8

Никаких бедствий, рисовавшихся воображению Агилара, так и не случилось. Вместо того чтобы предать его остракизму и поруганию, товарищи-офицеры хвалили и поздравляли его. Некоторые – наверное, честные – проигнорировали его пятидневную отлучку, но даже им хватало ума не выказывать осуждения. Начальники взирали на него, будто он сдал какой-то экзамен, доказав свою лояльность, и теперь можно вверить ему более ответственные обязанности. Ему выделили собственный автомобиль, «Ниссан Патрол» – постарше, зато не такой прокуренный, как машина Монтойи, сидеть в которой все равно что барахтаться в пепельнице. Частенько он по-прежнему ездил с Монтойей – в конце концов, они ведь напарники, даже свели подобие дружбы, – но порой давали и самостоятельные задания. Разрешили забирать машину домой, так что с поездками на автобусе было покончено.

Он по-прежнему отправлял обязанности полицейского, но все чаще и чаще его отзывали в сторонку для исполнения поручений организации Эскобара. И каждое сопровождалось денежной премией, а поскольку он теперь откладывал деньги к рождению ребенка, они стали важны как никогда.

Однажды пополудни, две недели спустя после гибели Лео Кастельяноса, они с Монтойей сидели в «Ниссане» Монтойи. Хотя дорожное движение было довольно насыщенным, они стояли, перекрыв правую полосу на Каррера 34A, одной из оживленнейших артерий города, глядя на проезжающие мимо автомобили. Шоферы давили на гудки и показывали непристойные жесты, но Агилар и Монтойя только посмеивались. Им поручено дело, и они будут стоять здесь, пока не настанет пора ехать.

Потом мимо проплыл серый «Мерседес» с водителем спереди и единственным пассажиром сзади – седеющим вельможей в фетровой шляпе. Это и есть их объект. Дав «Мерседесу» отъехать на квартал вперед, они влились в дорожное движение, вызвав новый шквал гудков и проклятий, и последовали за ним. Таиться было ни к чему: полицейские автомобили могут разъезжать по городу где вздумается, не давая никаких объяснений и оправданий.

Проехав за «Мерседесом» пару миль, Монтойя включил мигалку и сирену. Автомобили, отделявшие их от «Мерседеса», мало-помалу освобождали путь, и наконец «Мерседес» сбросил ход и остановился на обочине. Монтойя и Агилар вылезли из машины и подошли к нему с обеих сторон.

Водитель покинул «Мерседес», не дожидаясь их подхода – высокий, крепкого сложения, с круто выпяченным подбородком, словно демонстрирующим, что он ничего не боится. С его стороны был Монтойя, Агилар с другой.

– Какие-то проблемы, офицеры? – осведомился водитель. – Вам известно, кто мой пассажир?

– Известно, – отрубил Монтойя. – Потому-то мы и здесь. Не прогуляться ли тебе пешком?

– Пешком?! – с негодованием переспросил водитель. – Я за него отвечаю! Я…

Выхватив пистолет из кобуры, Монтойя приставил его к массивному подбородку.

– Тогда выбирай. Либо прогуляйся, либо твои близкие будут собирать твой череп в кювете по кусочкам.

Казалось, водитель так и лопался от желания высказаться, но не осмелился, а просто стремительно развернулся и зашагал по дороге.

Пассажир «Мерседеса» смотрел, как уходит водитель, с боровшимися на лице замешательством и страхом. Распахнув заднюю дверцу, Агилар скользнул внутрь.

– Послушайте! – взбеленился старик. – Это моя машина! Это мой водитель! И…

– Мы знаем, кто вы, судья Молина. Не волнуйтесь, ни вы, ни ваш водитель не пострадаете, если только пойдете нам навстречу.

– Пойти навстречу? На вас форма полиции. Вы ездите на полицейской машине! Вы что, работаете на медельинский картель?

Агилар видел эти слова, замусоленные газетами, но в лицо ему их высказали впервые. Медельинский картель. Звучит очень по-деловому, подумал он.

И предпочел пропустить вопрос мимо ушей.

– Вы ведете дело против человека по имени Алехандро Коста. Он невиновен.

– Виновен или нет, не мне решать, – возразил судья. – Это дело присяжных.

– Быть может, обычно, – отозвался Агилар, – но не на сей раз.

Дверца с другой стороны от судьи Молина открылась, и внутрь забрался Монтойя. Судья передвинулся в центр, не желая касаться ни того, ни другого. Агилар видел, что его водитель, уже отошедший на целый квартал, продолжает шагать.

– Мы не просим, судья Молина, – проговорил Монтойя. – Мы объясняем вам, как это будет. Как должно быть.

– А если я откажусь?

– Сами видите, как легко до вас добраться, – вступил Агилар. – Понятное дело, мы знаем, где вы работаете. Знаем, где вы живете. Знаем, где делает покупки ваша жена Сильвия. Знаем, по какой дороге ваши дочери ходят в школу. Знаем, где квартира вашей любовницы.

– На вашем месте, – подхватил Монтойя, – я бы не отказывался.

– Это очень скверная мысль, – присовокупил Агилар. – И дорого вам обойдется.

– Дорого?

– Принятие верного решения может быть весьма финансово прибыльным для вас. Неверное – и могут пострадать люди. Верное – и люди обогатятся. Совсем не сложно.

– Вы, преступники, думаете, что можете распоряжаться приличными, законопослушными людьми. Что ж, я этого не потерплю! Я… – он вдруг осекся. Наверно, подумал Агилар, переваривает то, что ему рассказали о его частной жизни – жене, дочерях и любовнице. Раз им все это известно, значит, безопасности для него нет нигде. Вероятно, думает и о деньгах.

– Невиновен, – повторил Агилар. – Недостаточность улик, недостоверные показания свидетелей.

– Честно говоря, обвинение представило это дело спустя рукава, – произнес Молина.

– Вот и я так думаю, – поддержал Агилар. Он не присутствовал ни на одном из слушаний и не слыхал никаких отчетов о них, но хотел ободрить судью.

Алехандро Коста – банкир, выполнивший для Эскобара несколько транзакций с недвижимостью. Официально собственность была очень ценной, купленной значительно дороже, чем она того стоила. Неофициально же изрядную цену покупки Эскобару возместили сразу по завершении оформления купчей. Позже ту же недвижимость продадут, снова по взвинченной цене, сделав «прибыль» Эскобара чистыми, законными деньгами. Коста сдуру сознался одному из нижестоящих членов штата банка, а тот направился прямиком к властям. Прокурор – питающий политические амбиции молодой человек из элитного колумбийского рода – хотел добиться самого сурового наказания в чаянии убедить Косту дать показания против Эскобара. Пока что тот упорствовал, и Агилару с Монтойей поручили позаботиться, чтобы так оно и осталось.

– Пожалуй, я мог бы устроить такой вердикт, – вымолвил Молина.

– Так было бы лучше всего, – согласился Монтойя. – Для всех. Особенно для вас.

– И надо сделать это побыстрее, – добавил Агилар. С каждым днем Коста беспокоился все больше и больше. – Одна неделя. Не больше.

Молина кивнул. Он у них в руках. И Агилар, и Монтойя покинули «Мерседес» одновременно, будто заранее это отрепетировали.

– Погодите! – крикнул Молина. – Как я… как мне добраться домой отсюда? Вы отослали моего водителя прочь!

– А вы не умеете водить? – осведомился Агилар.

– Нет, – признался Молина. – Ни разу не приходилось.

– Пожалуй, пора научиться, – бросил Монтойя. Они с Агиларом со смехом вернулись к «Ниссану». Судья выбрался со своего заднего сиденья на подгибающихся ногах и неуклюже сел за руль. Когда они укатили, он так и сидел там с потерянным видом.

* * *

– У тебя есть при себе деньги? – ни с того ни с сего поинтересовался Монтойя. Они бесцельно колесили с самого противостояния с судьей Молина.

– Есть немного.

– Сколько?

– Тысяч тридцать песо, – ответил Агилар. Не так уж давно он и не мечтал иметь при себе сразу такую сумму. Теперь же это были деньги на карманные расходы.

– Хорошо, – Монтойя сделал правый поворот, словно ему для разнообразия пришла в голову какая-то цель поездки. – Прокатимся за покупками.

– За покупками?

– У тебя когда-нибудь были враги, Хосе? В смысле настоящие враги, готовые без колебаний убить тебя или того, кто тебе дорог.

Долго Агилару ломать голову не пришлось.

– Вообще-то нет. Дрался в школе, но ничего серьезного.

– А теперь есть. Может, ты их пока не знаешь, и они могут тебя не знать. Но работа, которую мы делаем… некоторым людям не по нутру. Опасным людям. Как ты обеспечишь безопасность Луизы?

– Об этом мне тревожиться не приходилось, – отозвался Агилар. – Личное оружие при мне. Нож.

– Какой нож?

– Швейцарский армейский. У него есть лезвия на любой случай.

– Для убийства он не очень подходит.

– Мне просто нравится носить нож.

– Зачем? Ты много занимаешься резьбой по дереву? Открываешь вино? Для чего он?

Агилар на несколько секунд задумался. Монтойя заехал в незнакомый ему район. Вокруг было много мелких домишек, во дворах которых густо росли цветущие деревья.

– Когда я был мальчишкой, телевизор нам был не по средствам. Но порой отец водил меня в дом друзей посмотреть «Тарзана». Он вырос в лесу, мой отец. Он всегда любил рассказы про Тарзана, так что, когда намечался показ североамериканского телесериала, он хотел, чтобы я увидел его героя. Я до сих пор помню имя актера – Рон Эли. Он не расставался с ножом – это было его главное оружие. Так что после этого я тоже с ножом не расстаюсь.

– Из-за Тарзана, – произнес Монтойя.

– Это верно. Он герой моего отца, а отец был моим героем. Тогда я видел в этом смысл.

– Умеешь им пользоваться?

– Однажды я убил им крысу. Она была в доме, напугала мать. Я перерезал ей горло, прежде чем она успела укусить или поцарапать меня. – Он содрогнулся при воспоминании. – Кровь была повсюду.

– Ладно, не сомневаюсь, что нож мы тебе тоже раздобудем. Но я хочу, чтобы у тебя была защита понадежнее. Ты ведь не хочешь, чтобы кто-нибудь причинил вред Луизе, а?

– Конечно, не хочу.

– Тогда решено, – Монтойя сделал последний поворот налево и остановился перед домом, ничем не выделявшимся среди прочих в этом районе.

– На магазин не похоже, – заметил Агилар.

– Тогда это как раз то, что нужно. Пошли.

Монтойя повел его к передней двери дома. Она была деревянной, покрашенной в ярко-красный цвет, с полированными латунными ручками и прочими финтифлюшками. Агилар обратил внимание, что двор хорошо ухожен, а глинобитные стены чистые. Монтойя стукнул в дверь дважды, выдержал паузу, а потом еще дважды.

Дверь открыла молодая женщина, озарившая их улыбкой. Она привлекательна, подумал Агилар: с длинными волосами и сияющими глазами, крепким, мускулистым телом, облаченным в майку с узкими бретельками и обтягивающие синие джинсы. Она бросилась Монтойе на шею с объятьями, воскликнув:

– Альберто! Как здорово тебя видеть!

– Я тоже рад тебя видеть, Хулиана, – сказал он, обняв ее в ответ. Когда она его отпустила, он сообщил: – Это мой друг Хосе. Хулиана сможет доставить все, что нам надо.

– Угостить вас вином? Или йербой?

Мате Агилару не помешал бы; адреналин после наезда на Молину выветрился из организма, оставив по себе ощущение усталости, притупив все чувства. Но Монтойя отмахнулся:

– Да нет, некогда рассиживаться. Нужно только прихватить пару вещей.

Хулиана нахмурилась, но впустила их в дом. Гостиная ничуть не отличалась от гостиной почти любого дома – стулья, диван, низкий столик, книжные шкафы. Но хозяйка повела их в комнату, выглядевшую как спальня. Снаружи.

Внутри же она напоминала арсенал.

На всех стенах были навешаны оружейные стеллажи, представившие взору винтовки и пулеметы всех размеров и видов. На столах лежали реактивные гранатометы, пистолеты, автоматы, ножи, мечи, топоры и много чего еще. Изрядная часть одного стола была отведена под гранаты и прочую взрывотехнику. В одном углу к стене прислонилась базука. От запаха ружейного масла чуть ли не кружилась голова.

– Осмотритесь, – предложила Хулиана. – Дайте мне знать, если приглядите что-нибудь себе по вкусу.

– Я уже приглядел то, что мне по вкусу, – с этими словами Монтойя схватил Хулиану за задницу.

Она со смехом взвизгнула, выворачиваясь из его хватки.

– Можешь получить, – поведала она. – Но вряд ли это тебе по карману.

– Вообще-то смотрит Хосе. Во всяком случае, стволы.

– Что-нибудь специальное? – осведомилась она. – Могу заказать другие, если нужно что-то особенное.

– Нет, – отозвался Агилар. – Я даже не знал, что мы заедем. Монтойя сделал мне сюрприз.

– Он такой, – подтвердила Хулиана. – Он подкидывал мне сюрпризы невесть сколько раз.

Агилар разглядывал стены. Узнал дробовик «Ремингтон», «Узи», «ХК». Другие различал по типам, даже если не знал марок. Он не знал, что Монтойя считает нужным иметь в доме. Базука устрашит нападающих, но вряд ли Луиза это поддержит.

– Можешь не торопиться, – заверил Монтойя.

Агилар и не торопился. Брал оружие, прикидывал его на вес, поднимая на уровень плеча и прицеливаясь. Некоторые стволы казались чересчур тяжелыми, некоторые чересчур легкими, другие казались неудобными или слишком хлипкими.

Наконец он остановил выбор на пистолете-пулемете MAC-10 с магазином на тридцать патронов. В последний момент докинул 23,5-сантиметровый нож Боуи – североамериканского производства, почти неописуемо красивый. Обух клинка был покрыт зубцами, кроме последних семи сантиметров, плавно сходивших к чудовищно острому кончику. Изогнутая часть была отточена до такой же остроты, как и лезвие. Верхняя часть гарды была отогнута вперед, к кончику, а нижняя загибалась назад для защиты руки. В кулаке нож покоился так, будто сделан в точности под его руку. В комплекте с ним шли кожаные ножны с кармашком на кнопке, где помещался оселок. Кожа, побуревшая от возраста, была достаточно прочной, чтобы держать нож, но и достаточно мягкой, чтобы на ощупь казаться нежной, как любовная ласка.

– И это, – сказал он, кладя его рядом с MAC-10.

– Он любит ножи, – растолковал Монтойя. – Из-за Тарзана.

– У него хороший вкус, – одобрила Хулиана. – Значит, только эти два?

– И восемь коробок патронов для MAC, – откликнулся Монтойя.

Агилар зарделся. Он-то об этом чуть не забыл. Без них от пушки проку мало. Зато нож вполне самодостаточен.

Ему было не по нутру краснеть перед чужими людьми, потому что его пятнистая кожа краснела неравномерно. Белые места, рубцовая ткань после ожога, никогда даже не розовела. Зато здоровые участки густо краснели, еще более подчеркивая его уродство.

Хулиана и бровью не повела, словно не заметила. Мысленно подсчитав, назвала цену. Агилар поглядел на Монтойю, и тот кивнул. Сумма оказалась вполне в рамках тридцати тысяч, что были у него с собой, так что Агилар отмусолил банкноты и вручил их Хулиане.

Провожая их к двери, Хулиана снова обняла Монтойю. А потом, к изумлению Агилара, повернулась к нему и заключила в крепкие объятья. И удивила еще больше, смачно поцеловав в щеку.

– Возвращайся в любое время, Хосе, – сказала она. – У меня всегда есть новый товар.

Вернувшись в «Ниссан», Монтойя одарил Агилара широкой улыбкой.

– Теперь ты упакован, братан. Этот нож получше, чем у Тарзана.

– Спасибо, что привез, – ответил Агилар. – Она милая.

– И правда, очень милая, – согласился Монтойя. Потом, внезапно посерьезнев, добавил: – Но уж позаботься научить Луизу этим пользоваться.

– «Маком»?

– Да. Ты же не всегда дома, знаешь ли. Она должна иметь возможность постоять за себя.

И повел машину прочь от дома Хулианы. Агилар ушел в собственные мысли, ломая голову, как растолковать Луизе, что она должна научиться обращаться с автоматическим оружием. И едва расслышал, как Монтойя возгласил:

– Твоя жизнь переменилась, Агилар. Ты даже не представляешь как. Она будет лучше, чем ты мог себе вообразить. Но заодно и опаснее. Зачастую то и другое идут рука об руку.