9

Неделю спустя суд над Алехандро Костой завершился, и он вышел на свободу.

В ту ночь – строго говоря, на следующее утро, после двух часов ночи – Монтойя позвонил Агилару домой.

– Одевайся и дуй мне навстречу, – сказал он. – Есть проблема.

– Что за проблема?

Монтойя назвал угол улицы.

– Через двадцать минут, – предупредил он. – Объясню при встрече.

Агилар объяснился с Луизой, надувшей при этом губы.

– Не нравится мне это.

– Я должен. Раз речь о бизнесе, я должен принять меры. Тебе ведь нравятся деньги, так?

– Нет, если ради них тебя выдергивают из постели. – Она встала, положив ладони ему на плечи, и попыталась увлечь его вниз. Ее тело было теплым и уступчивым, волосы всклокочены, лицо восхитительно. – Пожалуйста, Хосе, останься со мной.

– Не могу, детка. Сама знаешь.

– Ты не пожалеешь.

– Я бы остался, кабы мог. Я скоро вернусь. С тобой ничего не случится. Просто ложись спать.

– Я не могу спать, когда тебе приходится уходить по ночам. Помнишь тот раз, когда ты скрылся на пять дней? Я тревожусь о тебе.

– Это ненадолго, обещаю, – произнося это, он знал, что исполнить обещание нечего и надеяться. Где уж ему? Он ведь и понятия не имеет, что происходит.

Вопреки ее возражениям, он оделся, пристегнул нож к лодыжке, сунул MAC-10 в спортивную сумку и через несколько минут покинул квартиру. До перекрестка он добрался раньше Монтойи. Там было несколько магазинчиков с небольшой парковкой сбоку, так что он просто сидел в своем «Патроле» в ожидании. Монтойя припозднился на пять минут. Выбираясь из своего автомобиля, он курил, и вид у него был осоловевший. Может, пьян. В последнее время он частенько закладывал за воротник. Порой и Агилар составлял ему компанию.

– В чем дело? – с ходу спросил Агилар. – Что за грандиозный кризис?

– Его похитили, – бросил Монтойя.

– Кого? Как похитили? О чем ты толкуешь?

– Косту.

– Какого Косту? – не понял Агилар. Потом до него дошло. – Банкира?

– Его мать позвонила пару часов назад. Покинув здание суда, он отправился на квартиру к своим родителям, где они живут с той поры, как продали свой дом. Чуть позже к ним заявились какие-то люди. Застрелили ее мужа, ее саму вырубили и забрали Косту.

– И что мы должны по этому поводу предпринять? Ты не сказал, что надо надеть форму.

– Это не полицейское дело, – отрубил Монтойя. – Надо забрать его.

– Как?

– У дона Пабло есть глаза повсюду. Мы знаем, кто его взял и где его держат. Просто нужны люди.

– Мы?

– И другие. Они скоро подоспеют, и пойдем вместе.

– Кто его похитил?

– Мужики, работающие на человека по имени Карлос Родриго Муньос. Он хочет оттяпать долю в бизнесе Эскобара. Хочет знать, что об этом известно Косте. Надо заполучить Косту обратно, пока ему не развязали язык.

– Или убить его? – осведомился Агилар.

– Что?

– Заполучить его обратно или прикончить, пока ему не развязали язык. Ты это имел в виду, верно?

– Слушай, мужик, я не отдаю приказы. Я им следую.

– Это извечное оправдание, так?

Монтойя пожал плечами:

– Слушай, если не хочешь участвовать, то не должен. Всегда можешь отвалить. Не знаю, как отреагирует дон Пабло, но решение за тобой.

Агилар полагал, что знает, как отреагирует Эскобар. Сочтет это изменой. Такова, понимал Агилар, истинная цена того, что берешь деньги Эскобара. Как только ты увяз, задолжал El Patrónʼу, обратной дороги нет. Поступить иначе – значит подвергнуть свою жизнь опасности, а заодно и жизни всех, кто тебе дорог.

Так или иначе, он вырос в бедности и ничего, кроме долгов, и не знал. По крайней мере, так он хотя бы не зря старается.

– Я не говорил, что хочу отвалить, – заявил он. – Я просто хочу четко понимать, что мы делаем.

– По-моему, все ясно, – отозвался Монтойя.

Они ждали во внедорожнике Монтойи прибытия остальных. Те приехали на шести машинах. Агилар узнал Отраву, Чернявого, Курка, Панчо, Коротышку и Змееглаза – sicarios, с которыми уже встречался. Остальные были ему незнакомы. По большей части молодые – не старше лет двадцати или капельку больше. Похоже, уличные пацаны, позарившиеся на деньги и тратившие их на цветастые тряпки и стильные стрижки, не ведая, куда их потратить с бо́льшим толком.

Агилар не слишком-то отличался от них, разве что тем, что был женат и ждал ребенка. Ответственность. Она ложится на мужчину бременем, заставляя относиться к тратам более разумно.

Похоже, заправлял всеми Отрава – стройный, с волосами, зачесанными наверх, отчего он выглядел более рослым. У него была бородка на манер якоря, росшая прямо от середины нижней губы и расходившаяся, как якорные лапы, под подбородком, кустистые усы и холодный, оценивающий взгляд.

– Место, куда мы едем, раньше было mercado, – сообщил он, обращаясь ко всему собранию. – У Родриго там уйма мужиков, а Коста, наверно, будет позади. – Он взмахом руки рассек группу надвое. – Вы зайдете спереди, – обратился он к стоявшим слева от него. – А вы сзади.

Агилар и Монтойя оказались справа от Отравы, в задней группе, вместе с долговязым, тощим Чернявым, кожа у которого была настолько темной, что гадать о происхождении прозвища не приходилось.

– Зайдем с флангов, высадимся и быстро атакуем, все одновременно. Кровищи будет немало, – он немного помолчал с серьезным видом, а потом просиял лучезарной улыбкой. – Но в этом-то и весь кайф, правда?

Толпа отозвалась сладострастным ревом. Агилар не присоединялся к нему, пока Монтойя не подтолкнул его локтем. Тогда и он разинул рот вместе с остальными, но не издал ни звука. Шагая обратно к «Ниссану» Монтойи, он молча возносил молитву «Спаси и сохрани» для себя и Луизы на случай, если с ним что-то стрясется.

Автомобили рвали с места один за другим под визг шин и надсадный рев двигателей в предрассветной тиши.

– А кто такой Родриго? – полюбопытствовал Агилар по дороге.

– Да какой-то pendejo из Картахены, увидевший, что дон Пабло, клан Очоа и Гача загребают кучу деньжищ. Решил, что хочет тоже влезть в бизнес. Походу, решил, что Коста знает все секреты, вот и надумал его сграбастать, пока Коста наиболее уязвим.

– А Коста знает все секреты?

– Никто не знает всех секретов, кроме дона Пабло. Может, его двоюродный братец Густаво знает изрядную часть, но не все. Впрочем, уверен, что и Коста знает порядком.

– А откуда известно, что это он захватил Косту?

– В Медельине ничего без ведома дона Пабло не происходит.

– А откуда он знает, где держат Косту?

– Говорю же тебе, у него глаза повсюду.

– Даже в организации Родриго?

– Можно и так сказать. Родриго хочет продвинуться, но он мелкая сошка. Если бы ты работал на мелкую сошку, которая не может тебе даже толком заплатить, а кто-нибудь вроде дона Пабло захотел бы платить тебе в десять раз больше, чтобы ты для него шпионил, разве ты отказался бы?

– Однако это было бы опасно.

– Как и отказаться.

– Давно ты во всем этом, Альберто?

– Несколько лет. С той поры, когда даже еще не брался за кокаин. Дон Пабло понимал, что хорошо бы иметь своих людей в полиции. Я мог бы перейти к нему на полную занятость, но тогда лишился бы полицейского жалованья, да вдобавок могу предоставлять сведения время от времени.

– Думал ли ты, что будешь этим заниматься, когда поступал в академию?

– Я рос без гроша за душой, братан. Гол, как сокол. И не хотел, чтобы так оно и осталось. Беру все, до чего только могу дотянуться. А если кто-то встанет у меня на пути, в жопу его.

Больше Агилар вопросов не задавал, испытывая все возрастающую тревогу по мере приближения к месту назначения. По виду люди, с которыми он будет сражаться бок о бок, так и рвались в бой. Но он ни разу не был под оружейным огнем, никто ни разу не пытался его убить. Да и сам он не пытался убить кого бы то ни было.

Сегодня же, всего через несколько минут и на том, и на другом будет поставлен жирный крест.

– Доставай пушку, – бросил Монтойя, сворачивая за последний угол. Впереди один за другим вспыхивали стоп-сигналы других автомобилей их колонны. Некоторые завернули к фасаду здания. Монтойя присоединился к веренице, потянувшейся назад. – Прибыли.

Агилар трясущимися руками расстегнул спортивную сумку и вытащил MAC-10. Проверил магазин, сунул в карманы еще два. И ощутил успокоительную тяжесть ножа на левой лодыжке.

– Готов? – спрсил Монтойя.

«Нет».

– Ага.

Впереди и позади них дверцы распахивались, и бойцы выскакивали на землю, хлопая дверцами за собой.

Скрытность из повестки дня вычеркнули – если вообще вносили.

* * *

Агилар прикинул, что в переулке позади бывшего рынка собралось человек двадцать. Здесь была погрузочно-разгрузочная эстакада для грузовиков на уровне чуть выше пояса с пятью бетонными лесенками, ведущими на нее с улицы. Внутрь вели большие рулонные подъемные стальные ворота для поддонов с товарами, а рядом была нормальная дверь для людей. Разумеется, и те, и другая наверняка на запоре.

Он ожидал увидеть снаружи вооруженных часовых, но не увидел ни души. Но это вовсе не значит, что они не притаились за дверью.

И, как оказалось, на крыше.

Панчо – прозванный так за усы на манер Панчо Вильи и любимые патронташи крест-накрест – то ли случайно поглядел наверх, то ли услышал шорох подошв, то ли еще что и выкрикнул предупреждение как раз в тот момент, когда поднялась стрельба. Спасти этим он уже никого не успел. Четверо на крыше открыли огонь из автоматического оружия, и свинец градом полился на атакующих. Шестеро из них тут же повалились.

Остальные кинулись врассыпную, ища жалкие укрытия, которые сулил переулок. Стальной мусорный контейнер на колесиках в половине квартала, несколько бетонных тумб, способных оградить достаточно тощего человека.

Агилар даже не пытался до них дорваться. Вместо этого он рванул вперед, запрыгнул на товарную эстакаду и перекатился на ноги. Ее козырек защитил его от засевших на крыше. Несколько других видели, что он сделал, и последовали его примеру, причем один поймал пулю в макушку во время попытки спрятаться. Еще больше бойцов не тронулись с места, открыв ответный огонь по стрелкам наверху. С крыши свалился труп, грохнувшись в переулок с глухим мокрым ударом.

Огонь пошел на убыль, а там и вовсе оборвался. Агилар слышал звуки перестрелки, доносившиеся с передней стороны обширного строения, но сзади пока что все затихло. Оставшиеся в живых, общим числом двенадцать человек, собрались на товарной эстакаде.

Потом пули прошили рулонные ворота изнутри, уложив еще двоих.

Остальные ответили на огонь, в том числе и Агилар. Он не видел, по кому стреляет, только изрешеченный стальной занавес ворот, и по отверстиям мог прикинуть, где находились стрелявшие с той стороны. Он сражался за свою жизнь, был напуган и давил на спусковой крючок изо всех сил, глядя, как его пули прошивают дверь и исчезают. Отдача вскидывала ствол его автомата все выше и выше, пока Агилар не заметил это и не опустил его. И давил на спусковой крючок еще несколько секунд после того, как магазин опустел. От грохота, дыма, страха и накала момента не заметил, что все расстрелял.

Извлек магазин и вогнал новый. Прошла пара минут, он еще в глаза не видел ни единого вражеского стрелка, а уже израсходовал треть своего боезапаса.

«Что я тут делаю? – вопрошал он себя. – Я мог бы быть в постели с Луизой».

Теперь тревожиться об этом поздно.

Один из людей Эскобара вместо ворот направил огонь в дверь человеческого размера, стреляя вокруг замка. Причинив достаточно повреждений, он пинком вышиб ее и швырнул что-то внутрь. И лишь когда он бросился на пол, накрыв голову руками, Агилар сообразил, что это граната.

– Ложись! – гаркнул Агилар, падая и зажимая уши.

Взрыв раздался через пару секунд. Стальное полотнище ворот поглотило изрядную часть взрыва, но сквозь отверстия в ней Агилар заметил вспышку света. Грохот был оглушительный, а ударную волну он ощутил даже по ту сторону ворот.

Оставалось лишь догадываться, насколько хуже пришлось находившимся с той стороны.

Стрельба изнутри прекратилась, по крайней мере в задней части строения. Спереди грохот боя по-прежнему неистовствовал вовсю.

– Вперед! – рявкнул кто-то и влетел через дверь, держа оружие наготове. Остальные поднялись на ноги и последовали за ним. Монтойя, заметил Агилар, был еще жив, и ворвался внутрь с таким пылом, будто сгорал от нетерпения пришить кого-нибудь.

Агилар был последним.