Другие люди

Не все похожи на меня

Знайся с людьми, которые могут сделать тебя лучше.

Сенека.

«Письма стоика»

Я – собирательница «золотых звездочек». Я люблю похвалы, благодарности, мне приятно знать, что я кому-то помогла. По этой причине я с удовольствием получала новости от Элизабет о ее новом письменном столе с беговой дорожкой. Мысль о том, что я помогла ей сформировать полезную привычку, доставляла мне гораздо бо́льшую радость, чем мысли о моих собственных новых и улучшенных привычках. А теперь дело было уже не только в беговой дорожке. Она позвонила мне, чтобы сообщить очередные новости.

– Слушай, я записалась в фитнес-клуб!

Мой любимый фитнес-клуб открыл свое отделение в Лос-Анджелесе. Я отправила рекламное объявление Элизабет, но она мне не ответила, поэтому я решила, что она не заинтересовалась.

– Превосходно! И что ты по этому поводу думаешь?

– Ох, как же тяжко! Но я понимаю, что ты имела в виду. Двадцать минут, раз в неделю – как я смогу оправдаться, если не стану этого делать?

Элизабет считала это целиком моей заслугой, отчего я была в восторге. Однако Джейми не настолько падок на «золотые звездочки». Как-то раз утром мы одевались, и я увидела, что он задумчиво разглядывает себя в зеркале.

– Я сбросил несколько фунтов, – сказал он. Ему не было необходимости снижать вес, но я заметила, что он стал выглядеть стройнее.

– Ты что, тоже стал питаться по-другому – теперь, когда я сижу на низкоуглеводной диете?

Я сдерживалась, не давая себе навязывать Джейми или дочерям свою низкоуглеводную философию, – они продолжали есть сладости, хлеб, картофель и тому подобные продукты, в пределах разумного – но, признаюсь, я действительно много об этом разговаривала.

– Конечно, – он пожал плечами.

– Нет, правда? – мне было приятно думать, что он обращал на это внимание. – И как тебе?

– Ну, я теперь ем не так много хлеба, – сказал он, снимая серый костюм с вешалки. – Раньше я покупал по выходным по четверти батона хлеба с изюмом и съедал его. Теперь я этого не делаю. Я не покупаю себе бейглы по дороге на работу. Я не ем столько хлопьев.

– Это из-за того, что я стала так питаться, или ты постиг логику низкоуглеводной диеты, или просто больше не хочешь?

– Понемножку того, другого и третьего, – небрежно сказал он. Как обычно, его не особенно интересовали археологические раскопки в глубинах собственных привычек.

Потом, недолгое время спустя после этого разговора, моя свекровь упомянула о том, что они со свекром тоже начали сокращать углеводы в своем рационе – отчасти из-за меня, отчасти благодаря книжке Таубса, и потому, что это показалось им разумной идеей.

Секрет взрослой жизни: я не могу заставить людей что-то в себе изменить, но когда я меняюсь сама, они тоже это делают; и наоборот.

Вплоть до этого момента развития моего проекта в области привычек я сосредоточивалась на стратегиях, которые использую как личность; теперь же я хотела исследовать вопрос о том, как взаимодействуют человеческие привычки, причем в обоих направлениях. Поступки и привычки окружающих оказывают на меня огромное влияние, как и мои – на них.

Вначале я стала размышлять о том, как окружающие воздействуют на мои привычки. Я склонна думать о себе как о независимом деятеле, работающем над своими привычками самостоятельно, но то, что говорят, делают и думают другие, на меня влияет. Например, в процессе феномена, известного под названием «конкордантность здоровья», привычки супругов и состояние их здоровья склонны становиться сходными со временем.

Привычки одного партнера – связанные со сном, питанием, физическими упражнениями, посещениями врача, употреблением алкоголя или табака, – влияют на поведение другого партнера в той же области. Если у одного партнера есть диабет 2-го типа, у второго существенно повышается риск развития той же болезни. Если один партнер отказывается от сигарет или алкоголя, и у другого выше шансы бросить. Как написала одна читательница, «я бросила пить, и мой муж стал пить меньше. Отчасти из-за лени, отчасти из-за того, что употребление алкоголя «за компанию» теперь происходит без компании».

Неколебимая преданность Джейми физическим упражнениям помогла мне тоже не отказываться от них. Я переняла у него привычку читать несколько разных книг одновременно и покупать книги даже тогда, когда у меня еще лежит огромная стопка непрочитанных. (До того как мы поженились, я читала книги по одной и никогда не позволяла себе покупать больше пяти новых книг одновременно.) Кроме того, некоторые мои привычки настолько «доставали» Джейми, что я от них отказалась. По каким-то причинам он возражал против перекусов в постели.

Поскольку людям свойственно поддаваться «заразительности целей», мы можем с легкостью подхватывать чужие привычки, так что полезно находиться в обществе людей, подающих хороший пример. Окружающие, ближние и дальние, могут оказывать на нас гигантское влияние. В частности, я обнаружила, что меня гораздо легче можно убедить зрелищем успешных действий другого человека, чем самой впечатляющей научной работой. Пусть это единичные данные – но для меня это очень убедительные единичные данные. Стоило мне об этом задуматься, как я с изумлением осознала, как часто обзаводилась устойчивой привычкой, основываясь на беглом замечании какого-нибудь человека.

Упоминание о Scrivener я увидела в «Твиттере»; это программа, предназначенная специально для писателей, и теперь я пользуюсь ею каждый день. Я прочла статью в «Нью-Йорк Таймс», в которой расхваливали браслет Jawbone UP, и теперь я пользуюсь им каждый день. Я перестала есть обжаренный и соленый миндаль, переключившись на сырой, после того как подруга сказала мне: «Соль усиливает голод». Я даже не знала, правда ли это, но это замечание изменило мою привычку. В своей книге «Первые двадцать минут» Гретхен Рейнольдс заметила: «Я стою на одной ноге, когда по вечерам чищу зубы… и это, должно быть, одна из самых трансформативных привычек, которые я приобрела, собирая материал для этой книги. От этого заметно улучшилось мое ощущение равновесия и устойчивость». Я подумала – что ж, я тоже могу это сделать. Я решила тренировать чувство равновесия, пока езжу вверх и вниз в лифте в нашем доме. Стою на левой ноге, когда еду вниз, и на правой, когда еду вверх.

К сожалению, люди могут оказывать как благое влияние, так и дурное; совершая поступки, которым мы пытаемся противостоять, они склоняют нас к тому, чтобы последовать их примеру. «Гляди-ка, что он делает! Я тоже так хочу». А еще мы норовим избегать ощущения, что «маршируем не в ногу»: «Все это делают, я не хочу быть белой вороной». Один человек сказал мне: «Я пытаюсь строго следовать бюджету, и самая большая трудность для этой привычки – видеть, как мои друзья тратят деньги. Они покупают множество ненужных вещей, а потом я бессознательно начинаю вести себя так же, как они».

В сущности, другие люди могут активно подрывать наши старания измениться. Новые привычки знакомого человека могут заставить нас почувствовать себя брошенными или приревновать к здоровой привычке и ее последствиям, или ощущать чувство вины при виде чужих усилий, или обидеться, если эта привычка рождает у нас ощущение, что нас отвергают или осуждают. А может быть, нас просто раздражают небольшие неудобства, создаваемые этой привычкой.

– Я хотела бы завести привычку заниматься фитнесом утром по выходным, – сказала одна подруга. – Я несколько раз пробовала это делать, но моя семья недовольна. Меня нет дома, чтобы приготовить завтрак, чтобы всех организовать и так далее. Что мне делать?

– Вот что я заметила, – сказала я. – Если я занимаюсь чем-то только иногда, люди к этому не приспосабливаются. А если я завожу себе привычку, им приходится адаптироваться.

То же самое заметил один мой друг: «Когда я начал закрывать дверь своего кабинета на несколько часов каждое утро, моим коллегам пришлось к этому приспособиться».

Присутствие других людей может влиять на наши привычки еще одним способом: когда мы находимся в ситуации общения, мы обычно стараемся вписаться в компанию. Это простое желание – быть на одной ноге с другими – может стать камнем преткновения для хороших привычек. Вот как это объяснила моя подруга:

– Мне хочется сохранять позитивную атмосферу, чтобы все шло гладко. Если я сижу напротив кого-нибудь за ужином – особенно если это клиент, – я не буду заказывать легкий салат в качестве основного блюда. Или, если он заказывает напитки, я чувствую себя обязанной заказать то же самое.

– Думаешь, люди действительно обращают на это внимание? – спросила я. – А даже если и так, какая разница? Ты сама стала бы обращать внимание?

Она помедлила.

– Да, в общем-то, не стала бы. Но мне кажется, что это все же что-то меняет. Разве тебя бы такое не беспокоило?

– Нет, я вообще об этом не думаю, – заверила я ее.

Я лично очень легко подхватываю привычки других людей. Но должна признать: то ли потому, что я не имею ничего против нарушения социальных стереотипов, то ли потому, что у меня вообще не очень изысканные манеры – я не особо беспокоюсь из-за того, что люди подумают о моих привычках. Меня довольно долго озадачивало, почему это является поводом для беспокойства у других, но со временем осознала свои особенности.

До того как я начала изучать привычки, я считала себя вполне обычным человеком; в действительности же мне пришлось осознать, что я – тот еще фрукт. Не все похожи на меня. Я отношусь к числу «поборников» и полных «абстинентов». А когда я заполнила опросник оценки личности Ньюкасла, который измеряет параметры «большой пятерки» (открытость опыту, добросовестность, экстраверсия, приятность в общении и невротизм), я обнаружила еще одну особенность. Оказывается (для женщины), у меня низкая «приятность в общении», а этот параметр подразумевает склонность человека сострадать, сотрудничать и ценить отношения с другими. Я подозреваю, что моя низкая «приятность в общении» отчасти результат моей готовности быть той самой «привередой» или вести себя в ситуациях общения нестандартно. Кроме того, со всей скромностью должна сообщить, что такое отсутствие тревожности у меня происходит как раз из скромности: мне просто не верится, что другие люди обращают на меня пристальное внимание.

Чем спокойнее я отношусь к своим привычкам, тем с большей готовностью другие люди принимают их.

Это наблюдение привело меня к следующему вопросу: как я влияю на привычки других людей? Я представляю собой необычное сочетание. В определенных ситуациях я избегаю побуждать людей делать то, чего они делать не хотят, – иногда даже чересчур. Хотя одна из моих родительских обязанностей – заставлять дочерей развивать такие привычки или заниматься такой деятельностью, которой они заниматься не хотят, и меня беспокоит, что я позволяю им слишком легко «срываться с крючка». Однако я мирюсь с привычкой Элизы разбрасывать повсюду мокрые полотенца. А Элеонора поздно научилась кататься на велосипеде, поскольку я не заставляла ее регулярно практиковаться. У моих дочерей – равно как у меня и Джейми – не очень хорошие застольные манеры, потому что я их не навязываю.

С другой стороны, мне часто бывает трудно удержаться, чтобы не разыгрывать из себя эксперта и не читать лекции по поводу изменения привычек. Мне приходится напоминать себе, что чем больше я буду давить, тем большее сопротивление буду вызывать. Кроме того, напоминаю я себе, подход, который срабатывает для меня, может не годиться для другого человека. Например, Элизабет с радостью приняла письменный стол с беговой дорожкой, но так и не вернулась к низкоуглеводной диете. «Мне иногда хочется чего-нибудь углеводного, – сказала она мне, – хотя я действительно питаюсь полезной едой на работе, причем всегда. И никогда больше не ем картошку фри». Она нашла для себя лучший подход.

Учитывая мою натуру «всезнайки» и любовь к внесению предложений, удерживаться от непрошеных советов мне бывает очень нелегко. Мне оказалось гораздо легче самой отказаться от сахара, чем приставать к другим людям с лекциями о том, что им следует отказаться от сахара. Но я не хочу помогать человеку, если побуждаю его тем самым на сопротивление или возмущение.

Понимание, к какой из четырех тенденций человек относится, приносит огромную пользу, когда я пытаюсь предложить ему какую-нибудь новую привычку. Большинство людей относятся к числу «скептиков» или «должников». И для «скептиков» наиболее убедительным будет подчеркивание обоснованности, результатов и логики. «Должникам» лучше всего помогают некие формы внешней ответственности. «Бунтарям» полезнее всего объяснять, почему какая-то привычка может быть желанной, но не стоит даже пытаться убедить «бунтаря» попробовать ее. Они должны самостоятельно делать выбор.

Однако мы можем обеспечивать психологическую поддержку усилиям другого человека. В этом плане люди относятся к трем разным категориям.

«Газ». Люди в режиме «газа» прибавляют энергии и деятельной силы нашим привычкам. Они могут очень помочь нам, поскольку они подбадривают, напоминают или присоединяются. Однако, начиная сильно давить, они могут становиться занудами, и их энтузиазм способен вызвать дух противодействия. Они вполне способны отвратить какого-нибудь «бунтаря» от хорошей привычки.

«Задний ход». Некоторые вынуждают других отказываться от здоровой привычки. Они могут делать это даже из любви (например, заботливые «подчиватели», которые говорят: «Ты же должен себя побаловать!» или «Я испекла это специально для тебя!»). Но их поведение может быть и более злонамеренным, поскольку они пытаются соблазном, насмешками или уговорами заставить нас быть как все (т. е. такими, как они).

«Нейтралы». Эти ребята соглашаются с нашими привычками. Они поддерживают нас во всем, что бы мы ни делали. Иногда они приносят пользу, но порой такая поддержка побуждает нас потакать привычкам, которые для нас не полезны.

Я спросила Марию, как она считает, помогло ли ей какое-нибудь из моих предложений воспитать привычку пить меньше. С ней я определенно избрала политику «газа».

– Да, кое-что помогло, – подтвердила она. – Ты разговаривала со мной, не запугивая, ты подавала мне идеи, которые я могла приспособить под себя, ты меня поддерживала – и это помогло. Мне порой приходила в голову мысль: «Думаю, нужно рассказать об этом Гретхен».

– Как ты считаешь, улучшились ли твои привычки?

– Безусловно. Наши разговоры заставили меня осознать, что я делаю. В прошлом я слишком много пила, потому что не думала наперед или не отдавала себе отчета в том, что делаю. Я просто говорила: «Да какая разница, я хочу повеселиться!» Теперь я пью вино медленнее и по-настоящему наслаждаюсь каждым глотком.

В нескольких случаях, как, например, с Марией, я действительно помогла людям усовершенствовать их привычки. В других случаях это не получилось. Например, я несколько раз ездила домой к Маршаллу, чтобы помочь ему разобрать завалы в квартире, но, похоже, наши усилия мало что для него изменили – если не считать, что в доме стало чуть приятнее находиться.

Во время своего последнего визита я сказала:

– Ух ты, твоя квартира отлично выглядит!

Я пожалела о том, что не сфотографировала квартиру Маршалла «до», чтобы можно было сравнить с тем, что получилось «после».

– Да. Здесь не так уж много осталось сделать.

– Позволь тебя спросить, – начала я, – это оказало какое-нибудь воздействие на твою способность работать над писательскими проектами? – я повела рукой вокруг. – Для меня это имело бы значение, но имеет ли это значение для тебя?

Он задумался.

– Ну вообще-то, я так не думаю. Но это потому, что мне нужно решить гораздо более масштабный вопрос: что мне делать с моей жизнью. Мне действительно теперь нравится проводить время дома, к тому же я завел себе привычку постоянно избавляться от лишнего мусора и вещей, которые мне не нужны, – и думаю, что это в принципе очень полезно для душевного здоровья.

Что ж, спасибо и на этом.

Возможно, в общении с некоторыми людьми – а именно с детьми – я могла бы навязывать им некие формы поведения с достаточной последовательностью, чтобы помочь им закрепиться в качестве привычек.

Элиза и Элеонора – две мои дочери, и на них я больше всего хочу оказывать влияние (я хотела бы влиять и на Джейми, но у меня нет над ним такой власти). На самом деле семейную жизнь определяют бесчисленные привычки: пользуемся ли мы библиотекой или покупаем книги? Сдаем ли мусор как вторсырье на переработку? Приходим на встречи вовремя или опаздываем? Употребляем ли бранные слова? Пристегиваем ли ремни безопасности? Регулярно ли посещаем врача? Целуем ли мы друг друга, здороваясь и прощаясь? Такого рода фоновые привычки оказывают огромное влияние на детей и их соображения по поводу того, как устроен мир.

Однако поскольку люди «подхватывают» привычки друг у друга, один из важных способов влияния на Элизу и Элеонору – самой иметь хорошие привычки. Если я хочу, чтобы мои дочери были аккуратными, я должна сама быть аккуратной. Если я не хочу, чтобы они подолгу просиживали за экраном, и мне следует поменьше это делать.

Размышляя о привычках, которые я хотела бы видеть у своих детей, я поклялась, что не буду давить слишком сильно. Когда взрослые заставляют детей усваивать определенные вещи, они иногда закрепляются – но в иных случаях дают обратный эффект. Как сказала мне одна подруга: «Когда я была маленькой, моя мать настаивала, чтобы я развешивала свою одежду. Теперь я никогда ее не развешиваю». В этом дети и взрослые одинаковы: когда людям настоятельно рекомендуют чего-то не делать, им хочется делать это пуще прежнего (запретный плод сладок); а когда они слышат более мягкие предложения, то обычно реагируют с меньшим сопротивлением.

Однажды вечером у нас с Элизой состоялся долгий разговор по поводу домашних заданий. Она лежала на кровати, а я расхаживала по ее комнате, попутно убирая ее. Для меня легкая уборка является очень успокаивающим занятием, и Элиза не имела ничего против.

– Я просто ненавижу ощущение, что все выходные напрочь испорчены домашними заданиями, – пожаловалась она. – Я хочу, чтобы у меня было время потусоваться.

– Но почему тебе кажется, что на выходных задания даются тебе труднее, чем в будние дни? – спросила я, составляя карандаши в стаканчик для письменных приборов.

– Дело не в самой работе, – объяснила она. – Но такое впечатление, что на выходных домашние задания отнимают целый день.

Я задумалась об этом. Мне было знакомо чувство, будто целый день поглощается какими-нибудь двумя часами работы.

– Послушай, – сказала я, – у меня есть одна безумная мысль, – я села рядом с ней, чтобы подчеркнуть искренность своего предложения. – Как тебе такая идея… Я встаю каждый день в шесть утра. Меня ничто не отвлекает, я успеваю сделать очень много работы, и мне это нравится. Шесть утра – это для тебя слишком рано, но что, если ты будешь в субботу или воскресенье вставать в семь? Ты по будням встаешь в это время, так что это будет не очень трудно. Ты сможешь работать в моем кабинете вместе со мной. Я готова спорить, что ты будешь многое успевать. А остальная часть твоего дня будет свободнее.

– Но я люблю поспать по выходным!

– Да, я знаю, что ты это любишь. Вставать будет трудно. Но зато у тебя будет целый свободный день.

– Ну… может быть, – задумчиво протянула Элиза, к моему удивлению.

– Правда? – меня воодушевила мысль, что она, может быть, попробует так сделать. – Прекрасно!

– Я попробую. Я еще не согласилась делать это всегда.

В теории она согласилась, но когда наступило утро воскресенья, я не знала, чего ждать, когда постучала в ее спальню в семь утра. Немного поворчав, она встала. И все получилось! Теперь по утрам в воскресенье Элиза присоединяется ко мне в моем маленьком кабинете.

Дабы помочь ей поддерживать эту привычку, я соблюдаю несколько правил. Я забочусь о том, чтобы она проснулась к семи утра. Однажды я забыла ее разбудить, она проспала до 7:45 и стала жаловаться: «У меня такое ощущение, что все утро пропало зря!» Прежде чем разбудить ее, я убираю свой кабинет, чтобы для нее было достаточно места; включаю обогреватель или кондиционер; приношу ей завтрак на подносе. Однако еще важнее то, что я сажусь рядом с ней и тоже работаю. Я подаю ей пример трудолюбия и подозреваю, что у нее возникает меньше соблазнов переключиться на YouTube или Instagram, если я сижу рядом. Эта успешная привычка воплощает объединенную силу стратегий расписания, ответственности, удобства и влияния «других людей».

Но мое влияние – лишь одно из многих. Встает ли Элиза рано утром, чтобы поработать, только потому, что я это предложила? Сомневаюсь. Аккуратна ли Элеонора потому, что видит, как аккуратна я, или потому, что я стараюсь заставить ее быть аккуратной, – или потому, что она такая от природы? Я не особенно ставлю себе в заслугу или в вину привычки моих детей. Вероятно (так же, как писательство, лидерство и чувство юмора) хорошие привычки являются тем, чему нужно учиться, но чему нельзя научить.

Фактор «других людей» учитывает, как окружающие влияют на мои привычки и то, как я влияю на привычки других. Я также нашла своеобразный способ применять это – к самой себе. Странный, но эффективный трюк: я смотрю на себя как бы снаружи. Когда я думаю о себе в третьем лице, многое становится яснее.

Я наткнулась на этот метод после того, как долго старалась найти верную метафору, чтобы описать внутренний конфликт между моими двумя «я» – между «сегодняшней Гретхен» и «будущей Гретхен», между той, какая я есть и какой мне следовало бы быть. Джекил и Хайд? Ангел и демон на моих плечах? Кучер, погоняющий двух лошадей? Слон и его погонщик? Эго, ид, суперэго? Зритель и актер?

И в момент озарения я поняла, что есть я, Гретхен («Гретхен сейчас» и «Гретхен, которой я хочу быть»), а еще есть мой менеджер. Думаю, меня вдохновил на эту мысль голливудский рабочий жаргон Элизабет.

Я представляю себя как клиентку, роскошную знаменитость – и, как у всех роскошных знаменитостей, у меня есть менеджер. Мне повезло, поскольку мой менеджер полностью меня понимает и всегда думает о моем долгосрочном благополучии.

Теперь, когда у меня возникают какие-то трудности с привычкой, я спрашиваю себя: «Что говорит мой менеджер?» Я подумывала о том, чтобы запланировать один час в день для работы с электронной книжкой. Я колебалась до тех пор, пока не спросила себя: «Что скажет мой менеджер?» – и мой менеджер ответил с легкой долей раздражения: «Гретхен, сейчас у тебя просто нет на это времени». Какое облегчение, когда тебе говорят, что делать! Я согласна с Энди Уорхолом, который заметил: «Когда я думаю о том, какого рода человека я взял бы себе на постоянное жалованье, наверно, это был бы начальник. Начальник, который мог бы говорить мне, что делать, потому что это здорово упрощает жизнь, когда работаешь».

Я – клиентка, а мой менеджер – директор, который работает на меня; очень подходящее сравнение, поскольку мой менеджер – это моя организующая функция. Нет нужды бунтовать против моего менеджера, поскольку я остаюсь начальником своего менеджера. (Не говоря уже о том, что я и есть этот менеджер.)

Мой менеджер напоминает мне о том, что надо следовать хорошим привычкам: «Гретхен, ты переутомилась. Хорошенько выспись ночью», «Ты устала, но почувствуешь себя лучше, если сходишь прогуляться». Мой менеджер защищает меня, когда другие предъявляют ко мне слишком высокие требования. Так же как группа Van Halen требовала ставить за сценой миски с конфетами M&M’s, из которых предварительно были убраны все коричневые конфетки, мой менеджер придирчиво говорит: «Гретхен очень чувствительна к холоду, поэтому ей не следует долго оставаться на улице», «Сейчас Гретхен пишет новую книгу, поэтому у нее нет времени писать длинный ответ на это письмо». С другой стороны, мой менеджер не принимает отговорок типа «это не считается» или «остальные тоже так поступают».

Однако я, как «поборница», научилась немного остерегаться своего менеджера. Я знаю, как он мыслит. На него производят большое впечатление легитимность и рекомендации. Иногда он настолько сосредоточивается на моем будущем, что забывает, что мне нужно получать и немного удовольствия прямо сейчас. Мой менеджер мне помогает, но в конечном счете именно я должна «быть Гретхен».

Я пыталась помочь Джейми с его привычками в отношении сна, поскольку каждое утро слышала его жалобы на то, что он плохо спал, но однажды он сам предложил новую привычку.

– Ты придумала столько правил для моего сна, – сказал он однажды вечером, – но следовало бы завести привычку, которая поможет нам делать нечто более важное. Я имею в виду, сон важен, но есть кое-что еще важнее.

– Конечно! И что же это? – спросила я, радуясь тому, что эта инициатива исходит от Джейми. (Я стараюсь не рассчитывать, что он будет принимать участие во всех моих «пунктиках», сознавая, какой я иногда бываю занудой.)

– Давай каждый вечер будем выделять какое-то время на разговоры, чтобы рассказать друг другу о том, как у нас прошел день, по-настоящему делиться своими мыслями и планами.

– Я – с удовольствием! – Я была тронута. С его стороны предложение внести в расписание ежевечерний разговор было значительным отходом от обычного отношения, которое можно выразить фразой: давай не будем все усложнять. – А когда? Нужно выделить конкретное время.

– Может быть, сразу после того, как Элеонора ложится спать? – предложил он.

Теперь почти каждый вечер (не могу сказать, что это случается ежедневно) мы заводим разговор о том, как у нас прошел день, и эта маленькая привычка помогает нам лучше ощущать контакт друг с другом. В хаосе повседневной жизни легко упустить из виду то, что действительно значимо, но я могу воспользоваться своими привычками, чтобы гарантировать, что моя жизнь отражает мои ценности.