– Господи Боже, что это?

Слова Венди прозвучали приглушённо, потому что она прикрыла рот рукой. Никто не ответил. Все, включая Люка, смотрели на экран, застыв от изумления и ужаса.

Задняя половина Задней половины – Палата А, Овощебаза – представляла собой длинную комнату с высоким потолком; Люку оно показалось похожим на заброшенную фабрику, где всегда происходили финальные перестрелки в боевиках, которые они с Рольфом любили смотреть тысячу лет назад, когда он ещё был ребёнком. Освещалась она флуоресцентными лампами с решётками, которые отбрасывали тени, придавая палате жуткий вид подводного мира. В помещении были продолговатые узкие окна, забранные более толстыми решётками. Кроватей не было, только голые матрасы. Несколько были сдвинуты в проходы, пара перевёрнута и один был прислонён к голой стене из шлакоблоков. Он был измазан жёлтой массой, похожей на рвоту.

Длинный желоб с проточной водой тянулся вдоль одной из стен, на которой была сделана трафаретная надпись «ВЫ – СПАСИТЕЛИ!». Обнажённая девочка, не считая грязных носков, сидела на корточках, прислонившись к стене, и испражнялась. Послышался звук трения ткани о телефон в кармане Морин, где он, возможно, крепился на скотч, и изображение на мгновение пропало, когда прорезь, через которую смотрела камера, закрылась. Когда она снова открылась, девочка уже шла прочь пьяной походкой, а её дерьмо уносилось по желобу.

Женщина в коричневой форме с помощью моющего пылесоса убирала то, что могло быть рвотой, дерьмом или выплюнутой едой. Она увидела Морин, помахала рукой, и сказала что-то невнятное, никто из них не смог понять, что, но не из-за шума пылесоса, а потому, что Овощебаза была сумасшедшим домом, кругом стоял галдёж и вой. На одном из рваных матрасов девочка делала «колесо». Мимо прошёл мальчик в грязных трусах, с прыщами на лице и в заляпанных очках, сползших на нос. Он кричал «йя-йя-йя-йя-йя-йя» и ударял себя по макушке при каждом втором «йя». Люк вспомнил, что Калиша упоминала мальчика с прыщами и в очках; это было в первый его день в Институте. «Кажется, Пити забрали сто лет назад, хотя это было всего лишь на прошлой неделе», сказала она, и он до сих пор был здесь. Или то, что от него осталось.

– Литтлджон, – прошептал Люк. – Кажется, так его зовут. Пит Литтлджон.

Никто не услышал. Они смотрели на экран, как загипнотизированные.

Напротив желоба, служившего канализацией, стояло длинное корыто на ножках. Возле него были две девочки и один мальчик. Девочки руками зачерпывали в рот какую-то коричневую жижу. Тим, глядя на это не верящими глазами и с каким-то больным интересом, подумал, что жижа похожа на хлопья «Мэйпо» из его детства. Мальчик стоял уткнувшись лицом в эту массу, вытянув руки по швам и щёлкая пальцами. Несколько других детей просто лежали на своих матрасах, таращась в потолок, их лица были исполосованы тенями от решёток.

Когда Морин подошла к женщине с пылесосом, по-видимому, чтобы заменить её, изображение пропало и снова появился синий экран. Все ждали, не появится ли Морин снова в каминном кресле, например, чтобы дать какие-нибудь дополнительные объяснения, но больше ничего не последовало.

– Господи, что это было? – спросил Фрэнк Поттер.

– Задняя половина Задней половины, – ответил Люк. Он был бледнее бледного.

– Что за люди способны посадить детей в…

– Чудовища, – сказал Люк. Он встал, затем приложил руку к голове и пошатнулся.

Тим подхватил его.

– Не грохнешься в обморок?

– Нет. Не знаю. Мне нужно выйти. Подышать свежим воздухом. Стены будто давят на меня.

Тим посмотрел на шерифа Джона, который кивнул.

– Выведи его в переулок. Может, ему станет получше.

– Я пойду с вами, – сказала Венди. – Кто-то должен открыть вам дверь.

На двери в дальнем конце ИВС большими заглавными буквами была сделана надпись: АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД НА СИГНАЛИЗАЦИИ. Венди воспользовалась своим ключом, чтобы отключить сигнализацию. Тим одной рукой толкнул дверь, а второй вывел Люка в переулок, уже не шатающегося, но всё ещё ужасно бледного. Тим знал, что такое ПТСР, но видел его только по телевизору. И видел сейчас, у этого мальчика, который начнёт бриться не раньше, чем через три года.

– Не наступите на барахло Энни, – сказала Венди. – Особенно на её надувной матрас. Она не поблагодарит вас за это.

Люк не стал спрашивать, что делают в переулке надувной матрас, два рюкзака, три продуктовые тележки из магазина и скрученный спальный мешок. Он медленно пошёл в сторону Мэйн-Стрит, глубоко вдыхая воздух, а затем наклонился, упёршись руками в колени.

– Получше? – спросил Тим.

– Мои друзья собираются освободить их, – сказал Люк.

– Кого освободить? – спросила Венди. – Этих… – Она не знала, что сказать дальше. Но это не имело значения, поскольку Люк, кажется, не услышал её.

– Я не вижу их, но я знаю. Не понимаю, как, но тем не менее. Думаю, это Эйвестер. В смысле, Эйвери. А с ним Калиша. И Ники. Джордж. Боже, они так сильны! Так сильны вместе!

Люк выпрямился и снова пошёл вперёд. Когда он остановился возле тротуара, загорелись шесть уличных фонарей Мэйн-Стрит. Он удивлённо посмотрел на Тима и Венди.

– Это сделал я?

– Нет, дорогуша, – ответила Венди, слегка усмехнувшись. – Это они по расписанию. А теперь давайте вернёмся внутрь. Выпьешь одну из баночек колы шерифа Джона.

Она коснулась его плеча. Люк отстранился.

– Подождите.

Пустынную улицу пересекала держащаяся за руки пара. У мужчины были короткие светлые волосы. Женщина была одета в цветочное платье.