Когда в тот вечер миссис Сигсби вошла в столовую, стройная и осанистая, в малиновом костюме, серой блузке и с тоненькой ниточкой жемчуга вокруг шеи, ей не нужно было стучать ложкой по стакану, чтобы привлечь к себе внимание. Все разговоры разом прекратились. Техники и санитары потянулись к дверному проёму, ведущему в западную гостиную. Даже кухонные работники вышли наружу и собрались за салатной секцией.

– Как известно большинству из вас, – произнесла миссис Сигсби приятным звучным голосом, – два дня назад, здесь, в столовой, произошёл неприятный инцидент. Пошли слухи, что в этом инциденте погибли двое детей. Это абсолютно не так. Здесь, в Институте, мы не убиваем детей.

Она оглядела их. Они смотрели на неё с широко раскрытыми глазами, позабыв о еде.

– На случай, если кто-то из вас не смог оторваться от фруктового коктейля и не расслышал последние слова, позвольте повторить: мы не убиваем детей. – Она остановилась, дав им время усвоить это. – Вы не просились сюда. Мы это понимаем, но мы не намерены приносить извинения. Вы здесь, чтобы служить не только своей стране, но и всему миру. По окончанию службы вас не наградят медалями. Не будет парадов в вашу честь. Вы не будете знать о нашей сердечной благодарности, потому что перед уходом, ваши воспоминания об Институте будут ликвидированы. Или стёрты, если вам не знакомо это слово. – Она на секунду задержалась взглядом на Люке, как бы говоря: тебе уж точно знакомо. – Но знайте: наша благодарность никуда не денется. Во время нахождения здесь, вас будут тестировать, и некоторые тесты покажутся неприятными, но вы справитесь и вернётесь к своим семьям. Мы здесь не потеряли ни одного ребёнка.

Она снова остановилась в ожидании ответов или возражений. Уилхолм мог бы что-то сказать, но Уилхолма больше не было. Эллис – нет, потому что прямые возражения не в его стиле. Будучи шахматистом, он предпочитал хитрые гамбиты прямой атаке. Так больше пользы.

– У Гарольда Кросса случился короткий припадок после проверки поля и остроты зрения; некоторые из вас, кто уже прошёл этот тест, называют его «точками» или «огнями». Он случайно ударил Грету Уилкокс, которая пыталась – как, вероятно, мы все понимаем – успокоить его. У неё сильное растяжение шеи, но она восстанавливается. Её сестра находится рядом с ней. Близнецы Уилкокс и Гарольд будут отправлены домой на следующей неделе, и нам остаётся пожелать им только всего наилучшего.

Её глаза снова обратились к Люку, сидящему за столом у дальней стены. Рядом был его маленький друг. Диксон сидел разинув рот, но хотя бы на время оставил в покое свой нос.

– Если кто-нибудь начнёт возражать против того, что я только что сказала, будьте уверены, этот человек лжёт, о чём немедленно должно быть доложено одному из санитаров или техников. Это понятно?

Тишина, даже никакого нервного кашля.

– Если вам понятно, я хочу услышать: «Да, миссис Сигсби».

– Да, миссис Сигсби, – ответили дети.

Она слегка улыбнулась.

– Думаю, вы можете громче.

– Да, миссис Сигсби!

– А теперь с полной уверенностью.

– ДА, МИССИС СИГСБИ! – В этот раз к ним присоединились даже работники кухни, техники и санитары.

– Отлично. – Миссис Сигсби улыбнулась. – Нет ничего лучше возгласа согласия, чтобы освободить лёгкие и разум, не так ли? А теперь возвращайтесь к еде. – Она повернулась к работникам кухни в белых халатах. – Всем дополнительный десерт перед сном. Полагаю, шеф Дуг, у вас найдутся пирожные и мороженное?

Шеф Дуг сложил колечком указательный и большой пальцы. Кто-то начал хлопать в ладоши. Остальные присоединились. В ответ на аплодисменты миссис Сигсби кивнула направо и налево, и направилась из столовой, высоко подняв голову и помахивая взад и вперёд руками. Лёгкая улыбка – Моны Лизы, подумал Люк – изогнула уголки её губ. Белые халаты расступились, пропуская её.

Продолжая аплодировать, Эйвери придвинулся к Люку и прошептал:

– Она солгала обо всём.

Люк едва заметно кивнул.

– Чёртова сука, – сказал Эйвери.

Люк снова слегка кивнул и послал короткое мысленное сообщение: «Продолжай хлопать».