Глава 35
Денис, Полина, Машка и Димыч играли в «Море в комнате» – игру, которой их научил папа Машки. Нужно было назвать все вещи в квартире, у которых морское происхождение. В чьей квартире таких вещей больше – тот и победил.
Начали с квартиры близнецов. Они рассеянно начисляли себе очки за йод, губку для мытья посуды, рыбные консервы, мамины жемчужные бусы, а сами пристально следили за Машкой и Димычем. Те понятия не имели, что у них снова есть по одному желанию. И рассказывать нельзя – если кому-то рассказать, то у него ничего не исполнится, Фурундарок предупредил.
Так что Денис и Полина очень надеялись, что Машка с Димычем не профукают желания на чепуху вроде «хочу мандарин».
Именно на это профукал вчера желание Тимурчик, младший брат Эдика и Жеки. Ему хотелось мандаринов, но они кончились, но как только он пожелал этого вслух, то тут же нашел мандарин под кухонным столом. Мама Тимурчика решила, что это закатился один из купленных вчера, вымыла его и отдала сыну.
Жалко Тимурчика. Но ему всего четыре годика, он бы в любом случае пожелал что-нибудь съедобное или игрушку. Что еще дети могут хотеть в таком возрасте?
А больше вчера никто ничего не загадал. Никто не произнес ничего такого, что Фурундарок мог бы истолковать как желание.
Машку действительно пожурили за разбитый нос, но не очень сильно. И с близнецами водиться не запретили – это же не они камень кинули. Мама Машки даже поблагодарила Дениса, что пластырь в кармане носит.
Но сегодня Машке все-таки выходить на улицу не разрешили. Да она и сама не хотела куда-то идти с блямбой на носу. Та заживала удивительно быстро, но все еще была видна.
Так что сегодня все играли в «Море в комнате», бегая с первого этажа на седьмой и обратно.
Денис и Полина все-таки вылетели на улицу, надеясь найти там пару лишних очков, но минут через пять вернулись, стуча зубами от холода. За ночь подморозило, температура резко упала, так что хорошо, что сегодня воскресенье, в школу идти не надо.
– Да, холодрыга, – кивнул Димыч, отряхивая близнецов от снега. – Ну это ничего. Лето не за горами.
– Димыч, до лета полгода еще, – напомнил Денис.
– Это ничего, – повторил Димыч. – Дождемся. Я хочу этим летом в «Артек» съездить, и чтоб всем вместе, вчетвером. А вы хотите?
– Хотим… – медленно ответили Денис и Полина, осознавая, что теперь они точно вчетвером поедут летом в «Артек».
Тем временем в других домах, в других квартирах незаметно исполнялись и другие желания. Мишка Коробьев, например, пока отца не было дома, самовольно снял крышку с системного блока – и тут отец как раз вернулся.
– Ты что делаешь?! – ужаснулся он.
– Да я ничего!.. – испугался мальчик. – Я просто хочу посмотреть, как он устроен!.. Я потом обратно соберу!..
– Так это же попросить надо было, а не самому лезть, – неожиданно для себя ответил отец.
Ему вдруг захотелось удовлетворить любопытство сына – и он помог тому разобрать системный блок и подробно объяснил, что там для чего предназначено и по каким принципам работает. В чем-чем, а уж в компьютерах Коробьев-старший разбирался.
Вскоре после этого исполнилось и еще одно желание. Настя Кричева принесла домой совсем крохотного котенка и, жалобно глядя на маму, пропищала:
– Мам, он там в сточной трубе сидел, его выкинули! Мам, пусть он теперь с нами живет! Мам, можно?!
И мама, которая хотела было сказать, что один кот в доме уже есть, а это и так многовато, неожиданно для себя произнесла:
– Конечно, можно. Пусть теперь с нами живет.
И ангорский кот Пушок, который вообще-то ненавидел всех живых существ, кроме возлюбленной хозяйки, внезапно лизнул дрожащего котенка в голову и повел показывать, где в этом доме кормушка, поилка и лоток.
А Юля Грамотина в этот день поздравляла с днем рождения бабушку. И вручая ей открытку и купленную на карманные деньги коробочку конфет, девочка звонко отчеканила:
– С годовщиной тебя, бабушка! Желаю тебе счастья, здоровья и много-много улыбок!
И старушка почувствовала, как поднимается у нее настроение и совсем-совсем перестает болеть спина.
Однако не у всех желания оказались добрыми или полезными. Игорь Кушинский, например, свое истратил неудачно. Он гулял с Вадиком Лихаревым и Женькой Львовым, и Женька предложил прыгать с гаражей в сугроб. Он в их группе был признанным лидером и в большинстве случаев поддерживали его единогласно, но в этот раз Игорь немного забоялся и сказал:
– Ну я даже не знаю, Женек… Я бы хотел прыгнуть, конечно, но…
Договорить он не успел, потому что его как будто толкнули в спину. Он не успел ничего сообразить, как уже сидел по уши в снегу. Целый и невредимый, но порядочно ошалевший.
– Красавчик, Игорян! – крикнул Женька, тут же прыгая следом.
– Это вы меня толкнули, козлы?! – завопил Игорь.
– Ты что, охренел? – возмутился такому навету Женька и тут же стукнул Игоря в ухо.
Вадик, глядя на это, прыгать в сугроб не стал и тихонько слез с гаража.
Не повезло и Гене Люткину. К нему сегодня в гости пришли дядя и тетя… точнее, не к нему, а к его родителям, но с Геной они тоже пару минут пообщались. Спросили, как его зовут, хотя прекрасно это знали, сколько ему лет и кем он будет, когда вырастет. Ну а Гена, у которого с утра было плохое настроение, немного грубовато ответил:
– Машинистом метро хочу быть. Он целый день просто ведет поезд и ни с кем не разговаривает, и вообще никаких людей рядом нет. Здорово.
Взрослые натянуто засмеялись, как будто услышали не очень удачную шутку, и ушли пить чай с тортом. А Гена, конечно, даже не подозревал, что теперь точно станет машинистом метро, когда вырастет. Неважно уже, чего он там хочет на самом деле.
И еще одно желание было загадано в это воскресенье. Последнее на сегодня, и загадал его Вася Дулов, который вчера простыл и шмыгал носом, из-за чего сегодня на улицу выпущен не был. Глядя в окно, покрытое морозными узорами, он задумчиво сказал:
– Надеюсь, завтра будет тепло.
И да, утро третьего декабря оказалось на редкость теплым. Желания Васи не хватило, чтобы растопить снег и превратить зиму в лето, но столбик термометра поднялся выше нуля, и некоторым детям даже разрешили идти в школу в куртках.
И в школе желания тоже загадывались. Когда ты учишься в четвертом, пятом или шестом классе, то значительная часть твоей жизни вертится вокруг учебы. Именно с ней у многих связаны желания и чаяния.
И иногда их произносят вслух.
Первым оказался Вадик Лихарев. Всю субботу он воевал в битве снежных крепостей, а все воскресенье – колобродил с дружками. Письменное домашнее задание все-таки худо-бедно приготовил, а вот на устное махнул рукой – оно ведь эфемерное, неопределенное. Кто может сказать наверняка, учил ли ты эти стихи, читал ли эти параграфы? Урок длится всего сорок пять минут, а ребят в классе почти тридцать – всех спросить не смогут.
Но все-таки Вадику было страшновато. Он ужасно не любил эти неловкие моменты, когда тебя все-таки спрашивают, а учебника ты даже не открывал, и понятия не имеешь, о чем там вообще речь, и нужно стоять перед классом, мяться и мекать, тщетно пытаясь расслышать подсказку и прекрасно понимая, что учитель ее тоже услышит. Поэтому в начале первого урока он тихо-тихо бормотал:
– Хоть бы сегодня не спросили, хоть бы сегодня не спросили, хоть бы сегодня не спросили…
Конечно же, его желание исполнилось. Но сам Вадик не увидел в этом ничего особенного – просто порадовался удачному дню.
А Надя Баскакова нечаянно для себя загадала желание на уроке литературы. Ее вызвали отвечать стихи – басню Крылова «Свинья под дубом». И она уверенно декламировала:
Свинья под Дубом вековым
Наелась жолудей до-сыта, до-отвала;
Наевшись, выспалась под ним;
Потом, глаза продравши, встала
И рылом подрывать у Дуба корни стала.
«Ведь это дереву вредит»,
Ей с Дубу ворон говорит:
«Коль корни обнажишь, оно засохнуть может». –
«Пусть сохнет», говорит Свинья:
«Ничуть меня то не тревожит;
В нем проку мало вижу я;
Хоть век его не будь, ничуть не пожалею;
Лишь были б жолуди: ведь я от них жирею»…
И в этом месте Надя запнулась. Ее кюлоты как будто стали чуточку тяжелее. Она машинально сунула руки в карманы… и достала две горсти спелых дубовых желудей. Учительница недоуменно на них уставилась.
– Это как иллюстрация к басне, что ли? – спросила она. – Похвально, конечно, но это излишне, Баскакова.
– Это не я, Лариса Павловна! – опешила Надя. – Это мне кто-то в карман подсунул! Кто подсунул?! Признавайтесь!
Никто не признавался. Одни молчали, другие перешептывались. Кто-то тихо засмеялся – и Надя разозлилась.
– Это что за намеки?! – закричала она. – Кто мне желуди подсунул?! Я свинья, по-вашему, да?! Свинья?! Я узнаю, кто, пожалеете!..
Теперь все смеялись уже в голос, а Надя едва не плакала. Довольно-таки полная девочка, она была очень чувствительна к подобным шуткам.
Конечно, ей в голову не могло прийти, что это Фурундарок исполнил… даже не желание, а просто строчку из басни. Денис и Полина же не подумали о такой возможности.
Исполниться также могли бы строчки «пусть сохнет» и «хоть век его не будь», но при условии, что Надя смотрела бы при этом на какой-то конкретный дуб. А на вымышленное дерево из басни Фурундарок, конечно, повлиять не мог, так что эти слова желаниями не посчитались.
Это он объяснил на перемене Денису и Полине. Близнецам было до смерти интересно, кто что загадывает, так что они все время Фурундарока дергали.
Они даже почти не раскаивались, что поддались позавчера импульсу и потратили восьмое желание… не впустую, конечно, но все же не самым эффективным образом.
– Даже немного жалко Баскакову, – задумчиво сказала Полина.
– Ага, – согласился Денис. – Хоть она и мымра.
– А вторая часть исполнится? – спросила Полина.
– Какая еще вторая часть? – не понял Фурундарок.
– Ну вторая часть строчки.
– «Ведь я от них жирею», – процитировал Денис. – Это исполнится?
– Если ей вздумается эти желуди съесть – еще как исполнится, – мерзко ухмыльнулся Фурундарок. – Это желуди особенные, в соответствии с загаданным. Каждый прибавит ей примерно полтора килограмма веса… но только если она их съест. В вашем мире люди едят желуди?
– Обычно нет… – вздохнула Полина. – А они только на Баскакову так подействуют?
– Только на нее. В желании было слово «я».
Близнецы задумались, как уговорить Баскакову слопать волшебные желуди, но ничего не придумали. Да и вообще она их наверняка уже выкинула.
– А ты же говорил, что ничего чудесного исполнять не будешь, – вспомнила Полина.
– Точняк, говорил, – кивнул Денис.
– Я-то говорил, но вы-то сформулировали иначе, – проворчал Фурундарок. – Вы хотели, чтобы никто не узнал обо мне и моем волшебстве. Об этом никто не узнает. Даже если ваша Баскакова действительно съест все эти желуди и превратится в стокилограммовую свинью, она не догадается, что это из-за желудей.
– Ладно, допустим. Но это разве не будет считаться вредом?
– В каком мире увеличение в размерах считается вредом? – приподнял брови Фурундарок. – Вот уменьшение – это вред, согласен. А увеличение – это всегда исключительно польза.
– Чего-то спорно, – нахмурилась Полина. – А как же…
Девочку прервал звонок. Близнецы подскочили, как ужаленные, вспомнив, что второй урок сегодня физкультура, а они еще даже не переоделись. Тем более, что зима, физкультура на стадионе, с лыжами.
Денис и Полина терпеть не могли лыжи. Они обожали купаться, плавали не хуже рыб, но из зимних видов спорта любили только боевые – постройку крепостей и войну снежками.
Жалко, что на зимних Олимпиадах нет таких соревнований.
Тащась по лыжне и время от времени тыча друг друга палками, близнецы поглядывали на тех, кто позавчера участвовал в дворовой битве. У Грамотиной, Коробьева, Щастинского и Димыча желания уже исполнились, но остались же еще Немиров, Бестужева, Яковлева, Буланина и Машка. Жалко, никак нельзя им намекнуть, чтобы загадывали что-нибудь путное – Фурундарок на этот счет жестко предупредил.
Но Игнат Немиров неожиданно загадал очень хорошее заклинание. Толстый, ленивый и неспортивный, он тащился позади близнецов и ныл:
– Опять эти лыжи, ну опять эти лыжи… Блин, ненавижу физру… Вот бы отменили ее прям щас, я бы лучше в «Комнату» поиграл… я третью часть скачал…
И что же произошло сразу после его слов? А у физрука запиликал мобильник. И позвонил ему не кто-нибудь, а Ксенофонт Вячеславович, школьный директор. Физрук его выслушал с вытянувшимся лицом, а потом гаркнул:
– Сымай лыжи!.. Организованным строем… в школьное здание!.. а-арш!..
Что ему директор сказал, почему занятие так внезапно отменили – осталось для всех секретом. Но никто не огорчился. Разве что Ира Яковлева плелась обратно с кислым лицом – она чуть ли не единственная в классе обожала ходить на лыжах.
– Ты как это сделал? – спросил Денис. Они с Полиной отстали от остальных, задержались за углом школы – и Фурундарок тут же высунулся из водосточной трубы.
– Просто вашему директору только что пришел новый срочный циркуляр о немедленной отмене физкультуры на открытом воздухе в зимний период, – брюзгливо ответил демон.
– И что, у нас теперь до конца зимы физры не будет?! – обрадовался Денис.
– Нет, конечно. Он уже ответил, что циркуляр выполнен, так что скоро ему напишут, что никакого циркуляра не посылали, это какая-то ошибка. Может быть, уже сегодня.
– Ну блин…
– И на этом спасибо скажите, – огрызнулся Фурундарок. – Это вообще не ваше желание. Как его загадали, так я и исполнил.
Следующее желание было загадано уже через полчаса. Причем не одно, а сразу три! С физкультуры-то всех отпустили, но велели сидеть тихо и не бегать по коридорам, так что пятый «Г» разделился на группы – одни залипли в смартфоны, другие играли в города, виселицу или еще что-нибудь. А несколько девочек шушукались про грядущий Новый год – до него еще почти месяц, конечно, но все равно.
Сначала обсуждали, что подарить учителям, и особенно Ларисе Павловне. Сошлись на том, что надо скинуться всем классом и купить ей блендер или мультиварку. А после этого начали делиться, что кто сам мечтает найти под елочкой.
– Я вертолет хочу на радиоуправлении, – поделилась Эля Бестужева. – Квадрокоптер. А то моему брату в прошлом году подарили, а он сломал, дурак. И мне даже поиграть не давал. А они такие классные!..
– А я щенка хочу, но мы его точно не заведем – у мамы аллергия, – грустно сказала Аня Буланина. – Жалко… Ир, а ты бы чего хотела?
Ира Яковлева помолчала, а потом произнесла:
– Я хочу, чтоб папа с мамой помирились.
Все отвели взгляды. В семье Яковлевых сейчас все очень плохо, подружки Иры это знали. Папа от них съехал, живет у брата своего временно. Может, разводиться будут.
– Ну и еще я платьишко хочу с оборочками, – добавила Ира, горько улыбаясь. – И платьишко-то у меня будет… наверное… Два даже, может…
Почти сразу после трех девочек загадал желание Юра Архипов из седьмого «Б». Он привычно скучал на уроке истории. Учительница рассказывала о катастрофическом социальном расслоении и предпосылках Великой Французской революции, а Юра смотрел в окно и завидовал бегающим на свободе пятиклассникам, у которых отменили физру.
– …Что я только что сказала? – донеслось до уплывшего куда-то сознания. – Архипов, повтори!
Юра с грохотом поднялся из-за парты, едва не уронив учебник, и сидящая рядом Немчинова противно захихикала.
– Вы это… – замямлил Юра. – Вы про это сказали… про короля Людовика…
– Какого именно короля Людовика? Их много было. Номер мне назови, Архипов.
– Че… пят… шадцатого… – невнятно пробубнил Юра, с мольбой глядя на Немчинову.
– Какого-какого?.. – прищурилась учительница. – Ты меня слушал вообще, Архипов?
– Слушал, Татьяна Демидовна…
– Тогда скажи, при каком Людовике произошла революция? Год я назвать даже не прошу – только порядковый номер короля.
Воцарилось тягостное молчание. Несколько секунд всего, но Юре они показались за вечность. В конце концов учительница вздохнула и сказала:
– Садись, Архипов. Два.
– За что два-то сразу?! – вскинулся Юра.
– А ты какую оценку хочешь? Пять, что ли?
– Да, пять хочу! – нагло заявил Юра. – Я все знаю, Татьяна Демидовна, я просто сейчас прослушал чуть-чуть!
Учительница уже хотела его одернуть, рука уже тянулась вывести в журнале цифру с лебединой шеей… но в последний миг остановилась.
– Ладно, один шанс, – внезапно для себя решила учительница, беря учебник. – Я сейчас выберу случайный параграф из пройденного – и ты мне по нему ответишь. Согласен?
Хуже Юре стать уже не могло, так что он молча кивнул.
– Та-ак… ну-ка… о!.. Нидерландская революция, – раскрыла учебник учительница. – Дерзнешь, Архипов?
И вот тут Юра не поверил своему счастью. Он же как раз вчера весь день читал «Легенду об Уленшпигеле»! Книжка ему ужасно понравилась – и он еще не успел позабыть содержание.
Мальчик гордо выпрямил спину – и как пошел чесать!.. Не в точности по учебнику, порой заметно уходя в сторону, но это учительницу радовало еще сильнее, и она кивала с одобрительным изумлением.
Архипов редко тешил ее глубокими знаниями.
– Ладно… – наконец выговорила она. – Садись, Архипов, пять. Но про короля Людовика тоже выучи – на следующем занятии спрошу.
Вскоре после Юры Архипова загадал свое желание Антон Федосеев. У него вышел спор с одноклассниками на тему следующих лауреатов «Оскара». Сразу трое ребят уверенно высказались, что «Оскара» за лучший фильм получит «Черная Пантера». Потому что ясное же дело, кому же еще.
– А я вот очень, очень, очень надеюсь, что его получит кто угодно, но только не «Пантера»! – аж затрясся от негодования Федосеев. – Кто угодно другой! Потому что иначе это будет стыд, позор и профанация!
– Что такое профанация? – спросил Илюха Щастинский.
– Не знаю, но это будет именно она!
И еще одно желание исполнилось до того, как прозвенел последний звонок. У Вари Морошкиной. Эта тихая маленькая четвероклассница по чистой случайности оказалась позавчера в армии Эдика и в битве толком не участвовала. Но все же присутствовала. Бросила несколько снежков. И сейчас она, конечно, думать об этом не думала, а просто сидела на уроке рисования и наносила последние мазки в альбоме.
– Красиво как!.. – прошептала соседка по парте, покосившись на рисунок Вари.
Та благодарно улыбнулась. Картинка и впрямь получилась удачная – заснеженный замок с балконом, внизу сидит не то волк, не то крупный пес, а у перил принцесса в зеленом платье – такая красивая, что глаз не отвести. Для своего возраста Варя очень хорошо рисовала.
– Я такой хочу быть, когда вырасту, – поделилась соседка по парте, восхищенно глядя на принцессу.
– Я тоже… хочу… – чуть слышно пробормотала Варя, отводя взгляд.
Она ничего не почувствовала. Но в этот же миг внутри нее что-то неощутимо изменилось. И через восемь лет, когда Варя найдет свой старый детский альбом, то посмотрит в зеркало и поразится, как удивительно точно когда-то угадала…
После этого почти два часа никто не произнес ничего, за что Фурундарок мог бы ухватиться. Но по дороге домой свое желание загадал Никита Карцов. Он шел рядом с Васькой, лучшим другом, размахивал портфелем, и радовался теплой погоде.
– Эх, а вот хорошо бы сейчас денежку найти! – размечтался Никита.
– Ага, пятисотку! – поддержал Вася. – Или тысячу!
– А лучше… ух ты!..
Никита метнулся в сторону и достал из сугроба мятую бумажку. Была это, к сожалению, не тысяча и даже не пятисотка, а всего лишь пятьдесят рублей – мокрые и помятые. Но мальчик и этой находке ужасно обрадовался, а Вася всю дорогу выкрикивал:
– Вот бы и мне денежку найти!.. Вот бы и мне денежку найти!..
Но больше они, конечно, ничего сегодня не нашли.
Следующее желание было загадано уже за обеденным столом, Женькой Львовым. Он от своего получил меньше всех, потому что мама спросила его:
– Женчик, еще картошечки хочешь?
И Женя ответил:
– Хочу.
Конечно, его желание тут же исполнилось.
А почти одновременно с этим в кабинете директора стоял, понурив голову, Жека, брат Эдика. Он учился во вторую смену, но прямо сейчас его с урока выдернули, потому что он втащил Вальку, соседу по парте. Поделом, вообще-то, но разве это кого-то волнует?
– За что ты ударил товарища, Евгений? – допытывался Ксенофонт Вячеславович.
– А чо он за базаром не следит?.. – бубнил Жека, опустив взгляд.
– Евгений, ты свой жаргон за порогом оставляй, – поморщился директор. – Я участкового могу вызвать. Хочешь?
Жека мотнул головой. С дядей Витей он общаться не хотел.
– Не хочешь, – устало вздохнул директор. – А чего хочешь? Евгений, тебе пятнадцать лет уже. Скоро шестнадцать стукнет. Взрослый почти человек. Ты ведь достукаешься так, в колонию угодишь. Хочешь в колонию?
– Не хочу.
– И в колонию тоже не хочешь. А чего хочешь? Чего ты от жизни хочешь, Евгений?
– Не знаю.
– Не знает. Он не знает. А кто будет знать? Я?.. Родители твои?.. Пушкин, Александр Сергеевич?.. Что молчишь-то, Евгений?
– А что говорить?
– Ну ты исправиться-то хочешь хотя бы?
– Ну хочу, – буркнул Жека.
И сказал он это, естественно, просто так, только чтобы отвязаться. Но сказав – вдруг почувствовал, что действительно этого хочет. Что жизнь-то действительно идет, до конца школы не так уж и далеко. В десятый класс можно даже и не идти – хотя отец, конечно, будет орать…
Хотя он и так орет каждый день. Сегодня опять наорет, потому что директор, конечно, ему позвонит.
И в это же самое время дома за компьютером сидел Эдик, брат Жеки. Он проигрывал бой и с тоскою подвывал:
– Ну нет, нет, нет, только не Дисмас!.. не Дисмас!.. не смейте убивать Дисмаса, падлы!.. Дисмас, живи!.. Дисмас, ты должен жить!.. ф-фух!.. фу ты!.. уф-ф-ф!.. повезло как!..
И довольный этой невероятной, просто-таки сказочной удачей, Эдик повел свой отряд дальше, даже не подозревая, какой уникальный шанс только что потратил.
Часом спустя свое желание загадала Анфиса Коптева – и тоже во время игры. Только не компьютерной, а в карты. Она с подружками играла на желания – и ей долгое время не везло. Но вот она выиграла и теперь медленно-медленно цедила:
– Я хочу-у-у… я хочу-у-у… хочу-у-у… я хочу, чтобы сегодня вы весь день кланялись мне, когда хотите что-то сказать, и называли не по имени, а «ваше королевское высочество»!
Девчонки засмеялись и дружно поклонились Анфисе. И до конца дня ни одна из них своими обязанностями не манкировала.
За ужином исполнилось желание Лизы Волынцевой. Ее мама, вернувшись со смены, жаловалась мужу и дочери на подлое начальство и тупых пациентов, которые вызывают не потому, что нуждаются в медицинской помощи, а потому, что не знают, чем себя развлечь.
Лизу это страшно бесило. Если ее папа слушал спокойно, наматывая на вилку спагетти, то она громко сопела и переживала за маму. А когда та поведала, что одна из сегодняшних бабулек вызвала ее просто для того, чтобы померить давление, то Лиза сдавленно прошипела:
– Да чтоб они все!..
– Лиза!.. – прикрикнула мама.
– …выздоровели!.. Чтоб они все выздоровели!.. И не дергали тебя больше!
Следующие несколько дней на участке Волынцевой-старшей действительно выдались беспрецедентно спокойными, но она, конечно, не сопоставила это со сказанным дочкой.
А через полтора часа свое желание загадал Вадик Усачев. Он болтал по скайпу с девочкой из далекого Симферополя, которая рассказывала, что у них зима еще не наступила, на дворе плюс пять и снега тоже еще нет. Вадик, который холод терпеть не мог, от души ей завидовал. И в ходе беседы высказал свою давнишнюю мечту:
– Вот бы уже поскорее глобальное потепление наступило! И чтоб Антарктида зазеленела!
В соседнем доме раздалось сдвоенное ойканье. Денис и Полина ведь услышали это желание через посредство Фурундарока – и ужаснулись.
А особенно их ужаснула кривая ухмылка на младенческой мордашке.
– Ты… ты что, это исполнишь?! – заморгал Денис.
– Сейчас глобальное потепление начнется?! – заверещала Полина. – Прямо сейчас?!
– Глупые маленькие амебы, – поморщился Фурундарок. – Оно началось в вашем мире еще полтораста лет назад. По планетарным меркам у вас буквально на днях закончился очередной ледниковый период – и температура просто возвращается к норме. Хотя вы, люди, в этом тоже участвуете, конечно.
– Как?!
– Мы не участвуем!
– Мы ничего не делаем!
– Делаете. Вы добавляете в атмосферу метан.
– Ничего мы не добавляем!
– Добавляете. Вас семь миллиардов, смертные, и вы все пердите. И еще у вас несметное множество домашнего скота – и он тоже пердит. И весь этот метан усиливает парниковый эффект. Атмосфера вашей планеты накрывает вас, как одеялом – и вы под этим одеялом сами себя греете. Поняли, тупые бздливые создания?
– То есть… ты ничего делать не будешь?..
– Я этого не говорил, – ухмыльнулся Фурундарок. – Я исполню желание этого глупого мальчика. Ускорю наступление глобального потепления. Не очень сильно, потому что не собираюсь работать в планетарном масштабе ради случайно сказанных слов, но немножко оно ускорится, не сомневайтесь.
– И Антарктида зазеленеет?
– Уж будьте уверены. Хотя еще не завтра, конечно. Но однажды она точно зазеленеет.
– А мы до этого доживем?
– Я – точно доживу. Вы – не факт.
Близнецы кисло переглянулись. Вадик Усачев их положительно расстроил. Если у всех остальных в желаниях были в основном мелочи и пустяки, которые влияли разве что на их собственные жизни, то Усачев внезапно рубанул на полную катушку.
– Возможно, это наша последняя зима, – сказал Денис.
– Но мы же ненавидим зиму, – напомнила Полина.
– Ну лично у меня все-таки смешанные чувства насчет нее. Снег – это довольно неплохо.
– Ты прав, тупорез, – вздохнула Полина. – Я редко с тобой соглашаюсь, но сейчас ты прав.
– Пойдем погуляем напоследок.
– Пойдем.
Было уже одиннадцать часов вечера, и вообще-то близнецов в такое время из дому не выпускали. Но в последнее время они вели себя относительно безобидно, учителя на них не жаловались, так что родители чуточку расслабились и перестали забирать на ночь ключи. Денис и Полина бесшумно оделись, бесшумно открыли дверь, усадили Фурундарока в коляску и пошли гулять в эту, возможно, последнюю в истории снежную ночь.
Тем временем к Маше Охлябининой тихо поскреблись. Девочка еще не спала, она увлеченно дочитывала книжку Перельмана про астрономию, так что даже не расслышала звука за дверью. Но та скрипнула, и в комнату просунул голову заплаканный Максик с подушкой.
– Ма-аш!.. – жалобно прохныкал он. – Можно, я у тебя посплю?..
– Опять плохой сон? – сразу поняла Маша. – Ой ты мой бедненький…
Максик залез к ней на кровать и свернулся калачиком в ногах. Ему часто снились кошмары, и он прибегал к родителям или сестре.
Маша отложила книгу и стала гладить брата по голове, дуть ему на волосы.
– Тихо, тихо, Максик, засыпай… – шептала она. – Пусть плохие сны никогда тебе больше не приснятся…
Максик повернулся и задышал ровнее. Слезы на его щеках высохли, на губах появилась улыбка. Но когда Маша попыталась его повернуть, чтобы улечься и самой, брат открыл глаза. Он поковырял в носу и сказал:
– Не спится что-то.
– Ну давай в окно посмотрим, – предложила Маша, усаживаясь сама и поднимая к подоконнику брата.
Обычно в это время двор представал пустым и тихим. Особенно зимой. Но в этот раз Маша увидела две копошащиеся среди сугробов фигурки. Поскольку контактные линзы теперь стали ей не нужны, она без труда распознала Дениса и Полину.
– Смотри, Померанцевы гуляют, – сказала она Максику. – Хочешь, тоже погуляем десять минуток, воздухом подышим?
Гулять с сестрой Максик любил очень, так что сразу же согласился. Они тихо оделись, стараясь не разбудить родителей, и вышли в темный двор.
Денис и Полина сначала дернулись при виде Машки, но потом поняли, что это Машка, и расслабились. Они тоже выгуливали ребенка – из сугроба торчала голова Фурундарока. Максик уставился на него недоуменно, но его можно было не опасаться – пацану всего четыре года, он если что кому и расскажет, то все равно никто не поверит.
– Привет, Машка, – махнул ей Денис.
– Да, привет, Машка, – пробасил Фурундарок. – Как поживаешь? Твоему брату опять кошмар приснился?
– А вы откуда знаете? – удивилась Машка.
– Я все знаю.
Фурундарок почему-то смотрел на Максика очень внимательно, и Машку это немного напугало. Она даже закрыла его от демона собой.
Мальчик, впрочем, не обращал внимания на говорящего младенца. Он еще не усвоил, в каком возрасте дети уже разговаривают, а в каком – еще нет. Вот если Фурундарок вдруг взлетит, сожрет что-нибудь или сотворит чудо… но этого он пока не делал.
И Максик радостно бегал по снегу. Он еще никогда в жизни не гулял так поздно, и ему это ужасно нравилось. Мальчик упал в сугроб и принялся кататься, восторженно смеясь.
Денис и Полина тихо разговаривали с Машкой. Они сказали ей, что загадали восьмое желание, но какое – пока открыть не могут, потому что там строгая конфиденциальность.
– Мы тебе завтра или послезавтра расскажем, – пообещал Денис. – Когда оно окончательно исполнится. Там сколько осталось-то вообще?
– Всего одно, – пробасил Фурундарок, продолжая внимательно следить за Максиком.
– О чем речь? – спросила Машка, тоже внимательно следя за Максиком.
– Да мы потом, потом расскажем, – сказала Полина.
А Максик резвился. Ловил снежинки ртом, подбрасывал снег в воздух, кидался снежками в сестру и близнецов. Попробовал есть снег целыми горстями, но тот оказался невкусным, да и Машка испугалась, принялась отнимать.
– Нельзя! – хлопотала она. – Нельзя, он холодный, заболеешь!
– А вот бы вместо снега пошло… мороженое! – воскликнул Максик. – А когда в грязь падает – то чтобы шоколадное!..
Губы Фурундарока растянулись в улыбке. Денис и Полина еще успели повернуться к нему и увидеть, как он щелкает пальцами.
И с неба повалило мороженое. Мелкими-мелкими хлопьями, крохотными гранулами. Было оно сладким и таяло на языке, а падая в уличную грязь – действительно становилось шоколадным.
– Ты же обещал, что никто ничего не узнает, – только и сказал Денис.
– Ночь, все спят, – ответил Фурундарок. – Снегопад закончится через час, никто ничего не заметит.
– А… а это что?.. – спросила Машка, хлопая глазами.
– Это мороженое! – счастливо завопил Максик, раскрывая рот к небу.
