Глава 10
Особнячок у гражданина чернокнижника был, по здешним меркам, не из выдающихся. Двухэтажный, серого камня… с какой стороны ни гляди, на дворец не тянет, даже на хозпристройку к левому заднему крылу. Домик и домик.
Хотя внутри отделан вполне себе. Мебель в стиле ко-ко – в смысле, барокко или рококо, а в котором из двух, это уже не к моим десяти классам вопрос. Стены тканью обшиты., картины повсюду в овальных рамах, через открытую дверь печь виднеется, вся в бело-красной узорчатой плитке. Ковры, опять же…
В общем, уютная такая квартирка, прямо жалко ломать.
– Лаборатория находится на втором этаже, – сухо командует из-за моей спины Рилл. – Лестница справа.
– А что, – спрашиваю, – тихо так в доме? В одиночестве обитать изволишь?
– Какое это имеет значение?
Я к лестнице подошел, вверх глянул… ох, и не люблю же я такие вот лесенки – чугуневые, как сержант Синичкин их обзывает, с высокими перилами, узкие и винтовые. Уже месяца четыре не люблю, с тех пор, как на меня по одной из них гранату спустили. Я, само собой, через перильце сиганул… ногой за хрень какую-то завитушечную зацепился и ка-ак хрястнулся! Спасло, что в полушубке был, а то мог бы натуральный арбуз-башка выйти.
– Да ладно тебе, дядя. Я ж просто так спросил, а ты сразу в бутылку лезешь.
– Кроме меня в доме трое слуг, – неохотно цедит колдун, – сегодня на рассвете получивших приказ не возвращаться до вечерних фонарщиков.
– Я ж говорю – тихо тут у тебя… дядя.
Как же его это «дядя» бесит, гляжу, прям корежит. Но – молчит, вот и сейчас промолчал.
Похоже, и впрямь хочется черным гадам одного старшего сержанта на родину спровадить… сильно, аж до судорог. Это хорошо, это нам очень даже на руку.
– Ну и где тут твоя лаборатория?
– Дверь в конце коридора. Не заперта.
В одной лаборатории у черного мага мне уже побывать довелось. По крайней мере, навряд ли Гор-Амрон покойный два стола со всяческой химической посудой у себя в спальне держал, а спал при этом в стальном кресле с подлокотниками, типа зубоврачебного.
Окна зато у Гор-Амрона были не в пример меньше – И не нараспашку.
– Не боишься, – киваю на них, – что подглядят часом чего-нибудь не того? Улочка-то узкая, до балкона напротив доплюнуть на раз.
– На окна наложена соответствующая иллюзия, – Куан дверь запер, подошел к одному из окон вплотную, руки за спину заложил… тоже мне, птица-секретарь. – Никто снаружи не увидит и не услышит ничего… предосудительного.
– Дядя, ты ж сам мне давеча вкручивал, что сквозь морок твой…
– Тому, кто сумеет пробить мой морок, – перебивает меня колдун. – Ни шторы, ни ставни, ни даже стены помехой не станут,
За собой я пока особого умения типа глаз-рентген не замечал, но решил довериться специалисту. Вдруг возьмет и закроет, а в комнате и без того духота.
Подошел к стене, начал книжные полки разглядывать. Вернее – книжные переплеты… кожаные.
Мне ребята в замке рассказывали, из кого такие вот переплеты порой делают.
– Очень настоятельно прошу вас, Малахов, не притрагиваться ни к чему. Особенно к книгам.
– Да я и не трогаю, смотрю просто. А трогать… ты с них пыль хоть иногда стираешь?
– Пожалуйста, Малахов, отойдите от стены и станьте РЯДОМ со столом! – рычит колдун. – И не мешайте мне работать!
Я плечами пожал, отошел, стал, куда сказали. Колдун сдернул с пола черную тряпку – под ней камень был, в смысле, каменный пол, черный и отличной полировки. Наклонился, начал мелом чертить – я заранее скривился – но скрипа не было. Хороший мел, нам бы в школу такой… и работает им гражданин чернокнижник ловко – я бы так ровно без линейки не сумел.
В итоге нарисовал он чего-то… чего-то. Видел я однажды чертеж авиамотора, так вот, если взять этот чертеж, сплюснуть и на треть изогнуть, примерное представление колдунском рисунке получить можно будет. Затем расставил прямо на рисунке крохотные чашечки, вернулся к столу, насобирал полный поднос флакончиков и пакетов, принес и принялся алхимичить: часть порошков и прочей гадости в чашечки сыпал, а часть прямо на рисунок.
С этим он возился долго, минут пятнадцать. Но торопить его я не стал: наверняка ведь дозировка всей этой гадости – дело тонкое и ответственное. Чуть что не так – высунутся из дыма большие зеленые руки и нам обоим головы пооткручивают. А лично мне голова пока что симпатична именно на шее, а не где-нибудь еще.
Наконец Куан разогнулся, отволок поднос обратно и встал рядом со мной.
– Не сомневаюсь, – говорит, – что мое общество успело вам, Малахов, уже изрядно наскучить. Спешу обрадовать сие чувство глубоко взаимно. Я спешил как мог, подготовка уже закончена, и очень скоро мы сможем расстаться… надеюсь, навсегда!
Насчет спешки я и сам подозревал – иначе с чего б гражданину чернокнижнику прямо в уличной одежде по полу елозить? Без спешки он бы хоть халат какой-нибудь старый накинул, а так – край камзола в зеленой дряни, рукава – в розовой, про колени вообще молчу.
Кстати, думаю, надо и мне плащ снять, а то прямо невежливо выглядит. Вешалки, правда, не видно, но вешалка и не нужна, потому как есть у меня привычка плащи на левую руку наматывать. Кто говорит, вредная, кто говорит, полезная, но факт: стоит взять в руки плащ, тут же начинаю его вокруг руки оборачивать. Честно-честно.
– Да уж хотелось бы, – киваю. – Особенно, чтобы навсегда.
– Не волнуйтесь, – цедит колдун. – Поскольку я не собираюсь появляться в вашем родном мире как минимум ближайшие пятьсот-шестьсот лет, а продолжительность вашей жизни явно меньше данного временного промежутка, это ваше желание имеет все шансы сбыться.
– Дядя, – улыбаюсь, – ты того-этого… за мою продолжительность не беспокойся. Давай лучше колдуй.
Почтенный негоциант Рилл Куан покосился на меня злобно, скрипнул зубами, повел рукой – на чертеже сначала в чашках полыхнуло, от них по линиям огонек пробегал, струйки дыма вверх потянулись… разноцветные, но сливались они в одно облачко… розовато-фиолетовое. Облачко это зависло в полуметре от потолка и начало вращаться – а в центре его воронка появилась.
– … енига,зобар ниециба пар пиен емам сенам…
Эх, думаю, по-хорошему, зарыл ты свой талант, гражданин чернокнижник! С таким голосом тебе б со сцены читать… речитативом. Ну да чего уж теперь.
Воронка тем временам налилась темно-синим… почернела… треск раздался, словно отрез ткани кто-то рванул что было сил… все, понимаю, дальше тянуть нельзя!
– Слышь – поворачиваюсь к колдуну, – дядя! Извини, что отвлекаю в такой момент, но надо, очень надо! Подержи вот эту штуку… секунд пять-шесть!
И рывком, что было сил, к окну – пока черный маг пытался реле в башке переключить и понять, что за черную и ребристую штуковину ему в руку вложили.
Рвануло, когда я уже над улицей летел и рвануло будь здоров! Какая там лимонка, о чем вы, братцы, – шестидюймовый! В спину ударной волной лягнуло так, что вместо оградки балкончика на той стороне, – за которую я цепляться планировал, – вбило прямиком в окно. Хорошо, стекла в нем уже не осталось!
Я даже на ногах удержаться сумел, сам не знаю как. Врезался в стену, снес ее – ну хлипкая была стеночка, фанерная! – и упал в шкаф, который эту стеночку прежде подпирал, а теперь лежал на полу и прикидывал, нравится и ему кроватью для контуженных старших сержантов работать. Как по мне, благодаря шубам и прочему зимнему обмундированию получилось у него очень даже неплохо.
Нет, в самом деле – хорошо вот так лежать. Я бы и вздремнуть не отказался. Но надо вылезать.
– Ва-а-а…
Девушку понять можно – я и сам чуть не ойкнул.
Зато парень, который… ну, в общем, который на девушке был… он, похоже, что-то сказать хотел. Но не мог, хотя и очень пытался. И слезть тоже не мог… хотя тоже пытался. Да уж. Ситуация, как говорит старший лейтенант Светлов, пикантная донельзя. И ничего более умного, кроме как ретироваться по-быстрому, лично мне в качестве выхода не видится.
– Вы уж простите, фройляйн, – бормочу я, пятясь к дверям, – что так вышло. Чес-слово, это не я виноват! Это все ваш сосед, что напротив… был. Завел, понимашь, привычку – опыты со взрывчатыми веществами в черте города устраивать! А ведь говорил я ему: Рилл, смотри, не доведет тебя твоя алхимия до добра.
Парочка на меня пялится совершенно ошалело. Даже девушка всхлипывать перестала.
Я наконец допятился до двери, ручку нащупал…
– Вы сейчас, – говорю, – лучше всего продолжите. Ну, чем до моего появления занимались. Говорят, здорово помогает в таких вот случаях.
Развернулся и ссыпался вниз по лестнице. Точнее – до середины лестницы. И затормозил, потому как увидел, что меня внизу ожидает.
– Фрау… вы чего? Такой сковородищей слона убить можно!
И ведь, соображаю, эта фрау – может! Она хоть и не слониха, но родственные черты проглядывают.
– Шайгарнах!!!
Как от ее вопля стены не обрушились – до сих пор не понимаю! Равно и как я не оглох на месте!
Зато ноги при этом враз превратились… нет, не в студень, наоборот – в две пружины. И когда бабища со сковородкой наперевес ринулась вверх, пружины эти распрямились.
Говоря проще, я через нее перепрыгнул. В лучшем заячьем стиле. А что делать, если день выдался – то птицей летаю, то зайцем прыгаю… главное, думаю, к вечеру волком не завыть.
К счастью, больше никто мне дорогу к выходу преграждать не пытался. За спиной, конечно, ревело, гремело и чего-то орало и, кажется, даже горело – дымком, во всяком случае, тянуло вполне ощутимо – потому на шаг я перешел километрах в трех от места происшествия.
Да уж, думаю, бывают веселые дни в жизни у разведчика. Радостные.
Жаль, шляпа пропала. Впрочем, думаю, новую я впа-лне заслужил – за предусмотрительность. Ведь не заведи после давешних горгулий привычки без лимонки в кармане не выходить… страшно подумать, чем могло б дело обернуться. А так все удачно сложилось. По-моему.
Одного я никак не мог понять: почему черному гаду так важно было спровадить именно меня к родным березкам, в целости и сохранности? «Чуть менее дороги и сложны». Неужели крышу – вместе с остальной частью дома вплоть до фундамента – на голову «случайно» обрушить или стрихнина какого-нибудь в кружку подколдовать сложней, чем в другой мир дыру провертеть? Сомневаюсь…
А ведь он не врал!
Загадочная выходит картинка… и ведь не допросить его теперь!
Еще еду жалко – так ведь и осталась та блюдо-миска нетронутая. А жрать-то хочется.
* * *
Давно я не видел, чтобы Ариниус кого-то с таким вниманием слушал.
– Ты уверен, что ничего не упустил?
– Обижаете, товарищ волшебник. Я все ж разведчик, а не кулик с болота. Высмотреть, запомнить и доложить – это как бы моя задача.
Основная, как говорит старший лейтенант Светлов, лишние галеты из вещмешков вытряхивая, жизненная функция. Пожрать можно будет и по возвращении – а вот на фрицевское расположение из родного блиндажа не очень-то поглядишь.
– Прости. Я не желал обидеть тебя, но… пойми, Сергей, деталь, которую ты мог счесть малозначащей, для мага порой…
– Товарищ волшебник! Я ж вам уже три раза все пересказал, даже форму пряжек на туфлях этого гада в подробностях обрисовал! Ну куда детальнее-то?!
– Да-да, конечно, – кивает Ариниус, и по тому, как взгляд его сразу остроту теряет, видно: понял он, что и в самом деле из меня больше подробностей не выжать. Понял и в себя ушел, размышлять.
Ладно.
– Товарищ Фигли, – поворачиваюсь я к гному. – А не сообразишь ли ты чего-нибудь горлопромачивающего?
Гном молча отстегнул от пояса фляжку и мне протягивает.
– Фигли! Ты чего? Я ж с утра не жра… то есть не ел ничего. Меня ж развезет – вчетвером не удержите!
– Тогда возьми мою, – предлагает из угла эльф. – Это вода из Чаши Эрланис. Она не кружит голову, но радует тело и душу.
Угу, думаю, голову не кружит, только всякие всякости видеться начинают. Слоники там розовые, жирафы голубые в крапинку и прочая зоология в стиле: «дали дитенку цветных карандашей».
Я взял, отхлебнул. На вкус – почти как обычная родниковая, ну, может, чуть-чуть березовым соком разбавлена. А стоило глоток сделать, сразу ручейки по жилам побежали.
– Спасибо, Колин. Хороший нарзан, знал бы, себе…
– Оставь у себя мою флягу.
– Нет, ну Колин… я так не могу. Это ж не по-советски, да и просто не по-товарищески! Отлить – куда ни шло, а флягу… она ж у тебя ручной работы, да еще драгметаллами отделана!
– Это самый малый дар, который я могу предложить совершителю подвига! – У эльфа в речи даже акцент какой-то проявился, чего прежде не замечалось. Похоже, разволновался парень не на шутку, хотя казалось бы – с чего?
– Да брось, – говорю, – какой еще подвиг, о чем ты?
– Ты истребил черного мага.
– Ну и? Сегодня мне повезло, завтра ты кого-нибудь истребишь. Что нам, каждый день по пять раз флягами меняться, как заведенные?
– Тогда, – с еще большим акцентом заявляет эльф, – она улетит в окно.
– Сергей… подойди ко мне.
Дара у двери стояла, опершись на косяк. Я к ней подошел, а она шасть – и в коридор.
Так, думаю, это еще что за секреты пошли? Или просто ее высочество желает узнать, отчего я до сих пор о ее обновке ничего не сказал?
К слову, обновка ей идет… даже очень – впрочем, Даре, по-моему, все будет к лицу. Красавиц вроде нее не юбки-блузки-веера делают. Наоборот, они сами любые тряпки с чучела так наденут, что смотреться будет раз в сто лучше, чем бальное платье на иной… корове. А если не совсем тряпки… и уж тем более, совсем не тряпки…
Данная конкретная разновидность униформы именовалась, если я правильно помню, котлетом. Тьфу, колетом то есть – вот что голодный желудок с головой делает! Выглядел этот колет, примерно как наш родной советский жилет, только с рукавами до локтя. Рукава и плечи черной кожи, сам жилет коричневатый, а воротник снова черный – замшевый, с серебряным шитьем. И пуговицы серебряные.
Интересно, думаю, оно как считается – мужской вариант или дамский? Больше все-таки на дамский похоже, слишком уж шея открытая… до середины груди. Отличный вид… на рубашку с бантом.
– Малахов, немедленно перестань спорить!
– А я спорю?! Где? С кем?
– С Колинитаэлем. Сергей, ты не понимаешь. От дара эльфа не отказываются… одни только слуги Тьмы способны на такое. Своим отказом ты оскорбляешь его, страшно…
– Угу. Понял.
– Сергей…
Это она мне уже в спину, напоследок – я обратно в комнату влетел.
– Значит так, – говорю. – Колин… Итаэльевич. Будь, как Толя Опанасенко говорит, ласков, выслухай меня и постарайся если не понять, то хотя бы запомнить. Там, откуда я пришел, подарки дарить принято, даже иногда и просто так. А вот из-за всякой ерунды хорошими вещами швыряться – как раз наоборот!
Эльф задумался. Потом вздохнул, встал и поклонился.
– Прости, друг. Не ведая твоих обычаев, я взялся судить по себе. Обида, что…
– Малахов! – Это уже Фигли не выдержал. – Прошу, забери у него эту про… чудесную флягу, не то мы сейчас вдвоем на колени встанем! Именем Подгорных Богов… пойми, ну не дано человеку переупрямить эльфа. Не дано! Это тебе не колдунишку черного прихлопнуть, такой подвиг и гному не всякому по силам.
– Спокойно, товарищ гном, спокойно. Попробуем обойтись без жертв и разрушений.
– Мой друг, я всего лишь…
Я назад оглянулся – раз уж такая катавасия пошла, мог бы и волшебник наш словечко-другое вставить.
Только вот не было позади меня товарища волшебника. Когда я за Дарой в коридор выходил, он на табурете у окна сидел, а сейчас – ни Ариниуса, ни, что самое загадочное, табуретки. Как сквозь пол провалились!
Ловко.
– Значит так, – говорю. – Решим вопрос просто. Ты, Колин, хочешь, чтобы я, как друг, взял у тебя твою флягу? Верно?
– Мне жаль, что…
– Верно. Давай ее сюда.
Колин осекся, протянул мне… предмет дискуссии… я еще пару глотков отпил, крышечку аккуратно прикрыл.
– А вот теперь, – говорю, – я тебя прошу, тоже как друга, – поноси мою флягу.
Гном заржал.
– Когда вернусь я в родные пещеры, – говорит, – спор сей увековечен будет в летописях наших, как пример небывалого.
– Ха-ха два раза. Лучше скажи, куда товарища волшебника девали?
– Какого волшебника? – недоуменно переспрашивает Фигли.
Я еще раз обернулся – нет, не почудилось. Пусто у окна: ни мага ни табуретки.
– А что, у нас так много волшебников?
– Тем и вызвано удивление нашего друга Фигли, – мягко говорит эльф. – Ибо досточтимый Ариниус находится прямо за твоей спиной, и ты, Сергей, лишь миг назад смотрел прямо на него.
Та-ак…
Я в третий раз назад оглянулся. Никого.
– И где же он, по-вашему?
– Где-то. – Дара мимо меня прошагала, четко так, тук-тук каблуками, у окна развернулась, руки на груди сложила… для полноты картины только молний из глаз не хватает. Хотя… судя по тому, как воздух потрескивает, если что, за молниями дело не станет.
– Удивление нашего друга Фигли, равно как нашего друга Колинитаэля, – чеканит она, – вызвано тем, что они любуются на морок. Простенькую иллюзию, которую досточтимый Ариниус зачем-то счел нужным оставить на своем месте. Видимо, – язвительно добавляет Дара, – он куда-то очень спешил, поскольку не счел нужным поделиться своими планами.
– Досточтимый Ариниус, – невозмутимо произносит эльф, – сколь я заметил, вообще крайне неохотно делится своими планами. Впрочем, я солидарен с выводом принцессы о спешке. О ней неопровержимо, на мой взгляд, свидетельствует тот факт, что заклятие морока не коснулось находившихся в коридоре. Ошибка простительная адепту, но никак не архимагу и объяснимая лишь тем, что в тот момент все помыслы нашего волшебника были заняты иной проблемой.
– Быть может, о мудрейший среди всех покидавших лесную сень, ты даже знаешь, что за печаль столь внезапно озаботила досточтимого Ариниуса?
– Фигли, не фиглярствуй!
– Не могу, – огрызается гном. – Я волнуюсь.
– Ну, разбери пулемет, почисти…
Бум! Гномы, чтоб вы знали, очень ловко умеют швырять все, что им под лапищу попадается. Сейчас вот ложка попалась… точно мне по лбу. Звонко.
А вот до пола она не долетела.
Волшебник наш ее из воздуха взял небрежным таким, почти ленивым движением… ну, как опытный вратарь удар новичка берет, еще до удара точно зная, куда и с какой скоростью этот мяч полетит.
– Неужели, – говорит Ариниус даже не возмущенным, а задумчиво-удивленным тоном, словно сам себе вопрос задает, – вас нельзя оставить без присмотра даже на минуту?
Все сразу принялись пол разглядывать, точь-в-точь как нашкодившие школяры в директорском кабинете. Кроме, разве что, Дарсоланы – врать не буду, ее мне видно не было.
– Моя вина, досточтимый, – басит Фигли, – не сдержался.
– Нет, – Колин шагнул вперед, голову вскинул, – гном не виноват. Это я…
– Никто ни в чем не виноват! – перебиваю эльфа. – Ну, погорячились… с каждым бывает. Главное, что жертв и разрушений не воспоследовало.
– Подозреваю, – сухо замечает Ариниус, что опоздай я на четверть часа, то в избытке обнаружил бы и первое и второе.
– Товарищ волшебник… вы это зря. Пошуметь мы, конечно, иной раз любим, но…
– Пожар в доме Рилла все еще не могут потушить, – Ариниус руки за спину заложил, прошелся взад-вперед по комнатушке. – Слишком много дикой Силы высвободилось там, и теперь она подпитывает пожар, щедро – горят даже камни.
– Ну това-арищ волшебник… кто ж знал. То есть, – поправляюсь, – я-то откуда мог знать, что с одной-единственной лимонки так полыхнет? Всего-то хотел черного гада наверняка упокоить, а оно как шарахнуло…
А еще, думаю, зануда ты, товарищ маг. Мы хоть и не за орденами да медалями в поход собрались, но похвалить мог бы, для разнообразия. Ну а уж потом и скипидарить за излишние шумовые эффекты на территории нейтрального пока что государства.
– И потом, – добавляю, – это ведь не я к нему вломился, а он меня в той забегаловке подкараулил и сам зазвал.
– Сергей, я вовсе не собираюсь ставить тебе в вину твой подвиг, – устало говорит Ариниус. – Напротив, я восхищен им. Смерть Рилл Куана изрядно ослабит влияние Тьмы на Эстего, чем, надеюсь, не замедлят воспользоваться наши друзья в этом городе.
Однако, – продолжает он, – сейчас меня в первую очередь волнует судьба нашего похода. И для него принесенные тобой вести трудно счесть добрыми.
– С каких это пор, о досточтимый маг, – ворчит Фигли, – весть о смерти колдуна перестала быть доброй?
– С тех, – отвечает вместо Ариниуса Дара, – как весть эта стала означать предательство!
– Принцесса, о чем вы говорите?
От Дары в этот миг прикуривать можно было – при наличии папирос и вагона отваги. К какой ее части эпитет «пылающий» ни примени, ляжет, как патрон в обойму. Взгляд, лицо, фигура… словами не передать, видеть надо.
Я еще подумал, отрешенно так, словно со стороны: ведь с ее фамильными способностями и впрямь может чего-нибудь полыхнуть. А комнатка-то – ма-аленькая.
– Я говорю о том, о чем думает каждый из вас! Даже если и боится себе в этом признаться! Вы же слышали рассказ Малахова – этот колдун знал об Ариниусе, обо мне… наверняка он знал и о цели нашего похода! И что, никто из вас не задался вопросом: откуда слуга Тьмы мог набраться этих знаний?
– Опытный маг, пробив защитные покровы… – начинает эльф.
– Чушь! В лучшем для себя случае такой маг узнает, что на троне в замке Лантрис сидит снежная кукла.
А сложить два плюс два и пораскинуть мозгами на тему: а по какому это поводу наследница трона и И.О. короля могла бы захотеть так срочно и секретно исчезнуть, черные, значит, неспособны в принципе? Ну-ну…
– Я все же не стал бы судить столь поспешно, принцесса, – возражает Ариниус. – Конечно, прознатчики Тьмы не дремлют, да я и не надеялся скрыть от них все. Глупо было бы думать, что иллюзия в вашем замке сможет долго вводить в заблуждение Владыку Кахора, или же надеяться, что весть о сборе Белого Совета в Рокфордейле не достигнет его ушей. Мне хотелось верить, что наше появление в Империи станет неожиданностью для Врага, но увы: похоже, Тьма проникла в Дакир глубже, чем казалось мне доселе.
– И что же мы будем делать? Ариниус вздохнул.
– Много я отдал бы сейчас, – говорит он, – дабы узнать, что именно ведомо про нас хозяевам Рилла Куана. Успел ли он донести о нашем появлении…
– Так ведь, – недоумеваю, – товарищ волшебник, я ж вам… он мне сам сказал, что его попросили со мной поговорить. Я так думаю, попросить эдакого фрукта о чем-нибудь только начальство могло б, на прочих он бы с прибором положил!
– Возможно, – хмурится маг. – Но возможно также, что подобную просьбу получили все прочие слуги Тьмы в Ан-Меноле и Дакире.
– А с какого дуба они вообще это придумали? – спрашиваю. – Что, выправить мне обратный билет и в самом деле проще, чем камешек пудов… то есть ластов под триста на голову обронить?
– Понятия не имею, зачем Тьме мог потребоваться именно этот ход, – говорит Ариниус. – Но если мне доведется встретить Владыку Кахора, обещаю, Сергей, я непременно спрошу его об этом.
А вот тут я решил, что Великий Маг соврал мне в лицо.
Слишком уж он быстро мне ответил, слишком уж тон у него был при этом весело-спокойный. А вопрос-то был непростой. Не-ет, ждал он его, заранее ждал и ответ свой уже заранее заготовил.
Ладно. Не хочет сейчас говорить, ну и леший с ним.
– Теперь… – говорит Ариниус, – о том, что мы будем делать дальше. Уверен. – Волшебник голову вскинул, взглядом всех нас медленно обвел… испытывающим или испытующим. Не знаю, как правильно такой вот взгляд именуется, но волосы на затылке под ним шевелятся на раз. – Уверен, никто из вас не думает о том, чтобы повернуть назад.
Как раз об этом я и думал, только, понятное дело, вслух пока не говорил.
Страх тут ни при чем: просто если появился шанс, и немаленький такой, что маршрут выдвижения стал известен противнику, то продолжать идти… товарищ капитан бы за такой фокус старшему группы по возвращении затылок бы намылил, до самой шеи. В конце концов пророчеству, как Ариниус говорил, восемьсот лет в обед, уж за пару-тройку месяцев больше не протухнет. Оттянуться, переждать, потом в другом месте счастья попытать – это ж как азбука! А дуриком напролом переть сейчас, когда фрицы, тьфу, то есть темные из-за пришибленного мной колдуна на ушах стоят…
– Прежний мой план, увы, более не пригоден, – продолжает волшебник. – Я надеялся проникнуть на один из кораблей Тьмы, что как раз сегодня вошли в гавань Эстего. Как вам, должно быть, ведомо, пираты с островов Н'лалаг враждуют с темными непримиримее иных королей. Эти морские разбойники в большинстве своем – потомки моряков Седжана. В прежние времена седжанский флот на равных спорил с Дакиром за океан… но уберечь страну от нашествия орочьих орд не сумел. Но до сих пор мало кто из слуг Тьмы решается селиться ближе, чем в трех днях пути от побережья. Корабли же черных, – кивает в сторону окна Ариниус, – бороздят волны лишь числом не менее дюжины и под сильной охраной. Придя же в порт Дакира, стараются они не задерживаться надолго, ибо многие охотно известят пиратов об их появлении.
– Ага, – киваю. – Много кораблей и загрузиться хотят побыстрее. Представляю, что за бардак при этом в порту начинается.
– Верно, – кивает маг. – Мой изначальный план как раз и заключался в том, чтобы в последний день стоянки черной флотилии, когда спешка и сопряженный с ней беспорядок особенно велик, попытаться проникнуть на один из кораблей. Но сейчас, боюсь, этот путь закрыт для нас: узнав о судьбе Рилла, начальствующий над флотом почувствует угрозу и наверняка утроит, – Ариниус на миг прервался, хмыкнул чему-то своему, – меры предосторожности.
– И что же мы будем делать, достопочтенный? – и третий раз спрашивает гном.
– Прежде всего, – говорит маг, – нам нужно как можно незаметнее исчезнуть из этой комнаты.
* * *
Тип, который вошел следом за Ариниусом в таверну, мне совершенно не понравился.
Кабановидный такой мужик, лет сорока. На голове громадная… ну, можно это чудо шляпного искусства треуголкой обозвать, хотя углов там было не меньше дюжины. Многоуголка, короче говоря. Кафтан с золотым шитьем, местами осыпавшимся, под кафтаном чего-то красное, шелковое и дырявое. В правой ноздре серьга с тремя разноцветными камнями – синим, желтым и красным, а в нижней губе слева крупная жемчужина. Поперек щеки шрам, явно вкривь и вкось зашитый. Ну и два здоровенных тесака на поясе.
Если по содержателю гостиницы каторга плакала, то по этому, как говорит старший лейтенант Светлов, персонажу жизненной драмы – петля на рее. Ну или просто: пулю в лоб – и за борт… хотя, пожалуй, просто с эдаким типчиком лучше не рисковать. Лучше: пулю в лоб, гирю на ноги, за борт и еще очередью вдогонку причесать!
И откуда только у нашего волшебника такие обширные связи среди имперского преступного мира?
– Знакомьтесь, – сухо командует Ариниус. – Варгелла, капитан кугера «Двойная шутка». Он доставит вас к берегу бывшего Седжана.
Мне по уху ариниусовское «вас» не царапнуло. А вот Дарсолана оказалась внимательней.
– Что означает «вас», Ариниус? – с подозрением спрашивает она. – Разве вы не поплывете с нами?
– Не совсем, – отвечает маг. – Я поплыву, но не с вами, а… рядом.
– Поясните!
Когда Дара таким вот стальным голосом чего-то говорит… я б лично на месте Ариниуса постарался, чтоб пояснения прозвучали как можно убедительней.
– Со стороны я смогу намного лучше видеть, пытается ли Враг следить за вами, принцесса, – говорит маг… – И, разумеется, пресекать такие попытки.
– Эта мысль пришла к вам лишь сегодня?
– До сегодняшнего дня, ваше высочество, я не видел нужды в столь пристальной проверке. И потому предпочитал уделять куда большую толику внимания тому, чтобы никто из нашей… кхм, Звезды не совершил нечто, могущее привлечь к нам взор Врага.
Похоже, уныло соображаю я, волшебник в очередной раз намекает, что моя выходка с гранатой этот самый взор привлекла, что называется, с гарантией.
– Не скажу, – холодно произносит Дара, – что это объяснение устраивает меня.
– В таком случае мне остается лишь сожалеть, – огрызается Ариниус. – Ибо других у меня нет.
– Тогда…
– Эй, – встревает в разговор Варгелла. – Мне плевать на ваши имена, но может, пока эти двое будут тявкать друг на друга, словно тюленьи собачки, кто-нибудь укажет бедному моряку место за столом и плеснет в кружку горячего вина?
Нет, думаю, не буду я его капитаном именовать, даже мысленно. Потому как недостоин он с моим капитаном в одной, что называется, весовой категории находиться. Обзову-ка я его… ну, хотя бы шкипером.
– Слушай, ты… – вскакивает гном, – принцессу собакой называть… – и осекся.
Ох, думаю, глядя, как Фигли краснеет и глаза пучит, сдается мне, не по своей воле он замолчал. А как бы не с того, что Колин пальцами как-то по-особому хитро щелкнул. Эльф наш свои магические таланты афиширует неохотно, но при нужде, как я успел заметить, заклинания кидает не хуже, чем ножи.
– Я прошу вас, капитан Варгелла, простить моих друзей, – мягко, певуче так произносит Колин, – за некоторое пренебрежение правилами этикета. У них был не самый легкий день, и к вечеру… они стали несколько раздражительны.
Не думаю, что Варгелла все сказанное эльфом понял.
– Вот свободный стол, садитесь… Фигли, – обращается Колин к гному, – налей капитану вина!
Я подумал, что Фигли сейчас удар хватит. Апоплексический. Уж очень томатный оттенок у него в тот момент, как говорит старший лейтенант Светлов, в палитре лица преобладающим был.
Ан нет. Постоял гном секунд пятнадцать, а потом, как ни в чем не бывало, взял кувшин и плеснул вина в шкиперскую кружку.
Так, думаю, одно из двух. Либо это не наш гном, либо сегодняшней ночью надо будет от Колина Итаэльевича подальше держаться. Хоть Фигли и уверяет, что в темноте видит лучше, чем днем… ну да береженого меня и боги местные лучше поберегут.
– Теперь, – продолжает эльф, – позвольте представить вам ваших будущих пассажиров. Гном, что сидит справа от вас…
– …и жаждет свернуть кое-кому длинноухому шею, – тихо бурчит упомянутый гном.
– …прозывается Фигли, сын Флинберинка. Юноша перед вами…
– Старший сержант Малахов, – и отмашку даю на польский манер, двумя пальцами к виску. – Можно просто Сергей.
– Сколько по волнам носит, впервые про такой титул слышу, – удивляется Варгелла. – Старший сержант… это как, больше графа?
– Старший сержант, – неожиданно говорит Дара, – титул уникальный. Он порой больше иного короля.
Варгелла прищурился, прошелся по мне взглядом, оценивающе так, хмыкнул.
– Девушку же…
– Ну, как зовут будущую королеву Ак-Менола знаю даже я, – ухмыляется моряк.
– И, наконец, сам я отзываюсь на имя Колин, – невозмутимо заканчивает эльф.
– Да-а… дела…
Варгелла махом пол кружки в пасть опрокинул, рукавом утерся, взглядом нас всех обвел и улыбнулся.
Гниловатая, на мой вкус, у него была улыбочка и вовсе не из-за зубов. Впрочем, от зубов его тоже любой стоматолог в обморок бы хлопнулся.
– Будущие пассажиры, значит. Слышь, Митран, – разворачивается он к Ариниусу, – а ты ничего не сказал, что средь пассажиров будет девка.
Тут уж я не выдержал.
– Слышь, – говорю, – ты… морской орел, молью траченный. Одно из двух: или ты сейчас Даре свои лучшие извинения принесешь, или я тебе клыки до нуля пересчитаю.
– Красиво говоришь… сержант.
Ударил он внезапно, почти без замаха. Хорошо ударил, сильно. Одна только ошибочка у него вышла – этого удара я ждал. И потому кулачище шкиперский воздух над столом рассек впустую, а в следующий миг вылетел Варгелла из-за стола и улетел на середину зала, снеся по дороге не то троих, не то четверых.
В таверне сразу тихо сделалось, даже мухи жужжать перестали.
Я по сторонам быстро глянул, прокачал обстановку – всего, кроме нас, в обжираловке наличествовало человек двадцать. Из них четверо уже храпели, кто мордой в миску, а кто и под столом. Считай, еще пять-шесть уже в близкой кондиции, их тоже можно в расчет не принимать. Ну а остальных, если полезут, раскидаем на ура – тем паче, что нам бы только к двери прорваться.
Варгелла встал. Отряхнулся, поправил кафтан. Нашел меня взглядом… и подмигнул, приятельски так.
– Спокуха, парни! – рявкнул он на всю таверну. – Все путем! Эт меня просто на волне недокачало!
И сразу, словно патефон по новой завели, вернулся прежний гомон, посуда загремела. В дальнем от нас углу кого-то к стенке прижали и слегка бить начали, но, видно, за дело. По крайней мере, тот, кого били, молчал и на помощь звать не пытался.
Шкипер подобрал стол, подошел, сел, живот потер.
– Ловок ты, сержант, лягаться, – говорит. – С двух ног, да в пузо. Графы так не умеют. Держи клешню!
И руку мне протягивает.
– Не умеют, – соглашаюсь и, не отпуская его ладони, напоминаю: – Перед принцессой-то… извинись.
Варгелла голову набок наклонил, нос свободной рукой почесал.
– А ты, выходит, еще и упрямый.
– Нет, – возражаю, – не упрямый. Упорный.
И пусть, думаю, он только попытается мне ладонь своими тисками плющить! Из такой вот позиции я на раз его о пол приложу, даже не вставая.
– Сержа-ант… прикажешь на колени встать или как?
– Рискну предположить, – говорит эльф, – что слов «прошу прощения» будет вполне достаточно.
– Давненько уж я не произносил ничего похожего, – бормочет шкипер. – Видать, старею…
– Слышь, высочество… простите грубого моряка али как?
– Сергей, отпусти его.
Не знаю толком с чего, но мне вдруг показалось, что принцесса… недовольна, расстроена, устала… в общем, какая-то не такая. Причем та часть, что недовольна, это на мой счет.
Спрашивается в задачнике, чего ж старший сержант Малахов не так сделал?
– Я также прошу простить меня, – встает Ариниус. – Но должен спешить. Мой корабль вот-вот должен поплыть.
– Отплыть, а не поплыть, – бурчит Варгелла. – Никто никогда не говорит «поплыть». Отплыть, отдать концы… запомни уж хоть раз, Митран, крыса ты сухопутная.
– Запомню, – без тени улыбки кивает маг. – И крысу тоже запомню. К разговору о крысе мы с тобой, Варгелла, как-нибудь обязательно вернемся.
– Она будет седьмой по счету, – скалится шкипер.
– А что, тебя это удивляет? Ты, Варгелла, человек большой… из тебя выйдет много крыс.
– Пугай-пугай…
– Где и когда мы встретимся? – деловито спрашивает. Дарсолана.
Волшебник нахмурился.
– Сейчас об этом трудно судить, – отвечает он. – Но не беспокойтесь. Я изыщу способ.
– Тогда, – эльф поднялся и, чуть помедлив, поклонился Ариниусу, – до встречи, маг.
– Надеюсь, до скорой, – добавляет Фигли. – Когда я не вижу белую мочалку, что ты именуешь бородой, то начинаю чувствовать себя неуютно. И думаю, что на землях Тьмы я без тебя буду чувствовать себя неуютно вдвойне.
– А ты носи платок, коротышка, – с серьезным видом советует Варгелла. – Или научись сморкаться с помощью пальцев.
Дарсолана молчала. И это мне очень не нравилось. Что-то во всем происходящем было глубоко не так. Понять бы только – что именно?
– Что ж, – говорит маг. – Я прощаюсь с вами… хотя, подождите… есть еще кое-что, Сергей. Думаю, этот подарок Эррилина будет нужнее тебе, чем мне.
И достает из кармана карту. Ту самую, которая платок.
– Товарищ волшебник… – Я замялся, в кои-то веки не знаю, что и сказать. – Спасибо, конечно… но только я ведь ею пользоваться не умею.
– Пользоваться ею несложно, – улыбается Ариниус – Достаточно лишь подбросить вверх и прошептать: «развернись». Возьми, попробуй.
Я взял. Подбросил. Даже прошептать чего-то умудрился Ну и сработало. Едва успел над столом поймать, чтобы в миску с супом не окунулась.
Стою, скребу в затылке…
– Весело. А обратно ее как?
– Обратно – в обратном порядке, – говорит Ариниус – Только шептать надо будет не «развернись», а «свернись».
Забавно – сколько мы с Ариниусом рядом пробыли… а метче всего он мне запомнился дважды: в самый первый раз, когда я его на Совете рядом с Дарой увидел, и сейчас. Мантия к слову, на нем все та же была, да шляпа… а вот взгляд у него был совсем другой. Словно бы и серьезный, но мерцала при этом где-то в глубине маленькая такая искорка.
Что-то он знал такое, наш товарищ волшебник, отчего ему радостно становилось.
Что-то… кажется, я это слово скоро ненавидеть начну!
– До встречи!
Гном уже заранее к окну придвинулся, стекло потер – правда, здешнее стекло тереть особо без толку, пока насквозь не протрешь, больше видно не станет – приник носом… и охнул.
– Глядите…
Я приподнялся, всмотрелся – Ариниус шел по улице, надвинув шляпу, считай, на глаза… а следом за ним шли мы. Все четверо.
Опять морок. Так, думаю, скоро уже сами путаться начнем, кто настоящий, а кто – иллюзия.
