10

Внутри царил хаос.

Заднее помещение строения было забито напольными стальными стеллажами, на полках которых покоилась только пыль, копившаяся многие годы с момента его закрытия. Взрыв обрушил некоторые из них, а они опрокинули соседние. Среди обломков были раскиданы трупы. В воздухе густой пеленой завис дым. Под потолком болтались герметичные светильники, но они были выключены, так что внутри царил мрак, не считая скудного света, падающего в открытую дверь.

Сквозь звон в ушах Агилар слышал, как люди Эскобара продвигаются, некоторые негромко переговариваясь, и гром продолжающейся перестрелки в передней части строения.

Ему не верилось, что задняя часть здания охранялась настолько убого. Должны быть люди где-нибудь, засевшие в ожидании. Засада. Отрава предполагал, что Косту держат здесь, в глубине, но кто знает, сколько тут помещений? Уж наверняка не один этот склад. На рынке должны иметься морозильная и холодильная камеры, конторские комнаты.

Ему бы хоть что-то видеть. И слышать. И чтобы колени не подкашивались, а ладони не потели так, что того и гляди выронишь пушку.

Чернявый отыскал стальную дверь, ведущую в переднюю часть здания. Поколебался возле нее, а потом махнул остальным, чтобы не стояли на линии огня, когда она распахнется. Отступив далеко в сторону, потянул за большую ручку. Дверь распахнулась.

Три человека с той стороны открыли огонь, поводя стволами из стороны в сторону. Припав на колено, Агилар повел стрельбу. Прежде чем атакующие сумели уложить этих троих, они потеряли еще четверых убитыми и ранеными. Потом, с Чернявым по-прежнему во главе, прошли через дверь в почти непроглядно темный лабиринт контор и складов.

– Разделиться, – приказал Чернявый. – Если кого увидите, мочите. Всех подряд.

Тем самым дав ответ на вопрос, заданный Агиларом Монтойе. Главное не спасти Косту, а обеспечить, чтобы Коста не проболтался. Покойный банкир лучше разговорчивого живого.

Монтойя протиснулся мимо Агилара, кивком дав знак «следуй за мной». Агилар держался за ним по пятам. Они двинулись направо, к маняще распахнутой двери – черной на черном. За ними последовали еще двое парней.

Они едва подошли к двери, когда Агилара ослепила ствольная вспышка дальше по коридору. Ругнувшись, он ввалился в дверной проем, Монтойя, запнувшись об него, тоже нырнул туда. В одного из шедших следом попали, но другой присоединился к ним.

Высунув руку из-за двери, Агилар дал очередь из своего MAC-10. Услышал взвизг боли и чью-то ругань вполголоса и продолжил стрелять, поводя стволом вверх-вниз и из стороны в сторону в чаянии все-таки достать стрелка, где бы тот ни был. И был вознагражден глухим ударом и гробовым безмолвием.

Монтойя поднялся на ноги, Агилар за ним. Другой парень еще маячил рядом тенью во тьме. Агилар слышал, как он движется, чувствовал его присутствие, чуял запах одеколона, в котором тот будто выкупался, но не видел ничегошеньки.

Они оказались в другом коридоре. Вдоль него едва виднелись стальные двери с большими ручками. Холодильники, подумал Агилар.

Если бы он держал пленника, то непременно там.

Откуда следует, что будут часовые.

В одном он был уверен: Коста еще жив. Родриго не хотел никакого выкупа, ему нужна информация. Убийство Косты перечеркнет всю его затею. Родриго хочет уберечь банкира, схоронив в надежном месте.

Подражая виденным действиям Чернявого, он встал сбоку от первой двери и открыл ее. Та широко распахнулась. Ни звука.

Монтойя сделал то же самое у следующей. И едва она открылась, изнутри повалили люди, паля напропалую.

Агилар почувствовал рывок за рукав. На миг ему показалось, что это Монтойя, но он тут же сообразил, что Монтойя по ту сторону дверного проема, а дернула его пуля. Гадал, задело ли его, гадал, что почувствовал бы, если бы задело. Гадал, каково будет истечь кровью во мраке на полу темного заброшенного продуктового склада.

Эти мысли пронеслись у него в голове в мгновение ока. Одновременно он пятился, пока не уперся спиной в стену коридора, при этом стреляя из автомата. Он больше не видел ни Монтойю, ни другого парня, не видел, где люди Родриго, ослепленный вспышками собственного ствольного пламени. Топот шагов поведал ему, что враги еще выбегают из двери, а может, и другие спешат к ним по коридору. И понял – опять слишком поздно, – что снова опорожнил магазин.

Выбросил его, нашаривая в кармане другой. Кто-то врезался в него, и оба кубарем покатились на пол. От удара MAC-10 вылетел у него из рук. Ощутив у поясницы что-то твердое, Агилар понял, что это – у другого есть пушка, но его рука придавлена бедром Агилара, и он одной рукой пытается вывернуть ствол так, чтобы выстрелить Агилару в спину, сделав калекой до конца дней или покойником, и святый Боже, чего бы только Агилар не отдал за проблеск света, хоть искорку, хоть далекое мерцание церковной свечечки.

Попытался согнуть ногу так, чтобы дотянуться до лодыжки, но она была зажата между ним и противником. И понял, что, если ему это удастся, это сместит давление на руку другого. Но должен был попытаться, чувствуя оружие у своей спины, чувствуя, что ствол почти на месте.

Агилар отчаянно вцепился в ногу. Поймал край отворота джинсов и вздернул его.

Пистолет двигался вдоль его спины, царапая ее стволом. Противник пытался уцепиться за спусковой крючок.

Агилар коснулся рукоятки ножа, обхватил ее. Оружие легко выскользнуло из ножен.

Наотмашь ударил и ощутил, как клинок впился во что-то. Услышал вопль. Руку оросила горячая кровь. Агилар бил снова и снова, пока тот не перестал трепыхаться. Агилар забарахтался, высвобождаясь, и поднялся на ноги.

Не считая убитого, он был один. Не знал, куда девались Монтойя и второй парень. Не знал даже, с какой стороны пришел. Он затерялся во тьме, в окружении врагов.

Опустился на четвереньки и шарил по полу, пока не нащупал MAC-10. По весу понял, что вставить третий магазин не сумел. Похлопал по карманам. Нету. Значит, где-то в коридоре, но где? Кто-нибудь мог пнуть его метра на три. А звуки продолжающегося сражения уже докатились до него.

Сунул бесполезное оружие за пояс, продолжая крепко сжимать нож в правом кулаке.

Хотя бы клинок при нем.

А темный коридор еще надо зачистить. Насколько он понимал, другие двери еще не проверены. Глупо пытаться, оставшись без оружия. Но Агилар не сомневался, что Коста где-то здесь, а судя по звукам, остальным парням – тем, что еще живы, – явно недосуг.

Перешел к следующей двери, открыл. Ничего.

То же самое и со следующей.

Очередная была заперта. Постучал в нее кулаком, крикнув:

– Все чисто! – уповая, что голос прозвучал достаточно убедительно. Ни намека на отклик.

Значит, тут больше ничего не поделаешь. Ему нипочем не вышибить стальную дверь холодильной камеры, если это она. А чтобы ее расстрелять, нужна пушка.

И тут Агилар вспомнил о мужике, собственноручно зарезанном насмерть. У того был огнестрел. Должен быть по-прежнему где-то рядом с ним. Вернулся назад, едва не споткнувшись о вытянутую ногу. И тут же понял, что нашел нужное место. Принялся шарить вокруг, угодив ладонью в лужу крови и натыкаясь на ошметки отсеченной плоти.

И был еще на полу, обыскивая труп, когда услышал движение в главном коридоре. Подняв голову, увидел долговязый силуэт, который мог принадлежать только Чернявому, боровшемуся с двумя парнями. Никто не стрелял – то ли патроны кончились, то ли старались не шуметь. Последнее казалось маловероятным, учитывая тарарам, эхом докатывающийся из других частей здания.

И все же он был один против двоих, а Агилар знал, что Чернявый – один из самых доверенных sicario Эскобара. Прекратив бесплодные поиски ствола, он беззвучно поднялся и подкрался к борющимся сзади. Чернявого он мог отличить, а значит, любой из остальных – законная добыча.

Подняв нож на уровень ребер, он нанес удар.

Клинок с двухсторонней заточкой вошел глубоко, и раненый вскрикнул.

– Твою мать! – крикнул он, пытаясь дотянуться до источника боли. Агилар чуть повернул клинок и вырвал его из раны. Кровь хлынула фонтаном, к клинку прилипли какие-то жилы.

Раненый еще кричал: «Твою мать! Твою мать!», когда Агилар снова ткнул его ножом. Крики сменились бессловесным мычанием. Агилар выдернул нож, полоснув второго. Лезвие попало в цель, что-то рассекло, и второй заверещал от боли.

Чернявый воспользовался тем, что тот отвлекся, и пнул его в пах, а когда тот начал сгибаться пополам, ухватил его за голову. Агилар услышал треск костей, когда Чернявый свернул противнику шею и выпустил его. Тот шмякнулся на пол.

– Спасибо, браток, – сказал Чернявый.

– Пустяки.

Они стояли там вдвоем, тяжело дыша и радуясь, что еще дышат. Шум боя стих. Вместо стрельбы послышались громкие крики. Агилар узнал голос Отравы. Значит, зашедшие спереди пробились назад. Чернявый, явно пришедший к тому же выводу, захохотал.

– Мы победили! Гребаный в рот, мы победили!

Через минуту подошли люди с фонариками. С ними был Курок, вооруженный фонариком и дробовиком. Монтойя тоже был с ними.

– По-моему, мы убрали всех, – проговорил Монтойя. – Просто зачищаем все помещения. – Он хмыкнул. – Как положено полиции.

– Как насчет Косты? – поинтересовался Чернявый.

Змееглаз полоснул себе ладонью поперек горла.

– Блестяще, – Чернявый повернулся к Агилару: – Чел, ну ты что-то с этим пером. Типа прям демон какой-то.

В свете чьего-то фонарика Агилар увидел, что нож лоснится от крови и кишок. Ладонь и рука тоже были в крови. Он чувствовал себя воином муиска былых веков.

Или Тарзаном.

Разве что сомневался, что Тарзана хоть раз тошнило после убийства недругов. Глядя на кровь и думая о том, что он натворил во тьме, он вынужден был натужно сглатывать, чтобы не блевануть. Наверно, было бы хуже, если бы он видел, что творит, какие увечья причиняет его нож чужим человеческим телам.

Впрочем, или они, или он.

Ну, хотя бы он вернется домой к Луизе.

Вероятно, с премией в кармане.