Дети и животные

В общем, дети росли в весьма своеобразной атмосфере: их постоянно лупили, и на их глазах папы лупили мам. Приучение к насилию с горшка.

К тому же растить «одинокие деревья» начинают с самого нежного возраста. Англичане не считают, что отношения родителей и детей должны быть теплыми.

О безопасности ребенка, разумеется, позаботятся, но так… Без особого фанатизма. В Британии легко увидеть совсем маленьких детей, которые лезут в глубокую грязь или в воду, играют под струями ледяного дождя, а мамы в это время преспокойно болтают между собой. Не потому, что не любят детей, – они сами «одинокие деревья», их самих так воспитывали. Пусть ребенок сам научиться жить самостоятельно. Это ему ледяная грязь льется в штанишки. Это его жизнь, его проблемы.

Англичанам смешно, что в России хорошее поведение ребенка связано с тем, как он кушает. Разумеется, детей накормят – но опять же, без фанатизма. Никто не будет уговаривать съесть еще ложечку за папу за маму. Не ест? И не надо. Значит, не хочет. Экономить на питании собаки англичанин сочтет вопиющей безнравственностью. На питании ребенка – делом совершенно обычным.

Британское Королевское общество защиты животных от жестокого обращения основано в 1824 году англиканским священником Артуром Брумом. Британские короли поддерживали это движение. Сегодня это общество представлено тремя тысячами отделений, примерно двумя сотнями клиник и госпиталей, а также штатом из пяти тысяч инспекторов, которые опираются на десятки тысяч добровольных помощников.

Первое местное общество защиты детей от побоев организовано в Англии в 1882… Оно собиралось в здании приюта для бездомных собак.

Национальное общество по предотвращению жестокости к детям создано в 1884 году. Национальное… Все «национальное» в Британии традиционно имеет намного более низкий статус, чем «королевское».

И с более старшими детьми особенная близость не поощряется. Английского ребенка – и мальчика, и девочку – с рождения приучают не бежать к родителям за утешением и поддержкой. Упал и расшибся? Кровавая ссадина на колене? Возьми себя в руки.

Тебя обидели? Тебе страшно, непонятно, одиноко? Возьми себя в руки.

Встань, если расшибся, подумай о своем поведении, научись решать свои проблемы сам.

Баловать детей?! От такой мысли на лбу англичанина прорезается глубокая морщина. Это… Это безнравственно!!

Мальчик-калека пытается убить брата из-за «чрезмерной, нездоровой, маниакальной любви к вам и, возможно, к покойной матери». Холмс рекомендует Роберту Фергюссону отправить юного Джекки на год «путешествия по морю». Путь научится любить отца поменьше.

Герцог Холдернесс прощает самые гнусные вещи Джеймсу Уайлдеру, «потому что видел в нем его мать и терпел ради нее. Не только чертами лица, но и движениями, манерами он ежеминутно вызывал у меня в памяти ее милый облик. Расстаться с ним мне было не под силу».

Рецепт тот же: Джеймс Уайлдер «навсегда покинет Холдернесс-холл и отправится искать счастья в Австралии».

В общем, любовь к детям до добра не доводит. Эта истина быстро доводится до сведения детей в Англии, они быстро привыкают жить сами по себе, не доставляя слишком много хлопот.

К тому же, как гласит английская пословица, «птенцов нужно выкидывать из гнезда, чтобы они быстрее научились летать». Детей в доме англичанина не должно быть слышно с самого раннего возраста. Если они попадают в закрытые школы-интернаты – то и видно.

Результат очевиден – отчуждение детей. Они тоже привыкают любить папу и маму… Без чрезмерности. Еще один источник одиночества.

Многих из них воспитывают на культе силы. У многих из них воспитание в семье оборачивается и приучением к жестокости, и психотравмами, которые они, став взрослыми, вымещают и на собственных детях, и вообще на всех окружающих.

Почему доктор Ройлотт и Роберт Норбертон готовы перекусать всех окружающих? Почему некоторые Баскервили просто органически не способны жить в обществе? Частично ответ очевиден – они потомки социопатов: разбойников, живших в укрепленных сумасшедших домах под названием «замок», постоянно резавших друг друга и всех окружающих.

Но, возможно, помимо наследственного отягощения, существуют и другие причины буквально рычать от ненависти ко всему окружающему.

К тому же большинство англичан среднего и высшего классов учились в закрытых школах-пансионах…

Нравы публичных школ

Публичные школы – это частные школы. Они намного престижнее государственных, и многие из них – это школы-пансионы. Все британцы, располагавшие необходимыми средствами, старались отдавать детей именно в «паблик скулз». Мальчиков высшего, а потом и среднего класса практически всегда отдавали в пансионы: детей с этого возраста можно видеть по воскресеньям и во время каникул. Видимо, этого достаточно.

Итонский колледж основан в 1440 году. Это очень, очень аристократический колледж. Его кончали и полковник Моран, и герцог Холдернесс… Окончить Итон – значит принадлежать к элите! Общее же число пансионов к началу XIX века превышало 100.

На середину XIX века приходится время создание еще большего числа элитных школ-пансионов: Великобритания становится крупнейшей колониальной империей мира, средний класс растет и тоже хочет быть аристократичным. Школы создавались для детей чиновников, уезжавших на административную работу в колонии, для детей офицеров, состоящих на военной службе, а иногда для детей из семей офицеров, погибших в боевых действиях в колониях.

Сегодня соотношение поступивших в Оксфорд и Кэмбридж из частных и государственных школ составляет примерно 45 и 65 процентов. Но лишь семь процентов детей Великобритании учатся в частных школах. Семь процентов выпускников школ составляют 45 процентов студентов.

Но главное, конечно же, не это. Во-первых, престижные частные школы принимали детей аристократии, позже – верхушки среднего класса. Многие семьи учились в одной и той же школе из поколения в поколение; веками складывалась некая элита, которая потом продолжала учебу в таких же престижных колледжах, университетах и затем поддерживала друг друга в бизнесе, политике. То есть существует некий «клуб», куда со стороны попасть почти нереально.

Сами по себе академические результаты в таких школах могут быть не самыми сильными. Зато выпускники будут иметь «старый школьный галстук», то есть систему связей, завязавшуюся еще у подростков. Для детей среднего среднего и среднего низшего класса – это почти единственный социальный лифт.

Не во всякую частную школу вообще примут мальчика, чей дед ее не окончил. Чем школа более замкнутая – тем она престижнее. Чем школа демократичнее и чем легче в нее принимают детей, чьи папы и дедушки так не учились, тем ниже ее ранг.

Главное в таких школах – вовсе не учение как таковое. Обычная средняя школа в России, по крайней мере хорошая, даст образование пожалуй что и получше.

Главное в публичных школах – это воспитание определенного человеческого типа. Личные качества важнее способностей, их и формируют.

Формировались же такие качества, во-первых, спортом. Культ спорта вообще зашкаливает в Англии, а в закрытых школах достигал (вероятно, и сегодня достигает) некого высшего накала. Быть хорошим спортсменом намного важнее, чем хорошо учиться. Некоторое разгильдяйство – это даже хорошо… Такая аристократическая небрежность. А вот не интересоваться спортом… Это просто неприлично! Не принимать участия в спортивных состязаниях? Не тренироваться в команде? Это вообще значит исключить самого себя из коллектива.

Вторая составляющая воспитания – иерархически устроенный коллектив. Не коллектив сверстников, на котором помешано советское воспитание, а именно иерархия.

В Итоне новичок мог сразу поступить в старшее отделение, если до того учился в младшей школе или занимался дома. Если нет – в младшее отделение. Чаще всего в младшее отделение поступали дети до 12 лет, но бывало и иначе. Ученик младшего отделения прикреплялся к ученику из старшего – это называлось «фаггинг». Младший поступал в полное распоряжение к старшему. Он приносил ему завтрак и чай, зажигал камин, бегал в лавку, прислуживал. «Сеньор» защищал своего «вассала» от других мальчиков, и старших и младших, но сам был над ним полностью властен. Пятнадцати – шестнадцатилетний над двенадцати – тринадцатилетним.

Сами британцы часто писали, что старшие вымещают свои обиды на младших, это обычная практика. Обиды же просто не могли не возникать – такое уж это учебное заведение.

Среди преподавателей тоже был свой наставник, тьютор. Каждый мальчик обучался под опекой тюьтора, которому за это платили родители. Но один тьютор приходился на 40 учеников, на 700–800 учащихся в Итоне было всего 17–20 учителей. Естественно, иерархия самих учеников делалась необходимой, старшие ученики официально получали право бить и унижать младших. Естественно, кто-то не злоупотреблял своими правами, а кому-то только того и хотелось.

Третье – это спартанские условия. Чем аристократичнее школа – тем суровее. Закалка, знаете, спорт, неотапливаемые ни в какое время года спальни. Подросток заработает хронические заболевания? Ну что ж, не всем «одиноким деревьям» суждено гордо зеленеть посреди газона, подстригавшегося триста лет. А подагра – это даже аристократично. Королей – и то скрючивала подагра.

Четвертый способ….

Принимая мальчика в основанный в 1440 году Итонский колледж с родителей дополнительно к плате за обучение взимали по полгинеи на покупку розог. Воспитанников пороли буквально за все. В 1660 году, когда школьникам в качестве средства профилактики чумы предписали курение, одного итонского мальчика выпороли, «как никогда в жизни», за… Отказ курить.

Итон славился как изощренным ритуалом порок, так и директорами – явными садистами.

Самый знаменитый «палочник», возглавлявший Итон с 1809 до 1834 года, доктор Джон Кит (John Keate; 1773–1852) однажды за один только день собственноручно высек розгами 80 мальчиков.

Каждый «Дом» каждого тьютора в Итоне имел собственный эшафот – деревянную колоду с двумя ступеньками. Учителя и тьюторы вносили имена виновных в чем-то в специальный список. В назначенный час ученика вызывали для порки. Наказываемый должен был спустить брюки и трусы, подняться на эшафот, стать на колени на нижнюю ступеньку и лечь животом на верхнюю часть колоды. В таком положении мальчика держали два старших ученика, пока провинившийся не получит всех назначенных ему ударов.

Что касается итонских розог, то они были намного больше применявшихся в обычных школах: метла с ручкой длиною в метр и пучком толстых прутьев на конце.

Розги готовил директорский слуга, каждое утро приносивший в школу целую дюжину. Иногда ему приходилось пополнять запас в течение дня.

Обычно наносилось шесть ударов, причем строго ритуализированно: четыре горизонтально, а два вертикально – чтобы новые удары пересекали места старых, и выступала кровь. За более серьезные проступки назначалось до 30 ударов. Следы от порки не проходили неделями.

Избегать же розог считалось дурным тоном. Мальчики даже хвастались друг перед другом своими рубцами. Особое значение имела публичность наказания, особенно для старших, 17 – 18-летних мальчиков, почти что молодых мужчин.

В 1854 году «Таймс» писал, что в другом аристократическом колледже, Хэрроу некий староста нанес младшему ученику 31 удар тростью, после чего мальчику понадобилась медицинская помощь. Никаких изменений нравов скандал не повлек.

Директор колледжа Хэрроу с 1844 по 1859 годы, Чарльз Джон Воган (1816–1897), известный ученый и англиканский церковник, епископ Рочестера, прославился своими богословскими сочинениями и проповедями. Восемнадцать из его учеников стали епископами, а двое из них – архиепископами.

Когда епископа спросили, как он добился таких выдающихся результатов, тот простодушно ответил: «Беспощадно порол». Уйти ему пришлось не из-за изуверских методов воспитания, а потому, что его учеников назвали голубками Вогана: все они были его любовниками.

Время от времени вспыхивали скандалы. В 1860 году произошло убийство в курортном городке Истборне. Недалеко от идиллического городка находится знаменитый Бичи-Хэд – 162-метровый меловой утес, один из символов Англии.

Насколько можно судить, 13-летний Реджинальд Кэнселор страдал легкой формой аутизма. Раздраженный учитель «заторможенного» мальчика попросил у его отца разрешения бить ребенка «так сильно и так долго, как это необходимо, чтобы заставить его учиться». Отец дал согласие.

Тогда учитель Хопли (1816–1876) привел мальчика поздно ночью в пустой класс и в течение двух часов избивал его… тяжелым медным подсвечником, после чего ребенок умер. Суд постановил, что хотя Хопли имел право наказывать мальчика, тем более с согласия отца, наказание должно быть «умеренным и разумным». А учитель применил наказание «чрезмерное». Этим мудрым решением скандал и закончился.

В 1874 году директор школы в Шрусберри, священник Мосс, нанес ученику 88 ударов розгами. По свидетельству врача, осмотревшего мальчика через 10 дней после происшествия, его тело все еще было покрыто рубцами. Отец мальчика поднял шум, и тогда Мосс написал в газету «Таймс»: он возмущался поведением родителя.

После этого скандала Мосса слегка пожурили и попросили впредь не наказывать учеников столь сурово.

Русский народ часто считают избыточно терпеливым. Но что удивления достойно: отец мальчика не подстерег Мосса в укромном месте с увесистой палкой.

Долготерпение и кротость англичан поистине выходят за пределы куриного умишки презренного иностранца.

В 1877 году повесился 12-летний Уильям Гиббс из школы «Христианский госпиталь». Расследование парламента установило, что с восьми вечера до восьми утра учителей в школе просто не было. Все, что происходило, решали старосты – старшие ученики. Уильяма Гиббза невзлюбил один из старост, и ребенок сбежал из школы. Конечно же, его поймали и жестоко высекли. Сбежал второй раз. Поймали. И тогда не дожидаясь порки, несчастный ребенок повесился. Врач констатировал «самоубийство в состоянии временного умственного помешательства». Порядки в школе никто и не подумал изменить.

Опять удивлюсь кротости англичан. Даже теряя сыновей убитыми в закрытых школах, они не сжигали этих школ и не плевали в морды их директорам.

Кстати, в 1860 году Ватсон и Холмс были маленькими мальчиками, а в 1874-м и 1877-м – юношами, студентами. На их счастье, они не учились в Итоне, но в конце концов, об их школьных годах, как и об их семейном воспитании, мы не знаем абсолютно ничего.

В «Шерлоке Холмсе» свирепость педагога вызывает у автора чуть ли не восхищение: «Дверь отворилась, и в проеме обозначилась фигура высокого, чисто выбритого мужчины с суровым и властным выражением лица, какое бывает у людей, которые держат в повиновении лошадей или мальчишек. Мистер Джон Мэйсон имел в достаточной мере дело и с теми и с другими и, судя по всему, вполне соответствовал возложенной на него задаче».

Но при этом сам Дойль был далеко не в восторге от полученного им воспитания. Выпускник начальной школы в Эдинбурге, он писал: «В возрасте от семи до девяти лет я страдал под властью рябого одноглазого мерзавца, который будто бы сошел со страниц Диккенса, который калечил наши юные жизни».

«Мои школьные годы прошли в Ньютон-Абботе, где розги ничего не прибавили к моим взглядам на жизнь», – грустно добавляет известный путешественник Персивал Гаррисон Фосетт (1867–1925). Друг Дойля, Фосетт много рассказывал сэру Артуру; не без влияния этих рассказов был написан знаменитый «Затерянный мир».

Персивал Фосетт был уверен в существовании древней цивилизации в Бразилии и исчез во время своей последней экспедиции, в поисках затерянных городов в бразильских джунглях.

Примерно так же оценивали свои школьные годы и другие знаменитые англичане, которые тоже прошли традиционную систему образования.

Киплинг описал закрытые школы примерно так же, как описывал бурсу Помяловский. Его описания учителей порой привлекательны, а учеников и их прогулок отдают ностальгией по детству. Но тут же такая история: слепая на один глаз служанка вносит 15 булочек для 15 учеников. Лихость состоит в том, чтобы, взяв булочку, подкрасться со стороны слепого глаза и похитить вторую. Полуголодные дети готовы оставить одного из своих товарищей без булочки… Может, их выпороть за это? Или все-таки сначала накормить?

Рассказ Киплинга о годах, проведенных в частном пансионе, просто страшно читать. Как и сообщение о порках почти взрослого Кима, Кимбола О'Хара, которые прекращает только покровительствующий ему полковник Крейтон.

Джеймс Огастин Алоишес Джойс (1882–1941) изображает, как уличенные в онанизме мальчики в английской школе вынуждены выбирать между исключением и поркой.

С 8 до 13 лет Герберт Уэллс учился в «Коммерческой академии мистера Томаса Морлея». На вопрос, что он приобрел в этом учебном заведении, пожилой писатель пожал плечами: «Разве что умение терпеть боль».

Возможно, лондонские клерки, полковники колониальной армии, торговцы ботинками, другие светочи британской цивилизации вспоминают свои школьные годы с трогательным сыновним умилением. Но о жизни Британии судят не по бормотанию неудачников, а по словам лучших и талантливейших сыновей английского народа. Они, старшие и младшие современники Ватсона и Холмса, свое слово сказали.