И девочек тоже

В английской литературе о порках девочек разбросано немало информации – чаще всего в виде брошенных мимоходом замечаний. Как у Джона Голсуорси, в котором главный герой, Сомс, вспоминает, как утешал дочь после порки, устроенной ею матерью. Как героиня Киплинга, девица 1830-х годов, замечающая «современной» девочке, то есть девочке начала XX века, что она грустна, «как двенадцатилетняя девчонка, которую ведут пороть». А героине и есть 12 лет.

Наверное, по понятным причинам девочек и в старину секли менее жестоко и значительно реже, чем мальчиков, но что секли и продолжают сечь – сомнений никаких. А что поделаешь? Традиция! Как же в Британии – да без традиций?!

В 1889 году Ватсон живет с женой, Холмс остается на Бейкер-стрит один. В этом же году разразился скандал: через газету «Таймс» некая миссис Уолтер Смит из Клифтона предлагала свои услуги в воспитании и обучении «неуправляемых девочек». Всего за шиллинг она продавала брошюрки с советами по воспитанию.

У желающих она могла взять дочь в свою частную школу – всего за 100 фунтов в год. Уверяла, что сумеет ее хорошо воспитать, девочка спустя год станет «шелковая». В беседе с журналисткой миссис Уолтер Смит показала рекомендательные письма от священников, аристократов, высокопоставленных военных, которые убеждались в действенности ее методов. Миссис Смит рассказала, что в ее заведении обучаются и двадцатилетние девицы, одну из них она высекла всего пару недель назад.

За «прием» – то есть за приезд в дом к «нуждающимся» в порке девицам – она брала с родителей «всего» две гинеи. Не фунта, а именно аристократические гинеи.

Была же миссис Смит вдовой пастора, директора школы Всех Святых в Клифтоне. После смерти мужа она и открыла школу для девочек.

Скандал получился нешуточный. Все, кто давал миссис Смит рекомендательные письма, заявили, что они поддельные. Но правда ли это – неизвестно, ведь мистер Холмс не взялся расследовать дело миссис Смит.

И вообще Дойль ни словом не упоминает это интереснейшее дело. Почему? Позже попробуем ответить.

Закрытые пансионы для женщин

Закрытые пансионы для дочерей знати, верхушки среднего класса и священников известны с XVII века. В одном из таких пансионов обучалась известная романистка Джейон Остин (1775–1817), автор «Гордости и предубеждения». Она и ее сестра очень страдали от деспотичной директрисы, а Джейн чуть не умерла от сыпного тифа. В другом заведении с директрисой повезло, но знаний там давали так мало, что Джейн фактически училась дома.

В середине XIX века, на волне роста числа пансионов, появились женские пансионы, существующие по сей день. Самые мрачные воспоминания остались о своем пансионе, Кован-Бриджской школе для дочерей духовенства, у сестер Бронте, где они учились в 1824–1826 годах. Это устрашающе заведение стало прообразом приюта «Ловуд» из «Джен Эйр».

За 14 фунтов в год в пансионе преподавали правописание, арифметику, историю, грамматику, вышивание и домоводство. За рисование, музыку и иностранные языки вносилась доплата. Недостающие средства брались у богатых покровителей… Которые тоже выведены в «Джен Эйр» – так, что не приведи Господи. Посланным в Кован-Бридж девочкам до конца дней запомнились прокисшее молоко, подгнившее мясо, застоявшаяся вода для каши – из водосточной бочки и воскресное пиршество – картофельный пирог с вонючими лохмотьями лежалого мяса.

Эти воспоминания хранили двое сестер из четырех, потому что двое дочерей священника Патрика Бронте умерли… Чуть не написал, в «Ловуде». Умерла от чахотки и лучшая подруга будущей писательницы Шарлотты Бронте.

А ее старшая сестра Мария чем-то не угодила одной из учительниц (тоже выведенной в «Джен Эйр» под именем мисс Скетчард). Двенадцатилетняя девочка постоянно подвергалась мелочным придиркам и несправедливым наказаниям. Незадолго до смерти Мария так разболелась, что еле могла встать и одеться. Ее мучительница влетела в спальню и с силой швырнула девочку на ледяной каменный пол, ругая за лень и неряшливость. А когда Мария все же оделась и сошла в столовую, ее тут же высекли за опоздание.

Позже Шарлотта Бронте училась в Роу-Хэдской школе и там же осталась в качестве преподавательницы.

Судя по довольно большому числу воспоминаний, сообщений в британской прессе, иллюстрациям и гравюрам, наказания в пансионах для девочек мало отличались от традиционных в Итоне и Хэрроу.

Это часто отрицается современными исследовательницами. Их можно понять, – им неприятно, они с младых ногтей усвоили, что девочек это не касается и что с ними нельзя так обращаться. Екатерина Коути пишет: «Очень часто в газетах XIX века можно встретить живописания порок в пансионах для девочек. Судя по шокированным отзывам других читательниц, большая часть этих историй является плодом фантазий. Но порнографов эти фантазии вдохновляли…Несмотря на заверения порнографов, девочек в английских школах XIX века секли гораздо реже, чем мальчишек. По крайней мере, это относится к девочкам из среднего класса и выше».

Ну во-первых, если даже речь идет только о «фантазиях», то уже интересно: почему эти фантазии принимали именно такое направление?

Во-вторых, «шокированные отзывы» других выпускниц вовсе не означают, что первые врут. Точно такую же общественную полемику вызывает информация, например, о дедовщине в советской армии или о системе «блата» в СССР. Поскольку явления эти бросают негативный отсвет на советский строй, кто-то всегда будет с пеной у рта доказывать, что «не было этого». Причем очень может быть, что в профессиональной среде именно этого человека не было блата, а в части, где он служил – дедовщины. Так тоже бывает.

Но от того, что кто-то из бывших советских офицеров заходится в «шокированных отзывах», дедовщина в СССР не исчезала, и глупо считать явление не существующим.

Добавим и типично британскую способность искренне не видеть того, что видеть не полагается. Дамам вообще не хочется видеть школьных наказаний девочек, а британским особенно.

Существуют вполне убедительные свидетельства, что были женские пансионы с весьма разным режимом. В том числе и сведения от правительственных комиссий. Убийств учениц, подобных убийствам Реджинальда Кэнселора и Уильяма Гиббса, как будто не происходило, или мы не все знаем. Но сестры Бронте – не единственные девочки, умершие в пансионах от болезней и недоедания. Кстати, оставлять без обеда или без ужина было в Англии XIX века типичным наказанием для девочек. Мальчиков пороли, но хотя бы кормили… Пусть не всегда хорошо.

Если это так важно, укажем: розги для девочек делались короче, чем для мальчиков, ими редко наносили больше шести ударов. Чаще всего девочек, не раздевая, били по рукам или по плечам – именно такое воздействие описывается и в «Джен Эйр». Но случалось, задирали платья и снимали панталоны. Смотря куда и в чьи руки попадешь.

В 1869 году (Холмсу 15 лет, Ватсону 15 или 17) в прессе развернулись бурные дебаты. Одни считали, что сечь почти взрослых девушек, 14–16 лет, вообще не следует. Другие отстаивали порку по рукам или по верхней части спины. А по попе – это безнравственно. Третьих волновало в основном то, что учителя-мужчины могут и возбудиться от созерцания голых ягодиц девиц. Этих почему-то не волновало, что могут возбудиться учительницы, секущие мальчиков.

Кстати, нужно ли и допустимо ли сечь младших школьниц, никто не сомневался, полемику на эту тему не вел. К чему привели споры, трудно сказать. По крайнем мере, ничего не изменилось, просто участники полемики в газетах выплеснули эмоции. При желании эту полемику можно объявить симптомом садомазохизма… Если хочется.

В сравнительно лучшем положении были девочки из верхушки среднего класса. Аристократки учились в пансионах с самым строгим режимом. Полуголодные пайки и ледяные полы по типу Кован-Бриджа там были нормой, как и строгие наказания.

В школах для среднего низшего и для всех категорий низшего класса применялись розги по голым задам, трости (если это важно – более тонкие) и специальные ремни – тоузы.

В 1937 году в британской прессе обсуждался случай: ученица лет 15 читала «неприличные книги». Что имелось в виду – не уточнялось. Может, это и правда был какой-нибудь «Дневник похотливой гувернантки», может – античная классика: скажем, стихи Апулея. Может – стихи Суинберна (тоже классика своего рода), а может, и «Любовник леди Чаттерлей» или «Смерть героя» Олдингтона.

В любом случае учительница нанесла 14 ударов розгами по голой попе девицы. Читатели занимали разные позиции: от полной поддержки учительницы до требования прекратить порки «таких больших девочек». Наказания мальчиков и девочек помладше не обсуждались.

В «Шерлоке Холмсе» всегда подчеркивается красота очередной героини, а очень часто – и ее железный характер. Интересно… А в какой школе и с какими традициями учились Мэри Морстен и ее приятельница Кэт Уитни, которая так любит мужа? Как воспитывалась храбрая Ирэн Адлер и «самая очаровательная девушка, какую мне случалось видеть», мисс Тернер? Или скромная мисс Мэри Сазерлэнд?

Мы не знаем ничего этого… Как не знаем, играла ли в куклы Элен Стоунер и ее сестра Джулия, читала ли чувствительные книжки о любви несчастная танцовщица Флора Милар, недолгая любовница Сент-Саймона.

Без всех этих деталей характеристики персонажей не полны… Но это то, о чем каменно умалчивает автор!

«Фигуру умолчания» можно объяснить только одним: сэр Артур никогда не посягал на предрассудки британского общества. Причин может быть две, весьма различных:

Сэр Артур полностью и безоговорочно разделял эти предрассудки.

Сэр Артур писал книги, которые и должны были соответствовать предрассудкам английского общества.

Все британцы знали, что часть людей верхнего класса и верхушки среднего – антиобщественные типы, опасные для окружающих. Но обсуждать причины, по которым эти люди приобрели свои неприятные черты, – не хотели. Не считали приличным. И вообще начать обсуждение причин, означало поднять руку на традиции британской жизни. Общество вовсе не хотело этого… Вот сэр Артур и не поднимал.