В Остине Сильвия продолжала вести дневник наблюдений за своим здоровьем, плавала и общалась с прихожанками церкви по воскресеньям. Даже когда боли отступали, она ходила на прием к Меган, лечащему врачу, раз в несколько месяцев. Ее нравилось беседовать с ней; заодно обновляла допуск для посещения бассейна. Каждый вечер Сильвия быстро докладывала Льюису о состоянии своего здоровья, и каждый вечер он терпеливо ее выслушивал, а потом ласково соглашался с услышанным.

Ее психологическое и физическое состояние улучшалось, она все больше радовалась детям, оказавшимся у нее на попечении. Раньше в голову часто приходила мысль, что они — обуза, хотя, в сущности, это лучшее, что с ней случилось в жизни.

Грейси любила искусство и животных, легко заводила друзей. Макс был высокий, лопоухий, худощавый и нескладный. Сильвии он напоминал детеныша жирафа — такой же долговязый и исполненный благих намерений, но нечаянно ломающий все вокруг. Когда он только появился в доме Сильвии и Льюиса, за день устраивал десяток скандалов, а теперь выходит из себя далеко не каждый день. Беспокойный и переменчивый, но при этом добрый и забавный. Сильвия гордилась тем, каким он стал.

Занимаясь домашними делами, Грейси напевала мелодии из «Энни» и «Мэри Поппинс». Она была такая жизнерадостная, как лучик солнца, в котором Сильвия могла нежиться, когда захочет. А Макс читал Сильвии шутки из мористических книг, пока она готовила еду. Однажды вечером она услышала, как он что-то напевает себе под нос, играя в лего в своей комнате. И в тот вечер почувствовала, что счастлива.

Конечно, не всем людям, у которых есть внуки, повезло. У одной моей знакомой разладились отношения с взрослой дочерью, и она больше не может видеться с внуками. Ей так одиноко, что она завела кошек и кота, назвала их в честь внучек и внука. А другая подруга любит внука, но тот живет в Гонконге, и с тех пор как родился пять лет назад, она лишь дважды виделась с ним. Некоторые внуки так плохо ведут себя, что с ними трудно быть рядом. Когда взрослые дети становятся не очень хорошими родителями, пристрастившись к наркотикам или алкоголю, став преступниками или заполучив психическое заболевание, бабушки могут впасть в отчаяние. Но такие случаи — исключение. Большинство из нас обожают внуков. Мы и представить себе не могли, как они нас осчастливят.

Мне вспоминается история о Марии-Антуанетте, у которой было огромное собрание рубинов и бриллиантов. Когда однажды гость попросил показать ему драгоценности, она велела служанке привести ее детей и сказала: «Вот мои драгоценности». Именно так я отношусь к моим внукам.

Если повезет, внуки будут рады нас видеть. По крайней мере, пока они маленькие, мы можем стать любимыми. В отличие от их родителей, мы не несем ответственность за то, как проходит жизнь этих детей день за днем. Можем просто любить их, и это взаимно. В идеале такие взаимоотношения — самые чистые и лучшие на свете. Они священны. Мы придумываем друг другу прозвища, многое делаем по особым ритуалам.

Отчасти отношения с внуками становятся возвышенными, потому что мы позволяем им быть самими собой. Детей мы часто пытаемся превратить в уменьшенные копии себя, но теперь стали мудрее и внуков признаем людьми уникальными, такими, какие они есть. Снисходительность порождает доверие детей, и они чувствуют, что заслуживают глубокой любви. Это помогает им чувствовать себя в безопасности. С психологической точки зрения это все равно что дать им молока и печенья перед сном, ласково укутать в одеяло, рассказать сказку на ночь и поцеловать. Глубинная уверенность в себе и чувство собственного достоинства будут сопровождать детей всю оставшуюся жизнь.

Многим из нас посчастливилось сохранить воспоминания о своих бабушках, с которыми были добрые отношения. Сейчас я сама стала бабушкой и понимаю, как меня любили мои бабушки. Множество хороших событий произошли в моей жизни не случайно. Наоборот, когда я была с бабушкой, она вдруг решала приготовить пирог с крыжовником. Потом мы вместе сидели под ясенем, отрывая хвостики у ягод, а после смаковали вкуснейший ягодный пирог.

Пикники и поездки к реке с бабушкой из Озарка требовали от нее предварительной подготовки. Она просила меня поговорить с ней, пока выпалывала сорняки в саду или гладила по заказу одежду на темной кухне. Теперь, став бабушкой, я знаю, сколько усилий требуется, чтобы что-то произошло для детей «просто так».

С моими бабушками у меня связаны воспоминания об особых занятиях, местах и разговорах. Я с любовью храню их в своем сердце и моим внукам передала бабушкины песни, истории и научила карточным играм. Когда я взрослела, бабушки расспрашивали меня о жизни, о том, как я, например, выбираю себе друзей, что меня вдохновляет, какие книги люблю и почему, какие, на мой взгляд, у меня есть таланты? Такие вопросы мне задавали постоянно, пока я росла. Моим внукам я тоже пыталась задавать подобные вопросы.

Мы, бабушки, можем постараться понять, чему больше всего хотим научить своих внуков, какие занятия доставят им самое большое удовольствие и как их лучше подготовить к жизни в нашем непростом мире. Обдумывая такие глобальные вопросы, мы можем поделиться с нашими внуками именно той частью опыта, которую хотели бы им передать.

Мы можем подарить своим внукам размеренный ритм жизни, что не всегда способны дать в школе или вконец заработавшиеся родители. Можем позволить им жить сегодняшним днем, постоянно уделяя внимание. Детям нравится жить не по расписанию и спокойно заниматься своими делами, в которые никто не вмешивается.

Мы можем помочь их родителям посмотреть на происходящее со стороны. Напомнить, как они сами крутились за столом или как трудно было уложить их спать в детстве. И мы можем убедить их в том, что, когда были родителями, сами наделали много ошибок, а они преодолели наше родительское несовершенство и выросли прекрасными людьми.

Мы можем придумать новые ритуалы. Когда я провожу время с внуками, мы гуляем на природе, прихватив бутылки с питьевой водой, книжки про птиц и бумажные пакеты с ручками, чтобы положить туда сокровища, которые попадутся: разноцветные камешки, желуди и листочки. Приезжая на каникулы, дети дарят мне такие сокровища. Летом мы обрываем цветки красных и розовых гибискусов и сражаемся их мягкими опавшими стеблями. Осенью, когда листья гинкго становятся золотыми, я собираю несколько и отправляю их детям в письмах.

У моих внуков есть любимые лакомства, которые я всегда держу для них в запасе. У детей моего сына это бублики, йогурт и апельсины. А детям моей дочери нравятся хлеб пита, крекеры «Золотая рыбка» и яблочный соус. У меня никогда не иссякает запас лакомств. Это святое!

Гленда и Дуг — бабушка и дедушка на пенсии, живут в нескольких кварталах от своих внуков. Как многие дедушки и бабушки поколения беби-бумеров, они много и с удовольствием занимаются своими детьми. Прошлым летом, когда внуки подросли, и их уже нельзя было оставить в группе продленного дня, Гленда и Дуг предложили присматривать за ними. Они спланировали лето, полное приключений. Им хотелось, чтобы дети побывали в незнакомых местах, занялись чем-то новым и больше узнали о своем городе.

Они забрали детей около девяти утра, составив план на день. Повели их по музеям, книжным магазинам и бесплатным концертам в парке. Возили внуков на машине к стене для занятий альпинизмом, на зиплайн (спуск по канату и веревочным мостикам) и записали на карате. Гленде восточные единоборства не очень нравились, но дети от них без ума. Разъезжая с внуками на машине по городу, Гленда и Дуг обращали их внимание на вещи, которые сами дети не заметили бы. Однажды они рассматривали трамваи и обсуждали, что в них хорошего. В другой день они отправились на сельскохозяйственный рынок, чтобы выбрать овощи, которые раньше ни за что не купили бы. Гленда приготовила их на обед и дала детям попробовать. Каждый вечер они записывали в дневник, что произошло за день.

Дети тоже старались сделать им приятное. Однажды внучка сказала: «Я хочу жить с вами, когда поступлю в колледж. Тогда я буду заботиться о вас». А внук как-то раз посмотрел на Гленду и заметил: «Ох, бабуля, сколько у тебя морщин». Гленда ответила: «Знаю. Я же старею». Внук ответил: «Я так скажу: это — любящие морщинки».

Мы можем воспитывать внуков, обострить в них чувство глубокой взаимосвязи со всеми живыми существами и научить находить утешение в чтении книг, общении с людьми, природе и творчестве. Один из лучших способов сделать это — рассуждать о жизни. Однажды мой внук Колтрейн спросил: «А ты веришь, что Бог создал этот мир?». Я ему ответила: «Не знаю». Тогда он продолжил: «Много крошечных существ собрались вместе и создали его». Я повторила: «Не знаю». Внук уточнил: «Но тогда кто создал эти крошечные существа?» Я призналась ему: «Вот и я о том же думаю». И мы минут пятнадцать беседовали о том, что такое вера, о существовании духовной жизни и о том, что точно мы ничего не можем сказать ни о Боге, ни о сотворении Вселенной.

Платон учил: «Дать детям образование — значит научить их получать удовольствие от того, что правильно». Бабушки способны привить этические нормы. Отчасти мы можем сделать это, показывая пример уважения ко всему живому. И рассказывая истории. Для всех моих детей я сочиняла длинную и бесконечную историю про семью Хорошкиных и семью Кошмаркиных. Хорошкины были людьми воспитанными, добрыми и разумными, умели вести себя прилично. А Кошмаркины были грубиянами, неряхами, лентями и обижали друг друга. Накануне какого-нибудь важного события, например свадьбы, похода в новый музей или дня рождения, я рассказывала о двух вариантах того, как может все происходить. Они считали, что Кошмаркины, швырявшиеся едой, оравшие на родителей, а иногда рыгавшие и бранившиеся при людях, — это забавно. Но обещали вести себя, как Хорошкины, на всех предстоящих мероприятиях. Когда я хотела, чтобы дети вели себя прилично, мне было достаточно сказать им: «Ведите себя, как Хорошкины».

Еще один способ привить детям нравственные ценности — рассказывать драматичные истории о том, как люди действуют в сложных обстоятельствах. Детям нравятся истории о сиротах и смелых, решительных детях. Я рассказываю моим внукам истории о взрослых, которые храбро вели себя на «Титанике» и в экспедициях на Южный полюс, и о тех, кто пережил катастрофы в наши дни, например, когда в Чили произошел несчастный случай в шахте, где шахтеры помогали друг другу день за днем, пока им не пришли на помощь. Еще мы играем в «что, если..?». Я задаю детям вопросы о том, как они повели бы себя в трудных ситуациях, а они отвечают. Например: «Как бы вы поступили, если бы сели в машину со взрослым человеком и обнаружили, что он нетрезв?», или: «Что вы сделали бы, если бы нашли на обочине 1000 долларов?», или: «Какие действия вы предприняли бы, если бы проснулись ночью и почувствовали запах дыма в доме?» Детям нравятся подобные игры, потому что это дает им возможность разобраться в запутанных ситуациях. Так они увереннее смотрят в будущее и готовятся к возможным событиям.

Я считаю правильными беседы о том, как защищать ребенка, которого дразнят, как уметь проигрывать с достоинством и помогать нуждающимся, не задевая их чувств. Мы со старшими внуками обсуждали, как себя вести, если кто-то проявляет в разговоре ненависть к кому-то или ведет себя как расист. Говорили о том, как ужасна война, и что такого способа разрешения конфликтов нужно избегать. А также что значит быть гражданином своей страны.

У детей не менее сложная жизнь, чем у взрослых, они разрешают те же жизненно важные вопросы. Большинство из них способны на сострадание и размышления, могут предпринимать активные действия, защищая добро. Бабушки способны научить детей работать из любви к делу. Обе мои бабушки постоянно трудились и при этом радовались жизни, ходили в гости и смеялись. Именно такую жизнь я демонстрирую своим внукам: с энтузиазмом рассказываю о писательской работе и волонтерских проектах, в которых участвую. Когда дети рядом, часто предлагаю поработать вместе. Им очень нравится трудиться бок о бок.

Бабушки обеспечивают детям чувство безопасности, сплетая из времени, мест и людей защитную сеть для охраны их врожденного чувства идентичности. Одна из наших важнейших обязанностей — рассказывать детям о шести поколениях родных, с которыми мы могли быть знакомы. Чем больше историй услышит ребенок, тем сильнее и глубже осознает, кто он такой.

Можно привить ребенку семейные ценности, охватывающие несколько поколений. Все родные молятся в одной церкви, неважно, в какой именно — лютеранской, синагоге, храме или мечети, либо это место встречи людей с общими интересами, которые любят спорт, музыку, рыбалку со спиннингом или хорошую работу. Я наблюдала, как великодушна была моя мама по отношению к другим людям. Каждое утро, уходя из дома на работу, она говорила: «Общайтесь друг с другом по-доброму».

Давным-давно в нашей семье сформировались определенные нравственные ценности. Мы верили, что нужно много трудиться и быть добрыми. Высоко ставили образованность, хорошую еду и то, что происходит за порогом дома. Ценили свой опыт, а не вещи. Любили птиц и собирались, чтобы посмотреть на яростные шторма, поразиться, как сверкает молния и гремит гром. Надеюсь, дети усвоят мои ценности, наблюдая за мной.

Однажды вечером завыли сирены оповещения о торнадо, прервав наш праздничный ужин в честь Дня матери. Мы помчались в подвал. Четырехлетний Колтрейн еще ни разу не бывал там с нами, котами, фонариками и мобильниками; не видел, как по телевизору выступает синоптик, показывая на картах красные зоны опасности и предупреждая людей, что нужно скрыться в убежище.

Как хорошо получилось, что мы оказались с Колтрейном в ту его первую ночь, когда разразился торнадо, — у меня появилась возможность рассказать ему о том, как у нас в семье любят штормовую погоду. Когда торнадо ушел на восток, мы пошли гулять на улицу, разглядывая облака. Мы удивились тому, как дует ветер и как сильно похолодало. Я сказала внуку: «Шторм — это когда природа показывает человеку, на что он способен».

Детям нравится слушать рассказы о том, что делали их родители в детстве, особенно как они проказничали. И о самих себе: как они родились, какие первые слова сказали и какие у них были смешные привычки.

Все мы — историки культуры для внуков. Помним Клуб Микки Мауса, кинотеатры под открытым небом, выборы в президенты Джона Ф. Кеннеди, военную операцию в бухте Кочинос с целью свергнуть Фиделя Кастро, войну во Вьетнаме, Демократическую конвенцию 1968 года, историю о Черной Пантере и как стали популярны гранола, йогурт и, конечно, кудрявая капуста.

Мы можем рассказать им о более размеренном и спокойном мире, в котором жили. Мои внуки с трудом верят, что мои родители позволяли мне кататься на велосипеде одной, взяв с собой только книжку, баночку с газировкой и бутерброд с арахисовым маслом. Я целый день проводила, читая под деревом. Им было удивительно узнать, что во многих домах двери не запирались, а на ночь люди оставляли машины с ключами внутри.

Я рассказывала им об огромных колониях луговых собачек, передвижных библиотеках в автобусах и о том, что учительнице приходилось увольняться, если она ждала ребенка. Я объясняла, что девочки должны были ходить в школу в юбках даже в холодные зимние дни, а дети с тяжелой инвалидностью были вынуждены сидеть дома и в школу не ходили. А еще я научила их играм со времен моего деревенского детства — в «Цепи кованы, раскуйте нас!», прятки, салочки, вертушки и мячик, классики и «блошки».

Мои внуки вряд ли могут представить себе мир без телевизора, микроволновок, выдвижных окон в автомобилях, мобильников, компьютеров и кондиционеров. Я в нем выросла, а для внуков это история.

Наши истории помогают детям понять, кто они, посмотреть на все со стороны и усвоить точку зрения, которая поможет им понять, что происходит, на всю оставшуюся жизнь.

Конечно, внуки дают нам так же много, как и мы им, находясь рядом. Так мы вдыхаем новую жизнь во взаимоотношения с детьми, это напоминает о собственном детстве и временах, когда они были маленькими. А еще с детьми можно подурачиться. Неважно, как трудно нам с мужем днем. Мы можем отвлечься и начинаем обсуждать смешные слова или детские проказы.

Внуки спасают от одиночества, помогают помолодеть и создают новый смысл жизни. По собственному опыту знаю: нет ничего прекраснее новорожденного младенца. Мне нравится качать на руках малыша, чувствовать, как детская головка прижимается к моему плечу около шеи. Мне нравится звук детского дыхания, и даже если это значит, что меня ждет бессонная ночь, я люблю спать рядом с малышом, свернувшимся калачиком у меня под боком. Я никогда не забуду, как гуляла по саду, держа на руках внучку Кейт.

Никому, кроме годовалого Отиса, не нравится, как я пою и танцую под хиты 1950-х и 1960-х годов: «О, что за чудное утро!», «Я смою этого парня с моих волос» и «76 тромбонов». Младенцы многому нас учат: с открытым сердцем любить близких, прямо говорить о том, что нам нужно, и что наслаждаться жизнью надо СЕЙЧАС.

Кто может быть забавнее трехлетнего малыша? В этом возрасте Колтрейн ночью спал, а будил меня в пять утра. Было еще темно, и я пользовалась этой возможностью, чтобы отвести его полюбоваться на звезды во дворе перед домом. Мы расстилали одеяло и, сидя на нем, любовались Вселенной. Оба зачарованно смотрели на луну, множество созвездий в предрассветном небе и, как бы сказать, величие открывшейся картины. А потом я готовила тост с корицей, и мы любовались рассветом. Я надеюсь, что вспомню об этом на смертном одре.

Когда Колтрейну исполнилось пять, он обнаружил существование кавычек. Мы провели прекрасный день, когда все, о чем говорили, было заключено в кавычки. Потрясающе, каким забавным может стать обычное предложение, если заключить его в кавычки! Даже предложение «я хочу перекусить» будет веселым, если закавычить слово «перекусить».

Десятилетние девочки — просто чудо. Когда моей внучке Клер было десять, она на неделю отправилась в лагерь отдыха, где занимались искусством и плаванием. Однажды солнечным днем перед тем как нырнуть в бассейн она крепко обняла меня и воскликнула: «Я самая счастливая девочка на свете!» Я в этот момент почувствовала, что это я — самая счастливая бабушка на свете, потому что со мной рядом радостная и благодарная внучка.

Когда мой внук Айдан учился в средних классах школы, он получил контузию и несколько недель провел на строгом режиме — никакого телевизора, школы, друзей; двигаться ему тоже было запрещено. Я звонила ему каждый день и отправляла по почте упаковки с лакрицей. В конце концов я поняла, что мне необходимо приехать и повидаться с ним.

Я проехала девяносто миль до их фермы. Увидев меня, Айдан пошел навстречу в сиянии золотого солнечного света. Я почувствовала, как мое сердце распахнулось, а любовь к нему выплеснулась наружу и затопила все вокруг. Мы были так рады увидеться и обнять друг друга. В тот день нужно было побыть вместе.

Айдан предложил пойти вместе ловить рыбу — это единственное, что ему тогда разрешалось делать. Я повезла его на машине на пруд недалеко от маленькой фермы и смотрела, как он забрасывает удочку. Высматривала, где плывет рыба, и говорила ему об этом, восхищалась, как он ловко ловит ее.

Но на самом деле, прежде всего мне нравилось быть с ним. Я на всю жизнь запомню тот день с Айданом на рыбалке, когда солнечный свет пробивался сквозь нежно-зеленые весенние листочки.

Подростки тоже забавные, хотя мы, бабушки и дедушки, — не главные в их жизни. Нас заменяют друзья и то, чем они занимаются. Трудно забыть, какими ласковыми они были в детстве и как любили нас. Что-то во мне хочет крепко схватить и не отпускать любящих и нежно привязанных ко мне детей из прошлого.

Я научилась адаптироваться к их изменениям. Сказала им, что хочу, чтобы они были со мной честными и искренними. Хочу знать, что они чувствуют и думают. Мне не нужно, чтобы они притворялись. Я чувствую, какие у нас близкие отношения, когда слышу их рассказы о трудностях. Только так мы сможем по-настоящему, по-человечески общаться.

Я стараюсь научиться общаться с ними по-новому. Мне не хочется просто лелеять воспоминания о малышах — желаю любить и понимать моих меняющихся внуков. Я знаю, чем они живут, посещаю их спортивные мероприятия и вникаю в интересы. Мы с Кейт часто читаем одну и ту же книгу, чтобы затем обсудить ее. С Айданом мы играем в настольные игры. Когда приезжают родственники, я стараюсь общаться с каждым из подростков с глазу на глаз. Мы с мужем обычно ходим с внуками-старшеклассниками в походы.

Когда ты бабушка, нужно постоянно приспосабливаться. Дети меняются, и мы вместе с ними. Для малыша Отиса я совсем не та бабушка, какой была для Кейт — старшей внучки, когда она была младенцем. Мне на тот момент исполнилось всего пятьдесят четыре, а сейчас — семьдесят.

Дети постепенно меняются, и я стараюсь контролировать свои ожидания, чтобы они не были завышенными или заниженными. Например, трехлетние малыши вполне способны помочь накрыть на стол и убрать со стола, должны помогать по дому. С другой стороны, я знаю, что детям не всегда понравится то же, что и мне. Когда мы пошли с тринадцатилетним внуком на прогулку в старый дремучий лес, ему понравилось разыскивать и собирать банановых слизней. Когда мы вернулись с прогулки, он насчитал семьдесят пять штук и сфотографировался со многими из них. Я могла бы привлечь его внимание к тому, как красиво падает солнечный свет на мох или как тихо раскачиваются на ветру ветви красного дерева, но он был мальчишка, и слизни для него были гораздо увлекательнее.

Даже при лучшем стечении обстоятельств быть бабушкой трудно. Моя семья, состоящая из нескольких поколений, может доставлять невероятное счастье — и вывести из себя, как ничто на свете. Я с нетерпением жду, когда родные соберутся вместе, и часто предаюсь розовым мечтам, как это все будет. Но при этом испытываю беспокойство, оттого что иногда семейные встречи сопряжены и с неприятными моментами. Завышенные ожидания могут принести огорчение. Если я не сумею взять их под контроль, в результате буду горько плакать, когда все родственники разъедутся.

Быть бабушкой — значит обладать недюжинными дипломатическими навыками и самодисциплиной. Например, надо держать язык за зубами. И привыкнуть к тому, что главные темы для разговора — «У вас прекрасные дети» и «Какие вы замечательные родители».

Моя подруга Регина планирует, что внуки будут называть ее бабуля-шоколадка-денежка. А моя подруга Джейн рекомендует держать критические мысли при себе, но раскошеливаться у киоска с мороженым или когда нужно оплачивать дополнительное образование внуков.

Роли поменялись, и теперь бразды правления — в руках наших детей. Мы выполняем их пожелания, общаясь с внуками, и не сомневаемся в их авторитете. Советы даем, только если у нас спрашивают. Как заметил мой знакомый буддист, «моя мантра звучит так: “Никто моего мнения не спрашивал”». Мы как-то учимся балансировать между любовью и заботой о детях, принимая тот факт, что от нас ничего не зависит. Мы ведь почти ничего не контролируем. Если кажется, что нам известно нечто полезное, этим сложно не поделиться. Но, как однажды сказала моя дочь, «мам, никому из моих друзей не нужны родительские советы, кроме случаев, когда мы сами просим об этом».

Мы особенно полезны, когда нужно кого-то похвалить, отвезти куда-то на машине, приготовить еду, показать детям культурные мероприятия или помочь усталым и измотанным родителям.

Любимые и хорошо воспитанные дети могут пережить значительное количество неверных родительских решений. Стоит напомнить себе о том, что мы не можем знать всего на свете и что наши мнения далеко не всегда верные. Можно вспомнить о собственных материнских ошибках. Конечно, хотелось бы помешать детям учиться методом проб и ошибок, но это не в наших силах.

Наши внуки так быстро растут! Когда они совершают очередной скачок в развитии, мы теряет ребенка, которого успели полюбить. Теряем трехлетку, который любил сидеть у нас на коленях и читать библиотечную книжку, или восьмилетнего ребенка, который постоянно показывает фокусы. Эти дети исчезают и появляются новые. Моя фаза общения с младенцами завершена. Если не доживу до глубокой старости, больше мне не качать на руках еще одного крошечного внука.

Когда мы с мужем были родителями маленьких детей, часто ворчали по поводу того, что наши родители постоянно хотели нас видеть. Они вечно упрашивали прийти к ним в гости, а когда мы подъезжали к дому, стояли на крыльце или высматривали в окно, когда мы подъедем на машине.

Когда мы собирались уезжать, они провожали нас до машины и продолжали разговаривать с нами, пока мы пристегивались ремнями безопасности. Было очень трудно отцепиться от них и уехать. Теперь я стала такой же, как мои родители, тоже выглядываю в окошко, а когда родные уезжают — плачу.