Идентичность

Я – привереда

Всегда жалеешь о потере даже худших привычек. Может быть, их-то и жалеешь больше всего. Они составляют некую необходимую часть нашей личности.

Оскар Уайльд.

«Портрет Дориана Грея»

Значимость ясности я осознавала долго, но и роль идентичности я тоже осознала не сразу. Силу идентичности мне помогла понять моя подруга Мария.

Я познакомилась с Марией, потому что Элиза и ее сын ходили в один детский сад. Мария просто излучала жизнерадостную энергию, которая вызвала у меня желание познакомиться с ней получше. Спустя несколько лет мы начали вместе работать над созданием видео для моего блога. Однажды, закончив работу над последней серией видеоклипов, мы разговорились о привычках. Разумеется, по чистой случайности.

– У тебя есть какие-нибудь привычки, которые ты хотела бы изменить? – спросила я. – Хочешь поработать подопытным кроликом для моих идей?

– Между прочим, если уж об этом зашла речь, я хотела бы сократить количество выпивки, – сказала Мария. – Я люблю алкогольные напитки, особенно вино, но мне приходится расплачиваться за это на следующий день. Даже если выпью всего один-два бокала, чувствую я себя неважно. Кроме того, в трезвом состоянии я отчетливо помню все, о чем разговаривала, но если выпью, воспоминания туманятся. На прошлой неделе у нас с братом состоялся великолепный разговор за ужином, прямо настоящий контакт – но теперь, когда я пытаюсь вспомнить, о чем именно мы говорили, у меня не получается. К тому же, – добавила она, – у меня есть ощущение, что если уж я об этом задумалась, то нужно менять ситуацию, тогда и с другими вещами будет проще – с физическими упражнениями, питанием и всем прочим.

– Верно, – согласилась я.

Я почувствовала себя обязанной предложить ей вариант воздержания, но Марию он не заинтересовал.

– Нет, – покачала она головой. – Я не хочу отказываться от алкоголя совсем. Дело в том, что я итальянка, я люблю прекрасную кухню и вино, я не хочу отказываться от удовольствий. И мне кажется, люди от меня этого ждут. У меня есть подруга, которая говорит: «Выпьешь бокал вина? Ладно, тогда я тоже». Люди рассчитывают, что со мной всегда будет весело.

– Да с тобой и так всегда весело! – возразила я. – Ты же знаешь, что так и есть.

– Да, – признала она со смешком, – я ужасно веселая.

– Кроме того, люди вряд ли всерьез замечают, сколько ты пьешь, если только не соизмеряют свои действия с твоими, типа: «О, Мария берет еще бокал вина, я тоже выпью». Исследования показывают, что люди склонны есть и пить больше или меньше в зависимости от того, как поступают окружающие. А тебе нужно делать то, что правильно для тебя.

– Я действительно люблю весело проводить время, – сказала она, – но из-за алкоголя чувствую себя не очень хорошо.

– Значит, тебе нужно вычислить, сколько и в какое время тебе можно пить.

Рассмотрев различные сценарии, Мария решила, какие привычки ей хотелось бы усвоить. Она не станет пить вино на ужин дома; во время обычного ужина в ресторане с друзьями она будет ограничиваться одним бокалом, а во время особых праздников будет позволять себе несколько бокалов. Мы с Марией обменивались электронными письмами, посвященными ее попыткам сформировать новую привычку, и поначалу я в основном сосредоточивалась на созданных Марией правилах – когда и сколько ей следует пить. (Мы, «поборники», всегда хотим знать правила.) Мы также обсудили вопрос о том, не стоит ли ей придумать заменяющий напиток – что-то праздничное, но безалкогольное. Мария придумала «семейный напиток», состоявший из газированной воды с гранатовым соком и лаймом, чтобы пить его во время ужинов с мужем Томом, который тоже хотел сократить количество спиртного. Мне понравилась идея семейного напитка для ритуала завершения дня.

Однако со временем стало ясно, что главное препятствие в соблюдении этих правил – идентичность Марии. Несмотря на то что Мария затронула этот вопрос во время первого же нашего разговора, я не осознала его значимости. Ее натура итальянки, женщины, которая любит хорошо поесть, «веселушки», протестовала.

От Марии

У меня такое ощущение, будто я отрицаю собственную личность… Личность итальянки, наслаждающейся едой и вином. По вкусовым ощущениям я не скучаю, я скучаю по ощущению праздника и релаксации, которые сопровождают бокал вина. Однако я действительно чувствую себя лучше, не выпивая дома в будни по одному-два бокала. Вчера вечером мне пришлось убеждать Тома не открывать бутылку вина, потому что я понимала, что захочу выпить! Он согласился. Я действительно удовлетворена тем, что держу ситуацию под контролем.

Идентичность обладает огромной властью над нашими привычками. Когда я рассказала одной подруге о своей низкоуглеводной диете, она покачала головой и ответила:

– Это не для меня. Я не хочу выглядеть этакой привередой, которая говорит: «этого я не ем» или «этого я не делаю».

– Но когда приходишь к кому-нибудь в гости, ты могла бы делать исключения в своих правилах.

– А ты так делаешь?

– Нет, – признала я, – я придерживаюсь правил. Мне все равно, сочтут ли меня привередой, я и есть привереда. Кроме того, – добавила я, – я столько лет переживала из-за своего веса, что лучше уж я буду занудой, чем стану опять о нем беспокоиться.

– Это не про меня, я из тех, кто ест все.

– На самом деле это становится проблемой только тогда, когда твоя непривередливая идентичность конфликтует с чем-то еще – например, с другим способом питания. Для меня это нетрудно, потому что я получаю огромное удовольствие, говоря людям: «Я из тех низкоуглеводных фанатиков, о которых вы читаете в журналах».

Теперь, определив идею, я начала подмечать роль идентичности во многих ситуациях, связанных с привычками.

– Мы с мужем отчаянно нуждаемся в том, чтобы ложиться спать пораньше, – рассказала мне подруга. – Мы засиживаемся допоздна, а вставать приходится рано – из-за ребенка. И мы живем в состоянии хронической усталости, все время говорим, что будем ложиться раньше, но никогда этого не делаем.

– А чем вы обычно занимаетесь по вечерам?

– Около одиннадцати мы приходим в кухню, едим орехи или сыр и разговариваем.

– Очень мило!

– Да, – подтвердила она, а потом добавила, и ее слова послужили ключом к разрешению проблемы: – Я знаю, что нам следовало бы быть ответственными родителями и отправляться спать. Но мы держимся за этот последний кусочек нашей взрослой жизни – все, что осталось от того времени, пока у нас не было ребенка. Просто отправляться в постель до полуночи – это такая… одомашненность. Пусть даже сон нам действительно необходим.

Суть в том, что изменение привычки становится гораздо более трудным делом, если она означает изменение или утрату какого-то аспекта нас самих. Я сожалею об утрате даже самых тривиальных привычек, определяющих идентичность. Например, у меня многие годы не было дамской сумочки. Мне нравилось быть «такой женщиной, которая не носит дамскую сумочку», и я все время откладывала покупку сумочки, хотя во многих ситуациях иметь при себе сумку было бы гораздо удобнее, чем ходить повсюду с рюкзаком. И отказ от этой части себя стоил мне неприятных ощущений, несмотря на то что это была совсем крохотная часть моей индивидуальности.

Исследования показывают, что мы склонны верить в то, что говорим о себе сами, и в наши описания собственных взглядов и индивидуальности, а следовательно, и привычек. Если я утверждаю, что «я ленива» или «я не могу устоять перед распродажей», – эти установки влияют на мои поступки.

Нередко мы описываем один и тот же атрибут в позитивном или негативном ключе. Например, человек может считать себя: совестливым или просто излишне тревожным; творчески спонтанным или чересчур импульсивным; гурманом или обжорой; энергичным или суетливым. Взгляд на себя может помочь сформировать те привычки, которые нам нужны.

Многие годы я считала себя человеком, который «ненавидит физические упражнения», но в какой-то момент до меня дошло, что я терпеть не могу спорт – у меня невероятно плохая координация, я не люблю игры и не вижу никакой привлекательности в соревновании. Но я не против физической нагрузки как таковой: кардионагрузок и силовых упражнений. Убедившись, что способна наслаждаться физической активностью, я изменила формулировку и взгляд на свою натуру, и это помогло мне регулярно упражняться.

В ходе одного исследования группе зарегистрированных избирателей задали вопрос: «Насколько важно голосование?», а другую группу спросили: «Насколько важно для вас быть избирателем?» И представители второй группы активнее принимали участие в следующих выборах, потому что признавали: мол, «вот такой я человек – активный избиратель», – а не просто подтвердили важность голосования как некой абстрактной задачи.

Добавлять новый элемент к своей идентичности бывает необыкновенно приятно. Мне нравилось становиться «жительницей Нью-Йорка», «матерью», «блогером», «водителем» и «экспертом по счастью». Писатель Харуки Мураками, любитель бега на дальние дистанции, писал об этом процессе: «Бег на дальние дистанции добавляет несколько новых элементов в список, когда пытаешься понять, кто ты такой. В результате твой взгляд на собственную жизнь, ее цвета и форму должен трансформироваться. В большей или меньшей степени, к добру или худу, это случилось и со мной, и я преобразился». Осознание индивидуальных особенностей помогает нам соответствовать собственным ценностям: «я не из тех, кто зря тратит время на работе», «я не уклоняюсь от своих обязанностей», «если я сказал, что я приду, значит, приду».

Конечно, важно следовать привычкам, которые связаны с нашим чувством идентичности. Носить кроссовки – не то же самое, что заниматься бегом. Покупать овощи – не то же самое, что есть их. Чтение туристических журналов не означает, что я увлекаюсь кемпингом. То, что я пишу о счастье, не сделает мою жизнь лучше, если я не буду придерживаться собственных решений, нацеленных на счастье. Как-то раз я ужинала с другом, который сказал мне:

– Я перестал есть сладкое, но этот шоколадный мусс выглядит так соблазнительно, что я нарушу правила.

– А когда это ты отказался от сладкого? – спросила я.

– На прошлой неделе, – сказал он. Он обходился без сладкого всего несколько дней, но в своих мыслях уже стал человеком, который «никогда не ест сладкого».

Иногда, рассказав другим о решении изменить какой-то аспект себя, мы можем помочь себе придерживаться своих привычек. Мария, которая воспользовалась стратегией различий, сообщила мне:

От Марии

Я была на встрече, во время которой два человека пили красное вино, а двое не пили, и одной из этих двоих была я. Конечно, когда я отказалась, все начали спрашивать: «Ой, а почему?»

Я действительно хотела объяснить, что я делаю, и мне казалось, что я должна это сделать, чтобы не дать себе передумать и в конце концов выпить вина. Как только я обо всем этом сказала, я почувствовала, что на попятный пойти не смогу. Объяснение поддержало мое решение сказать «нет».

Иногда мы усваиваем привычку, чтобы сигнализировать об идентичности, которую хотим показывать другим. Художник Дэвид Салле сказал репортеру Дженет Малкольм: «Мне пришлось специально тренировать себя, чтобы не приходить на встречи минута в минуту. Абсурдно и неподобающе быть настолько пунктуальным. Особенно неподобающе быть таким пунктуальным художнику». (Мне так и хотелось спросить: неужели это менее абсурдно, чем быть нарочито непунктуальным, чтоб оправдать представления других людей о том, как должен вести себя художник?)

А еще мы можем усвоить привычку, которая будет демонстрировать ту идентичность, которой мы хотели бы обладать. Одна подруга призналась мне: «Я понемножку пила и курила травку в старшей школе – не потому, что мне этого хотелось, а потому, что это был самый быстрый способ подать сигнал: «Со мной весело! Я не пай-девочка!» Хотя на самом деле я как раз и была пай-девочкой».

Общественные стереотипы способны менять наши привычки как в лучшую сторону, так и в худшую. В своей бесценной книге «Ловушки мышления» Чип и Дэн Хиз пишут о том, как кампания против замусоренности успешно изменила привычки техасцев. Поначалу плакаты вроде «Пожалуйста, не мусорите» и «Выбрасывайте в урну» не смогли «зацепить» целевую демографическую группу (типичным «мусорщиком» был мужчина в возрасте от 18 до 35 лет, который водил пикап, любил спорт и музыку в стиле кантри). Тогда, в рамках этой кампании, знаменитые техасцы, такие как Джордж Форман, Стиви Рэй Вон, Уилли Нельсон и деятели спорта, появлялись на телеэкранах с призывом «Не засоряй Техас». Эта кампания убедила телезрителей в том, что настоящий техасец – гордый, законопослушный, крутой, мужественный – не сорит на улицах. За время первых пяти лет этой кампании видимая замусоренность дорожных обочин сократилась на 72 %. Наши привычки отражают нашу идентичность.

Судя по моим наблюдениям, стратегия идентичности особенно полезна для «бунтарей». «Бунтарям», как правило, очень трудно принимать ограничения, навязываемые привычками, но поскольку они высоко ценят возможность быть верными самим себе, они с удовольствием принимают привычку, если рассматривают ее как аспект своей личности.

К примеру, «бунтарь» может захотеть быть уважаемым лидером. Идентичность «лидера» может помочь ему решить сохранять привычки – такие, как умение не опаздывать на встречи или приходить на необязательные встречи, – которыми он в противном случае мог бы пренебречь. Он сам решит вести себя таким образом.

Одна «бунтарка» писала в моем блоге: «Для меня самая важная характеристика «бунтаря» – свобода быть тем человеком, которым я являюсь в данный момент. Мои желания и потребности меняются, и я хочу обладать независимостью, чтобы им следовать. Но у меня также есть сильное чувство «самости» – определенных ценностей и характеристик, которые определяют меня как человека и не меняются. Например, я всегда определяла себя как хорошую мать. Я не собиралась быть такой матерью, какая была у меня, – я хотела быть преданной, питать к своим детям любовь и демонстрировать ее. Я так и поступаю». Другой «бунтарь» заметил: «Если привычка составляет часть моей идентичности, то эта привычка – не цепь, которая приковывает меня к земле, она позволяет мне быть верным самому себе».

Мы можем оказаться запертыми в аспектах своей идентичности, от которых нам никакой пользы: «трудоголик», «перфекционист», «южанин», «ответственный». В рамках стратегий четырех тенденций и различий я старалась определить те или иные личностные категории, к которым я принадлежу, но такого рода ярлыки должны были помочь мне глубже понимать себя, а не ограничивать мое чувство идентичности.

Кто-то написал на моем сайте: «Еда и питание играли большую роль в моей идентичности, пока до меня не дошло, что моя выпечка и то, что я – «пекарь», привели к набору лишнего веса, поэтому мне пришлось расстаться с этим аспектом моей личности». Моя подруга-«бунтарка» лелеет представление о себе как о веселой любительнице вечеринок, и я однажды случайно подслушала, как кто-то в шутку сказал ей: «Когда ты уже повзрослеешь!» – а она ответила с удовольствием: «Никогда!» Ей нравится идентичность инфантильного человека, но это может стать проблемой. Любой, кто отождествляет себя с ролью юного создания, юного дарования или, например, инженю, – со временем будет вынужден расстаться с ней.

Когда я начала размышлять о своей идентичности и привычках, я увидела несколько моментов, где мое представление о себе становилось мне поперек дороги.

Я определяю себя как читателя и в рамках этой идентичности развила привычку дочитывать до конца каждую начатую книгу, поскольку «настоящий читатель» дочитывает книги до конца. Верно? И я в этом не одинока. Судя по данным читательского сайта Goodreads, 38 % читателей всегда дочитывают книги до конца. Так вот, я дала себе обещание завести новую привычку – откладывать книгу, как только я теряю к ней интерес. Какое облегчение! Когда я позволяю себе бросить скучную книжку, у меня остается больше времени на чтение того, что мне нравится, и я чувствую себя более энергичной и счастливой, поскольку получаю больше удовольствия.

У меня была и другая связанная с идентичностью привычка, которая потребовала больше внутренних споров. В течение нескольких месяцев я пыталась медитировать – и это требовало от меня изменения моей идентичности, потому что долгие годы я определяла себя как «человека, который сопротивляется медитации». Но потом я решила дать ей шанс.

Я продержалась довольно долго, но пора было пересмотреть ситуацию. Моя тенденция «поборницы» и привычная инерция заставляли меня продолжать заниматься медитацией. Однако (за исключением нескольких раз, когда я действительно чувствовала себя лучше и успокоилась) похоже, она мне ничем не помогала. Для меня медитация была делом трудным, скучным и явно бесплодным. Неудачное сочетание.

Я решила перестать медитировать. Но как только я приняла это решение, я обнаружила, что мне не хочется расставаться с новой частью моей идентичности. Я испытывала искушение продолжать медитировать, просто потому что хотела быть «человеком, который медитирует». А это совершенно не то же самое, что хотеть медитировать.

Нет, я все же брошу. Мне это не на пользу. Мне было жаль, что я так и не приняла медитацию, но я напомнила себе, что нужно делать то, что правильно для меня. И вот я снова стала «человеком, который не медитирует». Приятно быть Гретхен.