихри и отсутствие зрительных ориентиров, объединившись вместе, сбивают с толку неосмотрительного путника. Даже опытные профессионалы могут заблудиться, и только современные навигационные системы обеспечили то, что путешествие в снежный буран перестало быть смертельно опасной глупостью…»

«Основы техники вождения машины вслепую для Зимовщиков»

Я двинулся следом за Хуком вдоль троса, который он натянул до своего Снегохода. Борясь с бураном, мы забрались в машину. Ветер усилился, снег повалил сильнее, температура опускалась с каждой минутой. Уже полностью стемнело, и при других обстоятельствах мы бы ни за что не рискнули выйти на улицу.

Смотав трос, Хук плотно захлопнул заднюю дверь, пробрался мимо меня за руль и завел двигатель. Но вместо того чтобы возиться с установленными на крыше фарами, от которых в буран все равно не было бы никакого толку, он включил Х‐4С и дождался, когда нагреется экран. Датчик наружной температуры указывал минус двадцать четыре градуса по Цельсию и продолжал падать. Каждый привратник, который не даром ест свой хлеб, в настоящий момент должен был полностью разогреть стержни в Чугунке.

– Люси убила Джонси, – тихо произнес я.

– Все наоборот, малыш, – Джонси убила Нэпп. Но есть и хорошая новость: обе стороны потеряли по одному человеку, так что, по крайней мере, у Хрюшки и Свинки  будет меньше причин для ссоры.

– Куда вы меня везете?

– В безопасность, – сказал Хук. – Последние события наглядно доказали, что тебе опасно находиться в Двенадцатом секторе, пока здесь орудует Токката. Когда ты окажешься у нас, мы разберемся в том, что происходит, и, если ты захочешь, ты сможешь принять предложение, которое тебе сделала Аврора.

– Значит, вы меня не арестовали?

– Помилуй господи, нет, – ответил Хук, однако в голосе его не прозвучала та искренность, на которую он рассчитывал, – ты можешь уйти на все четыре стороны, когда пожелаешь.

Я посмотрел в окно на снег и ветер. Почему-то у меня не возникло никакого желания уходить куда-либо прямо сейчас.

Круглый экран радиолокатора в центре приборной панели Снегохода светился неестественно-зеленым светом; отраженный от окружающей местности сигнал выводился в виде зеленых точек, обновляющихся каждую секунду новым проходом луча. Локатор давал более чем достаточно информации для ориентирования, однако серьезно ограничивал скорость движения. На экране были отчетливо видны выезд из Дормиториума, часть «Сиддонс» и, совсем рядом, Снегоход Джонси. Я разглядел на экране контуры машины меньше чем в двадцати футах от нас, но когда выглянул в окно, вокруг не было ничего, кроме стены кружащегося снега.

Хук сказал по коротковолновой рации что-то неопределенное насчет того, что он «возвращается на базу с Уортингом», после чего включил передачу, и Снегоход тронулся в путь. Я злился на себя, потому что Джонси оказалась гораздо более хорошим другом, чем я предполагал. У нее были ответы на многие вопросы, как и у Токкаты, которую я также недооценил. У меня мелькнула было мысль открыть заднюю дверь Снегохода и дать деру, но путь пешком в снежный буран сродни тому, что общаться с сонными, занимать денег у поручителей или тыкать заостренной палкой в и без того разъяренного мамонта: лучше этого не делать. Просто не делать, и всё. Но, несмотря ни на что, тут была и своя положительная сторона: я представлял для «Гибер-теха» определенную ценность. До тех пор пока так будет продолжаться, я в безопасности. А пока я в безопасности, Бригитте также ничто не угрожает. В определенном смысле.

Как это ни странно, гибель Люси не произвела на меня абсолютно никакого впечатления. И не то чтобы наша дружба ничего не значила; также я не испытывал угрызений совести из-за того, что мое молчание привело ее к смерти. Нет, осталось только какое-то онемение, словно я уже давно знал, что Люси думает только о себе. Мать Фаллопия и сестры будут огорчены, но воспримут все философски. Зимой люди погибают сплошь и рядом: от этого никуда не деться.

Хук полностью сосредоточил внимание на управлении Снегоходом; светящийся экран радиолокатора показывал дорогу вперед, а яростный ветер раскачивал маленькую машину. Мы медленно проползли по дороге, ведущей от «Сиддонс», повернули налево, а затем, когда, казалось, прошла уже целая вечность, направо у рекламного щита.

– Ну, – сказал я, размышляя об активных методах ведения допроса, которые приписывали Хуку, – я так слышал, вы в прошлом служили в военной разведке.

– Увы, нет, – ответил он, – о чем очень сожалею. Я бы хотел послужить родине на этом посту, но мне не представилась такая возможность. Мы всем говорим, что в разведке служил я, но на самом деле это была Аврора.

Я удивился не так сильно, как должен был бы.

– До выхода в отставку она была лучшей из лучших. Просто проникала в сознание спящего человека и извлекала все, что нужно. Какое-то время я был ее помощником и познакомился с основами вторжения в сон, однако трудно определить, где реальность, а где нет. Я предоставлял все Авроре. Как и остальные.

– Что на валике? – спросил я.

– Не знаю, – сказал Хук, – но, полагаю, что-то очень важ…

Снегоход вздрогнул и остановился. В лобовое стекло я увидел только мельтешащую белую пелену. Хук покрутил ручку Х‐4С, регулируя усиление сигнала.

– Что это? – шепотом спросил я.

– Вот, – ответил Хук, указывая на яркую точку на экране.

Меньше чем в десяти ярдах от нас прямо посреди дороги находилось что-то, обеспечивающее сильный отраженный сигнал. Что-то такое, чего там не должно было быть. Мы с Джонси проехали по этой дороге меньше часа назад, и она была свободна.

– Двигавшиеся зимсонники… которые остановились? – предположил я.

Хук покачал головой.

– Они ленивые, но не глупые.

– Может быть, зимокочевники, застигнутые бураном?

Такое было маловероятно, но возможно. Зимние Кочевники обыкновенно передвигались группами по двадцать и больше человек, чтобы сберечь тепло, как правило, накрытые шатром из шкур северного оленя, чтобы защитить от обморожения ноги тех, кто шел с краю. Когда становилось совсем плохо, они просто опускали шатер, оставаясь внутри, разводили костер, кутались в шкуры и сбивались в кучку.

– Возможно. Однако тут ничего не поделаешь.

Опустив нож бульдозера, Хук двинул Снегоход вперед. Но как только это произошло, точка на экране локатора попятилась прочь от нас. Хук остановился, точка по инерции прошла еще несколько ярдов, также остановилась, постояла, затем снова приблизилась к нам. Снегоход содрогнулся от налетевшего порыва ветра. Анемометр на крыше машины показывал, что скорость ветра достигает шестидесяти миль в час, однако это не оказывало никакого воздействия на неизвестный объект, зафиксированный локатором.

– Нарываешься на драку, да? – спросил Хук, беря со стены «Коровий шест».

Вставив в магазин два термалита, он дослал первый в аккумуляторный отсек. «Коровий шест» – не самое безобидное оружие: вообще-то он предназначен не для стрельбы по врагам, а для того, чтобы сгонять в стадо молочных мамонтих, – но ему нет равных в ближнем бою, когда ты столкнулся лицом к лицу с враждебно настроенным противником и вопрос скрытности не стоит в повестке дня.

Опустив стекло, Хук высунул оружие наружу. Мы не отрывали взгляда от экрана Х‐4С. Яркая точка придвинулась еще ближе; как только она оказалась на расстоянии десять ярдов, Хук выстрелил.

Ударная волна мгновенно превратила снег в дождь. Она должна была бы открыть то, что скрывалось в буране, однако там не оказалось ничего, кроме обочины дороги и половины поилки для лошадей. Через мгновение снежная пелена снова сомкнулась перед нами, а когда мы опять посмотрели на экран локатора, яркая точка исчезла.

– Должно быть, какой-то сбой, – сказал Хук.

– Нет, – возразил я, указывая в нижнюю часть экрана. – Думаю, теперь эта тварь позади нас.

Радиолокатор Х‐4С установлен на крыше Снегохода и обеспечивает круговой обзор. Теперь он фиксировал точку прямо позади нас, она медленно перемещалась слева направо.

– С меня достаточно! – пробормотал Хук и на полной скорости сдал назад.

Послышался глухой удар, толчок – мы наткнулись на что-то и остановились.

– Он готов, кто бы это ни был. Думаю, это медведь.

– Почему медведь не залег в спячку? Такого не бывает никогда.

– Рано или поздно все происходит в первый раз. Я сейчас…

Хук умолк, потому что выключилось электроснабжение Снегохода, а вместе с ним свет фар, Х‐4С и двигатель. Работал только коротковолновый радиоприемник, светясь тусклым оранжевым светом. Он был настроен на Зимнюю сеть, и теперь, когда двигатель заглох, стала слышна музыка – наполненное треском статического электричества исполнение «Познакомиться с тобой поближе». От Хука не укрылось то, что это мелодия Роджерса и Хаммерстайна, и он потянулся, чтобы выключить приемник, однако ручка сломалась у него в руках.

– Судя по всему, пластмасса стала хрупкой на морозе, – сказал я.

Однако, если я надеялся на то, что в этой ситуации есть хоть что-нибудь хорошее, меня ждало разочарование. Сразу же после отключения электропитания перестал работать вспомогательный обогреватель. Теплоизоляция Снегохода плохая, и без обогрева температура внутри сравняется с наружной меньше чем за десять минут.

– Не самый подходящий момент для поломки, – пробормотал Хук, проверяя все цепи.

Разломив световую палочку, он нажал кнопку стартера, и сжатый воздух провернул двигатель, однако тот не завелся. И тут мы ощутили, что машина резко наклонилась вбок. Мы переглянулись.

– Она тащит нас назад, – сказал я. – Наверное, мы за нее зацепились.

– Сейчас отцепимся, – ответил Хук, распаляясь.

Включив пониженную заднюю передачу, он отпустил сцепление и нажал кнопку стартера. Сжатый воздух со свистом устремился в двигатель и провернул его; двигатель не завелся, но машина тем не менее рывком дернулась назад. Хук пытался раздавить то, что нас держало. Машина снова вздрогнула, приподнялась, словно преодолевая препятствие, и, тяжело рухнув на землю, застыла на месте: по-видимому, мы наткнулись на стену. Хук включил первую передачу и снова запустил стартер, однако на этот раз послышалось лишь слабое шипение: сжатый воздух в баллоне иссяк. Дальше Снегоход никуда не поедет.

– Оставайся здесь! – приказал Хук, хватая «Коровий шест». – Нам с ней нужно встретиться лицом к лицу!

Он распахнул заднюю дверь, и в кабину ворвался кружащийся снег.

– Пристегнитесь к тросу! – напомнил я, ежась от внезапного холода.

Кивнув, Хук схватил трос, пристегнул его к ремню и вывалился из машины в буран.

Как только за ним закрылась дверь, снежинки, влетевшие в кабину, опустились на пол и растаяли. Закрутилась лебедка страховочного троса, отмечая осторожное продвижение Хука вперед. Примерно через полминуты лебедка остановилась. И тут послышался отдаленный раскат, приглушенный бураном, – Хук привел в действие «Коровий шест». Прошла секунда-другая, и вдруг с яростным скрежетом бешено закрутилась лебедка. За считаные мгновения весь пятидесятиярдовый трос размотался до конца, и лебедка вздрогнула, остановившись. Натянутый трос впился в барабан и уплотнитель двери, согнул ось и потянул весь Снегоход вбок. Какую-то секунду он оставался натянутым, затем провис.

Я несколько минут сидел в Снегоходе. Снаружи бушевал буран, температура в кабине быстро падала. Мое дыхание уже образовывало в остывшем воздухе белые облачка, на внутренней поверхности лобового стекла и приборной панели начал замерзать конденсат. Ничего хорошего в этом не было: покидая в спешке «Сиддонс», я оставил там теплую куртку, рукавицы, шапку и бахилы. Если ничего не предпринять, через пару часов я превращусь в ледышку, которая растает только весной.

Пока я размышлял, как быть, снова зажегся свет, сигнализируя о восстановлении электропитания. Плюхнувшись на место водителя, я убедился в том, что переключатель передач стоит на нейтралке, включил зажигание и нажал кнопку стартера. Ничего. Радиолокатор снова работал, и неизвестная тварь изображалась на экране беспорядочным набором зеленоватых точек, оживающих при каждом новом проходе луча. Изображение двинулось, сделало шаг вперед, затем остановилось, а когда луч описал следующий оборот, оно уже исчезло. Остались только я, буран и застывший на месте Снегоход.

Снова поежившись, я осознал, что, несмотря на кажущуюся безопасность машины, мне нужно двигаться, пока я еще не замерз и могу это. Порывшись в заднем отсеке Снегохода, я нашел пару носков, шляпу и вончо. Надев через голову вончо, я изо всех сил натянул шляпу на голову, после чего надел на руки носки вместо варежек. Сняв со стенки аварийный фонарь, я вставил в него термалит и щелкнул выключателем. Послышалось слабое шипение, и кабина озарилась теплым оранжевым светом. Взглянув на указатели температуры и скорости ветра, я прикинул, что у меня будет минут десять на то, чтобы найти укрытие, иначе мне придется занимать очередь на пересадку отмороженных пальцев. Если увеличить этот срок до двадцати минут, к этому нужно будет добавить также потерю ступни, носа или кисти. Полчаса – и я, скорее всего, замерзну насмерть.

Я открыл дверь, и на меня опять обрушились ветер и снег. Я пригнулся к земле, ветер тянул за вончо и вгрызался мне в щеки, маленькие снежинки проникали под одежду и таяли на теплой коже. Ноги проваливались: глубина сугробов достигала восемнадцати дюймов. От фонаря в буран толку было мало, поэтому я за неимением лучшего пропустил страховочный трос Хука под руку и двинулся по нему от Снегохода. Теперь, когда ветер ударил со всей силой, угрожая сбить меня с ног, я пригибался еще ниже, чтобы ослабить его воздействие.

Пройдя вдоль троса шагов тридцать, я испытал облегчение, увидев мерцающий свет; однако это оказался лишь уличный фонарь, маленький огонек горящего газа отчаянно трепетал, борясь за свою жизнь. Еще минута мучительно медленного продвижения по глубокому снегу привела меня к концу троса, по-прежнему пристегнутому к ремню в теплых штанах Хука, аккуратно сложенных вместе со всем остальным, что было на нем надето, сверху стопки стояли сапоги. Хук лежал рядом, голова его была выкручена влево, на шее виднелась выпуклость в том месте, где был сломан позвоночник. На быстро замерзающем лице застыло изумленное выражение, глаза и рот были широко раскрыты. Как и у Счастливчика Неда, у него отсутствовал мизинец. Это было делом рук Грымзы, и она прихватила сувенир на память.

Натянув пуховик Хука поверх своего вончо, я надел также его рукавицы и шапку. Развернувшись, я наткнулся ногой на брошенный «Коровий шест». Подобрав оружие, я вставил в аккумуляторный отсек свежий термалит. Тут я почувствовал, как страховочный трос дернулся, словно кто-то проверял рыболовную снасть. И вдруг резким рывком трос выскочил у меня из руки.

Упав на колени, я с нарастающим отчаянием принялся шарить в снегу в поисках страховочного троса, и тут в кружащейся белизне раздался детский смех. Грымза забрала Хука, но по-прежнему жаждала недостойных, и я, не сделавший ничего, чтобы предотвратить гибель своей подруги Люси, имея на совести жизнь Логана и двадцати четырех зимсонников, не сомневался в том, что стану следующим. Медленно достав из рюкзака фотоаппарат Лоры, я установил его на «Коровий шест». Застыв неподвижно, я ждал, и когда снова прозвучал смех, выстрелил и тотчас же нажал на кнопку затвора.

В буране на мгновение раскрылся тоннель, наполненный влажным воздухом, озарившийся на миг фотовспышкой. Мне стало видно всё вплоть до деревьев за забором, качающихся на ветру, и капота припаркованной машины, а вдалеке я разглядел, или мне показалось, что я разглядел большой мяч. Кажется, я закричал, затем дослал в аккумуляторный отсек четвертый и последний термалит, перемотал пленку в фотоаппарате и снова выстрелил. На этот раз я не увидел ничего лишнего, и снова вокруг меня сомкнулся буран. Я стоял на коленях, жадно глотая воздух, стараясь расслабиться, стараясь унять сердцебиение. Несмотря на холод, я чувствовал струящийся по спине пот, а тем временем губы, щеки и пальцы рук и ног все сильнее ощущали жесткое покусывание надвигающегося обморожения. Отбросив разряженный «Коровий шест», я снова попытался отыскать трос, однако руки у меня онемели, и контакт со снегом только ослабил их чувствительность.

Не оставалось ничего другого, кроме как идти наобум в надежде наткнуться на стену с закрепленным на ней страховочным тросом. Шатаясь, я прошел шагов десять, но нашел не стену – я нашел дверь. Старую, в готическом стиле, окованные железом дубовые доски. Я вытер предплечьем снег с вывески.

Это был «Геральд Камбрийский».