35

Дэнни отпросился на утро, чтобы поехать на запад в Пенсильванию в казармы полиции штата. Несколько часов он слушал капрала Джеральда Уолша и полицейских Игана и Бручака, пытаясь ухватить как можно больше информации о расследовании в отношении Чарльза Каллена и инцидентов в Медицинском центре святого Луки. Он вернулся на 78-ю магистраль как раз вовремя, чтобы встретиться с Тимом и обсудить все за обедом. В этот раз они выбрали дайнер, взяли будку в задней части зала, где Дэнни мог все подробно изложить. Расследование в Пенсильвании шло меньше года, и оно было очень большим. Там были трупы, реальные улики, десятки свидетелей, готовых к сотрудничеству, и серьезный подозреваемый – все, что нужно детективу из отдела убийств, кроме счастливого финала.

Судя по материалам дела полиции штата Пенсильвания, копам позвонило не руководство «Святого Луки», а работавшая там медсестра Пэт Меделлин. Она была свидетелем нескольких подозрительных смертей в ее отделении больницы, а также видела, как Чарльз Каллен ходил за невыписанными опасными препаратами. Меделлин была уверена, что Каллен ответственен за необычные смерти в отделении, и надавила на администрацию больницы, чтобы та приняла какие-то меры. Руководство больницы святого Луки сказало Меделлин, что Каллен не причинял вреда никому из пациентов. Расследование было окончено.

Такой ответ не устроил Пэт Меделлин. 29 августа 2002 года она рассказала свою версию истории знакомому, который работал копом в департаменте полиции Истона, штат Пенсильвания. Это дошло до вышестоящего руководства: коп рассказал капитану, капитан – коронеру, а коронер – офису прокурора округа Лихай Джеймсу Б. Мартину. Полицейские штата Пенсильвания вызывали сотрудников «Святого Луки» на допрос одного за другим. Их рассказы о смертях в ночную смену поразительно согласовались между собой.

Многие подтверждали рассказ сестры Линн Тестер, которая заметила, что люди, «идущие на поправку», умирали внезапно и трагичным образом сразу после того, как медбрат Каллен менял им капельницу. Сестра Робин Солсберри заметила, как Чарльз Каллен быстро выскочил из палаты ее пациента сразу перед тем, как у того неожиданно остановилось сердце и он скончался. Позднее Солсберри с дрожью вспоминала, как Каллен пялился в ЭКГ-монитор отделения настолько завороженно, что не отрывался от него даже во время разговора. Солсберри, которая была доктором химических наук, всерьез подозревала, что пациенту дали пронестил – препарат, который, как выяснилось, Каллен выбрасывал с полок хранилища.

Она была уверена, что с тех пор, как Каллен пришел в отделение кардиологии, стало умирать больше пациентов. Сестра Тестер подсчитала, что, хотя Каллен работал лишь 26 процентов часов, он оказывался на месте при 58 процентах смертей. Другие медработники вспоминали, что, когда Каллен работал в отделении кардиологии, среднее количество остановок сердца было 20–21 в месяц, а как только он ушел, не было ни одной остановки сердца на протяжении шести недель. По заданию штата коронеры Закари Лайсек и Скотт Грим начали работу над кучей медицинских карт. В личных беседах Лайсек выражал беспокойство по поводу количества смертей, за которые мог быть ответственен Каллен; по его предположениям, их могло быть пятьдесят. Но с другой стороны, их могло не быть вообще. У коронера были подозрения, но спекуляции в такой ситуации бесполезны и даже вредны. Только научный подход мог дать ответы. К этому моменту окружной прокурор нанял стороннего патологоанатома, доктора Исидора Михалакиса – врача, участвовавшего в расследовании подозрительной смерти Хелен Дин в больнице Уоррена за несколько лет до этого. Доктор Михалакис провел месяцы за пересмотром карт семнадцати пациентов, которых «Святой Лука» отобрал, но не нашел в документах ничего, за что можно было зацепиться. В это время Чарли Каллен перешел на новое место работы, в Медицинский центр Сомерсета, с нейтральными рекомендациями.

Личное дело Каллена в медцентре святого Луки представляло собой обычную и непримечательную историю того, как медбрат уволился после нескольких выговоров. «Чарльз уволился» – так это было сформулировано в записях о смене статуса сотрудника. «Не стоит нанимать снова – проблемы с препаратами». Слова бромид векурония или «век» ни разу там не появлялись, так же как и названия других мощных препаратов, которые Каллен крал и использовал. Легко было догадаться, что у руководства «Святого Луки» не было серьезных улик, способных окончательно доказать, что их медбрат намеренно вызвал передозировку у конкретного пациента. В то же время Дэнни Болдуин и Тим Брон не могли не заметить, что, случайно или специально, «Святой Лука» решал проблему Каллена так, чтобы не навлечь на себя юридические последствия и оставить минимальный бумажный след.

Тим Брон и Дэнни Болдуин работали на сотнях дел и видели множество различных способов и мотивов для убийства. И ни одно из них не помогало разобраться в этом деле. Расследование окружного прокурора Мартина само по себе было шокирующим документом, но больше всего детективов поразила последняя страница. Всего за пять месяцев до начала расследования Болдуина и Брона прокурор округа Лихай закончил свое. Восемь месяцев работы оказались с профессиональной точки зрения пустой тратой времени.

Почему окружной прокурор Мартин забросил дело Каллена? Самый очевидный ответ – он не верил, что его можно выиграть. Мог ли он доказать хотя бы наличие жертвы, не говоря уже о виновности Каллена? Брон попытался представить следующие восемь месяцев: тот же самый путь с меньшим количеством ресурсов, без свидетелей и доказательств, который привел бы к другому итогу.

Дэнни ничего не оставалось, кроме как снова взяться за медицинские отчеты. Он разложил файлы на столе в конференц-зале. У каждой из шести потенциальных жертв была история болезни, состоявшая по большей части из записей и распечаток, отслеживающих прогресс, рецепты и ухудшение состояния. Медицинская абракадабра обретала наконец какой-то смысл – спасибо часам, проведенным за перелистыванием «Справочника врача», и терпению жены Дэнни, акушера-гинеколога доктора Кимберли Болдуин. Но даже разъясненные на простом языке карты и лабораторные отчеты мало что давали. Все это уже сообщила им больница: «диг» каким-то образом попал в кровь пациентов, и это отразилось в анализах. В картах этого не было. Серьезных зацепок в бумагах было не найти. В том и состояла загвоздка.

Может, «диг» и не пистолет, но Тим и Дэнни были убеждены, что именно он послужил орудием убийства в руках Каллена. Удобно было представлять «диг», загруженный в шприц и направленный на кого-то. Воображать себе орудие убийства похожим на пистолет помогало продраться через медицинские абстракции.

Как и любое другое орудие убийства, «диг» откуда-то взялся. Самым очевидным источником был аппарат, выдающий лекарства, – «Пайксис», стоящий на этаже отделения кардиологии. Записи о выдаче должны были остаться в памяти «Пайксиса». Но здесь их ожидал еще один тупик: Мэри Ланд уже сказала, что смерть преподобного Гэлла произошла больше тридцати дней назад, а значит, записей больше нет.

– Но кто-то ведь их видел, – сказал Дэнни.

– Ты о чем?

– Записи «Пайксиса». Когда Гэлл умер, они знали, что это передозировка дигоксином, так? Они, должно быть, смотрели это на «Пайксисе». Когда позвонили адвокату и поговорили с Калленом.

– Точно, – сказал Дэнни, – интервью.

Дэнни подвинул бумагу Тиму и показал пальцем на предложение: «Мистер Каллен знал, что заказ препарата отражается в Пиксис [так!], несмотря на его отмену».

– Ага, это, блин, еще о чем?

– Не знаю, – сказал Дэнни, – но «Пайксисом» они интересовались.

Интервью с Калленом проходило 14 июля. Это было в течение тридцати дней, о которых говорила Ланд.

– Так, значит, у Ланд с адвокатом был доступ к записям «Пайксиса», – сказал Тим, – они видели заказы препаратов за ночь смерти Гэлла?

– Я это так понимаю, – ответил Дэнни.

Это имело смысл. Они бы тоже искали орудие убийства – может, Каллен заказал очень много «дига» или подозрительно вел себя с аппаратом. И по какой-то причине они интересовались отмененными заказами. Так и где сейчас эти записи из «Пайксиса»?

– Их расследование продолжалось до того, как они нам позвонили, – сказал Тим, – у них должен быть файл.

– Ну, – ответил Дэнни. Это они уже проходили. – Может, они просто посмотрели их на компьютере и не делали распечаток.

– Ну да, может, – сказал Тим. Ему это казалось чушью, как и многое другое в деле. Из того, что им говорили, выходило, что Каллен не был подозреваемым, бумаг не существовало и «Пайксис», видимо, не показал ничего интересного. Тим снова прочитал вслух: – «Не было ничего чересчур подозрительного… что потребовало бы обращения к властям».

– То есть не было причины вызывать копов, – сказал Дэнни, – как будто пять месяцев назад они об этом думали, задавали вопрос и отвечали на него.

Тиму это расследование напоминало кое-что неприятное. Убийства, больницы, подозреваемые, к которым не подступишься, – мысль о сходстве между этим делом и делом Дюрьеа осеняла его в душе или в машине, напоминала о коробке с файлами, запрятанной в шкафу, и вызывало чувство, которое он сам не мог до конца понять. Дело Дюрьеа не давало покоя, подталкивало к апатии и мечтам о пенсии, но сложно было иначе, когда время уходило. Все больше Тим убеждался, что он его теряет каждую ночь, когда Каллен возвращается на работу. Время уходило прямо в этот момент.

В тот день Дэнни Болдуин встретился с Мэри Ланд. Он сказал ей, что их медбрат Чарльз Каллен имел судимости и сомнительное профессиональное прошлое, включая тот факт, что несколько больниц уволили его за ошибки в работе и что Каллен на данный момент является серьезным подозреваемым в глазах офиса прокурора округа Сомерсет. Дэнни хотел получить статистику смертности в отделении Каллена и его рабочее расписание на прошлый год. Он знал, что подобный запрос раскроет перед больницей личность подозреваемого, но у Дэнни не осталось выбора. Получить доступ в больницу кроме как через парадный вход было нельзя.

Ланд заверила Дэнни, что больница примет меры, чтобы внимательно следить за Калленом во время работы. Однако Дэнни знал, что наблюдения за ним будет недостаточно. Если они собирались поймать Каллена, им нужно было придумать что-то, до чего не додумались предыдущие следователи.

Еще за несколько месяцев до этого Чарли понял, что ему придется отказаться от прежних путей получения препаратов. Он понял это даже до встречи с Флемингом 14 июля. Он не нуждался в том, чтобы ему об этом сообщал корпоративный адвокат.

Каллен работал медбратом пятнадцать лет. Он видел, как «Пайксис» установлен и как изменился. Теперь за дигоксином будут следить с помощью тех же протоколов, которые ранее использовались для наркотиков вроде оксиконтина или морфия. Больница уже приняла меры предосторожности с инсулином. Действия Чарли были тонкими, а их последствия – громкими. Это придавало ему уверенности. Это нравилось ему.

Одним из последствий его действий было расследование. Чарли уже видел несколько, и все они в какой-то степени придавали ему уверенности. Процесс выглядел как замедленная игра в прятки. Чарли понял, что юристы сообщают, где они будут тебя искать. А затем наконец – бум! – они там тебя и ищут. Конец игры.

Он знал, что смерть преподобного Гэлла подняла серьезную тревогу. Очевидно, он был важным человеком, священником, и последствия его переживут. Где-то целая конгрегация оказалась сбита с толку. А еще они заметили в «Пайксисе» его отмененные заказы. Поэтому Чарли принял решение: больше никаких отмененных заказов. Более того, никаких заказов «дига». Он больше никогда не закажет «диг» в Сомерсете, даже если его выпишут одному из его пациентов. Еще один способ им насолить. Отказаться от чего-то привычного. Он уже играл в эту игру. Чарли легко умел адаптироваться. На самом деле еще за день до разговора с адвокатом Чарли уже использовал добутамин, который сработал превосходно.

Чарли давно понял, что если заменить содержимое капельницы, то изменится и пациент – причина и следствие, где в роли причины блистал Чарли. Не было никаких оснований останавливаться.