46
МАГИЯ ШЕПОТА
Мы с Рейчисом пошли на окраину города и вернулись в болотный лес, который по всем законам природы не должен был разрастись так пышно в пустыне. Я так привык к открытым просторам Семи Песков, что густая листва, смыкавшаяся вокруг меня, казалась странно пугающей.
— Ну что, меткий маг, вернулся поговорить с моими духами?
Я огляделся вокруг, безуспешно пытаясь понять, откуда доносится этот голос.
— Мне нужна твоя помощь, Мама Шептунья. Мне нужна твоя магия.
Она вышла из-за дерева, совсем девочка — еще ребенок. Как-то ненормально было, что она выглядит как дома в этом странном, пугающем месте. Она покачала головой, так что с нее едва не свалился поношенный цилиндр.
— Я же сказала тебе, меткий маг. У Мамы Шептуньи нет никакой такой магии. Она просто шепчет духам, а они иногда слушают.
Рейчис затрещал у меня на плече.
— Кто-то должен сказать Маме Шептунье, что она разговаривает как старуха.
Она наклонила голову, потом рассмеялась.
— А может быть, кто-то должен сказать белкокоту, что он говорит, как щербатый бандит из приграничья.
— Ты слышишь, что он говорит? — мне еще не встречался никто, кроме Вдовствующей княгини, кто понимал бы рычание и трескотню Рейчиса.
— Говорю тебе, парень, нет у меня никакой такой магии. А вот духи, те да, говорят мне всякое-разное.
Я подошел к ней и встал на колени, взяв одну ее маленькую ручку в свои. Я понятия не имел, сумею ли я к ней так подольститься или она прикончит меня, но мне казалось, что тут нужен какой-то отчаянный жест.
— Человек, который стоит за этой вспышкой Черной Тени. Я должен его остановить, но он куда-то скрылся, и я не знаю куда. Твои духи могут помочь мне его найти?
Она отдернула руку.
— Духи ничьи, они сами себе хозяева. Хочешь, чтобы они тебе помогли? Попроси по-хорошему.
— Покажешь мне как?
— Вот уж не знаю, — вдруг она резко развернулась и закричала в голос: — Какой-нибудь дух хочет говорить с этим метким магом? Он ничего, только глуповат немного.
Не самая лучшая похвала моим качествам.
— Ну? — снова крикнула она. — Я спросила, хочет ли какой дух пожалеть этого парня. Может, показать ему хороший путь в этом гадком мире?
— Может, мы…
Она прервала меня одним взмахом руки и гневным взглядом, и я заткнулся. Протянув руки, словно стрелку флюгера, она то свистела, то шептала в ночной воздух.
— А, вот, — наконец сказала она, покачивая головой. — Слышу одну. Сильная. Смелая. Слегка дурная, но, — она открыла глаза и посмотрела на меня, — пожалуй, иначе тут никак.
— Э… спасибо?
Она подошла ближе.
— А теперь будем учить тебя с ними говорить. Покажем тебе, как им шептать, шептать, шептать, — она схватила меня за руку и посмотрела на одну из татуировок. — Магией дыхания владеешь, меткий маг?
— Немного.
— Хорошо. Очень хорошо. Вот этот дух — сасуцеи, дух воздуха. Им больше всего нравится магия дыхания — она лучше, чем вся остальная мерзкая магия, с которой вы, джен-теп, якшаетесь, — она посмотрела на меня и сощурилась. — Но ты должен научиться шептать как надо, понял? Это не просто слова. Слова — это каждый может. Мы шепчем — это совсем другое. Ну как? Сможешь?
Как ответить на вопрос, который я даже не совсем понял? Я чувствовал, что мой ответ важен и для нее, и для этого духа сасуцеи.
— Моей подруге очень плохо, — сказал я. — И другим людям тоже. Я думаю… происходит что-то очень скверное, и мне нужно знать, что именно, чтобы положить этому конец.
Мама Шептунья пожала плечами.
— А мне-то что до этого?
— Это значит, что я готов на все, чтобы помочь моим друзьям, поэтому перестань тратить мое время и научи меня этим проклятым чарам.
Глаза у нее на мгновение расширились, а потом девочка, называющая себя Мамой Шептуньей, запрокинула голову и рассмеялась в небеса.
— А духам ты понравишься, меткий маг. Шептать ты будешь как надо.
Несмотря на всю свою деревенскую мистику, Мама Шептунья была права в одном: магия шепота никак не походила на те заклинания джен-теп, которые я знал. Чары — если их вообще можно было так назвать — состояли не из слов или слогов, но из почти невозможно тонких выдохов через рот, иногда с присвистом через передние зубы.
— Не так, — сказала она.
— А как? Я пытаюсь делать точно так, как ты мне показала.
Она нетерпеливо тряхнула головой.
— Не будь дураком. Перестань пытаться быть как все. Пусть шепот исходит у тебя из самого нутра, из того, что тебе нужно, из твоего слова сделать то, что ты обещал сделать, — она погрозила мне пальцем. — Духи не любят врунов, так что не лги им и не притворяйся мной.
Ладно, понятно.
Нет, ничего тебе не понятно.
— Просто скажи ей, — сказала Мама Шептунья. — Скажи сасуцеи, что тебе нужно. Вот и все чары.
— Мне нужно знать, где обсидиановые черви, — сказал я в ночной воздух вокруг нас. — Мне нужно знать, откуда они.
Она неожиданно сильно ударила меня по руке.
— Не словами, шепотом.
— Но ты же говорила…
— Я говорила, ты говорил… перестань говорить! Духи, им не нравится, когда громко. Поэтому они здесь, где тихо, где нет людей. Им не нужно, чтобы ты с ними разговаривал. Шепчи!
Если бы дело было только в том, чтобы прошептать слова, все было бы просто. Но я понял, что все было не просто, когда она снова шлепнула меня по руке.
— Ты опять говоришь, только тихо.
Наконец я попробовал подойти к делу иначе. Я попытался просто подумать о том, что мне нужно — не словами у себя в голове и даже не картинками, а просто тем, что мне нужно, простым желанием понять обсидиановых червей, суметь их увидеть. И тут я почувствовал, что дышу по-другому, и я позволил себе шептать без слов, так, чтобы за меня говорило то, что мне было нужно.
— А, — сказала Мама Шептунья, — хорошо. Очень хорошо, меткий маг.
Рейчис заворчал:
— Что-то происходит. Что творится?
— А ты теперь молчи, господин белкокот. Не зли духов.
— Вроде ничего не изменилось, — сказал я, но вдруг у меня зачесался правый глаз, тот, под которым не было следов Черной Тени. Сначала казалось, что на него просто веет легкий бриз, но потом ощущение усилилось, пока мне не стало казаться, что у меня на глазу кто-то плавит лед. — Что со мной происходит?
— Ты хотел увидеть, и сасуцеи пытается тебе показать.
Я отчаянно заморгал, пытаясь избавиться от этого ощущения, но потом вдруг боль пропала, и я снова увидел сероватую зелень деревьев и травы, только… я увидел кое-что еще: тонкая черная нить, словно паутина, сверкала в воздухе передо мной. Она тянулась к нам издалека, с востока, откуда-то из города, и уходила дальше на запад, растворяясь вдали.
— Что это? — спросил я.
— Ты хотел проследить за черными червями, и сасуцеи показывает тебе нить, которая связывает две половинки.
— И я могу… проследить, пойти за ней и узнать, куда она ведет?
— Может быть, — отвечала Мама Шептунья, — а может, нужно посмотреть издалека.
— Это как?
— Оглядись, меткий маг. Оглядись вокруг.
Я так и сделал и понял, что черная нить была не одна. Их были десятки, повсюду, они шли через нас, над нами…
— Как мог Дексан запустить столько червей в своих жертв? Поднялась бы паника!
На детском лице Мамы Шептуньи на мгновение появилось мрачное выражение.
— Они слишком хитрые, те, кто это устраивает, — она постучала меня по виску. — Они показывают тебе одну или двух жертв, чтобы вы с аргоси решили, что знаете, что происходит, но они используют гадкую магию, чтобы скрыть остальных зараженных, так, чтобы вы не догадались, как далеко они расставили свои сети.
Так дело не только в вымогательстве или даже в мести. Что бы ни происходило, клиенты Дексана задумали что-то масштабное.
— Мне нужно идти, — сказал я. — Мне нужно пойти за этими нитями и найти того, кто за это в ответе.
— Тогда иди, — сказала она. — Теперь в тебе живет дух. — Мама Шептунья усмехнулась и стукнула пальцем сначала по моей левой скуле, потом по правой. — Теперь у тебя Черная Тень в одном глазу и сасуцеи в другом!
Рейчис обнюхал мое лицо. Я отпихнул его мохнатую морду.
— Сколько она… сасуцеи… останется со мной? — спросил я. Я даже не понимал толком, по душе ли мне, что у меня в глазу поселился какой-то странный дух. Мне и так уже хватало проблем с чудовищными видениями.
— Она будет держаться тебя, пока ей интересно, мальчик. Шепчи ей время от времени, и, может, она покажет тебе то, что не видят другие. Но будь осторожен, меткий маг, не проси у нее неправильных вещей. Сасуцеи может иногда здорово разозлиться.
Отлично, потому что для полноты счастья мне не хватало только разозленного духа в глазу.
— Иди, — сказала она, толкая меня маленькими ручками. — Иди в свой шумный мир с твоими шумными бедами. Иди и стань героем. Или покойником. Не знаю точно.
