В кинозале Калиша выхватила окурок из пальцев Ники, затянулась и бросила его на пол, наступив ногой. Потом она взяла Ники за плечи.

– Плохо?

– Бывало и хуже.

– От фильма станет лучше.

– Ага. До следующего раза. Теперь я знаю, почему мой отец был таким уродом с похмелья. Ну а ты, Ша?

– Бодрячком. – И это было правдой. Только слабая пульсация над левым глазом. Вечером её не станет. Завтра вернётся, но не слабая. Завтра боль будет такая, что похмелья отца Ники (и, порой, её собственных родителей) покажутся увеселительной прогулкой: устойчивый громкий стук, будто в голове заточён какой-то демон, колотивший по черепу в попытке выбраться наружу. И даже это, как она знала, было не так плохо, как могло быть. Головные боли Ники становились сильнее, у Айрис ещё сильнее, и длились всё дольше и дольше.

Джорджу повезло; будучи сильным ТК, он всё равно почти ничего не чувствовал. Ноющая боль в висках, сказал он, и в затылке. Но дальше будет хуже. Так было всегда, во всяком случае, пока всё не закончится. А потом? Палата А. Жужжание. Гудение. Задняя половина Задней Половины. Калиша пока что не заглядывала так далеко, мысль о том, что её сотрут, как личность, всё ещё приводила её в ужас, но это пройдёт. Как у Айрис; большую часть своего времени она выглядела как зомби из «Ходячих мертвецов». Хелен Симмс довольно точно выразила чувства Калиши к Палате А, когда сказала, что всё лучше, чем огни штази и пронзительная головная боль, которой нет конца.

Джордж наклонился вперёд, глядя на Калишу мимо Ника ясными глазами, в которых пока что не замечалось особой боли.

– Он выбрался, – прошептал Джордж. – Сосредоточьтесь на этом. И держите в голове.

– Обязательно, – сказала Калиша. – Правда, Ник?

– Мы попытаемся, – ответил Ник и изобразил улыбку. – Хотя сама мысль, что парень, настолько неумелый в КОНЕ, как Люки, приведёт сюда кавалерию, кажется мне неправдоподобной.

– Может, он и плох в КОНЕ, но хорош в шахматах, – сказал Джордж. – Не сбрасывай его со счетов.

В дверном проёме кинозала появился «красный» санитар. Санитары в Передней Половине носили именные таблички, но здесь их ни у кого не было. Здесь санитары чередовались. И не было техников, только двое здешних докторов и иногда появлялся доктор Хендрикс: Хекл, Джекл и Осёл-Конг. Грозное Трио.

– Свободное время закончилось. Если не собираетесь есть, возвращайтесь в свои комнаты.

Старый Ник мог бы сказать этому перекачанному дебилу, чтобы тот шёл на хер. Новый просто поднялся на ноги, пошатываясь и хватаясь для равновесия за спинку кресла. Сердце Калиши разрывалось, когда они видела его таким. То, что они отняли у Ники в каком-то смысле было хуже убийства. Вомногих смыслах.

– Пойдём, – сказала она. – Все вместе, так Джордж?

– Ну, – сказал Джордж, – я собирался посмотреть «Парней из Джерси», но раз уж ты настаиваешь.

«Мы как три блядских мушкетёра», – подумала Калиша.

В коридоре жужжание было гораздо сильнее. Да, она знала, что Люк выбрался – ей сказал Эйвери, и это было хорошо. Напыщенные придурки даже не знали, что он ушёл, и это было ещё лучше. Но головные боли не вселяли надежды. Даже когда они отпускают, ты начинаешь ждать их возвращения – это какой-то особый вид ада. А жужжание, доносившееся из Палаты А вообще заставляло надежду казаться неуместной, что было ужасно. Никогда ещё она не чувствовала себя такой одинокой, загнанной в угол.

«Но я должна держаться как можно дольше, – подумала она. – Не важно, что они сделают с нами с помощью этих огней и проклятых фильмов, я должна держаться. Держаться за свой разум».

Они медленно шли по коридору под взором санитара – не как дети, а как инвалиды. Или престарелые люди, коротающие свои последние дни в вонючем хосписе.